Она ухватилась за эту мысль, радуясь, что он тоже способен испытывать неловкость, и сумела справиться с собой.
– На этой стене три койки, не так ли, мистер Брэдфорд? Поскольку вы оплатили каюту, вам и выбирать.
– В таком случае я выбираю верхнюю, а вам советую занять ту, что в самом низу. На среднюю мы сложим багаж, для которого не хватило места в рундуке.
Делия едва удержалась от вздоха облегчения. Значит, ей не придется карабкаться вверх, самой или с любезной помощью своего соседа по каюте. Иначе говоря, нижняя койка была в ее положении гораздо предпочтительнее.
И вдруг Делии стало не по себе. О чем она думает? Она же не будет спать в своем лучшем платье, со всеми этими обручами в кринолине! И даже без него…
Кентон как раз собирался поставить ее саквояж на вторую полку.
– Минутку! Мне нужно взять оттуда… взять все необходимое на ночь! – пролепетала Делия, лихорадочно ища решение.
Не хотелось обращаться к нему с просьбой покинуть каюту на то время, пока она переоденется. Он мог и отказать, ведь это была все-таки его каюта. Девушка помедлила в надежде, что он сам это предложит.
– Можете переодеваться, а я посижу на своей койке за задернутыми занавесками, – сказал Кентон вместо этого.
У нее вырвался возглас – не то чтобы возмущенный, но довольно неодобрительный. В ответ она получила понимающий взгляд.
– Я знаю, мисс Гилли, что вы предпочли бы ненадолго остаться в полном одиночестве. Однако взгляните на это здраво. Если кто-нибудь заметит, как я прохаживаюсь перед каютой, то сочтет это в высшей степени странным. Даже если сегодня нам повезет, то маловероятно, что, выходя ночь за ночью, чтобы позволить вам переодеться, я не привлеку этим ничьего внимания. Раз уж мы собираемся действовать заодно, нужно считаться с обстоятельствами.
– Простите, но я совсем забыла, что мы супруги, и к тому же новобрачные!
Делия засмеялась, но смех вышел неестественным. Она разозлилась на себя за то, что не способна держать себя в руках, и на Кентона, который это заметил. Что ж, теперь он убедится, что она не солгала насчет своей добродетели!
– Вы правы, мистер Брэдфорд. Забирайтесь на свою… койку, а я подожду.
Господи, она чуть было не ляпнула «на свою постель»! Впрочем, какая разница, суть от этого не меняется.
– Один момент!
Кентон присел на рундук и начал снимать ботинки. Зрелище показалось Делии недопустимо интимным. При виде мужских ног в одних носках, быстро переступающих по ступенькам деревянной лесенки, она быстро отвернулась, но повернулась снова, услышав шорох сдвигаемых занавесок, длинных и плотных. Что это там, щелочка? Нет, показалось! Она чуть было не попросила Кентона еще и сесть лицом к стене, но вовремя прикусила язык, сознавая, что это было бы уж слишком.
Тогда она отвернулась сама и принялась расстегивать бесчисленные пуговки корсажа. Судя по тому, как тряслись руки, процесс обещал затянуться.
– Мисс Гилли! – раздалось за спиной, когда Делия билась над особенно упрямой пуговкой. – Скажите, когда закончите, ладно?
Она резко повернула голову, при этом стараясь остаться спиной к койкам, – и чуть не свернула себе шею.
– Конечно, скажу! Видите ли, женщине не так просто раздеться, как мужчине… – Она залилась краской и прикусила язык: это прозвучало слишком игриво! – Я хочу сказать… я стараюсь, как могу!
– Не спешите, я подожду. Во всяком случае, постараюсь не уснуть до тех пор, пока наступит мой черед.
С верхней койки донесся шорох и поскрипывание досок: очевидно, Кентон улегся. Делия вообразила, как он вытягивается на постели, но резко себя одернула. Этого еще не хватало! Раздражение придало ей энергии, и вскоре она приблизилась к развязке. То и дело поглядывая через плечо, она расшнуровала корсет (к счастью, и он затягивался спереди) и с облегчением освободилась от его тисков. За отсутствием ночной сорочки оставалось спать в теплом фланелевом халате. Едва не вывалив на пол все содержимое саквояжа, Делия выхватила халат, судорожно натянула и туго перепоясала в талии. Кринолин, нижние юбки и платье она сложила на рундук, засунув корсет под всю эту груду, с глаз подальше. Чтобы не затягивать процедуру умывания, она просто плеснула в лицо водой, юркнула на свою койку и поплотнее сдвинула тяжелые парчовые драпировки.
– Я готова!
– Хорошо.
Где-то над ней раздались шорохи и скрипы – и, к ужасу Делии, драпировки раздвинулись. Только теперь она сообразила, что это было неизбежно – ведь занавеси закрывали все три койки сразу. Испуганно пискнув, она рванула тонкие батистовые занавесочки, скрывавшие ее ложе. Впрочем, почти сразу вновь стало темнее – парча снова сошлась, укрывая ее от чужих глаз.
Бог свидетель, она честно старалась не прислушиваться. Но пока Кентон раздевался, до нее доносился каждый звук, так что она волей-неволей гадала, что он сейчас делает. Вот одна за другой расстегиваются пуговицы сюртука, а сейчас – рубашки. Он что, уже по пояс голый? А вот он снимает брюки! В чем же он будет спать?
Делия вдруг вспомнила, что совсем рядом с раздевающимся Кентоном разложена ее одежда. Должно быть, нижние юбки виднеются из-под платья! Если он смотрит в ту сторону, о чем он думает? Разумеется, он джентльмен, но даже джентльмены обладают воображением!
Такого рода мысли позволили скоротать время. Казалось, прошло всего несколько минут, а Кентон уже снова взбирался по лесенке на свою койку. Парчовые драпировки раздвинулись и тут же сошлись опять. Солнце уже село, и каюта была практически погружена во тьму. Делия решила, что в конечном счете их вынужденное пребывание вдвоем в четырех стенах не так уж и страшно.
Она уловила скрип досок под тяжестью тела, потом шорох натягиваемого одеяла. Скрип повторился несколько раз, потом затих.
– Цену заломили заоблачную, могли бы сделать постель помягче, – заметил Кентон.
– Мне приходилось довольствоваться худшим, – откликнулась Делия с улыбкой.
– Ничуть не сомневаюсь. – Он помолчал. – Вы, должно быть, думаете, что я человек изнеженный.
– Я думаю совсем о другом. О том, что койка в третьем классе вряд ли снабжена даже таким матрацем.
Вообще говоря, она думала как раз об изнеженности богатых господ, но тактично умолчала об этом.
– В тюрьме и вовсе нары, – заметил Кентон.
А она еще старалась быть тактичной с этим субъектом!
– Знаете что? Мне приходилось спать в таких условиях, что даже тюремные нары показались бы сносной кроватью!
Ваша жизнь, мистер Брэдфорд, конечно, изобиловала удобствами (чему можно лишь позавидовать), но вы едва ли сталкивались с чем-нибудь более занимательным, чем деловые заседания и светские рауты! Однообразие и скука не повод для зависти, по крайней мере с моей точки зрения!
На этот раз молчание так затянулось, что Делия решила: одно из двух – либо она смертельно оскорбила Кентона, либо усыпила. Но потом он все же заговорил:
– Прошу простить, мисс Гилли. Замечание насчет тюремных нар было неуместным. Надеюсь, завтра вы откроете мне еще пару страниц своей биографии для расширения кругозора. А теперь давайте спать.
Это было более чем кстати. Чем дольше Делия покоилась в уютном коконе тьмы, без нижних юбок и корсета, тем более волнующей казалась ситуация. А уж когда голос Кентона смягчился…
– Мудрое решение, – пробормотала она. – Доброй ночи, мистер Брэдфорд!
Однако невзирая на мерное покачивание и убаюкивающий рокот мотора, сон еще долго не приходил к ней.
Когда Кентон открыл глаза, Делия еще спала. Он постарался спуститься вниз и одеться как можно тише, то и дело бросая взгляды через плечо, чтобы убедиться, что парчовые драпировки по-прежнему плотно сдвинуты. Затем он покинул каюту, зная, что его спутница будет премного благодарна ему за отсутствие во время ее утреннего туалета. К тому же нужно было многое обдумать, перед тем как снова встретиться с Делией.
Судя по корабельному расписанию, до завтрака оставался еще целый час. Это как нельзя лучше подходило Кентону, и он пошел наверх. Солнце уже заливало прогулочную палубу светом, но утренний бриз был так свеж, что пришлось поднять воротник. Вне всякого сомнения, позже потеплеет, но пока он ощущал себя на воздухе не очень уютно. Зато ветер наполнил паруса, а значит, пароходные трубы перестали извергать черный дым. Кентон прошелся туда-сюда, углядел местечко, где меньше дуло, и укрылся там, глядя на разыгравшуюся волну.
Ночью, перед тем как уснуть, он снова и снова перебирал в памяти короткий разговор с Делией. Неуклюжая шутка насчет тюрьмы мучила его. Как он мог сболтнуть такое? Ведь девушка даже не пыталась его поддеть! После упоминания о нарах она всерьез рассердилась. Вспоминая ее отповедь, Кентон спрашивал себя, неужели его жизнь и в самом деле так однообразна и скучна, как считает Делия. Он был уязвлен даже сильнее, чем когда она назвала его несносным.
Первые годы после смерти отца управлять фирмой было по-настоящему интересно, хотя это походило на борьбу за выживание. Многому пришлось учиться, многое перенимать у опытных служащих. Самый трудный момент наступил, когда Чарльз вдруг продал свой пай и уехал. Понадобились поистине титанические усилия, чтобы фирма оправилась после такого удара. Нет, жизнь не была тогда скучной и однообразной. Впрочем, не казалась она и волнующей и захватывающей.
Что касается последних лет… все шло по одной колее, стало рутиной, хотя признавать этого и не хотелось. Трудиться приходилось так же много, но особой работы мысли уже не требовалось, и риск был сведен к минимуму. Так оно и шло до поездки в Калифорнию. Можно сказать, что последние полгода были самыми напряженными в его жизни, и сейчас Кентон впервые это понял. Но даже и за эти полгода он ни разу не смотрел в лицо опасности, не сталкивался с настоящими трудностями – все они были ему уже известны.
Что ж, признал он неохотно, в сравнении с жизнью Делии его жизнь и в самом деле казалась скучной и однообразной.
Зазвучал, призывая на завтрак, корабельный колокол. Радуясь возможности действовать, Кентон поспешил в салон и у самых дверей столкнулся с Делией. На этот раз она была в бледно-лиловом платье попроще, но и оно тем не менее очень ей шло. Она выглядела удивительно нежной и женственной.
И невинной.
– Благодарю, что дали мне возможность побыть одной, – сказала она с улыбкой, убедившись, что поблизости нет посторонних (вокруг теперь было гораздо многолюднее, чем час назад).
– Полагаю, в данном случае мы можем не опасаться подозрений. Каждый просыпается в привычный ему час, так что скоро все привыкнут к моим ранним прогулкам. Это избавит нас от затруднений хотя бы по утрам… – Сообразив, что разговор принял щекотливое направление, Кентон поспешно сменил тему: – Какое милое платьице!
Зеленые глаза Делии слегка округлились, потом вспыхнули веселыми искрами.
– Что ж, спасибо. В самом деле, я рада, что вы его одобряете, потому что это мое второе и последнее платье. Боюсь, до конца плавания мне придется чередовать их, чтобы создать хоть какую-то иллюзию гардероба!
– Мы придумаем какое-нибудь объяснение его скудности, – предложил Кентон импульсивно. – Например, что ваш дорожный сундук безнадежно подмок на реке Сакраменто, когда пароход сел на мель. Кстати, это ведь и впрямь случилось – я имею в виду мель.
– Я дурно на вас влияю, – сокрушенно заметила Делия, глаза ее смеялись. – И как быстро вы поддаетесь! Еще вчера вас пугала сама идея лжи, а сегодня вы готовы лгать при первом удобном случае. Впрочем, может быть, вы всегда были потенциальным лгуном, просто не было случая раскрыться таланту.
– Возможно, – коротко ответил Кентон, чувствуя, как его веселость быстро испаряется. – Идемте завтракать.
Он понимал, что Делия не оставит без внимания внезапную перемену его настроения, но не хотел объяснений. Он даже не знал, способен ли объяснить, что с ним. А впрочем… поддразнивания Делии напомнили ему про Чарльза, а ему вовсе не улыбалось обнаружить в себе хоть какое-то сходство с братом.
– А вот и Брэдфорд! – воскликнул Нельсон Шарп, как только он под руку с «супругой» появился в дверях салона.
Хотя все иллюминаторы были открыты, помещение казалось темным после палубы, где вовсю хозяйничало солнце.
– Вчера вечером у меня так и не получилось поговорить с вами, Брэдфорд. Страшно об этом сожалею, хотя и лестно, что меня пригласили за капитанский стол вместе со всеми важными персонами, которые изволят плыть на этом пароходе. Отличный случай понаблюдать за ними. – Шарп подмигнул, как бы давая понять, что он не принимает сию честь всерьез.
– В самом деле, – поддакнул Кентон, подумав при этом: вот уж кто никогда не упустит случая! Нельсон Шарп был человек больших амбиций, и дружба, если он вообще признавал таковую, стояла для него явно не на первом месте.
– Не возражаете, если я составлю вам с женой компанию?
Кентон, разумеется, не возражал. Из остальных молодых пар к завтраку явились только Паттерсоны, но и они намеренно уселись в другом конце, как бы подчеркивая, что не нуждаются ни в чьем обществе. Они были совершенно поглощены друг другом. Шарп же после нескольких вежливых слов в адрес Делии попросту перестал обращать на нее внимание.
– Во время пребывания в Сакраменто вы наверняка заметили, что в Калифорнии так и кишит разный сброд. Этот край нередко дает приют изворотливым, но бесчестным умам. – Он сделал паузу только для того, чтобы откусить и торопливо прожевать тартинку, запив ее кофе. – Отсюда настороженность честных людей по отношению к вновь прибывшим.
– Да, мне это бросилось в глаза. Приходилось без устали работать языком, убеждая коммерсантов в своей благонадежности. И это при том, что я привез рекомендательные письма, недвусмысленно говорящие о стабильности фирмы, и попросил кое-кого из влиятельных людей Нью-Йорка замолвить за меня словечко телеграфом. Да и отцовское имя тоже кое-что значит.
– Вашего отца все вспоминают с уважением, чего не скажешь о вашем брате. Жаль, но дурные слухи распространяются быстрее, чем добрые.
Кентон искоса взглянул на Делию. Она казалась искренне увлеченной содержимым своей тарелки, но что-то подсказало ему, что она не упускает ни слова. Вот дьявольщина!
– Я семь лет не имел от Чарльза никаких известий, – произнес он так сухо, как только мог, надеясь отбить у собеседника охоту продолжать эту тему.
Увы, остановить Шарпа оказалось нелегко.
– Это радует, Брэдфорд, но должен вам сказать, что по мере истощения золотых залежей пайщики расстаются с золотом все менее охотно. Безупречная репутация сейчас, как никогда, играет громадную роль, и семейный скандал не так-то просто замять. Инвесторам нужны гарантии.
– Какого рода?
– Что их денежки окажутся там, где обещано, и станут приносить доход. Что это не просто очередной прожект.
– Я готов дать слово чести, если потребуется, – сказал Кентон, все еще не понимая, к чему клонит собеседник. – Что касается прибыли, для этого всегда нужно какое-то время. Уж и не знаю, какие еще могут быть гарантии? Что еще я должен сделать, чтобы их убедить?
– Дело не в том, что вы должны сделать, а в том, чего делать не следует, – заметил Шарп, поднимаясь из-за стола. – Один намек на что-нибудь подозрительное – и все попрячутся в щели, как тараканы. – Он медленно перевел взгляд с Кентона на Делию. – Одним словом, я просто предупреждаю.
Глава 6
Поговори хоть издали со мной!
Моей души чудесный голос твой
Коснется дуновеньем ветерка –
И встрепенется сердце моряка!
Сэмюэл Тейлор Колридж. Сказание о старом мореходе
Делия дождалась, пока Шарп покинет обеденный салон, и повернулась к Кентону, округлив глаза.
– Вот это да! Похоже, он что-то заподозрил, – чуть слышно произнесла она. – Уж не проговорились ли вы?
– Нет, что вы! – прошептал он в ответ с видом еще более изумленным. – Не думаю, чтобы он имел в виду нас с вами.
Это прозвучало не слишком уверенно. Делия с минуту размышляла.
– Знаете, по-моему, он недвусмысленно дал понять, что не лично вы, а мы оба что-то скрываем. Но у него должны быть какие-то основания для недоверия!
Она снова умолкла, прикидывая варианты. Неужели Шарп что-то слышал насчет нее? Уж не от того ли пассажира с тростью? Она решительно отбросила это предположение и, чтобы сменить тему, задала вопрос, мучивший ее со времени разговора с Шарпом:
– А что натворил ваш брат?
Хотя Кентон едва притронулся к завтраку, при этих словах он поднялся из-за стола.
– Здесь не место для обсуждения. Я пройдусь по палубе, а вы, когда закончите, присоединяйтесь ко мне.
– А я уже закончила.
Вообще-то Делия не отказалась бы и от десерта, но никакой деликатес в мире не мог сравниться для нее с разгадкой тайны.
Некоторое время они просто прогуливались по палубе кругами. Воздух успел прогреться, солнце сияло, и океанская даль казалась блестящей экзотической тканью. Надо же, всего сутки отделяют их от вечных туманов и дождей Сан-Франциско!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– На этой стене три койки, не так ли, мистер Брэдфорд? Поскольку вы оплатили каюту, вам и выбирать.
– В таком случае я выбираю верхнюю, а вам советую занять ту, что в самом низу. На среднюю мы сложим багаж, для которого не хватило места в рундуке.
Делия едва удержалась от вздоха облегчения. Значит, ей не придется карабкаться вверх, самой или с любезной помощью своего соседа по каюте. Иначе говоря, нижняя койка была в ее положении гораздо предпочтительнее.
И вдруг Делии стало не по себе. О чем она думает? Она же не будет спать в своем лучшем платье, со всеми этими обручами в кринолине! И даже без него…
Кентон как раз собирался поставить ее саквояж на вторую полку.
– Минутку! Мне нужно взять оттуда… взять все необходимое на ночь! – пролепетала Делия, лихорадочно ища решение.
Не хотелось обращаться к нему с просьбой покинуть каюту на то время, пока она переоденется. Он мог и отказать, ведь это была все-таки его каюта. Девушка помедлила в надежде, что он сам это предложит.
– Можете переодеваться, а я посижу на своей койке за задернутыми занавесками, – сказал Кентон вместо этого.
У нее вырвался возглас – не то чтобы возмущенный, но довольно неодобрительный. В ответ она получила понимающий взгляд.
– Я знаю, мисс Гилли, что вы предпочли бы ненадолго остаться в полном одиночестве. Однако взгляните на это здраво. Если кто-нибудь заметит, как я прохаживаюсь перед каютой, то сочтет это в высшей степени странным. Даже если сегодня нам повезет, то маловероятно, что, выходя ночь за ночью, чтобы позволить вам переодеться, я не привлеку этим ничьего внимания. Раз уж мы собираемся действовать заодно, нужно считаться с обстоятельствами.
– Простите, но я совсем забыла, что мы супруги, и к тому же новобрачные!
Делия засмеялась, но смех вышел неестественным. Она разозлилась на себя за то, что не способна держать себя в руках, и на Кентона, который это заметил. Что ж, теперь он убедится, что она не солгала насчет своей добродетели!
– Вы правы, мистер Брэдфорд. Забирайтесь на свою… койку, а я подожду.
Господи, она чуть было не ляпнула «на свою постель»! Впрочем, какая разница, суть от этого не меняется.
– Один момент!
Кентон присел на рундук и начал снимать ботинки. Зрелище показалось Делии недопустимо интимным. При виде мужских ног в одних носках, быстро переступающих по ступенькам деревянной лесенки, она быстро отвернулась, но повернулась снова, услышав шорох сдвигаемых занавесок, длинных и плотных. Что это там, щелочка? Нет, показалось! Она чуть было не попросила Кентона еще и сесть лицом к стене, но вовремя прикусила язык, сознавая, что это было бы уж слишком.
Тогда она отвернулась сама и принялась расстегивать бесчисленные пуговки корсажа. Судя по тому, как тряслись руки, процесс обещал затянуться.
– Мисс Гилли! – раздалось за спиной, когда Делия билась над особенно упрямой пуговкой. – Скажите, когда закончите, ладно?
Она резко повернула голову, при этом стараясь остаться спиной к койкам, – и чуть не свернула себе шею.
– Конечно, скажу! Видите ли, женщине не так просто раздеться, как мужчине… – Она залилась краской и прикусила язык: это прозвучало слишком игриво! – Я хочу сказать… я стараюсь, как могу!
– Не спешите, я подожду. Во всяком случае, постараюсь не уснуть до тех пор, пока наступит мой черед.
С верхней койки донесся шорох и поскрипывание досок: очевидно, Кентон улегся. Делия вообразила, как он вытягивается на постели, но резко себя одернула. Этого еще не хватало! Раздражение придало ей энергии, и вскоре она приблизилась к развязке. То и дело поглядывая через плечо, она расшнуровала корсет (к счастью, и он затягивался спереди) и с облегчением освободилась от его тисков. За отсутствием ночной сорочки оставалось спать в теплом фланелевом халате. Едва не вывалив на пол все содержимое саквояжа, Делия выхватила халат, судорожно натянула и туго перепоясала в талии. Кринолин, нижние юбки и платье она сложила на рундук, засунув корсет под всю эту груду, с глаз подальше. Чтобы не затягивать процедуру умывания, она просто плеснула в лицо водой, юркнула на свою койку и поплотнее сдвинула тяжелые парчовые драпировки.
– Я готова!
– Хорошо.
Где-то над ней раздались шорохи и скрипы – и, к ужасу Делии, драпировки раздвинулись. Только теперь она сообразила, что это было неизбежно – ведь занавеси закрывали все три койки сразу. Испуганно пискнув, она рванула тонкие батистовые занавесочки, скрывавшие ее ложе. Впрочем, почти сразу вновь стало темнее – парча снова сошлась, укрывая ее от чужих глаз.
Бог свидетель, она честно старалась не прислушиваться. Но пока Кентон раздевался, до нее доносился каждый звук, так что она волей-неволей гадала, что он сейчас делает. Вот одна за другой расстегиваются пуговицы сюртука, а сейчас – рубашки. Он что, уже по пояс голый? А вот он снимает брюки! В чем же он будет спать?
Делия вдруг вспомнила, что совсем рядом с раздевающимся Кентоном разложена ее одежда. Должно быть, нижние юбки виднеются из-под платья! Если он смотрит в ту сторону, о чем он думает? Разумеется, он джентльмен, но даже джентльмены обладают воображением!
Такого рода мысли позволили скоротать время. Казалось, прошло всего несколько минут, а Кентон уже снова взбирался по лесенке на свою койку. Парчовые драпировки раздвинулись и тут же сошлись опять. Солнце уже село, и каюта была практически погружена во тьму. Делия решила, что в конечном счете их вынужденное пребывание вдвоем в четырех стенах не так уж и страшно.
Она уловила скрип досок под тяжестью тела, потом шорох натягиваемого одеяла. Скрип повторился несколько раз, потом затих.
– Цену заломили заоблачную, могли бы сделать постель помягче, – заметил Кентон.
– Мне приходилось довольствоваться худшим, – откликнулась Делия с улыбкой.
– Ничуть не сомневаюсь. – Он помолчал. – Вы, должно быть, думаете, что я человек изнеженный.
– Я думаю совсем о другом. О том, что койка в третьем классе вряд ли снабжена даже таким матрацем.
Вообще говоря, она думала как раз об изнеженности богатых господ, но тактично умолчала об этом.
– В тюрьме и вовсе нары, – заметил Кентон.
А она еще старалась быть тактичной с этим субъектом!
– Знаете что? Мне приходилось спать в таких условиях, что даже тюремные нары показались бы сносной кроватью!
Ваша жизнь, мистер Брэдфорд, конечно, изобиловала удобствами (чему можно лишь позавидовать), но вы едва ли сталкивались с чем-нибудь более занимательным, чем деловые заседания и светские рауты! Однообразие и скука не повод для зависти, по крайней мере с моей точки зрения!
На этот раз молчание так затянулось, что Делия решила: одно из двух – либо она смертельно оскорбила Кентона, либо усыпила. Но потом он все же заговорил:
– Прошу простить, мисс Гилли. Замечание насчет тюремных нар было неуместным. Надеюсь, завтра вы откроете мне еще пару страниц своей биографии для расширения кругозора. А теперь давайте спать.
Это было более чем кстати. Чем дольше Делия покоилась в уютном коконе тьмы, без нижних юбок и корсета, тем более волнующей казалась ситуация. А уж когда голос Кентона смягчился…
– Мудрое решение, – пробормотала она. – Доброй ночи, мистер Брэдфорд!
Однако невзирая на мерное покачивание и убаюкивающий рокот мотора, сон еще долго не приходил к ней.
Когда Кентон открыл глаза, Делия еще спала. Он постарался спуститься вниз и одеться как можно тише, то и дело бросая взгляды через плечо, чтобы убедиться, что парчовые драпировки по-прежнему плотно сдвинуты. Затем он покинул каюту, зная, что его спутница будет премного благодарна ему за отсутствие во время ее утреннего туалета. К тому же нужно было многое обдумать, перед тем как снова встретиться с Делией.
Судя по корабельному расписанию, до завтрака оставался еще целый час. Это как нельзя лучше подходило Кентону, и он пошел наверх. Солнце уже заливало прогулочную палубу светом, но утренний бриз был так свеж, что пришлось поднять воротник. Вне всякого сомнения, позже потеплеет, но пока он ощущал себя на воздухе не очень уютно. Зато ветер наполнил паруса, а значит, пароходные трубы перестали извергать черный дым. Кентон прошелся туда-сюда, углядел местечко, где меньше дуло, и укрылся там, глядя на разыгравшуюся волну.
Ночью, перед тем как уснуть, он снова и снова перебирал в памяти короткий разговор с Делией. Неуклюжая шутка насчет тюрьмы мучила его. Как он мог сболтнуть такое? Ведь девушка даже не пыталась его поддеть! После упоминания о нарах она всерьез рассердилась. Вспоминая ее отповедь, Кентон спрашивал себя, неужели его жизнь и в самом деле так однообразна и скучна, как считает Делия. Он был уязвлен даже сильнее, чем когда она назвала его несносным.
Первые годы после смерти отца управлять фирмой было по-настоящему интересно, хотя это походило на борьбу за выживание. Многому пришлось учиться, многое перенимать у опытных служащих. Самый трудный момент наступил, когда Чарльз вдруг продал свой пай и уехал. Понадобились поистине титанические усилия, чтобы фирма оправилась после такого удара. Нет, жизнь не была тогда скучной и однообразной. Впрочем, не казалась она и волнующей и захватывающей.
Что касается последних лет… все шло по одной колее, стало рутиной, хотя признавать этого и не хотелось. Трудиться приходилось так же много, но особой работы мысли уже не требовалось, и риск был сведен к минимуму. Так оно и шло до поездки в Калифорнию. Можно сказать, что последние полгода были самыми напряженными в его жизни, и сейчас Кентон впервые это понял. Но даже и за эти полгода он ни разу не смотрел в лицо опасности, не сталкивался с настоящими трудностями – все они были ему уже известны.
Что ж, признал он неохотно, в сравнении с жизнью Делии его жизнь и в самом деле казалась скучной и однообразной.
Зазвучал, призывая на завтрак, корабельный колокол. Радуясь возможности действовать, Кентон поспешил в салон и у самых дверей столкнулся с Делией. На этот раз она была в бледно-лиловом платье попроще, но и оно тем не менее очень ей шло. Она выглядела удивительно нежной и женственной.
И невинной.
– Благодарю, что дали мне возможность побыть одной, – сказала она с улыбкой, убедившись, что поблизости нет посторонних (вокруг теперь было гораздо многолюднее, чем час назад).
– Полагаю, в данном случае мы можем не опасаться подозрений. Каждый просыпается в привычный ему час, так что скоро все привыкнут к моим ранним прогулкам. Это избавит нас от затруднений хотя бы по утрам… – Сообразив, что разговор принял щекотливое направление, Кентон поспешно сменил тему: – Какое милое платьице!
Зеленые глаза Делии слегка округлились, потом вспыхнули веселыми искрами.
– Что ж, спасибо. В самом деле, я рада, что вы его одобряете, потому что это мое второе и последнее платье. Боюсь, до конца плавания мне придется чередовать их, чтобы создать хоть какую-то иллюзию гардероба!
– Мы придумаем какое-нибудь объяснение его скудности, – предложил Кентон импульсивно. – Например, что ваш дорожный сундук безнадежно подмок на реке Сакраменто, когда пароход сел на мель. Кстати, это ведь и впрямь случилось – я имею в виду мель.
– Я дурно на вас влияю, – сокрушенно заметила Делия, глаза ее смеялись. – И как быстро вы поддаетесь! Еще вчера вас пугала сама идея лжи, а сегодня вы готовы лгать при первом удобном случае. Впрочем, может быть, вы всегда были потенциальным лгуном, просто не было случая раскрыться таланту.
– Возможно, – коротко ответил Кентон, чувствуя, как его веселость быстро испаряется. – Идемте завтракать.
Он понимал, что Делия не оставит без внимания внезапную перемену его настроения, но не хотел объяснений. Он даже не знал, способен ли объяснить, что с ним. А впрочем… поддразнивания Делии напомнили ему про Чарльза, а ему вовсе не улыбалось обнаружить в себе хоть какое-то сходство с братом.
– А вот и Брэдфорд! – воскликнул Нельсон Шарп, как только он под руку с «супругой» появился в дверях салона.
Хотя все иллюминаторы были открыты, помещение казалось темным после палубы, где вовсю хозяйничало солнце.
– Вчера вечером у меня так и не получилось поговорить с вами, Брэдфорд. Страшно об этом сожалею, хотя и лестно, что меня пригласили за капитанский стол вместе со всеми важными персонами, которые изволят плыть на этом пароходе. Отличный случай понаблюдать за ними. – Шарп подмигнул, как бы давая понять, что он не принимает сию честь всерьез.
– В самом деле, – поддакнул Кентон, подумав при этом: вот уж кто никогда не упустит случая! Нельсон Шарп был человек больших амбиций, и дружба, если он вообще признавал таковую, стояла для него явно не на первом месте.
– Не возражаете, если я составлю вам с женой компанию?
Кентон, разумеется, не возражал. Из остальных молодых пар к завтраку явились только Паттерсоны, но и они намеренно уселись в другом конце, как бы подчеркивая, что не нуждаются ни в чьем обществе. Они были совершенно поглощены друг другом. Шарп же после нескольких вежливых слов в адрес Делии попросту перестал обращать на нее внимание.
– Во время пребывания в Сакраменто вы наверняка заметили, что в Калифорнии так и кишит разный сброд. Этот край нередко дает приют изворотливым, но бесчестным умам. – Он сделал паузу только для того, чтобы откусить и торопливо прожевать тартинку, запив ее кофе. – Отсюда настороженность честных людей по отношению к вновь прибывшим.
– Да, мне это бросилось в глаза. Приходилось без устали работать языком, убеждая коммерсантов в своей благонадежности. И это при том, что я привез рекомендательные письма, недвусмысленно говорящие о стабильности фирмы, и попросил кое-кого из влиятельных людей Нью-Йорка замолвить за меня словечко телеграфом. Да и отцовское имя тоже кое-что значит.
– Вашего отца все вспоминают с уважением, чего не скажешь о вашем брате. Жаль, но дурные слухи распространяются быстрее, чем добрые.
Кентон искоса взглянул на Делию. Она казалась искренне увлеченной содержимым своей тарелки, но что-то подсказало ему, что она не упускает ни слова. Вот дьявольщина!
– Я семь лет не имел от Чарльза никаких известий, – произнес он так сухо, как только мог, надеясь отбить у собеседника охоту продолжать эту тему.
Увы, остановить Шарпа оказалось нелегко.
– Это радует, Брэдфорд, но должен вам сказать, что по мере истощения золотых залежей пайщики расстаются с золотом все менее охотно. Безупречная репутация сейчас, как никогда, играет громадную роль, и семейный скандал не так-то просто замять. Инвесторам нужны гарантии.
– Какого рода?
– Что их денежки окажутся там, где обещано, и станут приносить доход. Что это не просто очередной прожект.
– Я готов дать слово чести, если потребуется, – сказал Кентон, все еще не понимая, к чему клонит собеседник. – Что касается прибыли, для этого всегда нужно какое-то время. Уж и не знаю, какие еще могут быть гарантии? Что еще я должен сделать, чтобы их убедить?
– Дело не в том, что вы должны сделать, а в том, чего делать не следует, – заметил Шарп, поднимаясь из-за стола. – Один намек на что-нибудь подозрительное – и все попрячутся в щели, как тараканы. – Он медленно перевел взгляд с Кентона на Делию. – Одним словом, я просто предупреждаю.
Глава 6
Поговори хоть издали со мной!
Моей души чудесный голос твой
Коснется дуновеньем ветерка –
И встрепенется сердце моряка!
Сэмюэл Тейлор Колридж. Сказание о старом мореходе
Делия дождалась, пока Шарп покинет обеденный салон, и повернулась к Кентону, округлив глаза.
– Вот это да! Похоже, он что-то заподозрил, – чуть слышно произнесла она. – Уж не проговорились ли вы?
– Нет, что вы! – прошептал он в ответ с видом еще более изумленным. – Не думаю, чтобы он имел в виду нас с вами.
Это прозвучало не слишком уверенно. Делия с минуту размышляла.
– Знаете, по-моему, он недвусмысленно дал понять, что не лично вы, а мы оба что-то скрываем. Но у него должны быть какие-то основания для недоверия!
Она снова умолкла, прикидывая варианты. Неужели Шарп что-то слышал насчет нее? Уж не от того ли пассажира с тростью? Она решительно отбросила это предположение и, чтобы сменить тему, задала вопрос, мучивший ее со времени разговора с Шарпом:
– А что натворил ваш брат?
Хотя Кентон едва притронулся к завтраку, при этих словах он поднялся из-за стола.
– Здесь не место для обсуждения. Я пройдусь по палубе, а вы, когда закончите, присоединяйтесь ко мне.
– А я уже закончила.
Вообще-то Делия не отказалась бы и от десерта, но никакой деликатес в мире не мог сравниться для нее с разгадкой тайны.
Некоторое время они просто прогуливались по палубе кругами. Воздух успел прогреться, солнце сияло, и океанская даль казалась блестящей экзотической тканью. Надо же, всего сутки отделяют их от вечных туманов и дождей Сан-Франциско!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30