– Сейчас мне кажется, что впервые я задумался об этом, только когда встретился с мисс Чартли. На самом деле я вообще не думал о будущем. Но узнав Пейшенс, естественно, я задумался, потому что я хочу всю свою жизнь быть с ней. И так оно и будет! – упрямо добавил он.
– Я благословляю этот союз – она будет тебе отличной женой! Но что ты хочешь, чтобы я тебе посоветовал? Или ты просто склоняешь меня к тому, чтобы я сообщил эту новость твоей маме?
– Нет, разумеется, нет! Я сам ей скажу. Хотя было бы неплохо, если бы ты меня поддержал, – добавил он, немного поразмыслив.
– Я это сделаю.
Джулиан благодарно улыбнулся.
– Спасибо! Я знал, что ты лучше всех!
– Не вгоняй меня в краску, Джулиан. Ну, а мой совет?
– Одно меня беспокоит в этом деле, – признался Линдет. – Я хочу выложить карты на стол, и хотя Чартли всегда были добры ко мне и ни словом, ни жестом не давали мне понять, что я нежелательный гость в их доме, я не могу понять, не будет ли слишком рано просить у пастора разрешения на то, чтобы сделать предложение Пейшенс! Я имею в виду, что если он считает меня дамским угодником из-за того, что я бегал за мисс Вилд, то он даст мне от ворот поворот – и праздник будет закончен!
– Я не думаю, что он настолько строго будет тебя судить, – с завидной серьезностью ответил сэр Уолдо. – В конце концов, ты же никоим образом не связал себя с Теофанией.
– О, нет! – заверил его Джулиан. – Ничем! На самом деле она сама отвернулась от меня после того, что случилось в Лидсе, поэтому я не думаю, что я у нее в долгу, как ты считаешь? – Он усмехнулся. – Лоури отбил ее у меня! Я и мечтать об этом не мог! Подумать только – испытывать благодарность к Лоури! С ума сойти! Но все же скажи мне, Уолдо, что мне нужно делать?
Сэр Уолдо, который считал, что пастор живет в ожидании в любую минуту услышать предложение лорда Линдета, не колебался, какой совет дать молодому человеку. Он порекомендовал при первой же возможности самым учтивым образом предложить руку и сердце своей избраннице, вместе с тем заверить пастора в своей добропорядочности на случай, если тот считает его закоренелым распутником. Джулиан облегченно заулыбался и в течение последующего получаса утомлял сэра Уолдо пылкой речью на тему неисчислимых достоинств мисс Чартли.
Наконец он ушел, но не прошло и десяти минут, как вместо него появился Лоуренс, который остановился в нерешительности на пороге, с сомнением глядя на своего кузена.
Сэр Уолдо сидел за столом. Перед ним были разложены какие-то бумаги, но было непохоже, чтобы он с ними работал. Он сидел, сцепив пальцы и уставившись взглядом в стену перед собой. Выражение его лица было необычно мрачным. Когда он повернулся к вошедшему Лоуренсу, его лицо не просветлело – скорее наоборот, оно стало еще более угрюмым.
– Что такое? – сказал он холодно.
Если его вида было недостаточно, чтобы Лоуренс понял, что он выбрал крайне неудачный момент для разговора, то тон короткого вопроса, заданного сэром Уолдо, не оставлял никаких сомнений. Лоуренс не успел еще закрыть за собой дверь, поэтому он просто попятился вон из комнаты, проговорив поспешно:
– Ничего-ничего! Я только… Прошу прощения! Не знал, что ты занят. Как-нибудь в другой раз!
– Я советую тебе не питать иллюзий! Ни в этот раз, ни в какой другой! – резко сказал сэр Уолдо.
При других обстоятельствах это бы вызвало длинную возмущенную тираду Лоуренса, но на этот раз Лоуренс вообще не решился ничего ответить и благоразумно ретировался так быстро, как только мог. Захлопнув дверь, он какое-то время не двигался с места, глядя перед собой, словно он мог видеть лицо сэра Уолдо сквозь стену; его лисий мозг заработал над новой, неожиданно возникшей проблемой. Погруженный в свои мысли, он удалился.
Ему потребовалось не слишком много времени, чтобы решить, что единственной причиной беспрецедентного поведения Уолдо могло быть любовное разочарование.
Предполагать, что у него могли быть финансовые затруднения, было нелепо; а с точки зрения Лоуренса только любовь и денежные трудности были достойны таких переживаний. На первый взгляд не меньшей нелепицей могла показаться мысль, что он мог потерпеть неудачу в своих ухаживаниях за мисс Трент, но после некоторых размышлений Лоуренс пришел к заключению, что именно здесь может крыться разгадка. Казалось невозможным, что дама в ее положении может отказать такому великолепному поклоннику, но мисс Трент была странным созданием. Тем не менее, не было сомнений, что она так же сильно влюблена в Уолдо, как и он в нее. Позже, за завтраком Уолдо был в прекрасном расположении духа, ни разу тревога или грусть не омрачили его лицо. Затем он отъехал, на ходу что-то шутливо заметив Джулиану; и хотя он не сообщил, куда он направлялся, только совсем тупой мог не догадаться, что он поехал в Степлз. Джулиан, увлеченный собственными делами, возможно, не знал, что Уолдо вот уже больше недели навещает Степлз каждый Божий день, но его более проницательный кузен не мог этого не заметить. Было очень похоже, что Уолдо сделал предложение и получил отказ. Но почему?
Как он ни ломал себе голову над этой загадкой, он не смог найти удовлетворительного ответа. Если бы на месте Уолдо был кто-то другой, Лоуренс мог бы предположить, что ей что-нибудь про него наговорили, потому что подозревал, что она женщина довольно строгих правил. Но Уолдо тоже придерживается строгости в вопросах нравственности, поэтому что мог про него сказать самый отъявленный сплетник, что отпугнуло бы девушку? Или она настолько глупа, что поверила какой-нибудь истории, сочиненной одной из завистниц?
Все было очень запутанно, но ответ должен был быть где-то здесь, и стоило постараться найти его. Его первый план добиться расположения своего кузена потерпел неудачу, – он очень скоро понял, что нет никакой нужды в его помощи, чтобы отвлечь Джулиана от Теофании Вилд – но очень могло быть, что эта новая весьма странная ситуация пойдет ему на пользу. Если при его содействии влюбленные снова обретут мир и согласие, то было трудно представить, что Уолдо – который, надо отдать ему должное, не был скрягой! – не выразит свою благодарность подходящим образом.
Приунывший было Лоуренс снова воспрянул духом. Конечно, было досадно, что его гениальный план увести девчонку Вилд от Линдета оказался напрасным. Но он не слишком жалел, что соблазнился им, потому что все равно нужно было каким-то образом развлекаться в этой глуши, а украсть красотку из-под носа ее верных обожателей было на самым плохим вариантом. День или два он даже подумывал о том, чтобы всерьез заняться ухаживанием за Теофанией, но быстро отказался от этой идеи. Сама мысль об узах законного брака была ему отвратительна, и хотя он превозмог бы свое отвращение ради ее денег, он не видел шансов получить согласие ее опекунов на этот брак, не говоря уж о том, что они передадут в его руки управление ее состоянием прежде, чем она достигнет совершеннолетия. Поэтому, как бы ни было приятно флиртовать с такой красоткой, вся эта затея была пустой тратой времени. Единственным плюсом было то, что он имел предлог для частых посещений Степлза, чтобы иметь возможность своими глазами следить за развитием событий. Конечно, нелегко будет убедить мисс Трент довериться ему, но, несмотря на то, что она держится с ним довольно сдержанно, в последнее время она стала более дружелюбна, а если она так же удручена разрывом, как и Уолдо, то может обрадоваться возможности облегчить душу. Безусловно, она так бы поступила, если бы она и Уолдо поругались, – ей бы не терпелось пожаловаться кому-нибудь, кто хоть что-то понимает в женщинах! Однако ссора крайне маловероятна – она совсем не походила не женщину, которая легко выходит из себя или принимает обиды слишком близко к сердцу, а ровный характер Уолдо был всем хорошо известен. В целом Лоуренс склонялся к тому, что виной всему послужило какое-то недоразумение. Очень вероятно, что каждый из них был слишком горд, чтобы попытаться понять другого и попросить объяснения, и ни в ком они сейчас так остро не нуждались, как в тактичном посреднике. Лавировать меж двух огней было сложной и утомительной задачей, но ради достижения собственной цели Лоуренс был готов попотеть.
В соответствии со своим новым планом он в тот же день, не откладывая, отправился в Степлз под предлогом навестить Теофанию. Там ему сообщили, что она уехала в Хэрроугейт, а мисс Трент лежит с приступом мигрени. Он попросил передать привет и откланялся, ни в коей мере не опечаленный этим известием. Приступ мигрени? Это обнадеживает! Женщины часто пользуются этим предлогом, когда на самом деле рыдают у себя в комнате в подушку; он был бы гораздо больше раздосадован, если бы застал ее в прекрасном настроении.
Поведение Уолдо в тот вечер тоже вселяло оптимизм: не то, чтобы он был подавлен, но жизнерадостным его никак нельзя было назвать. Он отвечал, когда к нему обращались, но большую часть времени пребывал в глубоком раздумье. Джулиан был где-то вместе с Эдвардом Баннингхэмом, поэтому за столом почти не говорили – Лоуренс был не таким дураком, чтобы отвлекать Уолдо праздной болтовней, когда было очевидно, что тому совершенно не хочется говорить. Встав из-за стола, Уолдо удалился в библиотеку, извинившись за то, что он в этот вечер плохой собеседник, потому что у него возникли досадные трудности в подборе кандидатуры на пост управляющего Брум Холла. Вздор безусловно, однако Лоуренс выразил сочувствие и сказал Уолдо, чтобы тот о нем не беспокоился: он будет счастлив провести вечер за чтением.
Менее удовлетворительным было следующее утро, когда он, приехав в Степлз, не застал там ни Теофании, ни мисс Трент, но вечер, проведенный им в доме Эшей, вознаградил его сполна. Мисс Трент привела на вечер Теофанию, и нетрудно было заметить, что она находилась в скверном настроении. Она время от времени улыбалась, разговаривала с обычным для нее спокойствием, однако была подозрительно бледна, и тени под глазами предательски выдавали ее состояние. Как только ей предоставилась возможность, она села рядом с маленькой, похожей на мышку женщиной, которая, как выяснилось, была гувернанткой хозяйских детей. Она старательно избегала глядеть в сторону Уолдо; слишком старательно, подумал Лоуренс. Он украдкой наблюдал за тем, как Уолдо прошел через комнату к мисс Трент. Он не мог слышать, о чем они говорили, но того, что он увидел, было вполне достаточно, чтобы сделать определенные выводы. У него было острое зрение, и он заметил, как ее пальцы вцепились в ридикюль и как быстро кровь на секунду бросилась ей в лицо. Затем Уолдо поклонился – как кланяется джентльмен, принимая отказ, в этом не было сомнений! – и удалился вместе с сэром Уильямом Эшем в карточную комнату. Глаза мисс Трент во время разговора были опущены, но как только Уолдо повернулся, она проводила его долгим взглядом. Боже, подумал Лоуренс, кто бы мог подумать, что такое, казалось бы, холодное создание может так смотреть! Крайняя степень отчаянья! Но что за чертовщина могла произойти, чтобы эти двое вдруг поссорились?
Звук настраиваемых инструментов отвлек его от этой интригующей проблемы. Пора было формировать первые пары, и, так как вечер носил неформальный характер, леди Эш объявила, что раз все молодые люди знают друг друга, пусть они сами выбирают себе партнеров. Лоуренс оглянулся вокруг в поисках свободной дамы. Он заметил Теофанию, оживленно болтавшую с мисс Баннингхэм и Линдетом, который явно ждал, чтобы пригласить на танец старшую дочь хозяев дома. Лоуренсу пришло в голову, что странно было видеть Теофанию без толпы поклонников, оспаривавших друг у друга право пригласить ее на танец, но, хотя он поклонился, улыбнулся и удостоился чести ввести ее в круг танцующих пар, его мозг был слишком занят, чтобы уделить этой мысли достаточное внимание. Он также не заметил, что леди, наиболее осаждаемая поклонниками, была не кто иная, как мисс Чартли.
Однако мисс Трент заметила это и подумала, что это очень характерно для этого не слишком веселого вечера. Слишком хорошо ей был знаком блестящий взгляд Теофании, ее неестественная веселость, и, если вначале она испытала облегчение, увидев, что Теофания ни на один танец не остается без партнера, то затем она увидела, как Теофанию на очередной танец пригласил мистер Уилфрид Баттерлоу, прыщавый юноша, страдающий от неразделенной страстной любви к ней. Мисс Трент еще повезло, что она не знала, что злой гений мистера Баттерлоу подсказал ему преподнести Теофании во время танца следующий комплимент:
– Мне в-все равн-но, что о вас говорят, мисс Вилд! Я считаю, что вы прекрасны!
Но, хотя Анцилла и не была в курсе этого разговора – образчика тактичности, она ничуть не удивилась, обнаружив на обратном пути в Степлз, что Теофания находится в одном из самых опасных состояний духа, выражавшихся не в гневных вспышках, а в нервных смешках, а также уничтожающей критике манер и внешности ее знакомых – любых, кто только на ум придет. Мисс Трент хранила гробовое молчание, отчаянно надеясь, что Кортни, который сидел напротив, не станет подливать масла в огонь. Он действительно держался до тех пор, пока Теофания не дошла, наконец, до самой раздражающей причины своего недовольства.
– А Пейшенс Чартли как пугало в этом ее ужасном зеленом платье, вся такая жеманная, корчит из себя такую скромную, такую робкую, глазки опустила, чтобы все думали: какая она святая!
– На твоем месте, – резко оборвал ее Кортни, – я бы не стал так злобствовать по поводу Пейшенс!
– Злобствовать? И не собираюсь! Бедняжка, ей скоро двадцать и никто еще не делал ей предложения! Мне ее искренне жаль – это, наверное, так ужасно быть такой… такой безжизненной!
– Ничуть тебе ее не жаль! – сказал Кортни. – Ты просто места себе не находишь, что сегодня она была в центре внимания, а не ты! И вот что я тебе скажу…
– Перестаньте! – усталым голосом воскликнула мисс Трент.
– Если ты не одумаешься, – не обращая на нее внимания, продолжал Кортни, – ты очень скоро останешься ни с чем. И не думай, что твоя драгоценная красота спасет тебя! Господи, какая же ты безмозглая вертихвостка! Сначала отпугнула Линдета, потом Артура, и в довершение всего у тебя не хватило ума держать язык за зубами по поводу того, что произошло в Лидсе, когда Пейшенс доказала, какой она молодец, а не ты! Ты только ругалась как мегера, что полностью в твоем духе!
– Молодец? – дрожащим от ярости голосом сказала Теофания. – Пейшенс? Да она бессовестная выскочка! Ты, наверное, наслушался Анциллу! Конечно, она души не чает в милой, скромной Пейшенс – такой, по ее мнению, и должна быть воспитанная девушка!
– Ничего подобного! Мисс Трент ничего не рассказывала нам кроме того, что Пейшенс выдернула какого-то маленького оборванца из-под колес кареты, проявив при этом ловкость и присутствие духа! И Линдет тоже ничего не говорил! Что касается Пейшенс, так она вообще этой темы избегает. Ты говорила больше всех! Ты боялась, что кто-нибудь расскажет, как ты себя вела, поэтому ты распустила слух про Пейшенс, что она специально раздула шумиху, чтобы все подумали, какая она героиня, а на самом деле вроде бы не было никакой опасности ни для ребенка, ни для нее самой!
– Конечно, не было! Если Анцилла говорит…
– Не было? А теперь, кузина, я тебе кое-что расскажу! На днях в Йорке был Нед Баннингхэм, гостил у друзей и на ужине встретился с тем парнем, который чуть не наехал на Пейшенс. Я не помню его имени, но ты, может быть, мне подскажешь. Он очень живо вспоминал этот случай. Сказал всем, как здорово вела себя Пейшенс, без шума и суеты, и как он переживал, боясь, что она будет затоптана. Тебя тоже описывал. Джек не рассказал, что он говорил и не расскажет, все-таки ты моя кузина, а я не люблю, когда меня заставляют краснеть. Но Нед сказал Джеку, и, конечно, Джек сказал Артуру, а потом уж и Грег об этом узнал – вот почему тебя так приняли сегодня! Может быть, никто бы не стал так реагировать, если бы ты наговаривала на Софи Баннингхэм, потому что ее у нас не очень любят, но дело в том, что Пейшенс всем нравится. Больше того, до той поры, как ты появилась в Степлзе и распустила хвост по всей округе, она и Лиззи были самыми красивыми девушками у нас и у них было больше всего поклонников. Поэтому задумайтесь о том, что вы делаете, очаровательная мисс Вилд!
18
К тому времени, как мисс Трент, наконец, добралась до своей постели, она была так измучена после этого запоминающегося вечера, что почти сразу же погрузилась в глубокий, но беспокойный сон. Возвращение в Степлз кончилось для Теофании потоком слез, который еще долго не иссякал, даже после того, как ее довели до спальни. Мисс Трент, забыв на время о собственных бедах, сначала успокаивала Теофанию, затем помогла ей раздеться, а потом приступила к гораздо более трудной задаче – попыталась убедить Теофанию, пока та была послушна и более или менее восприимчива, что, хотя Кортни был резок, он говорил чистую правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Я благословляю этот союз – она будет тебе отличной женой! Но что ты хочешь, чтобы я тебе посоветовал? Или ты просто склоняешь меня к тому, чтобы я сообщил эту новость твоей маме?
– Нет, разумеется, нет! Я сам ей скажу. Хотя было бы неплохо, если бы ты меня поддержал, – добавил он, немного поразмыслив.
– Я это сделаю.
Джулиан благодарно улыбнулся.
– Спасибо! Я знал, что ты лучше всех!
– Не вгоняй меня в краску, Джулиан. Ну, а мой совет?
– Одно меня беспокоит в этом деле, – признался Линдет. – Я хочу выложить карты на стол, и хотя Чартли всегда были добры ко мне и ни словом, ни жестом не давали мне понять, что я нежелательный гость в их доме, я не могу понять, не будет ли слишком рано просить у пастора разрешения на то, чтобы сделать предложение Пейшенс! Я имею в виду, что если он считает меня дамским угодником из-за того, что я бегал за мисс Вилд, то он даст мне от ворот поворот – и праздник будет закончен!
– Я не думаю, что он настолько строго будет тебя судить, – с завидной серьезностью ответил сэр Уолдо. – В конце концов, ты же никоим образом не связал себя с Теофанией.
– О, нет! – заверил его Джулиан. – Ничем! На самом деле она сама отвернулась от меня после того, что случилось в Лидсе, поэтому я не думаю, что я у нее в долгу, как ты считаешь? – Он усмехнулся. – Лоури отбил ее у меня! Я и мечтать об этом не мог! Подумать только – испытывать благодарность к Лоури! С ума сойти! Но все же скажи мне, Уолдо, что мне нужно делать?
Сэр Уолдо, который считал, что пастор живет в ожидании в любую минуту услышать предложение лорда Линдета, не колебался, какой совет дать молодому человеку. Он порекомендовал при первой же возможности самым учтивым образом предложить руку и сердце своей избраннице, вместе с тем заверить пастора в своей добропорядочности на случай, если тот считает его закоренелым распутником. Джулиан облегченно заулыбался и в течение последующего получаса утомлял сэра Уолдо пылкой речью на тему неисчислимых достоинств мисс Чартли.
Наконец он ушел, но не прошло и десяти минут, как вместо него появился Лоуренс, который остановился в нерешительности на пороге, с сомнением глядя на своего кузена.
Сэр Уолдо сидел за столом. Перед ним были разложены какие-то бумаги, но было непохоже, чтобы он с ними работал. Он сидел, сцепив пальцы и уставившись взглядом в стену перед собой. Выражение его лица было необычно мрачным. Когда он повернулся к вошедшему Лоуренсу, его лицо не просветлело – скорее наоборот, оно стало еще более угрюмым.
– Что такое? – сказал он холодно.
Если его вида было недостаточно, чтобы Лоуренс понял, что он выбрал крайне неудачный момент для разговора, то тон короткого вопроса, заданного сэром Уолдо, не оставлял никаких сомнений. Лоуренс не успел еще закрыть за собой дверь, поэтому он просто попятился вон из комнаты, проговорив поспешно:
– Ничего-ничего! Я только… Прошу прощения! Не знал, что ты занят. Как-нибудь в другой раз!
– Я советую тебе не питать иллюзий! Ни в этот раз, ни в какой другой! – резко сказал сэр Уолдо.
При других обстоятельствах это бы вызвало длинную возмущенную тираду Лоуренса, но на этот раз Лоуренс вообще не решился ничего ответить и благоразумно ретировался так быстро, как только мог. Захлопнув дверь, он какое-то время не двигался с места, глядя перед собой, словно он мог видеть лицо сэра Уолдо сквозь стену; его лисий мозг заработал над новой, неожиданно возникшей проблемой. Погруженный в свои мысли, он удалился.
Ему потребовалось не слишком много времени, чтобы решить, что единственной причиной беспрецедентного поведения Уолдо могло быть любовное разочарование.
Предполагать, что у него могли быть финансовые затруднения, было нелепо; а с точки зрения Лоуренса только любовь и денежные трудности были достойны таких переживаний. На первый взгляд не меньшей нелепицей могла показаться мысль, что он мог потерпеть неудачу в своих ухаживаниях за мисс Трент, но после некоторых размышлений Лоуренс пришел к заключению, что именно здесь может крыться разгадка. Казалось невозможным, что дама в ее положении может отказать такому великолепному поклоннику, но мисс Трент была странным созданием. Тем не менее, не было сомнений, что она так же сильно влюблена в Уолдо, как и он в нее. Позже, за завтраком Уолдо был в прекрасном расположении духа, ни разу тревога или грусть не омрачили его лицо. Затем он отъехал, на ходу что-то шутливо заметив Джулиану; и хотя он не сообщил, куда он направлялся, только совсем тупой мог не догадаться, что он поехал в Степлз. Джулиан, увлеченный собственными делами, возможно, не знал, что Уолдо вот уже больше недели навещает Степлз каждый Божий день, но его более проницательный кузен не мог этого не заметить. Было очень похоже, что Уолдо сделал предложение и получил отказ. Но почему?
Как он ни ломал себе голову над этой загадкой, он не смог найти удовлетворительного ответа. Если бы на месте Уолдо был кто-то другой, Лоуренс мог бы предположить, что ей что-нибудь про него наговорили, потому что подозревал, что она женщина довольно строгих правил. Но Уолдо тоже придерживается строгости в вопросах нравственности, поэтому что мог про него сказать самый отъявленный сплетник, что отпугнуло бы девушку? Или она настолько глупа, что поверила какой-нибудь истории, сочиненной одной из завистниц?
Все было очень запутанно, но ответ должен был быть где-то здесь, и стоило постараться найти его. Его первый план добиться расположения своего кузена потерпел неудачу, – он очень скоро понял, что нет никакой нужды в его помощи, чтобы отвлечь Джулиана от Теофании Вилд – но очень могло быть, что эта новая весьма странная ситуация пойдет ему на пользу. Если при его содействии влюбленные снова обретут мир и согласие, то было трудно представить, что Уолдо – который, надо отдать ему должное, не был скрягой! – не выразит свою благодарность подходящим образом.
Приунывший было Лоуренс снова воспрянул духом. Конечно, было досадно, что его гениальный план увести девчонку Вилд от Линдета оказался напрасным. Но он не слишком жалел, что соблазнился им, потому что все равно нужно было каким-то образом развлекаться в этой глуши, а украсть красотку из-под носа ее верных обожателей было на самым плохим вариантом. День или два он даже подумывал о том, чтобы всерьез заняться ухаживанием за Теофанией, но быстро отказался от этой идеи. Сама мысль об узах законного брака была ему отвратительна, и хотя он превозмог бы свое отвращение ради ее денег, он не видел шансов получить согласие ее опекунов на этот брак, не говоря уж о том, что они передадут в его руки управление ее состоянием прежде, чем она достигнет совершеннолетия. Поэтому, как бы ни было приятно флиртовать с такой красоткой, вся эта затея была пустой тратой времени. Единственным плюсом было то, что он имел предлог для частых посещений Степлза, чтобы иметь возможность своими глазами следить за развитием событий. Конечно, нелегко будет убедить мисс Трент довериться ему, но, несмотря на то, что она держится с ним довольно сдержанно, в последнее время она стала более дружелюбна, а если она так же удручена разрывом, как и Уолдо, то может обрадоваться возможности облегчить душу. Безусловно, она так бы поступила, если бы она и Уолдо поругались, – ей бы не терпелось пожаловаться кому-нибудь, кто хоть что-то понимает в женщинах! Однако ссора крайне маловероятна – она совсем не походила не женщину, которая легко выходит из себя или принимает обиды слишком близко к сердцу, а ровный характер Уолдо был всем хорошо известен. В целом Лоуренс склонялся к тому, что виной всему послужило какое-то недоразумение. Очень вероятно, что каждый из них был слишком горд, чтобы попытаться понять другого и попросить объяснения, и ни в ком они сейчас так остро не нуждались, как в тактичном посреднике. Лавировать меж двух огней было сложной и утомительной задачей, но ради достижения собственной цели Лоуренс был готов попотеть.
В соответствии со своим новым планом он в тот же день, не откладывая, отправился в Степлз под предлогом навестить Теофанию. Там ему сообщили, что она уехала в Хэрроугейт, а мисс Трент лежит с приступом мигрени. Он попросил передать привет и откланялся, ни в коей мере не опечаленный этим известием. Приступ мигрени? Это обнадеживает! Женщины часто пользуются этим предлогом, когда на самом деле рыдают у себя в комнате в подушку; он был бы гораздо больше раздосадован, если бы застал ее в прекрасном настроении.
Поведение Уолдо в тот вечер тоже вселяло оптимизм: не то, чтобы он был подавлен, но жизнерадостным его никак нельзя было назвать. Он отвечал, когда к нему обращались, но большую часть времени пребывал в глубоком раздумье. Джулиан был где-то вместе с Эдвардом Баннингхэмом, поэтому за столом почти не говорили – Лоуренс был не таким дураком, чтобы отвлекать Уолдо праздной болтовней, когда было очевидно, что тому совершенно не хочется говорить. Встав из-за стола, Уолдо удалился в библиотеку, извинившись за то, что он в этот вечер плохой собеседник, потому что у него возникли досадные трудности в подборе кандидатуры на пост управляющего Брум Холла. Вздор безусловно, однако Лоуренс выразил сочувствие и сказал Уолдо, чтобы тот о нем не беспокоился: он будет счастлив провести вечер за чтением.
Менее удовлетворительным было следующее утро, когда он, приехав в Степлз, не застал там ни Теофании, ни мисс Трент, но вечер, проведенный им в доме Эшей, вознаградил его сполна. Мисс Трент привела на вечер Теофанию, и нетрудно было заметить, что она находилась в скверном настроении. Она время от времени улыбалась, разговаривала с обычным для нее спокойствием, однако была подозрительно бледна, и тени под глазами предательски выдавали ее состояние. Как только ей предоставилась возможность, она села рядом с маленькой, похожей на мышку женщиной, которая, как выяснилось, была гувернанткой хозяйских детей. Она старательно избегала глядеть в сторону Уолдо; слишком старательно, подумал Лоуренс. Он украдкой наблюдал за тем, как Уолдо прошел через комнату к мисс Трент. Он не мог слышать, о чем они говорили, но того, что он увидел, было вполне достаточно, чтобы сделать определенные выводы. У него было острое зрение, и он заметил, как ее пальцы вцепились в ридикюль и как быстро кровь на секунду бросилась ей в лицо. Затем Уолдо поклонился – как кланяется джентльмен, принимая отказ, в этом не было сомнений! – и удалился вместе с сэром Уильямом Эшем в карточную комнату. Глаза мисс Трент во время разговора были опущены, но как только Уолдо повернулся, она проводила его долгим взглядом. Боже, подумал Лоуренс, кто бы мог подумать, что такое, казалось бы, холодное создание может так смотреть! Крайняя степень отчаянья! Но что за чертовщина могла произойти, чтобы эти двое вдруг поссорились?
Звук настраиваемых инструментов отвлек его от этой интригующей проблемы. Пора было формировать первые пары, и, так как вечер носил неформальный характер, леди Эш объявила, что раз все молодые люди знают друг друга, пусть они сами выбирают себе партнеров. Лоуренс оглянулся вокруг в поисках свободной дамы. Он заметил Теофанию, оживленно болтавшую с мисс Баннингхэм и Линдетом, который явно ждал, чтобы пригласить на танец старшую дочь хозяев дома. Лоуренсу пришло в голову, что странно было видеть Теофанию без толпы поклонников, оспаривавших друг у друга право пригласить ее на танец, но, хотя он поклонился, улыбнулся и удостоился чести ввести ее в круг танцующих пар, его мозг был слишком занят, чтобы уделить этой мысли достаточное внимание. Он также не заметил, что леди, наиболее осаждаемая поклонниками, была не кто иная, как мисс Чартли.
Однако мисс Трент заметила это и подумала, что это очень характерно для этого не слишком веселого вечера. Слишком хорошо ей был знаком блестящий взгляд Теофании, ее неестественная веселость, и, если вначале она испытала облегчение, увидев, что Теофания ни на один танец не остается без партнера, то затем она увидела, как Теофанию на очередной танец пригласил мистер Уилфрид Баттерлоу, прыщавый юноша, страдающий от неразделенной страстной любви к ней. Мисс Трент еще повезло, что она не знала, что злой гений мистера Баттерлоу подсказал ему преподнести Теофании во время танца следующий комплимент:
– Мне в-все равн-но, что о вас говорят, мисс Вилд! Я считаю, что вы прекрасны!
Но, хотя Анцилла и не была в курсе этого разговора – образчика тактичности, она ничуть не удивилась, обнаружив на обратном пути в Степлз, что Теофания находится в одном из самых опасных состояний духа, выражавшихся не в гневных вспышках, а в нервных смешках, а также уничтожающей критике манер и внешности ее знакомых – любых, кто только на ум придет. Мисс Трент хранила гробовое молчание, отчаянно надеясь, что Кортни, который сидел напротив, не станет подливать масла в огонь. Он действительно держался до тех пор, пока Теофания не дошла, наконец, до самой раздражающей причины своего недовольства.
– А Пейшенс Чартли как пугало в этом ее ужасном зеленом платье, вся такая жеманная, корчит из себя такую скромную, такую робкую, глазки опустила, чтобы все думали: какая она святая!
– На твоем месте, – резко оборвал ее Кортни, – я бы не стал так злобствовать по поводу Пейшенс!
– Злобствовать? И не собираюсь! Бедняжка, ей скоро двадцать и никто еще не делал ей предложения! Мне ее искренне жаль – это, наверное, так ужасно быть такой… такой безжизненной!
– Ничуть тебе ее не жаль! – сказал Кортни. – Ты просто места себе не находишь, что сегодня она была в центре внимания, а не ты! И вот что я тебе скажу…
– Перестаньте! – усталым голосом воскликнула мисс Трент.
– Если ты не одумаешься, – не обращая на нее внимания, продолжал Кортни, – ты очень скоро останешься ни с чем. И не думай, что твоя драгоценная красота спасет тебя! Господи, какая же ты безмозглая вертихвостка! Сначала отпугнула Линдета, потом Артура, и в довершение всего у тебя не хватило ума держать язык за зубами по поводу того, что произошло в Лидсе, когда Пейшенс доказала, какой она молодец, а не ты! Ты только ругалась как мегера, что полностью в твоем духе!
– Молодец? – дрожащим от ярости голосом сказала Теофания. – Пейшенс? Да она бессовестная выскочка! Ты, наверное, наслушался Анциллу! Конечно, она души не чает в милой, скромной Пейшенс – такой, по ее мнению, и должна быть воспитанная девушка!
– Ничего подобного! Мисс Трент ничего не рассказывала нам кроме того, что Пейшенс выдернула какого-то маленького оборванца из-под колес кареты, проявив при этом ловкость и присутствие духа! И Линдет тоже ничего не говорил! Что касается Пейшенс, так она вообще этой темы избегает. Ты говорила больше всех! Ты боялась, что кто-нибудь расскажет, как ты себя вела, поэтому ты распустила слух про Пейшенс, что она специально раздула шумиху, чтобы все подумали, какая она героиня, а на самом деле вроде бы не было никакой опасности ни для ребенка, ни для нее самой!
– Конечно, не было! Если Анцилла говорит…
– Не было? А теперь, кузина, я тебе кое-что расскажу! На днях в Йорке был Нед Баннингхэм, гостил у друзей и на ужине встретился с тем парнем, который чуть не наехал на Пейшенс. Я не помню его имени, но ты, может быть, мне подскажешь. Он очень живо вспоминал этот случай. Сказал всем, как здорово вела себя Пейшенс, без шума и суеты, и как он переживал, боясь, что она будет затоптана. Тебя тоже описывал. Джек не рассказал, что он говорил и не расскажет, все-таки ты моя кузина, а я не люблю, когда меня заставляют краснеть. Но Нед сказал Джеку, и, конечно, Джек сказал Артуру, а потом уж и Грег об этом узнал – вот почему тебя так приняли сегодня! Может быть, никто бы не стал так реагировать, если бы ты наговаривала на Софи Баннингхэм, потому что ее у нас не очень любят, но дело в том, что Пейшенс всем нравится. Больше того, до той поры, как ты появилась в Степлзе и распустила хвост по всей округе, она и Лиззи были самыми красивыми девушками у нас и у них было больше всего поклонников. Поэтому задумайтесь о том, что вы делаете, очаровательная мисс Вилд!
18
К тому времени, как мисс Трент, наконец, добралась до своей постели, она была так измучена после этого запоминающегося вечера, что почти сразу же погрузилась в глубокий, но беспокойный сон. Возвращение в Степлз кончилось для Теофании потоком слез, который еще долго не иссякал, даже после того, как ее довели до спальни. Мисс Трент, забыв на время о собственных бедах, сначала успокаивала Теофанию, затем помогла ей раздеться, а потом приступила к гораздо более трудной задаче – попыталась убедить Теофанию, пока та была послушна и более или менее восприимчива, что, хотя Кортни был резок, он говорил чистую правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39