— Н-никогда и н-не дум-мал об этом, сэр! Но н-не все та-ак д-дурно! Мне всегда нравилась Кит, конечно!
Лорд Легервуд, спортсмен и джентльмен, прекратил игру ниже пояса. Он со стуком захлопнул свою табакерку, вернул ее в карман и спросил уже совершенно иным тоном:
— Обложен кредиторами, Фредди?
— Нет! — воскликнул его несчастный сын.
— Не дури, мальчик! Если ты оставил ладью в тупике, нужно было прийти ко мне за буксиром, а не искать случайную наследницу!
— Но это же совсем не так! — взмолился Фредди, вконец уничтоженный. — Я подозревал, что все так подумают, и говорил Кит!
— Полагаю, что впал в грубое заблуждение, — подвел черту отец. — Прими мои извинения! Я воздержусь от неловких вопросов, но могу узнать, сколько я буду иметь честь принимать у себя мисс Чаринг? И даже — позволю себе осведомиться — что я должен сделать для нее?
Если и была шпилька в этом монологе, она совершенно не достигла цели. Счастливый от того, что нашел отца в таком снисходительном настроении, Фредди ответил с благодарностью:
— Очень вам признателен, сэр! Я не мастак объясняться! Просто Китти захотелось провести месяц в Лондоне, и я обещал, что она проведет его. Надеялся, что мама будет выезжать с ней. Жаль, не слышал ничего о кори. Как обидно! — Он задумчиво потер нос. — Нужно придумать какой-нибудь выход, — решил он.
— И ты сможешь? — спросил лорд Легервуд, зачарованно глядя на него.
— А что делать? — развел руками Фредди. — Должен!
Глава 7
Для мисс Чаринг, которая с самого появления в городском доме Легервудов мучилась раскаянием, оказалось необыкновенной удачей, что его хозяйку постоянно занимали мысли о хворающих ребятишках. Водворив Китти в уютную спальню и вкратце пояснив их несчастливые обстоятельства, миссис Легервуд поднялась на антресоли убедиться, что ухудшения нет и что няня не заснула в своем кресле — идея столь же навязчивая, сколь несправедливая. Мисс Чаринг, оставшись одна в спальне, где — непривычная роскошь — горел камин и висела на виду лента звонка, дерни за которую — и явится горничная, вернулась к своему положению с чувством вины.
Она искренне не подозревала, что в интриге, которую так тщательно готовила, окажутся замешаны другие лица, кроме злополучного Фредди. Его родители представлялись ей неясными фигурами на заднике сцены, чье существование не имело ничего общего с ее планами.
Появление лорда Легервуда в Голубой гостиной развеяло эти ложные иллюзии, она была на волосок от того, чтобы вообще отказаться от своего проекта. Ее удерживал отчасти стыд перед внушающим ей благоговение джентльменом, а отчасти смертельный ужас при мысли, что ее признание будет означать немедленное возвращение в Арнсайд. К тому моменту, когда леди Легервуд присоединилась к обществу, она в какой-то мере преуспела в сделке с совестью, убеждая себя, что раз у нее нет истинного намерения выйти за Фредди, положительно никакого вреда она не причинит. Тем не менее, Китти в смятении предвидела вопросы леди Легервуд и радовалась, что материнские обязанности заставили хозяйку отложить опасный tet-а-tet.
Убедившись, что Эдмунд все еще в лихорадке, но уже засыпает, леди Легервуд вновь спустилась в гардеробную. Ради своей гостьи, гардероб которой, как она знала, очень ограничен, она положила явиться к обеду в утреннем платье, однако ей показалось бы неприличным ничего не изменить в своей наружности. Послав за служанкой, она нашла, что ей заново следует убрать волосы, сменить чепец и исправить возможные отклонения в цвете лица. За этими хлопотами она уже не надеялась повидать мужа перед обедом, но он сам вошел в комнату.
Она приветствовала его с облегчением:
— Любовь моя, я как раз хотела говорить с тобой. Да, вот этот розовый кружевной чепец. И можете не ждать. Минутку! Подайте мне шарф померанцевого цвета с широкой французской каймой. Нет, пожалуй, он будет слишком. Пестрая шаль как раз подойдет! А теперь идите.
— Прелесть, — проворковал его лордство, направляя лорнет на кружевной чепец.
— Не правда ли? Я знала, что тебе понравится! Но в настоящий момент мне не до этой мишуры. Что, скажи мне, теперь делать? Я в жизни не была так озадачена, ты же стоишь и улыбаешься, будто все тебе необыкновенно по нраву!
Он засмеялся и положил чепец.
— Скажи на милость, а что я должен делать? Я вряд ли могу налагать запреты: Фредди уже совершеннолетний. Но его мотивы… — заявил он глубокомысленно.
Ее огромные голубые глаза широко открылись ему навстречу.
— Что ты имеешь в виду? — Ужасное подозрение овладело ею. — Легервуд, ты не хочешь сказать, что она поймала Фредди в ловушку с этой помолвкой?
— Мало вероятно! — рассудил он трезво. — Вполне невинна, свеженькая такая, как мне показалось.
— Да, редкость своего рода. Но нельзя отделаться от мысли, что она вынудила бедного мальчика сделать ей предложение только для того, чтобы вырваться из Арнсайда. Мне ее очень, очень жаль, хотя я уверена, что ничего о ней не знаю, за исключением того, что мать ее была француженка, что мне нравиться не может, но в любом случае, это не тот брак, которого я бы желала. Надеюсь, я не жалкая прожектерка, ибо если бы я ею была, мне бы доставила радость мысль, что мой дорогой сын женился на значительном состоянии, но уверяю тебя, из всех пороков я больше всего осуждаю меркантильность, особенно когда она бессмысленна, а ведь Фредди вполне обеспечен. Я мечтала, чтобы он породнился с каким-нибудь влиятельным семейством, а не женился на маленькой деревенской девочке, о которой никто даже и не слышал!
— Не отчаивайся, — посоветовал его лордство. — Я готов присягнуть, из этого брака ничего не выйдет. Моя милая Эмма, неужели ты так глупа, что не видишь, что они вовсе не влюблены друг в друга!
Леди Легервуд, которая как раз завязывала ленты чепчика, всплеснула руками и повернулась к нему:
— Но если они не влюблены и она его не поймала, то к чему вообще помолвка?
— Вот этого я пока не могу понять, — ответил он. — Я слишком мало знаю Китти, чтобы определенно высказаться. Подозреваю здесь какую-то интригу…
— Конечно, затеянную не Фредди, — вмешалась леди Легервуд, кидаясь на защиту своего птенца.
— Я немного знаком с Фредди, душа моя. Можешь ничего мне не говорить. Конечно, это не его рук дело. По каким-то причинам, пока скрытым от нас, Китти желает, чтобы ее считали помолвленной с Фредди. Интересная деталь: по некоторым таинственным соображения помолвка не может быть немедленно оглашена!
— Не оглашена?! — вскричала она. — Но почему?
— Корь, — невозмутимо ответил он.
— Какая чепуха!
— Конечно! Таково приношение Фредди на алтарь родительского любопытства. Китти предпочла свалить все на эксцентричность твоего дяди.
— Это как раз может быть правдой, — заметила она, размышляя. — Когда дядя Метью задумал свой позорный спектакль, конечно, он мыслил Джека в главной роли. Забавно, что его надули! Скорее всего, он надеется, что здесь все само собой сойдет на нет. Он не мог отказать Фредди. Одна из неприятнейших черт его характера — он никогда не берет слова назад! Но что нам делать?
— Делать? Ничего! Будем наслаждаться, наблюдая за развитием сюжета.
— Шутки шутками, — сказала она колко, — но уверена и тебе хотелось бы заглянуть в конец пьесы!
— Правда? Нет, я не стану строить догадки. Конечно, выдумки Фредди забавны, но мне не хотелось бы подвергать его интеллект такой нагрузке.
— Да, дорогой, все это ужасно! И он ждет, что я стану одевать Китти и возить ее с собой на вечера!
— По-моему, этот его план уже в прошлом: он собирается найти другой выход.
— Легервуд, ты же знаешь, он не сможет, и нам придется действовать самим!
— Ерунда, любимая, Фредди ясно сказал, что займется ею сам, — произнес его лордство самым любезным тоном.
Как же он удивился, когда во время второй перемены за обедом его отпрыск, все время пребывавший погруженным в глубокую задумчивость, вдруг объявил:
— Не сомневался, что я что-нибудь найду, — так и вышло!
Леди Легервуд, говорившая за обедом только о неприятной ситуации, в которой оказалась замужняя дочь, и болезнях ее младших детей, посмотрела на сына с недоумением:
— Нашел что, любимый?
— Мег, — лаконично ответил Фредди. — Мне нужно ее повидать.
— Правда, любовь моя? Но… Ах, ты мне напомнил, она собирается в Олмак вместе с Эмили Купер.
— Найду ее там, — сказал Фредди.
— Да, дорогой, конечно, но ты не одет для вечера в Олмаке!
— Поеду в мои меблированные и переоденусь. Еще куча времени! Я должен увидеть Мег!
— Твоя братская привязанность трогает до слез, — заметил лорд Легервуд. — Нам позволено будет узнать о причинах такого прилива чувств?
— Ничего подобного, сэр, — справедливо возмутился Фредди, — я же обещал вам что-нибудь придумать. Меня осенило во время пудинга!
— Это делает честь повару! — усмехнулся его отец. Он смотрел на старшего сына с выражением терпеливой покорности, но мисс Чаринг, которая с самого того момента, когда новость об эпидемии, свирепствовавшей в доме, достигла ее, напрасно пыталась найти альтернативу возвращению в Арнсайд на следующее утро, нетерпеливо воскликнула:
— Ты обо мне, Фредди?
— Разумеется! Прекрасный предлог! Мег не желает оставаться с леди Букхэвен и не хочет, чтобы кузина Амелия разделила с ней компанию, не может жить с Фанни, потому что у нее корь, — лучше всего ей будет с тобой!
Лорд Легервуд, который собирался поднести стакан с кларетом к губам, тут же опустил его и взглянул на сына с почти суеверным восторгом.
— Какие неисследованные глубины, Фредерик! Я тебя недооценивал!
— Да что вы, сэр! — Фредди скромно потупился. — Я не так умен, как Чарли, но и не совсем простофиля, как вы до сих пор считали!
— Я всегда верил, что не совсем, мальчик мой.
— Китти остается с Мег? — засомневалась леди, — удобно ли это? Уверена, леди Букхэвен желает даму постарше.
— Незачем сообщать ей возраст Китти, мам. Леди Букхэвен никогда не выезжает из Глостершира и вряд ли что-нибудь узнает. Кстати, она и не вправе поднять шум: невеста не может оставаться здесь из-за кори, живет с моей сестрой. Вполне пристойно!
— О, Фредди, — воскликнула мисс Чаринг с сияющими глазами, — грандиозный план! Но только согласится ли твоя сестра…
— Согласится на все, что позволит ей не ехать к старухе Букхэвен. — Помолчав, Фредди добавил: — За исключением кузины Амелии. Имеет право.
Итак, вскоре после десяти, как раз когда мисс Чаринг сворачивалась клубочком под одеялом после вечера, проведенного над модными картинками, мистер Станден, весьма эффектный в кюлотах, полосатых чулках и голубом пальто с необычайно длинными фалдами, белом жилете и галстуке, который чуть не заставил одного из его знакомых упасть в обморок от зависти, неторопливо входил в холл Олмакского благородного собрания.
Он вручил пальто и шляпу выездному лакею, вставил пару запонок в манжеты и удостоил кивка знаменитого мистера Виллиса, содержателя клуба.
Мистер Виллис, отвешивая ему поклон — дань хорошему тону, — и думать не мог спросить его членский билет, ибо разные люди могли оказаться исключенными из членов собрания, но даже самые капризные из его попечительниц не позволили бы себе представить исключенным мистера Стандена. Он не был ни красив, ни остроумен и отличался весьма скромным нравом. Хотя часто появлялся в общественных местах, ничем (кроме великолепно сшитого платья) не привлекал внимания и никогда не поражал общество эксцентричными шутками, как джентльмен, ищущий известности! Он неплохо правил, но никто не слышал, чтобы на скачках хоть раз обошел фаворита, достаточно ловко скакал верхом, чтобы участвовать в травле зверя, но и на охоте не испытывал особого азарта. Он не соревновался в стрельбе с гвардейцами, не стал бы биться об заклад, что выстоит сколько угодно раундов против очередного спортивного кумира, и, хотя часто тренировался на деревянных рапирах в спортивных залах у Джексона, никто не вздумал бы искать в нем идеал кавалера, он не входил в число мастеров отпускать комплименты и не был замечен даже в самом невинном флирте. Поэтому Фредди и не считал себя истинно светским человеком. Но многие из знакомых мужчин дорожили его практическими советами — скажем, как отделать приемную дорожками, в дамском же обществе он слыл первым любимцем. Самая блестящая красавица почитала за честь пройтись в танце с таким изящным партнером, любой список гостей сочли бы неполным, если там отсутствовало его имя. Он не стоял у стены, отказываясь танцевать, порученная его вниманию простушка могла быть уверена, что он не улизнет от нее при первой возможности, его сопровождение ценили, потому что никакой, даже самый ревнивый, муж не мог бы питать в отношении его ни малейших подозрений. «А, Фредди Станден! — бормотал он угрюмо. — Ну, тогда другое дело, мэм». Словом, на него можно было положиться.
Мистер Виллис, который не снисходил до болтовни с каждым посетителем, радушно приветствовал Фредди, отослал взглядом ливрейного лакея, который собирался вручить ему кадриль-карт. Если кто и нуждался в инструкциях относительно фигур кадрили, то, разумеется не мистер Станден.
— Видели сегодня леди Букхэвен, Виллис? — спросил, глядя в зеркало, Фредди, доводя до совершенства галстук.
— О да, сэр. Миледи явилась вместе с леди Купер около получаса назад, мистер Веструдер сопровождал их.
— Вот как? Большая толкучка? — спросил Фредди.
— Нет, сэр, — ответил мистер Виллис с сожалением, — пока нет. Но к одиннадцати, осмелюсь предположить, яблоку негде будет упасть.
После этого диалога Фредди прошел в бальную заду и остановился на пороге, разыскивая сестру.
— Да это Фредди Станден! — воскликнула разукрашенная матрона в лайковых перчатках. — А я не знала, что он уже в городе. Милочка моя!
Она помахала ему рукой, но он не заметил ее жеста, потому что в этот момент за его плечом раздалось:
— Привет! Так был ты в деревне в итоге?
Хорошо знакомый небрежно-удивленный голос заставили Фредди немедленно повернуться. Он принадлежал высокому джентльмену, выражение лица и манеры которого сразу обличали человека истинно светского. Пальто, галстук, цепочка часов, перстни, перчатки, лорнет — все в нем принадлежало денди, но широкие плечи, на которых так блистательно сидело пальто, и мускулистые ноги под атласными кюлотами выдавали страстного спортсмена, которого никто не мог побить ни в одном состязании.
Его красивое лицо над накрахмаленными воротничками рубашки, голос их обладателя и пара ослепительно-голубых глаз — все искрилось улыбкой. Взгляд этих глаз заставил бы, наверное, сильнее биться сердечко мисс Чаринг, но у мистера Стандена вызвал совсем другие эмоции. Он уже собирался дать волю чувствам, которые обуревали его последние два дня, но, к вящей своей досаде, вспомнил, что не имел права высказываться, и просто бросил:
— А, привет! Как дела, кузен?
— Да, Фредди, да, это я, а не моя тень! Но что ты здесь делаешь? Я слышал, ты в Арнсайде!
— Вернулся сегодня!
Глаза мистера Веструдера изучали его по-прежнему насмешливо, доводя до бешенства.
— Как ты быстро вернулся, кузен! Тебя так дурно там приняли?
Фредди всегда восхищался Джеком и несколько робел перед ним, но такого он уже не мог спустить и ответил, на секунду замешкавшись:
— Нет, ничего. Но ты же знаешь, какой у дяди неудобный дом, и к тому же старик не позволяет брать с собой слугу. Зачем там долго оставаться?
— Незачем? — продолжал наступать мистер Веструдер с легкой издевкой в голосе.
Редко когда мистер Станден, человек миролюбивый, ощущал такое резкое желание ударить кого-либо по лицу, как сейчас. Но некоторые соображения его остановили: священные пределы, где они находились, и уверенность, что насилие приведет только к его собственному поражению. Поэтому, подавив в себе грубые инстинкты, Фредди прибегнул к дипломатии. Открыв табакерку и предложив ее Джеку, он неторопливо заметил:
— Думал, ты меня разыгрываешь, и чуть было не остался. А разве ты не знал, что старик собирается завещать состояние Кит, если она выйдет замуж за одного из нас?
— Кое-какие слухи достигли моих ушей, — серьезно признал его оппонент.
— Странно, что ты сам не поехал в Арнсайд. — Фредди посмотрел на него.
Мистер Веструдер поднял брови.
— А разве я уже официально несостоятелен, с чего ты взял, Фредди?
— А я не знал, — прикинувшись наивным, ответил Фредди. — Люди говорили, что ты и Кит поженитесь. Я и сам предполагал, что старик оставит деньги тебе. Но ведь и ты, наверное, надеялся? Жил довольно широко, не так ли?
— Отличный удар, Фредди, — быстро ответил мистер Веструдер. — Сдаюсь! Я не поехал в Арнсайд, потому что не люблю, когда меня тянут к венцу на аркане. Шуточки нашего почтенного дядюшки иногда забавны, но последняя бьет ниже дозволенного. Когда мне надеть на себя брачные цепи, я сам решу в надлежащее время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30