Ее свита состояла из внучки, горничной и личного лакея. Мистер Фэнкот, несмотря на все свое желание оказаться как можно дальше от любого из членов семьи Стейвли, приветствовал их появление с почти безграничным радушием, сдерживаемым только страхом, что в какой-то момент он забудется и выдаст себя. В этом в огромной мере были повинны те двадцать четыре часа, что он провел в обществе материнской родни. После того, что леди Денвилл ехидно назвала уютной вечерней беседой, последовал крайне скучный и временами трудный день. Космо, будучи сам владельцем скромного имения, пожелал объехать верхом владения своего племянника. Во время этой поездки, в которой Кит был вынужден его сопровождать, Космо задал множество деловых вопросов, на которые Кит, будучи младшим сыном и никогда не вникавшим в проблемы ведения хозяйства или доходов имения своего отца, мог ответить с большим трудом. Ему пришлось стерпеть унижение от своего дяди, который с сожалением пришел к выводу, что слухи о том, что шестой лорд Денвилл – легкомысленный молодой человек с претензиями, оказались верны. К счастью, для репутации отсутствующего Ивлина после весьма плотного полдника мистер Клифф уединился в библиотеке, прикрыл лицо носовым платком и погрузился в глубокий сон. Перед Китом встала задача развлекать своего кузена: это было нелегко, поскольку единственным желанием юного мистера Клиффа было, как он сам выразился, умчаться в Брайтон. На вопрос, что он хочет делать в Брайтоне, он туманно выразился, что они могли бы совершить променад или, может быть, заглянуть в бильярдную. Но поскольку Кит в теперешних обстоятельствах был намерен обходить стороной этот фешенебельный курорт и в любом случае не появляться в компании этого денди, который на его пристрастный взгляд был лишь жалким подобием пижона, этот проект был отвергнут в зародыше. Кит ответил, что ему надлежит находиться поблизости, когда приедут Стейвли, а если Эмброуз желает играть на бильярде в летний послеполуденный зной, то в Рейвенхерсте имеется прекрасный стол. В конце концов, когда Эмброуз заявил, что он не знает, действительно ли ему хочется играть на бильярде. Кит проводил его наверх, чтобы он сменил облегающий сюртук, сизые панталоны и венецианский жилет на более подходящее для деревни одеяние, а затем взял его с собой стрелять зайцев. Эмброуз пошел неохотно, говоря с нервным смешком, что он не такой блестящий стрелок, как его кузен. Но после того, как ему посоветовали не носить охотничье ружье под крайне опасным углом, показали, как заряжать его и как стрелять, с него слетела натянутость и неестественность, и он стал получать удовольствие. С большим облегчением Эмброуз обнаружил, что его кузен вполне доброжелательный, потому что он испытывал перед Ивлином трепет с прошлого визита в Рейвенхерст, когда был еще школьником. Тогда Ивлин нашел, что у него нет ни склонности, ни способностей ни к какому виду спорта, и обращался с ним весьма презрительно, а потом вообще перестал обращать на него внимание. Ему показалось, что за прошедшее время Ивлин исправился, и вскоре, осмелев от терпеливого одобрения с его стороны, признался, что ему кажется, что он хотел бы научиться хорошо стрелять.
– Знаете, все дело в том, что у меня никогда не было случая научиться, ведь мой папаша – неспортивный парень.
Впервые осознав, что Эмброуз вырос в неблагоприятных условиях, в которые он сам никогда не попадал. Кит предложил, чтобы тот, пока находится в Рейвенхерсте, поступил в обучение к главному егерю, который будет рад получить ученика. Мысль оказалась удачной; а так как вскоре после этого последовал выстрел, и Эмброуз прикончил зайца, то он вернулся домой вне себя от гордости, поскольку был убежден, что попал именно в того зайца, в которого целился, и что в самом скором времени будет признан знаменитым стрелком.
Через полчаса после того, как они вернулись домой и Кит успел переодеться в строгий костюм, внушительная коляска вдовствующей леди Стейвли подъехала ко входу. Нортон с помощью лакея леди и двух своих помощников бережно извлек ее из коляски. Кит появился как раз вовремя, чтобы услышать, как она гневно отчитывала своих помощников; он заключил из этого, что она находится в дурном расположении, и не удивился, когда вместо приветствия получил выговор за состояние подъездной дороги.
– Тем не менее, – великодушно согласилась она, – у вас здесь довольно хорошее место – действительно, вполне приличное! Я здесь никогда раньше не бывала, так что я рада видеть это. – Своим пронзительным взглядом она внимательно осмотрела пестрый фасад. – Хм-м, да! Я бы не назвала его великолепным, но место очень приличное. Вы должны вырвать с корнем все эти рододендроны вдоль подъездной аллеи – противные, мрачные кусты! Я их не выношу!
– Но представь себе, как они прекрасны, когда цветут, бабушка! – сказала Кресси, которая как раз в этот момент появилась из коляски.
– В это время все, кроме самых бедных, находятся в Лондоне, и кому тогда это нужно? – быстро сказала леди Стейвли. Она увидела, что хозяйка дома спускается по широким каменным ступеням и поклонилась ей. – Здравствуйте. Я только что говорила Денвиллу, что он должен приказать вырвать те рододендроны на аллее: они слишком ее затеняют.
– Да, действительно, – согласилась леди Денвилл. – Как будто спускаешься в преисподнюю. Позвольте мне провести вас в дом, мэм, солнце просто обжигающее.
Вдовствующая особа издала возглас удивления:
– Вы озабочены цветом своего лица? Когда вы доживете до моего возраста, вы перестанете об этом заботиться. В наше время мы мазали лицо размятой клубникой, чтобы уберечь его от загара. А также прикладывали ломтики сырого мяса: от морщин. Надо сказать, я этого никогда не делала: возиться не хотелось. Я полагаю, вы используете все эти новые лосьоны, но они помогают не больше, чем наши старомодные средства.
Леди Денвилл, которая каждый вечер делала примочки из дистилированной воды, настоянной на зеленых ананасах, чтобы сохранить свой изумительный цвет лица, а днем защищала лицо кремом «Божественная роса», не моргнув глазом ответила, что это совершенно верно, и, ведя свою гостью по ступеням, предложила ей опереться на ее руку. Это было отвергнуто, и вдовствующая особа заявила, что предпочитает услуги своего лакея. В ответ на предложение провести ее прямо в отведенную ей комнату, она заявила, что она пожилая женщина и не в состоянии продолжать подъем по лестнице, пока не отдышится и восстановит остаток сил.
– Тогда вы можете пройти в синий салон, в котором замечательно прохладно, мэм, – ответила леди Денвилл с неизменным добродушием. – Я прикажу подать вам чай, и это вас ободрит.
– Ну нет, я не стану его пить! – отрезала вдовствующая особа. – Я выпью чашку чая только после обеда. Я не намерена полоскать кишки в это время дня! Чего бы я хотела – но это не имеет значения, если у вас не найдется, – так это стакан негуса.
– Ну, конечно! Какая же я глупая! – воскликнула леди Денвилл, устремив вопрошающий взгляд на своего управляющего.
– Одно мгновение, миледи! – сказал он, оказавшись на высоте положения.
Кресси, до тех пор стоявшая на верхней ступени, с печальной улыбкой подняла глаза на Кита и тихо сказала:
– Вы знаете, она устала, а это всегда делает ее колючей! Мне очень жаль! Но ей сейчас станет лучше.
Он улыбнулся ей в ответ:
– Я точно помню, что где-то, – в одной из кладовок, наверное, – есть инвалидное кресло, которым пользовался мой дедушка, когда у него случались приступы подагры. Не думаете ли вы?
– Не думаю! – ответила она, рассмеявшись. – Есть шанс, что она воспримет это как оскорбление. Лучше оставить ее заботам вашей мамы: будьте уверены, она выведет ее из плохого настроения. Я думаю, она смогла бы всех злых людей привести в хорошее настроение, не так ли? А бабушка не такая, правда!
– Конечно, нет! Исключительно грозная пожилая леди, которая внезапно завоевала мое уважение. Ну, что вы хотите делать? Хотите, я отведу вас к мистеру Нортону, который проводит вас в вашу спальню, или желаете пройти со мной на террасу?
– Благодарю вас! Я предпочла бы последнее. Подъезжая, я увидела что-то вроде озера, и хотела бы получше его рассмотреть.
– С террасы открывается замечательный вид на него, – сказал он, предлагая ей руку. – Жаль, что вы не видели его, когда цветут рододендроны. Даже ваша бабушка, увидев их отражение в воде в солнечный день, изменила бы свое мнение о них.
– Вы ошибаетесь на ее счет, Денвилл! Ничто бы не заставило ее это сделать! – Она повернула к нему голову, глядя слегка застенчиво, но прямо. – Мне бы хотелось, чтобы вы сказали мне: наш визит желателен вам?
Он немедленно ответил:
– А разве может быть иначе?
– О, еще как! Глупо было задавать вам такой вопрос, вы же вынуждены дать учтивый ответ! Дело в том, что у меня есть основания предполагать, что бабушка вынудила леди Денвилл пригласить нас.
– Я полагаю, что именно она натолкнула маму на эту мысль, но уверяю вас, что маму это привело в восторг. Надеюсь, вы не станете сомневаться, что я тоже в восторге.
– Стану! – неожиданно ответила она. – Меня мучит мысль, что, еще не приняв окончательного решения, я не спросила, может быть у вас тоже есть опасения. Когда вы уехали из Лондона, мне пришла в голову эта мысль, и я все время продолжаю удивляться, почему… О Боже, что-то я много говорю! Знаете, я понимаю, насколько это должно быть вам неприятно, если вы уже жалеете, что сделали мне предложение? Так что не надо соблюдать условности, скажите мне, если вы чувствуете, что мы должны расстаться, и предоставьте мне все уладить – я сделаю это, обещаю вам, без малейшего шума и лишних волнений!
Он положил свою руку на ее, лежащую на его локте.
– Очень мило и предусмотрительно с вашей стороны! – серьезно сказал он.
– Понимаете, я знаю, насколько трудно для джентльмена отказаться от своего слова, – объяснила она. – Мне всегда это казалось чудовищной несправедливостью, потому что вы так же легко можете ошибиться, как мы, женщины, что мы и делаем так часто!
– Совершенно верно! То есть, у меня еще не было случая подумать на эту тему, но чувствую, что вы правы.
Она улыбнулась:
– Давайте без болтовни, пожалуйста! И не бойтесь меня обидеть! Скажите мне правду!
– Правда, мисс Стейвли, и без всякой болтовни, состоит в том, что чем больше я вас вижу, тем больше убеждаюсь, что вы достойны лучшего человека, чем я!
Она нахмурила брови:
– Это вежливый способ сказать мне, что вы хотели бы отказаться от помолвки?
– Нет. Это способ сказать вам, что вы замечательная девушка, – сказал он, поднеся ее руку к своим губам и целуя ее.
Эти слова вылетели у него помимо его воли и с такой искренностью, что вызвали краску на щеках Кресси. Он отпустил ее руку и подумал: «Я никогда еще не видел подобной девушки. Надо быть осторожнее». Вслух же он произнес:
– Если вы не боитесь пройтись по траве в ваших тонких сандалиях, я покажу вам наш розарий. Он сейчас изумителен – а я, кроме того, кажется, чувствую приближение моего юного кузена! Если мы останемся здесь, он, без сомнения, присоединится к нам, а я бы не хотел ни за что на свете подвергать вас этому испытанию, во всяком случае, пока вы не отдохнули с дороги!
Ее внезапный румянец исчез, она засмеялась и пошла рядом с ним.
– Да, конечно! Я думаю, мы проехали больше тридцати миль! А что, ваш кузен столь ужасен?
– Да, наполовину фальшивый, наполовину взбалмошный! – ответил Кит, помогая ей преодолеть вымощенные каменными плитами неровные ступени и спуститься на подстриженный дерн. – Мы привыкли – мой брат и я – считать его полным ничтожеством и всегда обращались с ним крайне грубо в тех редких случаях, когда встречались.
– Мне кажется, что вы до сих пор так поступаете.
– Вовсе нет! Я брал его с собой охотиться на зайцев сегодня! Для одного дня это вполне достаточно. В самом деле, он надоедливый юнец, и, если бы я разговаривал с кем-нибудь из мужчин, а не с вами, я бы назвал его иначе.
Она сказала признательно:
– Ну, конечно, не со мной! А как бы вы охарактеризовали его мне?
– Как трепача – и развязного притом! Но теперь я начинаю думать, что не вся вина за это лежит на нем. Знакомы ли вы с его отцом? Моим дядей Космо?
Она покачала головой.
– Ну, тогда это для вас будет еще одним испытанием! Это один из маминых братьев, но она подозревает, что его подменили в детстве. Не удивляйтесь, если он спросит вас, сколько вы заплатили за ваше платье, а затем объяснит вам, где вы смогли бы сшить его гораздо дешевле!
Это ее очень развеселило.
– Я не удивлюсь! Вы не представляете, какое облегчение я испытываю, когда узнаю, что у вас тоже есть родственники, которые вводят вас в краску. Каждый раз, когда я вспоминаю ту ужасную вечеринку на Маунт-Стрит, на которой бедная тетя Мария привела вас в замешательство, когда громким шепотом на весь Лондон объявила, что вы очень красивый, я не могу преодолеть смущения; а этот отвратительный тип, Остин Лактон, который пытался разговорить вас своими глупостями! Мой отец был до смерти оскорблен, когда услышал, что он-таки сплавил вам свою лошадь! Она совсем беспородная? Папа сказал, что Остин никогда ничего не понимал в лошадях.
– О, не беспородная, – ответил Кит. – Немножко низковата в холке! Вы сами сможете в этом убедиться: я привез ее сюда и уже ездил на ней верхом.
– Что на вас нашло, зачем вы ее купили? Я боюсь, что ваша репутация знатока сильно пострадает!
Он тихо усмехнулся:
– В самом деле? Ну, ну! – Он прочел вопрос в ее взгляде и добавил:
– Нет, это не так. По правде говоря, я был вынужден купить это животное, поскольку заставил вашего кузена слишком долго ждать моего решения. Кресси, вы любите ездить на охоту?
Она покачала головой.
– Нет, к сожалению, нет. Раз или два я была с папой, но не в центральных графствах. Как я знаю от папы, вы относитесь к разряду заядлых охотников на лис! Я надеюсь, вы не станете требовать, чтобы я пыталась вас сопровождать. Я уверена, что не смогу. Я люблю ездить верхом, но не умею прыгать через препятствия. По правде говоря, я даже представить себе не могу, чтобы прыгнуть через живую изгородь, и ненавижу рвы!
– Превосходно! – сказал он весело. – Что до меня, я ненавижу женщин-всадниц! В последние годы мне не часто приходилось… – Он спохватился и закончил весьма гладко:
– Встречать среди женщин отличных охотников. – Он посторонился, чтобы пропустить ее в увитую красными розами арку из дикого камня. – Вот, мисс, мы входим в наш знаменитый розарий! Он вам нравится?
– О, он прекрасен, великолепен! – воскликнула она, приостановившись на мгновение, чтобы получше разглядеть новый сорт, который только что расцвел.
– Скажите это Ньюбиггину – это наш садовник – и вы приобретете себе раба на всю жизнь! Хочу вас, однако, предупредить, что моя дорогая мама твердо уверена, что это все ее – и только ее – рук дело! И это сущая правда, что она все это задумала. Она была погружена в планы, когда я уезжал в Константинополь, но…
– Когда вы уезжали в Константинополь? – повторила она, кинув на него быстрый взгляд.
– Навестить брата, – сказал он бойко.
– О, вы туда ездили? Как я вам завидую!
– Вам нравятся путешествия за границу?
– Я не совершила ни одного путешествия – только читала в книгах! – сказала она. – Это была моя самая большая мечта, немного повидать мир, но папа не любит иностранцев, и я никогда не могла его убедить съездить хотя бы в Париж. Вы ведь ездили к вашему брату и в Вену, не правда ли? Мне бы хотелось, чтобы вы мне об этом рассказали.
С этим у него не было никаких трудностей, и пока они мирно прогуливались по тропинке между розовых кустов. Кит быстро убедился, что Кресси очень начитана. Она жадно слушала, время от времени задавала вопросы, а Кит иногда останавливался, чтобы сорвать для нее какую-нибудь красивую розу. Когда они шли обратно к дому, в ее руках уже был целый букет, и она сказала:
– Если бы сейчас встретили вашего садовника, он бы стал моим врагом, а не рабом! Скажите мне, Денвилл, ваш отец в молодости ездил в Европу для завершения образования? Не хотели бы и вы посмотреть, как живут люди в других странах?
– Отец говорил, что это его путешествие состоялось в очень раннем возрасте, и он шагу не мог ступить без наставников. Как явствовало из его рассказов, он переезжал из одного большого города в другой, запасшись рекомендательными письмами в высший свет, и проводил время между балами и раутами, что мог с большим успехом делать и не выезжая из Лондона!
Она задумчиво произнесла:
– Да, но у меня есть печальное подозрение, что наши отцы, – и более того, наши деды, – очень мало внимания обращали на красоту природы, и еще меньше – на нравы и обычаи народа. Мой собственный дедушка вел дневник своего путешествия, и он целиком состоит из упоминания известных имен и тех великосветских обязанностей, которые он выполнял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Знаете, все дело в том, что у меня никогда не было случая научиться, ведь мой папаша – неспортивный парень.
Впервые осознав, что Эмброуз вырос в неблагоприятных условиях, в которые он сам никогда не попадал. Кит предложил, чтобы тот, пока находится в Рейвенхерсте, поступил в обучение к главному егерю, который будет рад получить ученика. Мысль оказалась удачной; а так как вскоре после этого последовал выстрел, и Эмброуз прикончил зайца, то он вернулся домой вне себя от гордости, поскольку был убежден, что попал именно в того зайца, в которого целился, и что в самом скором времени будет признан знаменитым стрелком.
Через полчаса после того, как они вернулись домой и Кит успел переодеться в строгий костюм, внушительная коляска вдовствующей леди Стейвли подъехала ко входу. Нортон с помощью лакея леди и двух своих помощников бережно извлек ее из коляски. Кит появился как раз вовремя, чтобы услышать, как она гневно отчитывала своих помощников; он заключил из этого, что она находится в дурном расположении, и не удивился, когда вместо приветствия получил выговор за состояние подъездной дороги.
– Тем не менее, – великодушно согласилась она, – у вас здесь довольно хорошее место – действительно, вполне приличное! Я здесь никогда раньше не бывала, так что я рада видеть это. – Своим пронзительным взглядом она внимательно осмотрела пестрый фасад. – Хм-м, да! Я бы не назвала его великолепным, но место очень приличное. Вы должны вырвать с корнем все эти рододендроны вдоль подъездной аллеи – противные, мрачные кусты! Я их не выношу!
– Но представь себе, как они прекрасны, когда цветут, бабушка! – сказала Кресси, которая как раз в этот момент появилась из коляски.
– В это время все, кроме самых бедных, находятся в Лондоне, и кому тогда это нужно? – быстро сказала леди Стейвли. Она увидела, что хозяйка дома спускается по широким каменным ступеням и поклонилась ей. – Здравствуйте. Я только что говорила Денвиллу, что он должен приказать вырвать те рододендроны на аллее: они слишком ее затеняют.
– Да, действительно, – согласилась леди Денвилл. – Как будто спускаешься в преисподнюю. Позвольте мне провести вас в дом, мэм, солнце просто обжигающее.
Вдовствующая особа издала возглас удивления:
– Вы озабочены цветом своего лица? Когда вы доживете до моего возраста, вы перестанете об этом заботиться. В наше время мы мазали лицо размятой клубникой, чтобы уберечь его от загара. А также прикладывали ломтики сырого мяса: от морщин. Надо сказать, я этого никогда не делала: возиться не хотелось. Я полагаю, вы используете все эти новые лосьоны, но они помогают не больше, чем наши старомодные средства.
Леди Денвилл, которая каждый вечер делала примочки из дистилированной воды, настоянной на зеленых ананасах, чтобы сохранить свой изумительный цвет лица, а днем защищала лицо кремом «Божественная роса», не моргнув глазом ответила, что это совершенно верно, и, ведя свою гостью по ступеням, предложила ей опереться на ее руку. Это было отвергнуто, и вдовствующая особа заявила, что предпочитает услуги своего лакея. В ответ на предложение провести ее прямо в отведенную ей комнату, она заявила, что она пожилая женщина и не в состоянии продолжать подъем по лестнице, пока не отдышится и восстановит остаток сил.
– Тогда вы можете пройти в синий салон, в котором замечательно прохладно, мэм, – ответила леди Денвилл с неизменным добродушием. – Я прикажу подать вам чай, и это вас ободрит.
– Ну нет, я не стану его пить! – отрезала вдовствующая особа. – Я выпью чашку чая только после обеда. Я не намерена полоскать кишки в это время дня! Чего бы я хотела – но это не имеет значения, если у вас не найдется, – так это стакан негуса.
– Ну, конечно! Какая же я глупая! – воскликнула леди Денвилл, устремив вопрошающий взгляд на своего управляющего.
– Одно мгновение, миледи! – сказал он, оказавшись на высоте положения.
Кресси, до тех пор стоявшая на верхней ступени, с печальной улыбкой подняла глаза на Кита и тихо сказала:
– Вы знаете, она устала, а это всегда делает ее колючей! Мне очень жаль! Но ей сейчас станет лучше.
Он улыбнулся ей в ответ:
– Я точно помню, что где-то, – в одной из кладовок, наверное, – есть инвалидное кресло, которым пользовался мой дедушка, когда у него случались приступы подагры. Не думаете ли вы?
– Не думаю! – ответила она, рассмеявшись. – Есть шанс, что она воспримет это как оскорбление. Лучше оставить ее заботам вашей мамы: будьте уверены, она выведет ее из плохого настроения. Я думаю, она смогла бы всех злых людей привести в хорошее настроение, не так ли? А бабушка не такая, правда!
– Конечно, нет! Исключительно грозная пожилая леди, которая внезапно завоевала мое уважение. Ну, что вы хотите делать? Хотите, я отведу вас к мистеру Нортону, который проводит вас в вашу спальню, или желаете пройти со мной на террасу?
– Благодарю вас! Я предпочла бы последнее. Подъезжая, я увидела что-то вроде озера, и хотела бы получше его рассмотреть.
– С террасы открывается замечательный вид на него, – сказал он, предлагая ей руку. – Жаль, что вы не видели его, когда цветут рододендроны. Даже ваша бабушка, увидев их отражение в воде в солнечный день, изменила бы свое мнение о них.
– Вы ошибаетесь на ее счет, Денвилл! Ничто бы не заставило ее это сделать! – Она повернула к нему голову, глядя слегка застенчиво, но прямо. – Мне бы хотелось, чтобы вы сказали мне: наш визит желателен вам?
Он немедленно ответил:
– А разве может быть иначе?
– О, еще как! Глупо было задавать вам такой вопрос, вы же вынуждены дать учтивый ответ! Дело в том, что у меня есть основания предполагать, что бабушка вынудила леди Денвилл пригласить нас.
– Я полагаю, что именно она натолкнула маму на эту мысль, но уверяю вас, что маму это привело в восторг. Надеюсь, вы не станете сомневаться, что я тоже в восторге.
– Стану! – неожиданно ответила она. – Меня мучит мысль, что, еще не приняв окончательного решения, я не спросила, может быть у вас тоже есть опасения. Когда вы уехали из Лондона, мне пришла в голову эта мысль, и я все время продолжаю удивляться, почему… О Боже, что-то я много говорю! Знаете, я понимаю, насколько это должно быть вам неприятно, если вы уже жалеете, что сделали мне предложение? Так что не надо соблюдать условности, скажите мне, если вы чувствуете, что мы должны расстаться, и предоставьте мне все уладить – я сделаю это, обещаю вам, без малейшего шума и лишних волнений!
Он положил свою руку на ее, лежащую на его локте.
– Очень мило и предусмотрительно с вашей стороны! – серьезно сказал он.
– Понимаете, я знаю, насколько трудно для джентльмена отказаться от своего слова, – объяснила она. – Мне всегда это казалось чудовищной несправедливостью, потому что вы так же легко можете ошибиться, как мы, женщины, что мы и делаем так часто!
– Совершенно верно! То есть, у меня еще не было случая подумать на эту тему, но чувствую, что вы правы.
Она улыбнулась:
– Давайте без болтовни, пожалуйста! И не бойтесь меня обидеть! Скажите мне правду!
– Правда, мисс Стейвли, и без всякой болтовни, состоит в том, что чем больше я вас вижу, тем больше убеждаюсь, что вы достойны лучшего человека, чем я!
Она нахмурила брови:
– Это вежливый способ сказать мне, что вы хотели бы отказаться от помолвки?
– Нет. Это способ сказать вам, что вы замечательная девушка, – сказал он, поднеся ее руку к своим губам и целуя ее.
Эти слова вылетели у него помимо его воли и с такой искренностью, что вызвали краску на щеках Кресси. Он отпустил ее руку и подумал: «Я никогда еще не видел подобной девушки. Надо быть осторожнее». Вслух же он произнес:
– Если вы не боитесь пройтись по траве в ваших тонких сандалиях, я покажу вам наш розарий. Он сейчас изумителен – а я, кроме того, кажется, чувствую приближение моего юного кузена! Если мы останемся здесь, он, без сомнения, присоединится к нам, а я бы не хотел ни за что на свете подвергать вас этому испытанию, во всяком случае, пока вы не отдохнули с дороги!
Ее внезапный румянец исчез, она засмеялась и пошла рядом с ним.
– Да, конечно! Я думаю, мы проехали больше тридцати миль! А что, ваш кузен столь ужасен?
– Да, наполовину фальшивый, наполовину взбалмошный! – ответил Кит, помогая ей преодолеть вымощенные каменными плитами неровные ступени и спуститься на подстриженный дерн. – Мы привыкли – мой брат и я – считать его полным ничтожеством и всегда обращались с ним крайне грубо в тех редких случаях, когда встречались.
– Мне кажется, что вы до сих пор так поступаете.
– Вовсе нет! Я брал его с собой охотиться на зайцев сегодня! Для одного дня это вполне достаточно. В самом деле, он надоедливый юнец, и, если бы я разговаривал с кем-нибудь из мужчин, а не с вами, я бы назвал его иначе.
Она сказала признательно:
– Ну, конечно, не со мной! А как бы вы охарактеризовали его мне?
– Как трепача – и развязного притом! Но теперь я начинаю думать, что не вся вина за это лежит на нем. Знакомы ли вы с его отцом? Моим дядей Космо?
Она покачала головой.
– Ну, тогда это для вас будет еще одним испытанием! Это один из маминых братьев, но она подозревает, что его подменили в детстве. Не удивляйтесь, если он спросит вас, сколько вы заплатили за ваше платье, а затем объяснит вам, где вы смогли бы сшить его гораздо дешевле!
Это ее очень развеселило.
– Я не удивлюсь! Вы не представляете, какое облегчение я испытываю, когда узнаю, что у вас тоже есть родственники, которые вводят вас в краску. Каждый раз, когда я вспоминаю ту ужасную вечеринку на Маунт-Стрит, на которой бедная тетя Мария привела вас в замешательство, когда громким шепотом на весь Лондон объявила, что вы очень красивый, я не могу преодолеть смущения; а этот отвратительный тип, Остин Лактон, который пытался разговорить вас своими глупостями! Мой отец был до смерти оскорблен, когда услышал, что он-таки сплавил вам свою лошадь! Она совсем беспородная? Папа сказал, что Остин никогда ничего не понимал в лошадях.
– О, не беспородная, – ответил Кит. – Немножко низковата в холке! Вы сами сможете в этом убедиться: я привез ее сюда и уже ездил на ней верхом.
– Что на вас нашло, зачем вы ее купили? Я боюсь, что ваша репутация знатока сильно пострадает!
Он тихо усмехнулся:
– В самом деле? Ну, ну! – Он прочел вопрос в ее взгляде и добавил:
– Нет, это не так. По правде говоря, я был вынужден купить это животное, поскольку заставил вашего кузена слишком долго ждать моего решения. Кресси, вы любите ездить на охоту?
Она покачала головой.
– Нет, к сожалению, нет. Раз или два я была с папой, но не в центральных графствах. Как я знаю от папы, вы относитесь к разряду заядлых охотников на лис! Я надеюсь, вы не станете требовать, чтобы я пыталась вас сопровождать. Я уверена, что не смогу. Я люблю ездить верхом, но не умею прыгать через препятствия. По правде говоря, я даже представить себе не могу, чтобы прыгнуть через живую изгородь, и ненавижу рвы!
– Превосходно! – сказал он весело. – Что до меня, я ненавижу женщин-всадниц! В последние годы мне не часто приходилось… – Он спохватился и закончил весьма гладко:
– Встречать среди женщин отличных охотников. – Он посторонился, чтобы пропустить ее в увитую красными розами арку из дикого камня. – Вот, мисс, мы входим в наш знаменитый розарий! Он вам нравится?
– О, он прекрасен, великолепен! – воскликнула она, приостановившись на мгновение, чтобы получше разглядеть новый сорт, который только что расцвел.
– Скажите это Ньюбиггину – это наш садовник – и вы приобретете себе раба на всю жизнь! Хочу вас, однако, предупредить, что моя дорогая мама твердо уверена, что это все ее – и только ее – рук дело! И это сущая правда, что она все это задумала. Она была погружена в планы, когда я уезжал в Константинополь, но…
– Когда вы уезжали в Константинополь? – повторила она, кинув на него быстрый взгляд.
– Навестить брата, – сказал он бойко.
– О, вы туда ездили? Как я вам завидую!
– Вам нравятся путешествия за границу?
– Я не совершила ни одного путешествия – только читала в книгах! – сказала она. – Это была моя самая большая мечта, немного повидать мир, но папа не любит иностранцев, и я никогда не могла его убедить съездить хотя бы в Париж. Вы ведь ездили к вашему брату и в Вену, не правда ли? Мне бы хотелось, чтобы вы мне об этом рассказали.
С этим у него не было никаких трудностей, и пока они мирно прогуливались по тропинке между розовых кустов. Кит быстро убедился, что Кресси очень начитана. Она жадно слушала, время от времени задавала вопросы, а Кит иногда останавливался, чтобы сорвать для нее какую-нибудь красивую розу. Когда они шли обратно к дому, в ее руках уже был целый букет, и она сказала:
– Если бы сейчас встретили вашего садовника, он бы стал моим врагом, а не рабом! Скажите мне, Денвилл, ваш отец в молодости ездил в Европу для завершения образования? Не хотели бы и вы посмотреть, как живут люди в других странах?
– Отец говорил, что это его путешествие состоялось в очень раннем возрасте, и он шагу не мог ступить без наставников. Как явствовало из его рассказов, он переезжал из одного большого города в другой, запасшись рекомендательными письмами в высший свет, и проводил время между балами и раутами, что мог с большим успехом делать и не выезжая из Лондона!
Она задумчиво произнесла:
– Да, но у меня есть печальное подозрение, что наши отцы, – и более того, наши деды, – очень мало внимания обращали на красоту природы, и еще меньше – на нравы и обычаи народа. Мой собственный дедушка вел дневник своего путешествия, и он целиком состоит из упоминания известных имен и тех великосветских обязанностей, которые он выполнял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34