Ее предложение поискать место гувернантки девушка встретила с таким ужасом, что, подумав, Китти признала: едва ли Оливия создана для подобной доли. Она не блистала интеллектом и не получила достаточного образования. Слишком мягкая и податливая, она, конечно, мечтала ускользнуть, наконец, из сетей маменьки с ее махинациями и от своих шумных, грубых кузин, но чем больше Китти присматривалась к ней, тем больше убеждалась, что за этой прелестной внешностью скрывается существо слабое, бесхарактерное. Ее удивляло и то, что такая красавица не нашла достойных поклонников дома. Оливия объясняла, что круг их знакомых крайне ограничен:
— Уверена, что Нед Брэнди или Уэреи никому не пришлись бы по душе. Они до крайности вульгарны. Пожалуй, только мистер Стиклпат, но и то какой он жених!
— Он не был бы приличной партией? — рискнула поинтересоваться Китти.
— Да что вы! Думаю, у него, бедняги, и гроша нет за душой!
— Да полно, он вам нравился ли?
— Нет. Но он был бы рад жениться на мне, потому что его экономка умерла недавно, а я прекрасно готовлю, умею шить, а гладить даже лучше прачки!
Образ несчастного молодого любовника померк, так и не явившись на свет.
Китти спросила разочарованно:
— И больше никого нет? Совсем никого, ну, это так же скучно, как у меня, а я-то думала, что хуже и быть не может!
— Только молодой мистер Дрейкмайер, — призналась Оливия. — Он, правда, немного толстоват, но в остальном вполне приличен! Он дважды приглашал меня в Собрание, но, знаете, Дрейкмайеры живут в особняке, и леди Дрейкмайер, кажется, не очень пришлось по вкусу его восхищение мной, вот он и не взял меня кататься, как собирался. Мама бранила меня, но чем же я виновата! Я все говорила по ее подсказке, а это не помогло.
— Я прихожу к выводу, — сказала Китти задумчиво, — что ничего нет хуже, чем быть замужем за джентльменом, к которому не испытываешь симпатии.
— О да, — вздохнула Оливия.
— Я бы не смогла, лучше умереть!
— Правда?! Но знаете ли, мисс Чаринг, наши обстоятельства настолько различны! За вами все преимущества значительного состояния…
— Уверяю вас, нет! Я целиком завишу от щедрости моего опекуна и не преувеличу, если скажу, что у меня нет ни гроша за душой!
— Но опекун ваш богат, не так ли? А у моей мамы ничего нет, и у меня три сестры! — воскликнула мисс Броти, — Мне нужно выйти замуж. Что будет, если маме придется везти меня снова домой, напрасно потратив все деньги!
Она так испугалась, что Китти поспешила ее заверить:
— Конечно, вы выйдете замуж, и за человека, которого сможете уважать. Господи, и не говорите мне, что у вас нет поклонников! Каждый, кто вас увидит, влюбится, потому что вы прелестнейшая девушка в Лондоне!
Оливия покраснела и отвернулась:
— Не стоит, право. Мной иногда восхищаются, но… но никто не собирается делать мне предложение! В моем положении… у моих кузин такие вольные манеры!.. Я даже столкнулась с чувством собственника в том… кого почитала таким благородным!
— Я знаю, о чем вы говорите, — глубокомысленно заметила Китти, в счастливом неведении, о чем действительно идет речь. — Вас иногда приглашают в общество и относятся с великосветской наглостью, с чем я уже сталкивалась в Лондоне и вовсе не считаю этот тон великосветским! — И добавила: — Простите, но мне показалось, что вам не очень-то приятно было встретиться с мистером Веструдером на Беркли-сквер. Если он показался невежлив, когда вы последний раз виделись с ним, то не потому, что желал вас оскорбить! Он часто бывает заносчив, и леди Букхэвен вечно бранит его, утверждая, что он специально злит людей, не делая между ними различий.
— О Господи, да что вы! — прошептала мисс Броти. — Я и не думала… Такой известный человек! Его манеры и обращение так… — Она окончательно сконфузилась и перевела разговор на лиловые крокусы.
Отсвет правды впервые забрезжил для мисс Чаринг. Очевидно, что мисс Броти не осталась равнодушной к достоинствам мистера Веструдера. Ее это совсем не удивило, напротив, показалось бы странным, если бы леди могла провести в обществе мистера Веструдера пять минут и не увлечься им. Она уже достаточно прожила в Лондоне, чтобы признать правоту тех, кто называл его страшным повесой, но в глубине души соглашалась с другими, которые утверждали, что это только прибавляло ему очарования. Но, думала она, пожалуй, несправедливо обвинять его одного, потому что леди буквально вешались ему на шею, чем и поощряли к дурным поступкам. Несмотря на деревенскую неискушенность, у Китти хватило разума, чтобы понять, что он никогда не женится в ущерб себе. Никто лучше ее не знал, какие опустошительные бури он мог производить в женской груди, было бы ужасно, если бы он разбил нежное сердечко Оливии.
— Фредди, то есть мистер Станден, — заметила она по наитию, — называет его первоклассным щеголем! А я — как недавно ему призналась — кумиром любой школьницы! Вы знаете, мы росли как брат и сестра, я знаю его всю жизнь!
— Да, я догадалась, когда он вошел, — признала Оливия, все еще любуясь крокусами, — но прежде я об этом родстве не слышала.
— В действительности никакого родства нет, — перебила ее Китти, — я называю всех внучатых племянников моего опекуна кузенами! Да, прелестный блик света! В другой раз мы увидим их в полном цвету, но мы окончательно закоченеем, если будем и дальше стоять на холодном ветру!
Они медленно шли по тропинке, которая вывела их к променаду возле проезжей части. Не прошло и нескольких минут, как мисс Броти прошептала:
— Сэр Генри Госфорд! Умоляю вас, мисс Чаринг, не бросайте меня!
Не имея ни малейшего желания скрываться и совершенно незнакомая с тактикой ее кузин, многочисленных мисс Скортон, Китти намеревалась уже успокоить ее, но не успела: поношенный красавец, мистер Генри Госфорд, уже снял шляпу и раскланивался.
— Венера и ее спутница-нимфа! — пропел он в умилении.
Непроизвольный смешок привлек его внимание к «спутнице-нимфе». Он навел на нее лорнет, но тотчас же опустил под чистым взглядом широко открытых глаз мисс Чаринг. Она смерила его сверху вниз: от лихо заломленной бобровой шапки до носков ярко начищенных ботинок — снисходительно, хотя и критически. На какой-то ужасный момент ему показалось, что она знает все о его корсете, о том, что каштановый цвет завитых и напомаженных локонов следует скорее отнести на счет усилий его парикмахера. От волнения он даже прослушал сделанное скороговоркой представление мисс Броти. Но вскоре самодовольство взяло верх, и он решил, что взор «спутницы» может искриться смехом исключительно от восхищения таким законченным гулякой с Бонд-стрит. Старый ловелас благосклонно кивнул ей и улыбнулся ровно настолько, чтобы не потревожить грим, который искусно скрывал морщины, и обратился к мисс Броти.
— Прекрасная пастушка! — сказал он. — Вам мало того, что вы приносите весну: все красавицы отброшены в тень, клянусь!
— Это не совсем так, сэр, — отозвалась начитанная мисс Чаринг. — «Чтобы посмеяться с пастушкой в тени», а это совсем не желательно.
Сэр Генри буквально остолбенел. Челюсть его отвисла, он пытался нашарить лорнет и навел его с видом оскорбленного достоинства. Мисс Чаринг следила за его манипуляциями с интересом. Он отвел лорнет и сказал, растягивая в нелюбезной усмешке весь рот, наполненный великолепными (хотя и вставными) зубами:
— Как остроумно, мисс… э-э, Скортон!
— Вы ослышались, сэр, — неодобрительно отозвалась Китти. — Я мисс Чаринг, а не мисс Скортон!
— Ах, тысяча извинений! Я не заметил сразу… Вы не кузина мисс Броти, мэм! Моя дорогая мисс Броти, при вас нет ни лакея, ни горничной, вы одна, без спутников, позвольте мне сопровождать вас!
Оливия, в полном замешательстве, не знала, что отвечать. Но Китти оказалась находчивее:
— Без спутников, сэр Генри? Но вы же сами признали меня спутницей-нимфой. Нет! Мы не станем настолько испытывать ваше терпение!
Он запротестовал, утверждая, что не может быть для него большего наслаждения, как пройтись об руку с двумя очаровательными леди, сопровождая игривые рассуждения прозрачными намеками в адрес «нимфы» с призывом поскорее исчезнуть. Отделаться от него не было ни малейшей возможности. Они уже прошли несколько сотен ярдов, когда избавление явилось, облаченное в костюм для верховой езды. Оглядываясь по сторонам в тщетной надежде найти спасение, среди экипажей и верховых на проезжей части Китти заметила кузена-француза верхом на гнедой наемной лошадке. Она помахала ему, он заметил и тотчас натянул поводья, обнажив голову и кланяясь:
— Кузина! Вот так удача. А мне сказали, что здесь в парке джентльмены непременно ездят верхом, вот и пришлось пойти на большие издержки! Но теперь я вознагражден, и будь что будет!
Он расхохотался, глядя прямо в глаза Китти, в которых прочел явный приказ, тотчас спешился, перекинул поводья через голову лошади и спросил:
— Можно мне проводить тебя, кузина?
Чрезвычайно довольная его быстрой галльской сообразительностью, она согласилась:
— Мы будем чрезвычайно признательны, если ты сможешь сопровождать нас, Камилл. Сэр Генри, позвольте вам представить моего кузена шевалье д'Эврона! Сэр Генри настолько любезен, что вернулся и составил нам компанию, но с тобой нам уже незачем злоупотреблять его добротой!
Она обернулась и протянула руку сэру Генри, обворожительно улыбаясь:
— До свидания! Вы так любезны!
Ему ничего не оставалось, как принять свою отставку со всей грацией, на которую он был способен. С трудом отрывая глаза от мисс Броти, шевалье сказал с заученной вежливостью:
— Счастлив познакомиться, мсье! — Отвесив поклон, сэр Генри посмотрел в спину молодому красавцу и пошел, небрежно помахивая тростью. Проследив взгляд шевалье, Китти торопливо исправила, свою оплошность:
— Милая мисс Броти, позвольте представить вам моего кузена шевалье д'Эврона!
— Как поживаете? — прошептала Оливия, протягивая руку и краснея еще более отчаянно, чем обычно.
— Мадемуазель! — выдохнул шевалье, благоговейно принимая маленькую ручку и поддерживая ее своей, как какую-нибудь редкую птичку.
Глава 13
Не могло быть удачнее примера любви с первого взгляда! В то время как шевалье стоял, осторожно держа в руках крошечную, затянутую в перчатку кисть, пожирая глазами нежное, похожее на цветок лицо, Оливия с удивлением подняла на него глаза, как Спящая царевна, разбуженная после долгого глубокого сна. Китти, которая наблюдала за ними с любопытством, была даже разочарована, когда, очнувшись, они отвернулись друг от друга и принялись смотреть в сторону. Оливия выдернула руку, а шевалье начал оживленный разговор с Китти, он шел рядом, ведя на поводу свою лошадь. Когда девушки собрались проститься с ним у Стэнепских ворот, заявил, что намеревался уже возвращаться в конюшню, где брал лошадь, и проводил их до Маунт-стрит. Всю дорогу наслаждаясь новой для себя ролью сводни, Китти попросила его прогуляться с Оливией до Беркли-сквер, пока она узнает о состоянии здоровья больных. Когда она, наконец, появилась на Беркли-сквер, они оживленно болтали, прекрасно понимая друг друга. Шевалье попросил позволения оставить их ненадолго, чтобы вернуть лошадь, а потом сопроводить мисс Броти в Ганс-Креснт. Китти только порадовалась такому повороту событий. Было очевидно, что у шевалье в Англии нет своей кареты, но Китти не сомневалась, что он наймет, займет, выпросит подходящий экипаж. Так и вышло: через неимоверно короткое время он предстал в гостиной Мег в сопровождении грума из тех самых конюшен и объявил, что фаэтон подан.
В гостиной, кроме Китти и Оливии, он нашел старшую мисс Скортон, и Китти чуть не расхохоталась вслух при виде испуга в его глазах. Но кузина Оливии, Элиза, вульгарная старая дева с романтическими наклонностями, не собиралась портить игру. Она действительно приехала, чтобы забрать Оливию домой, но одного взгляда на привлекательного молодого человека в богатом костюме для верховой езды оказалось достаточно, чтобы предположить идеальную партию для ее хорошенькой кузины. Не теряя времени, Элиза пустилась в пространные объяснения, почему никак не сможет сопровождать мисс Броти раньше чем через час, быстро распрощалась и так заспешила, что буквально столкнулась в дверях с леди Букхэвен, которая приняла ее извинения вежливо, но холодно. Позже, когда они с Китти остались, наконец, одни, Мег обиженно попросила избавить ее впредь от посещения столь вульгарных особ. Китти пыталась оправдаться, уверяя, что мисс Скортон вовсе не рассчитывает быть принятой в доме.
— Она пришла только проводить Оливию, ты же видишь, но Мег, как ты находишь шевалье? Не успел увидеть Оливию, все для него исчезли. Это грандиозная новость!
Но Мег вовсе не находила новость грандиозной.
— Конечно, я заметила, но какая глупость поощрять ее. Шевалье и девушка из подобной семьи? Ты с ума сошла!
— Чепуха, — отмахнулась Китти. — Ты же не станешь отрицать, что она благородного происхождения. Что до ее семьи, то Камилл увезет ее во Францию, где им не смогут помешать ни миссис Броти, ни Скортоны!
— Ты не соображаешь, что несешь! — оборвала ее Мег. — Господи, и как только Фредди позволяет тебе строить из себя такую дуру!
У мисс Чаринг хватило здравого смысла воздержаться от объяснений, что не во власти мистера Стандена контролировать ее поступки, но не сомневалась, что Мег не преминет поставить в известность Фредди, и приготовилась к обороне. Но Фредди, потирая переносицу, как всегда в замешательстве, просто сказал:
— Не удивлюсь, если ты просчитаешься, Кит.
— Что ты имеешь в виду?
— Не стоит это затевать.
— А, ты об ужасных Скортонах, наверное! Признаюсь, если бы Камилл был англичанином, подобный брак не имел бы перспективы, но трудно предположить, что миссис Броти или ее сестра отправятся за ними во Францию. Что касается самой Оливии, кто посмеет сказать, что она ему не пара?
— Думаю, миссис Броти будет против, — охладил ее пыл Фредди.
Она взглянула на него в полном изумлении.
— Почему? Она приняла его в высшей степени любезно в тот день, когда он проводил Оливию в Ганс-Креснт!
Но Фредди выглядел более озабоченным и потирал переносицу усерднее обычного. В его кармане лежала короткая записка, в которой лорд Легервуд сообщал, что он не смог отыскать знатной французской фамилии д'Эврон. Никаких следов «дядюшки маркиза» также не обнаружилось. «Более того, — писал он, — создается впечатление, что твой шевалье вполне может оказаться шевалье от проворства…» Фредди взглянул на мисс Чаринг, невинные глаза которой вопросительно глядели на него, и покраснел.
— Французы, знаешь ли, — произнес он. — Вечно на войне с лягушками!
Мисс Чаринг расхохоталась, совершенно удовлетворившись подобным объяснением и отметая все сомнения. Фредди же, ожидая, что миссис Броти, подобно ему самому, начнет наводить справки, предвидел впереди мели и рифы и выглядел несчастнее, чем обычно… Его сестра старалась убедить его воспротивиться дружбе Кит и Оливии, она жила в постоянном страхе, что рано или поздно миссис Броти объявится на Беркли-сквер, и ломала себе голову, как избежать ее вторжения. Фредди со свойственным ему практицизмом заявил, что «стоит только сказать Скелтону, что для этой дамы тебя нет дома. Черт, для чего тогда нужны дворецкие!».
— Если я тебе безразлична, — сварливо продолжала Мег, — подумал бы о том, что Китти ставит себя в неловкое положение и наверняка попадет в переделку!
— Не возьму в толк почему, — стоял на своем Фредди. Мег была в дурном расположении духа, страдая, как все беременные женщины, легким недомоганием, поэтому она заметила с колкостью, чуждой ее характеру:
— Как ты туп! Такого рода вещи всегда ведут к неприятностям! Все от доброты, я тоже сочувствую мисс Броти, но нельзя же поддерживать знакомство со всеми несчастными! Только Китти, еще так плохо знающая свет, этого не понимает, а ты и пальцем не пошевелил, чтобы объяснить ей!
— Ничего подобного! — воскликнул Фредди, задетый ее несправедливостью. — Если бы не я, она отправилась бы по городу в той дьявольской шляпке, про которую ты говорила, что она последний крик моды!
— Но шляпка и в самом деле последний писк! — вскричала Мег, выпрямляясь на софе в негодовании. — Ты просто чопорен и старомоден! Ты не позволил ей купить шляпку потому, что ни разу не видел жокейских шапочек прежде! Но я купила, и поверь, ею все восхищались!
— Что? — прошептал Фредди в смятении. — Неужели ты ухитрилась напялить лиловую сковородку на свою желтую голову?
— Ценители с исключительным вкусом, — заявила его сестра дрожащим голосом, — утверждали, что шляпка мне чрезвычайно к лицу!
— Лгуны твои ценители, — отрезал Фредди. — Пора бы маме оставить малышей на няню и проследить, чтобы ты не строила из себя идиотку! Нет, правда, Мег! Это ужасно: могла посоветоваться со мной, с мамой, оказала бы нам честь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Уверена, что Нед Брэнди или Уэреи никому не пришлись бы по душе. Они до крайности вульгарны. Пожалуй, только мистер Стиклпат, но и то какой он жених!
— Он не был бы приличной партией? — рискнула поинтересоваться Китти.
— Да что вы! Думаю, у него, бедняги, и гроша нет за душой!
— Да полно, он вам нравился ли?
— Нет. Но он был бы рад жениться на мне, потому что его экономка умерла недавно, а я прекрасно готовлю, умею шить, а гладить даже лучше прачки!
Образ несчастного молодого любовника померк, так и не явившись на свет.
Китти спросила разочарованно:
— И больше никого нет? Совсем никого, ну, это так же скучно, как у меня, а я-то думала, что хуже и быть не может!
— Только молодой мистер Дрейкмайер, — призналась Оливия. — Он, правда, немного толстоват, но в остальном вполне приличен! Он дважды приглашал меня в Собрание, но, знаете, Дрейкмайеры живут в особняке, и леди Дрейкмайер, кажется, не очень пришлось по вкусу его восхищение мной, вот он и не взял меня кататься, как собирался. Мама бранила меня, но чем же я виновата! Я все говорила по ее подсказке, а это не помогло.
— Я прихожу к выводу, — сказала Китти задумчиво, — что ничего нет хуже, чем быть замужем за джентльменом, к которому не испытываешь симпатии.
— О да, — вздохнула Оливия.
— Я бы не смогла, лучше умереть!
— Правда?! Но знаете ли, мисс Чаринг, наши обстоятельства настолько различны! За вами все преимущества значительного состояния…
— Уверяю вас, нет! Я целиком завишу от щедрости моего опекуна и не преувеличу, если скажу, что у меня нет ни гроша за душой!
— Но опекун ваш богат, не так ли? А у моей мамы ничего нет, и у меня три сестры! — воскликнула мисс Броти, — Мне нужно выйти замуж. Что будет, если маме придется везти меня снова домой, напрасно потратив все деньги!
Она так испугалась, что Китти поспешила ее заверить:
— Конечно, вы выйдете замуж, и за человека, которого сможете уважать. Господи, и не говорите мне, что у вас нет поклонников! Каждый, кто вас увидит, влюбится, потому что вы прелестнейшая девушка в Лондоне!
Оливия покраснела и отвернулась:
— Не стоит, право. Мной иногда восхищаются, но… но никто не собирается делать мне предложение! В моем положении… у моих кузин такие вольные манеры!.. Я даже столкнулась с чувством собственника в том… кого почитала таким благородным!
— Я знаю, о чем вы говорите, — глубокомысленно заметила Китти, в счастливом неведении, о чем действительно идет речь. — Вас иногда приглашают в общество и относятся с великосветской наглостью, с чем я уже сталкивалась в Лондоне и вовсе не считаю этот тон великосветским! — И добавила: — Простите, но мне показалось, что вам не очень-то приятно было встретиться с мистером Веструдером на Беркли-сквер. Если он показался невежлив, когда вы последний раз виделись с ним, то не потому, что желал вас оскорбить! Он часто бывает заносчив, и леди Букхэвен вечно бранит его, утверждая, что он специально злит людей, не делая между ними различий.
— О Господи, да что вы! — прошептала мисс Броти. — Я и не думала… Такой известный человек! Его манеры и обращение так… — Она окончательно сконфузилась и перевела разговор на лиловые крокусы.
Отсвет правды впервые забрезжил для мисс Чаринг. Очевидно, что мисс Броти не осталась равнодушной к достоинствам мистера Веструдера. Ее это совсем не удивило, напротив, показалось бы странным, если бы леди могла провести в обществе мистера Веструдера пять минут и не увлечься им. Она уже достаточно прожила в Лондоне, чтобы признать правоту тех, кто называл его страшным повесой, но в глубине души соглашалась с другими, которые утверждали, что это только прибавляло ему очарования. Но, думала она, пожалуй, несправедливо обвинять его одного, потому что леди буквально вешались ему на шею, чем и поощряли к дурным поступкам. Несмотря на деревенскую неискушенность, у Китти хватило разума, чтобы понять, что он никогда не женится в ущерб себе. Никто лучше ее не знал, какие опустошительные бури он мог производить в женской груди, было бы ужасно, если бы он разбил нежное сердечко Оливии.
— Фредди, то есть мистер Станден, — заметила она по наитию, — называет его первоклассным щеголем! А я — как недавно ему призналась — кумиром любой школьницы! Вы знаете, мы росли как брат и сестра, я знаю его всю жизнь!
— Да, я догадалась, когда он вошел, — признала Оливия, все еще любуясь крокусами, — но прежде я об этом родстве не слышала.
— В действительности никакого родства нет, — перебила ее Китти, — я называю всех внучатых племянников моего опекуна кузенами! Да, прелестный блик света! В другой раз мы увидим их в полном цвету, но мы окончательно закоченеем, если будем и дальше стоять на холодном ветру!
Они медленно шли по тропинке, которая вывела их к променаду возле проезжей части. Не прошло и нескольких минут, как мисс Броти прошептала:
— Сэр Генри Госфорд! Умоляю вас, мисс Чаринг, не бросайте меня!
Не имея ни малейшего желания скрываться и совершенно незнакомая с тактикой ее кузин, многочисленных мисс Скортон, Китти намеревалась уже успокоить ее, но не успела: поношенный красавец, мистер Генри Госфорд, уже снял шляпу и раскланивался.
— Венера и ее спутница-нимфа! — пропел он в умилении.
Непроизвольный смешок привлек его внимание к «спутнице-нимфе». Он навел на нее лорнет, но тотчас же опустил под чистым взглядом широко открытых глаз мисс Чаринг. Она смерила его сверху вниз: от лихо заломленной бобровой шапки до носков ярко начищенных ботинок — снисходительно, хотя и критически. На какой-то ужасный момент ему показалось, что она знает все о его корсете, о том, что каштановый цвет завитых и напомаженных локонов следует скорее отнести на счет усилий его парикмахера. От волнения он даже прослушал сделанное скороговоркой представление мисс Броти. Но вскоре самодовольство взяло верх, и он решил, что взор «спутницы» может искриться смехом исключительно от восхищения таким законченным гулякой с Бонд-стрит. Старый ловелас благосклонно кивнул ей и улыбнулся ровно настолько, чтобы не потревожить грим, который искусно скрывал морщины, и обратился к мисс Броти.
— Прекрасная пастушка! — сказал он. — Вам мало того, что вы приносите весну: все красавицы отброшены в тень, клянусь!
— Это не совсем так, сэр, — отозвалась начитанная мисс Чаринг. — «Чтобы посмеяться с пастушкой в тени», а это совсем не желательно.
Сэр Генри буквально остолбенел. Челюсть его отвисла, он пытался нашарить лорнет и навел его с видом оскорбленного достоинства. Мисс Чаринг следила за его манипуляциями с интересом. Он отвел лорнет и сказал, растягивая в нелюбезной усмешке весь рот, наполненный великолепными (хотя и вставными) зубами:
— Как остроумно, мисс… э-э, Скортон!
— Вы ослышались, сэр, — неодобрительно отозвалась Китти. — Я мисс Чаринг, а не мисс Скортон!
— Ах, тысяча извинений! Я не заметил сразу… Вы не кузина мисс Броти, мэм! Моя дорогая мисс Броти, при вас нет ни лакея, ни горничной, вы одна, без спутников, позвольте мне сопровождать вас!
Оливия, в полном замешательстве, не знала, что отвечать. Но Китти оказалась находчивее:
— Без спутников, сэр Генри? Но вы же сами признали меня спутницей-нимфой. Нет! Мы не станем настолько испытывать ваше терпение!
Он запротестовал, утверждая, что не может быть для него большего наслаждения, как пройтись об руку с двумя очаровательными леди, сопровождая игривые рассуждения прозрачными намеками в адрес «нимфы» с призывом поскорее исчезнуть. Отделаться от него не было ни малейшей возможности. Они уже прошли несколько сотен ярдов, когда избавление явилось, облаченное в костюм для верховой езды. Оглядываясь по сторонам в тщетной надежде найти спасение, среди экипажей и верховых на проезжей части Китти заметила кузена-француза верхом на гнедой наемной лошадке. Она помахала ему, он заметил и тотчас натянул поводья, обнажив голову и кланяясь:
— Кузина! Вот так удача. А мне сказали, что здесь в парке джентльмены непременно ездят верхом, вот и пришлось пойти на большие издержки! Но теперь я вознагражден, и будь что будет!
Он расхохотался, глядя прямо в глаза Китти, в которых прочел явный приказ, тотчас спешился, перекинул поводья через голову лошади и спросил:
— Можно мне проводить тебя, кузина?
Чрезвычайно довольная его быстрой галльской сообразительностью, она согласилась:
— Мы будем чрезвычайно признательны, если ты сможешь сопровождать нас, Камилл. Сэр Генри, позвольте вам представить моего кузена шевалье д'Эврона! Сэр Генри настолько любезен, что вернулся и составил нам компанию, но с тобой нам уже незачем злоупотреблять его добротой!
Она обернулась и протянула руку сэру Генри, обворожительно улыбаясь:
— До свидания! Вы так любезны!
Ему ничего не оставалось, как принять свою отставку со всей грацией, на которую он был способен. С трудом отрывая глаза от мисс Броти, шевалье сказал с заученной вежливостью:
— Счастлив познакомиться, мсье! — Отвесив поклон, сэр Генри посмотрел в спину молодому красавцу и пошел, небрежно помахивая тростью. Проследив взгляд шевалье, Китти торопливо исправила, свою оплошность:
— Милая мисс Броти, позвольте представить вам моего кузена шевалье д'Эврона!
— Как поживаете? — прошептала Оливия, протягивая руку и краснея еще более отчаянно, чем обычно.
— Мадемуазель! — выдохнул шевалье, благоговейно принимая маленькую ручку и поддерживая ее своей, как какую-нибудь редкую птичку.
Глава 13
Не могло быть удачнее примера любви с первого взгляда! В то время как шевалье стоял, осторожно держа в руках крошечную, затянутую в перчатку кисть, пожирая глазами нежное, похожее на цветок лицо, Оливия с удивлением подняла на него глаза, как Спящая царевна, разбуженная после долгого глубокого сна. Китти, которая наблюдала за ними с любопытством, была даже разочарована, когда, очнувшись, они отвернулись друг от друга и принялись смотреть в сторону. Оливия выдернула руку, а шевалье начал оживленный разговор с Китти, он шел рядом, ведя на поводу свою лошадь. Когда девушки собрались проститься с ним у Стэнепских ворот, заявил, что намеревался уже возвращаться в конюшню, где брал лошадь, и проводил их до Маунт-стрит. Всю дорогу наслаждаясь новой для себя ролью сводни, Китти попросила его прогуляться с Оливией до Беркли-сквер, пока она узнает о состоянии здоровья больных. Когда она, наконец, появилась на Беркли-сквер, они оживленно болтали, прекрасно понимая друг друга. Шевалье попросил позволения оставить их ненадолго, чтобы вернуть лошадь, а потом сопроводить мисс Броти в Ганс-Креснт. Китти только порадовалась такому повороту событий. Было очевидно, что у шевалье в Англии нет своей кареты, но Китти не сомневалась, что он наймет, займет, выпросит подходящий экипаж. Так и вышло: через неимоверно короткое время он предстал в гостиной Мег в сопровождении грума из тех самых конюшен и объявил, что фаэтон подан.
В гостиной, кроме Китти и Оливии, он нашел старшую мисс Скортон, и Китти чуть не расхохоталась вслух при виде испуга в его глазах. Но кузина Оливии, Элиза, вульгарная старая дева с романтическими наклонностями, не собиралась портить игру. Она действительно приехала, чтобы забрать Оливию домой, но одного взгляда на привлекательного молодого человека в богатом костюме для верховой езды оказалось достаточно, чтобы предположить идеальную партию для ее хорошенькой кузины. Не теряя времени, Элиза пустилась в пространные объяснения, почему никак не сможет сопровождать мисс Броти раньше чем через час, быстро распрощалась и так заспешила, что буквально столкнулась в дверях с леди Букхэвен, которая приняла ее извинения вежливо, но холодно. Позже, когда они с Китти остались, наконец, одни, Мег обиженно попросила избавить ее впредь от посещения столь вульгарных особ. Китти пыталась оправдаться, уверяя, что мисс Скортон вовсе не рассчитывает быть принятой в доме.
— Она пришла только проводить Оливию, ты же видишь, но Мег, как ты находишь шевалье? Не успел увидеть Оливию, все для него исчезли. Это грандиозная новость!
Но Мег вовсе не находила новость грандиозной.
— Конечно, я заметила, но какая глупость поощрять ее. Шевалье и девушка из подобной семьи? Ты с ума сошла!
— Чепуха, — отмахнулась Китти. — Ты же не станешь отрицать, что она благородного происхождения. Что до ее семьи, то Камилл увезет ее во Францию, где им не смогут помешать ни миссис Броти, ни Скортоны!
— Ты не соображаешь, что несешь! — оборвала ее Мег. — Господи, и как только Фредди позволяет тебе строить из себя такую дуру!
У мисс Чаринг хватило здравого смысла воздержаться от объяснений, что не во власти мистера Стандена контролировать ее поступки, но не сомневалась, что Мег не преминет поставить в известность Фредди, и приготовилась к обороне. Но Фредди, потирая переносицу, как всегда в замешательстве, просто сказал:
— Не удивлюсь, если ты просчитаешься, Кит.
— Что ты имеешь в виду?
— Не стоит это затевать.
— А, ты об ужасных Скортонах, наверное! Признаюсь, если бы Камилл был англичанином, подобный брак не имел бы перспективы, но трудно предположить, что миссис Броти или ее сестра отправятся за ними во Францию. Что касается самой Оливии, кто посмеет сказать, что она ему не пара?
— Думаю, миссис Броти будет против, — охладил ее пыл Фредди.
Она взглянула на него в полном изумлении.
— Почему? Она приняла его в высшей степени любезно в тот день, когда он проводил Оливию в Ганс-Креснт!
Но Фредди выглядел более озабоченным и потирал переносицу усерднее обычного. В его кармане лежала короткая записка, в которой лорд Легервуд сообщал, что он не смог отыскать знатной французской фамилии д'Эврон. Никаких следов «дядюшки маркиза» также не обнаружилось. «Более того, — писал он, — создается впечатление, что твой шевалье вполне может оказаться шевалье от проворства…» Фредди взглянул на мисс Чаринг, невинные глаза которой вопросительно глядели на него, и покраснел.
— Французы, знаешь ли, — произнес он. — Вечно на войне с лягушками!
Мисс Чаринг расхохоталась, совершенно удовлетворившись подобным объяснением и отметая все сомнения. Фредди же, ожидая, что миссис Броти, подобно ему самому, начнет наводить справки, предвидел впереди мели и рифы и выглядел несчастнее, чем обычно… Его сестра старалась убедить его воспротивиться дружбе Кит и Оливии, она жила в постоянном страхе, что рано или поздно миссис Броти объявится на Беркли-сквер, и ломала себе голову, как избежать ее вторжения. Фредди со свойственным ему практицизмом заявил, что «стоит только сказать Скелтону, что для этой дамы тебя нет дома. Черт, для чего тогда нужны дворецкие!».
— Если я тебе безразлична, — сварливо продолжала Мег, — подумал бы о том, что Китти ставит себя в неловкое положение и наверняка попадет в переделку!
— Не возьму в толк почему, — стоял на своем Фредди. Мег была в дурном расположении духа, страдая, как все беременные женщины, легким недомоганием, поэтому она заметила с колкостью, чуждой ее характеру:
— Как ты туп! Такого рода вещи всегда ведут к неприятностям! Все от доброты, я тоже сочувствую мисс Броти, но нельзя же поддерживать знакомство со всеми несчастными! Только Китти, еще так плохо знающая свет, этого не понимает, а ты и пальцем не пошевелил, чтобы объяснить ей!
— Ничего подобного! — воскликнул Фредди, задетый ее несправедливостью. — Если бы не я, она отправилась бы по городу в той дьявольской шляпке, про которую ты говорила, что она последний крик моды!
— Но шляпка и в самом деле последний писк! — вскричала Мег, выпрямляясь на софе в негодовании. — Ты просто чопорен и старомоден! Ты не позволил ей купить шляпку потому, что ни разу не видел жокейских шапочек прежде! Но я купила, и поверь, ею все восхищались!
— Что? — прошептал Фредди в смятении. — Неужели ты ухитрилась напялить лиловую сковородку на свою желтую голову?
— Ценители с исключительным вкусом, — заявила его сестра дрожащим голосом, — утверждали, что шляпка мне чрезвычайно к лицу!
— Лгуны твои ценители, — отрезал Фредди. — Пора бы маме оставить малышей на няню и проследить, чтобы ты не строила из себя идиотку! Нет, правда, Мег! Это ужасно: могла посоветоваться со мной, с мамой, оказала бы нам честь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30