Но не дурбар. Он остается, как это было веками, только привилегией мужчин.
– Мы будем в отсутствии всего одну ночь, – сказала миссис Карлайон. – Вы обе останетесь в резиденции в полной безопасности, Мира и Лала Дин присмотрят за вами. Луиза Смайс согласилась навестить вас, если вам это понадобится. Вы не слишком возражаете, дорогие мои?
Девушки обменялись быстрым взглядом.
– Почему мы должны возражать? – спросила Лидия невинным голоском.
Мора подавила улыбку, понимая, что Лидия уже представляет себе, как она поедет вдвоем с Теренсом Шедуэллом в его экипаже кататься в золотых сумерках по улицам городка, чего ее мать не допустила бы, если бы оставалась дома.
А Мора тем временем думала, как ей воспользоваться этой неожиданной возможностью.
– Поедем на праздник вместе с нами, – предложила бегума Кушна, выслушав сообщение Моры, и глаза у нее озорно заблестели.
У Моры приоткрылся рот.
– Что?
– Ты снова наденешь одежду магометанки. Мой муж приглашен на дурбар, а я буду его сопровождать на празднике. Ты присоединишься к моей свите.
– Это немыслимо! – воскликнула Мора, а Сита всплеснула руками.
– О, скажи, что тебе этого хочется! – умоляла младшая сестра Кушны. – Что в этом может быть плохого?
– Тебя никто не узнает, – уговаривала бегума. – И разумеется, ты сумеешь сочинить подходящую историю для твоих домашних, чтобы они не обратили внимания на твое отсутствие.
– Там будет королевская процессия, – вставила Сита. – Как можно ее пропустить?
– Я никогда этого не видела, – медленно, уже соглашаясь, проговорила Мора.
Она слышала о таких процессиях: какие они огромные, как великолепно представляют былое величие империи Великих Моголов, – спектакль, на котором довелось присутствовать лишь немногим белым сахибам и который ей вряд ли еще выпадет честь повидать. Сердце ее пустилось в дикий пляс. Мора понимала, что соглашаться – безумие, а отказаться – большая глупость.
– Ты, конечно, найдешь что сказать кузине, чтобы объяснить свое отсутствие? – продолжала бегума Кушна. – Тебе не придется оставаться на ночь, пробудешь там только день, а с наступлением ночи Исмаил-хан проводит тебя домой.
– Я могла бы сказать, что отправляюсь на базар, – все так же медленно произнесла Мора. – Кузина знает, что с Исмаил-ханом я в безопасности.
– Тогда решено! – воскликнула Кушна и захлопала в ладоши.
– Но только на несколько часов, – заявила Мора. – Только чтобы увидеть процессию. Но если меня узнают...
–Хай-май! – Кушна расхохоталась. – Ты волнуешься, точно старуха! Кто тебя может узнать?
Лоренс и Дафна Карлайон выехали задолго до рассвета, чтобы избавить себя от необходимости тащиться по жаре. Лидия и Мора вскоре встретились за завтраком и обменялись конспиративными улыбками. Лидия даже не скрывала своей радости, когда Мора сообщила, что собирается провести день на бхунапурском базаре.
– Я с удовольствием поехала бы с тобой, – сказала она, мило краснея, – но видишь ли, я... то есть Теренс просил меня...
– О, я знаю твои намерения, – засмеялась Мора. – Не беспокойся, я не выдам твой секрет. К тому же никто не подумает дурного, если увидит тебя в экипаже вдвоем с Теренсом. Ведь вы с ним официально помолвлены.
– Точно так говорит и Теренс, – с явным облегчением сказала Лидия. – Мы ненадолго, Мора, обещаю тебе. Мы устроим маленький пикник у развалин храма и вернемся по Синдха-Бхатской дороге. Его слуга и саис будут с нами.
– Это звучит весьма романтично.
– Можешь к нам присоединиться, – предложила Лидия. – Я уверена, мистер Бартон-Паскаль... или ты предпочитаешь Росса Гамильтона?
Состроив гримасу, Мора наклонилась и поцеловала кузину в щеку.
– Поезжайте одни. Так вам будет веселее. А я, – добавила она, – тоже проведу время чудесно.
Спустя несколько минут они расстались на веранде резиденции. Лидия побежала к воротам дожидаться приезда Теренса, а Мора, одетая в светло-синий костюм, с топи на голове, поехала с Исмаил-ханом по направлению к городу.
В саду возле дома Валида Али царило смятение. Слуги в тюрбанах хлопотали, седлая лошадей, нагружая баулы и корзины и подготавливая рутхи – крытые повозки, запряженные волами, которые должны были отвезти в Павлиний дворец всех женщин. Мору провели в приемную комнату занана, где она нашла бегуму Кушну в окружении стрекочущих женщин, которым та отдавала многочисленные приказания, в то время как ей красили хной ладони и подошвы ног.
Едва Мора вошла, Кушна радостно вскрикнула и встала, чтобы обнять ее.
– Вот уж не думала, что ты придешь. Не хватит смелости.
– Мне? – засмеялась Мора, и все расхохотались вместе с ней.
Для Моры принесли одежду: шальвары, свободные ниже талии и стянутые тесно у лодыжек, сшитые из темно-синего шелка с вышивкой серебряными нитями; туника, которая надевалась поверх них, была из кораллового муслина и такая тонкая, что обволакивала кожу Моры, словно невесомый туман. Волосы ей заплели в одну длинную косу и накрыли голову вышитым покрывалом так, что оно скрывало нижнюю часть лица. Служанки, одевая ее, все время хихикали и ужасно радовались.
– Если кто-нибудь спросит, я скажу, что ты дочь рабыни-черкешенки, – объяснила бегума. – Поэтому у тебя такие глаза. Иди сюда.
Мора терпеливо стояла, пока ей надевали кольца на пальцы, а потом обували в крошечные туфли без задников. Инкрустированный золотом кушак обвил ее талию, и бегума Кушна склонила голову набок – оценить результат. Хлопнула в ладоши и засмеялась от восхищения.
– Ты теперь все равно что одна из нас!
Мора подошла к зеркалу в позолоченной раме. Последнее время она много бывала на воздухе, лицо и руки сильно загорели на солнце. Волосы убраны под покрывало, синие шальвары свободно облегают бедра, драгоценные камни сверкают на пальцах и на поясе – настоящая богатая магометанка.
Настало время двигаться, и толпа женщин, смеясь, направилась к лестнице. Не часто им позволялась роскошь покинуть занан, а еще реже разрешалось выйти за стены дворца. Настроение было отличное, и Мора заразилась им, пока спешила вместе со всеми к ожидающим повозкам. Пригнув голову, забралась она в повозку, и только Исмаил-хан, стоя в самом конце процессии, знал, что стройная девушка в синих шальварах и коралловой тунике на самом деле англичанка Мора Адамс.
Рутх, в котором ехала Мора, был закрыт со всех сторон, чтобы уберечь женщин от любопытствующего постороннего глаза. Когда выехали на тряскую дорогу, в повозке стало жарко, но никто не обращал на это особого внимания. Было много о чем поговорить и поспорить, обсуждая предстоящие события. А бегума Кушна развлекала всех рассказами о подвигах Насира аль-Мирза-шаха, которого знала со своих детских лет.
Часа через два рутх начал подниматься по склону холма, и Мора рискнула выглянуть в щелку между занавесками. Впереди виднелся Павлиний дворец, выстроенный на унылом склоне, изрезанном оврагами и поросшем колючим кикаром.
Поскольку предки Насира аль-Мирза-шаха прибыли в эти края из Раджастхана, архитекторы дворца создали его в соответствующем стиле. Всюду стояли беседки, украшенные фантастическим орнаментом. Все это даже отдаленно не напоминало европейские замки. Красивая черепица на башенках и до блеска отполированная штукатурка сияли на солнце. Яркие краски стен и башенок напоминали великолепие павлиньего хвоста. Просторные дворы и вместительные помещения для участников дурбара соседствовали с ошеломляющими садами, среди которых виднелось множество храмов и гробниц.
Рутх проехал через Слоновые ворота и остановился на выложенной мрамором дороге. Богато и пышно одетые стражи отвернулись, когда женщины вышли и были препровождены в занан. Мора опустила глаза, чтобы не привлекать к себе внимание, но все же успела бегло глянуть на раззолоченные приемные покои со стенами из мрамора и лазурита, пока спешила по лестнице.
Здесь безошибочно чувствовался дух разрушения и упадка, который не могли заглушить горящие в лампах благовония, но все равно дворец был потрясающий. «Как же он выглядел, – подумала Мора, – в годы расцвета королевства Булпарадж?»
Обитательницы дворца приготовились к приему гостей; Кушну и Ситу увели в личную приемную старшей жены Насира аль-Мирза-шаха. Мора присоединилась к остальным спутницам из свиты Кушны; все они весело болтали с дворцовыми женщинами и освежались прохладительными напитками, а также холодным как лед шербетом из изящных фарфоровых чаш. Потом Мора набросила покрывало на лицо и вышла на балкон. Красивые деревянные резные ширмы с изображениями слонов и павлинов загораживали балкон спереди, скрывая женщин, которые пожелали бы полюбоваться садами.
Когда Мора глянула вниз, у нее захватило дух. Она в жизни не видела ничего более прекрасного. Садовые дорожки, выложенные белым полированным камнем, прихотливо извивались между прудами с лотосами и очаровательными павильонами, мраморные башенки и колонны которых были украшены живописными фризами и цветными изразцами. Воздух был напоен ароматом тысяч цветов; нарциссы, плюмерии и жасмин цвели повсюду. Рощицы тамариндов и вишневых деревьев окружали искусственное озеро, бесчисленные фонтаны журчали между клумбами. Ручные павлины важно выступали по лужайкам, а из отдаленного вольера доносилось пение экзотических птиц.
Зачарованная, Мора стояла и любовалась всем этим, а в сердце с внезапной болью возникло желание разделить с кем-то влекущую красоту сада у Павлиньего дворца Насира аль-Мирза-шаха. «Интересно, было ли тете и дяде дозволено увидеть это?» – подумала она, и внезапная дрожь пробежала у нее по спине при такой мысли, охладив ее восторг. Если бы они обнаружили, что она здесь... Когда церемония закончится, надо сразу отправляться домой. Дядя и тетя даже не заподозрят, что она была тут.
Не заподозрит, к счастью, и Росс Гамильтон. Мора для верности расспросила его присных, прежде чем согласиться приехать. Как рада она была услышать, что он в отсутствии! Кажется, его вызвали в ближнюю деревню, где садху, индусский святой, подстрекал крестьян к восстанию против империи. Мора не сомневалась, что Росс уладит дело со своей обычной безжалостной энергичностью.
Она также твердила себе, что опасаться за его безопасность – полная чепуха. Росса Гамильтона отлично знали в округе, он и его слуга справятся с любой непредвиденной случайностью. Глупо с ее стороны тратить время на беспокойство о нем. Просто смешно!
Откуда-то из стен занана донесся перезвон медных колокольчиков. Потом шорох материи и приглушенные женские голоса. Что-то происходит.
Женщинам из гарема Насира аль-Мирза-шаха было даровано позволение полюбоваться королевской процессией, но только из-за ограждений балкона. В то время как придворные занимали каждый свое место в парадном строю, а сотни крестьян по обочинам дороги уже дожидались зрелища, женщины выходили на балконы, возбужденно перешептываясь.
Поскольку они могли видеть лишь часть дороги, ведущей к Слоновым воротам, они пропускали и часть зрелища, но это никого особо не волновало. Им уже слышны были барабанный бой и радостные крики зрителей, приветствующих ожидаемое появление наследного принца Кишнагара Омара Найни.
Ждать пришлось недолго. Барабаны забили громче, возвещая проход личной охраны принца, одетой в красное с серебром и вооруженной посеребренными копьями. За телохранителями шествовали знаменосцы, несущие в развернутом виде королевские знамена, а также афтадах – символ Солнца – и бесчисленные опахала из павлиньих перьев. Далее ступали шесть слонов, накрытых шелковыми попонами и связанных один с другим цветочными гирляндами.
Последний слон нес на спине королевскую беседку, а в ней на серебряном троне восседал принц Омар Найни собственной персоной, в алом одеянии и с огромным кроваво-красным рубином на тюрбане. За принцем следовала его жена, раджкумари, в серебряном паланкине, задрапированном занавесками из великолепного шелка. Паланкин несли двенадцать носильщиков в красных тюрбанах и малиновых куртках, сверкающих золотым шитьем.
Следом выступали придворные дамы, выпевающие имена и титулы королевской четы. Позади них, тоже на слоне, ехал главный евнух, закутанный в кашмирские шали. За ним тянулась бесконечная череда закрытых паланкинов, в которых несли менее важных дам двора раджкумари.
Жонглеры и фокусники с дрессированными обезьянками показывали свое искусство в толпе, носильщики цветов разбрасывали душистые лепестки, пока земля не покрылась ими словно бело-розовым снегом. Играл оркестр, и зрители восхищенно радовались, а великолепная процессия, освещенная золотыми лучами заходящего солнца, продолжала свой путь к Павлиньему дворцу.
Мора с пылким восторгом наблюдала все это из своего укрытия на балконе. То была прямо-таки сцена из волшебной сказки – вне времени, из другого мира. Едва последний паланкин скрылся в воротах, Мора вместе с другими женщинами вышла из занана, а потом спустилась во внутренний двор, обсаженный шелестящими пальмами.
Отсюда, из укрытия, женщины могли смотреть, как внизу под ними, на огромном, выложенном мрамором внутреннем дворе происходит церемония представления наследного принца Омара Найни хозяину дворца. Придворные Насира аль-Мирза-шаха разместились среди колонн и арок, а жрецы обрызгивали мраморный пол розовой водой в честь прибытия принца.
Мора перегнулась через парапет, с глубоким интересом разглядывая то, что происходило внизу. Она обнаружила дядю и тетю, которые стояли вместе с другими важными европейскими персонами в тени сводчатого прохода сразу позади ворот. Тетя Дафна надела свое лучшее платье из темно-зеленого барежа. Бриллианты сверкали у нее в волосах и на пальцах. Она выглядела величественно, хотя ее великолепие бледнело в присутствии раззолоченных придворных Насира аль-Мирза-шаха. Дядя Лоренс, такой же аккуратный и уверенный в себе, как всегда, что-то говорил жене на ухо, в то время как вся огромная раджастханская процессия проходила во внутренний двор.
Но все ее внимание было поглощено черноволосым человеком в красном мундире Индийского кавалерийского полка, который только что выступил из тени позади ее дяди и теперь возвышался над ним.
Росс Гамильтон!
Сердце у Моры, казалось, застряло в горле. Она с трудом удержалась, чтобы не отскочить от парапета балкона, как будто ей надо было что-то спрятать. Мысли беспорядочно крутились в голове. Что, во имя Господа, он делает здесь? Дядя Лоренс ни словом не обмолвился о том, что Росс вернется к началу дурбара.
«Мне не следовало сюда приезжать? – лихорадочно повторяла себе Мора. – Вдруг он меня увидит?»
Она глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться. Как бы то ни было, Росс вряд ли что может различить сквозь ажурную решетку ограждения и тем более узнать ее. Она ведет себя как полная дура.
– Аре, Маленькая Жемчужина, – зашептала у нее над плечом бегума Кушна, называя Мору тем именем, которое она придумала для своей английской подруги. – Ты пойдешь со мной?
Мора молча последовала за ней, но вместо того, чтобы вернуться в приемную занана, они спустились по зеркальным ступенькам узкой лестницы. Их пестрые отражения трепетали на стенах, пока они шли вниз.
– Куда это мы идем? – спросила Мора.
– Сахиба бегума пригласила нас присоединиться к ней в Читра-Шала. Там соберутся мужчины, чтобы освежиться перед началом дурбара. – Кушна хихикнула, – Нас никто не увидит, и я решила захватить тебя.
Мора засмеялась, позабыв в своем возбуждении, даже о Россе.
– Я польщена.
Читра-Шала, то есть Расписной зал, была освещена множеством бронзовых ламп, расположенных по всей длине мраморных стен. Сводчатый потолок терялся во мраке, но восхитительные лепные цветы, солнца и головы божеств были видны у основания сводов. Мозаичный пол включал в себя изображения символов королевского дома Насира аль-Мирза-шаха, а живописные миниатюры правителя и его предков украшали двери и стены. В зале толпились мужчины-индусы, чьи пышные наряды делали особенно невзрачными британских представителей, одетых в скромные европейские костюмы.
Галерея, огороженная резной мраморной решеткой, тянулась по всей длине стены над их головами, и Кушна привела Мору туда. Старшие бегумы королевской семьи уже восседали на роскошных подушках, и Мора вежливо приветствовала их, когда ее представили как дальнюю родственницу из Гвалиора.
Старшие бегумы любезно поболтали с ней. Тем временем мужчины внизу разделились на небольшие группы.
Освежающие шербеты, подслащенные ломтиками дыни и фруктов, были поданы для утоления жажды, и обстановка вскоре стала более непринужденной. Вся эта сцена была истинным источником неподдельного восторга для индийских дам, но Море, привыкшей к обществу мужчин, вскоре стало скучно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Мы будем в отсутствии всего одну ночь, – сказала миссис Карлайон. – Вы обе останетесь в резиденции в полной безопасности, Мира и Лала Дин присмотрят за вами. Луиза Смайс согласилась навестить вас, если вам это понадобится. Вы не слишком возражаете, дорогие мои?
Девушки обменялись быстрым взглядом.
– Почему мы должны возражать? – спросила Лидия невинным голоском.
Мора подавила улыбку, понимая, что Лидия уже представляет себе, как она поедет вдвоем с Теренсом Шедуэллом в его экипаже кататься в золотых сумерках по улицам городка, чего ее мать не допустила бы, если бы оставалась дома.
А Мора тем временем думала, как ей воспользоваться этой неожиданной возможностью.
– Поедем на праздник вместе с нами, – предложила бегума Кушна, выслушав сообщение Моры, и глаза у нее озорно заблестели.
У Моры приоткрылся рот.
– Что?
– Ты снова наденешь одежду магометанки. Мой муж приглашен на дурбар, а я буду его сопровождать на празднике. Ты присоединишься к моей свите.
– Это немыслимо! – воскликнула Мора, а Сита всплеснула руками.
– О, скажи, что тебе этого хочется! – умоляла младшая сестра Кушны. – Что в этом может быть плохого?
– Тебя никто не узнает, – уговаривала бегума. – И разумеется, ты сумеешь сочинить подходящую историю для твоих домашних, чтобы они не обратили внимания на твое отсутствие.
– Там будет королевская процессия, – вставила Сита. – Как можно ее пропустить?
– Я никогда этого не видела, – медленно, уже соглашаясь, проговорила Мора.
Она слышала о таких процессиях: какие они огромные, как великолепно представляют былое величие империи Великих Моголов, – спектакль, на котором довелось присутствовать лишь немногим белым сахибам и который ей вряд ли еще выпадет честь повидать. Сердце ее пустилось в дикий пляс. Мора понимала, что соглашаться – безумие, а отказаться – большая глупость.
– Ты, конечно, найдешь что сказать кузине, чтобы объяснить свое отсутствие? – продолжала бегума Кушна. – Тебе не придется оставаться на ночь, пробудешь там только день, а с наступлением ночи Исмаил-хан проводит тебя домой.
– Я могла бы сказать, что отправляюсь на базар, – все так же медленно произнесла Мора. – Кузина знает, что с Исмаил-ханом я в безопасности.
– Тогда решено! – воскликнула Кушна и захлопала в ладоши.
– Но только на несколько часов, – заявила Мора. – Только чтобы увидеть процессию. Но если меня узнают...
–Хай-май! – Кушна расхохоталась. – Ты волнуешься, точно старуха! Кто тебя может узнать?
Лоренс и Дафна Карлайон выехали задолго до рассвета, чтобы избавить себя от необходимости тащиться по жаре. Лидия и Мора вскоре встретились за завтраком и обменялись конспиративными улыбками. Лидия даже не скрывала своей радости, когда Мора сообщила, что собирается провести день на бхунапурском базаре.
– Я с удовольствием поехала бы с тобой, – сказала она, мило краснея, – но видишь ли, я... то есть Теренс просил меня...
– О, я знаю твои намерения, – засмеялась Мора. – Не беспокойся, я не выдам твой секрет. К тому же никто не подумает дурного, если увидит тебя в экипаже вдвоем с Теренсом. Ведь вы с ним официально помолвлены.
– Точно так говорит и Теренс, – с явным облегчением сказала Лидия. – Мы ненадолго, Мора, обещаю тебе. Мы устроим маленький пикник у развалин храма и вернемся по Синдха-Бхатской дороге. Его слуга и саис будут с нами.
– Это звучит весьма романтично.
– Можешь к нам присоединиться, – предложила Лидия. – Я уверена, мистер Бартон-Паскаль... или ты предпочитаешь Росса Гамильтона?
Состроив гримасу, Мора наклонилась и поцеловала кузину в щеку.
– Поезжайте одни. Так вам будет веселее. А я, – добавила она, – тоже проведу время чудесно.
Спустя несколько минут они расстались на веранде резиденции. Лидия побежала к воротам дожидаться приезда Теренса, а Мора, одетая в светло-синий костюм, с топи на голове, поехала с Исмаил-ханом по направлению к городу.
В саду возле дома Валида Али царило смятение. Слуги в тюрбанах хлопотали, седлая лошадей, нагружая баулы и корзины и подготавливая рутхи – крытые повозки, запряженные волами, которые должны были отвезти в Павлиний дворец всех женщин. Мору провели в приемную комнату занана, где она нашла бегуму Кушну в окружении стрекочущих женщин, которым та отдавала многочисленные приказания, в то время как ей красили хной ладони и подошвы ног.
Едва Мора вошла, Кушна радостно вскрикнула и встала, чтобы обнять ее.
– Вот уж не думала, что ты придешь. Не хватит смелости.
– Мне? – засмеялась Мора, и все расхохотались вместе с ней.
Для Моры принесли одежду: шальвары, свободные ниже талии и стянутые тесно у лодыжек, сшитые из темно-синего шелка с вышивкой серебряными нитями; туника, которая надевалась поверх них, была из кораллового муслина и такая тонкая, что обволакивала кожу Моры, словно невесомый туман. Волосы ей заплели в одну длинную косу и накрыли голову вышитым покрывалом так, что оно скрывало нижнюю часть лица. Служанки, одевая ее, все время хихикали и ужасно радовались.
– Если кто-нибудь спросит, я скажу, что ты дочь рабыни-черкешенки, – объяснила бегума. – Поэтому у тебя такие глаза. Иди сюда.
Мора терпеливо стояла, пока ей надевали кольца на пальцы, а потом обували в крошечные туфли без задников. Инкрустированный золотом кушак обвил ее талию, и бегума Кушна склонила голову набок – оценить результат. Хлопнула в ладоши и засмеялась от восхищения.
– Ты теперь все равно что одна из нас!
Мора подошла к зеркалу в позолоченной раме. Последнее время она много бывала на воздухе, лицо и руки сильно загорели на солнце. Волосы убраны под покрывало, синие шальвары свободно облегают бедра, драгоценные камни сверкают на пальцах и на поясе – настоящая богатая магометанка.
Настало время двигаться, и толпа женщин, смеясь, направилась к лестнице. Не часто им позволялась роскошь покинуть занан, а еще реже разрешалось выйти за стены дворца. Настроение было отличное, и Мора заразилась им, пока спешила вместе со всеми к ожидающим повозкам. Пригнув голову, забралась она в повозку, и только Исмаил-хан, стоя в самом конце процессии, знал, что стройная девушка в синих шальварах и коралловой тунике на самом деле англичанка Мора Адамс.
Рутх, в котором ехала Мора, был закрыт со всех сторон, чтобы уберечь женщин от любопытствующего постороннего глаза. Когда выехали на тряскую дорогу, в повозке стало жарко, но никто не обращал на это особого внимания. Было много о чем поговорить и поспорить, обсуждая предстоящие события. А бегума Кушна развлекала всех рассказами о подвигах Насира аль-Мирза-шаха, которого знала со своих детских лет.
Часа через два рутх начал подниматься по склону холма, и Мора рискнула выглянуть в щелку между занавесками. Впереди виднелся Павлиний дворец, выстроенный на унылом склоне, изрезанном оврагами и поросшем колючим кикаром.
Поскольку предки Насира аль-Мирза-шаха прибыли в эти края из Раджастхана, архитекторы дворца создали его в соответствующем стиле. Всюду стояли беседки, украшенные фантастическим орнаментом. Все это даже отдаленно не напоминало европейские замки. Красивая черепица на башенках и до блеска отполированная штукатурка сияли на солнце. Яркие краски стен и башенок напоминали великолепие павлиньего хвоста. Просторные дворы и вместительные помещения для участников дурбара соседствовали с ошеломляющими садами, среди которых виднелось множество храмов и гробниц.
Рутх проехал через Слоновые ворота и остановился на выложенной мрамором дороге. Богато и пышно одетые стражи отвернулись, когда женщины вышли и были препровождены в занан. Мора опустила глаза, чтобы не привлекать к себе внимание, но все же успела бегло глянуть на раззолоченные приемные покои со стенами из мрамора и лазурита, пока спешила по лестнице.
Здесь безошибочно чувствовался дух разрушения и упадка, который не могли заглушить горящие в лампах благовония, но все равно дворец был потрясающий. «Как же он выглядел, – подумала Мора, – в годы расцвета королевства Булпарадж?»
Обитательницы дворца приготовились к приему гостей; Кушну и Ситу увели в личную приемную старшей жены Насира аль-Мирза-шаха. Мора присоединилась к остальным спутницам из свиты Кушны; все они весело болтали с дворцовыми женщинами и освежались прохладительными напитками, а также холодным как лед шербетом из изящных фарфоровых чаш. Потом Мора набросила покрывало на лицо и вышла на балкон. Красивые деревянные резные ширмы с изображениями слонов и павлинов загораживали балкон спереди, скрывая женщин, которые пожелали бы полюбоваться садами.
Когда Мора глянула вниз, у нее захватило дух. Она в жизни не видела ничего более прекрасного. Садовые дорожки, выложенные белым полированным камнем, прихотливо извивались между прудами с лотосами и очаровательными павильонами, мраморные башенки и колонны которых были украшены живописными фризами и цветными изразцами. Воздух был напоен ароматом тысяч цветов; нарциссы, плюмерии и жасмин цвели повсюду. Рощицы тамариндов и вишневых деревьев окружали искусственное озеро, бесчисленные фонтаны журчали между клумбами. Ручные павлины важно выступали по лужайкам, а из отдаленного вольера доносилось пение экзотических птиц.
Зачарованная, Мора стояла и любовалась всем этим, а в сердце с внезапной болью возникло желание разделить с кем-то влекущую красоту сада у Павлиньего дворца Насира аль-Мирза-шаха. «Интересно, было ли тете и дяде дозволено увидеть это?» – подумала она, и внезапная дрожь пробежала у нее по спине при такой мысли, охладив ее восторг. Если бы они обнаружили, что она здесь... Когда церемония закончится, надо сразу отправляться домой. Дядя и тетя даже не заподозрят, что она была тут.
Не заподозрит, к счастью, и Росс Гамильтон. Мора для верности расспросила его присных, прежде чем согласиться приехать. Как рада она была услышать, что он в отсутствии! Кажется, его вызвали в ближнюю деревню, где садху, индусский святой, подстрекал крестьян к восстанию против империи. Мора не сомневалась, что Росс уладит дело со своей обычной безжалостной энергичностью.
Она также твердила себе, что опасаться за его безопасность – полная чепуха. Росса Гамильтона отлично знали в округе, он и его слуга справятся с любой непредвиденной случайностью. Глупо с ее стороны тратить время на беспокойство о нем. Просто смешно!
Откуда-то из стен занана донесся перезвон медных колокольчиков. Потом шорох материи и приглушенные женские голоса. Что-то происходит.
Женщинам из гарема Насира аль-Мирза-шаха было даровано позволение полюбоваться королевской процессией, но только из-за ограждений балкона. В то время как придворные занимали каждый свое место в парадном строю, а сотни крестьян по обочинам дороги уже дожидались зрелища, женщины выходили на балконы, возбужденно перешептываясь.
Поскольку они могли видеть лишь часть дороги, ведущей к Слоновым воротам, они пропускали и часть зрелища, но это никого особо не волновало. Им уже слышны были барабанный бой и радостные крики зрителей, приветствующих ожидаемое появление наследного принца Кишнагара Омара Найни.
Ждать пришлось недолго. Барабаны забили громче, возвещая проход личной охраны принца, одетой в красное с серебром и вооруженной посеребренными копьями. За телохранителями шествовали знаменосцы, несущие в развернутом виде королевские знамена, а также афтадах – символ Солнца – и бесчисленные опахала из павлиньих перьев. Далее ступали шесть слонов, накрытых шелковыми попонами и связанных один с другим цветочными гирляндами.
Последний слон нес на спине королевскую беседку, а в ней на серебряном троне восседал принц Омар Найни собственной персоной, в алом одеянии и с огромным кроваво-красным рубином на тюрбане. За принцем следовала его жена, раджкумари, в серебряном паланкине, задрапированном занавесками из великолепного шелка. Паланкин несли двенадцать носильщиков в красных тюрбанах и малиновых куртках, сверкающих золотым шитьем.
Следом выступали придворные дамы, выпевающие имена и титулы королевской четы. Позади них, тоже на слоне, ехал главный евнух, закутанный в кашмирские шали. За ним тянулась бесконечная череда закрытых паланкинов, в которых несли менее важных дам двора раджкумари.
Жонглеры и фокусники с дрессированными обезьянками показывали свое искусство в толпе, носильщики цветов разбрасывали душистые лепестки, пока земля не покрылась ими словно бело-розовым снегом. Играл оркестр, и зрители восхищенно радовались, а великолепная процессия, освещенная золотыми лучами заходящего солнца, продолжала свой путь к Павлиньему дворцу.
Мора с пылким восторгом наблюдала все это из своего укрытия на балконе. То была прямо-таки сцена из волшебной сказки – вне времени, из другого мира. Едва последний паланкин скрылся в воротах, Мора вместе с другими женщинами вышла из занана, а потом спустилась во внутренний двор, обсаженный шелестящими пальмами.
Отсюда, из укрытия, женщины могли смотреть, как внизу под ними, на огромном, выложенном мрамором внутреннем дворе происходит церемония представления наследного принца Омара Найни хозяину дворца. Придворные Насира аль-Мирза-шаха разместились среди колонн и арок, а жрецы обрызгивали мраморный пол розовой водой в честь прибытия принца.
Мора перегнулась через парапет, с глубоким интересом разглядывая то, что происходило внизу. Она обнаружила дядю и тетю, которые стояли вместе с другими важными европейскими персонами в тени сводчатого прохода сразу позади ворот. Тетя Дафна надела свое лучшее платье из темно-зеленого барежа. Бриллианты сверкали у нее в волосах и на пальцах. Она выглядела величественно, хотя ее великолепие бледнело в присутствии раззолоченных придворных Насира аль-Мирза-шаха. Дядя Лоренс, такой же аккуратный и уверенный в себе, как всегда, что-то говорил жене на ухо, в то время как вся огромная раджастханская процессия проходила во внутренний двор.
Но все ее внимание было поглощено черноволосым человеком в красном мундире Индийского кавалерийского полка, который только что выступил из тени позади ее дяди и теперь возвышался над ним.
Росс Гамильтон!
Сердце у Моры, казалось, застряло в горле. Она с трудом удержалась, чтобы не отскочить от парапета балкона, как будто ей надо было что-то спрятать. Мысли беспорядочно крутились в голове. Что, во имя Господа, он делает здесь? Дядя Лоренс ни словом не обмолвился о том, что Росс вернется к началу дурбара.
«Мне не следовало сюда приезжать? – лихорадочно повторяла себе Мора. – Вдруг он меня увидит?»
Она глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться. Как бы то ни было, Росс вряд ли что может различить сквозь ажурную решетку ограждения и тем более узнать ее. Она ведет себя как полная дура.
– Аре, Маленькая Жемчужина, – зашептала у нее над плечом бегума Кушна, называя Мору тем именем, которое она придумала для своей английской подруги. – Ты пойдешь со мной?
Мора молча последовала за ней, но вместо того, чтобы вернуться в приемную занана, они спустились по зеркальным ступенькам узкой лестницы. Их пестрые отражения трепетали на стенах, пока они шли вниз.
– Куда это мы идем? – спросила Мора.
– Сахиба бегума пригласила нас присоединиться к ней в Читра-Шала. Там соберутся мужчины, чтобы освежиться перед началом дурбара. – Кушна хихикнула, – Нас никто не увидит, и я решила захватить тебя.
Мора засмеялась, позабыв в своем возбуждении, даже о Россе.
– Я польщена.
Читра-Шала, то есть Расписной зал, была освещена множеством бронзовых ламп, расположенных по всей длине мраморных стен. Сводчатый потолок терялся во мраке, но восхитительные лепные цветы, солнца и головы божеств были видны у основания сводов. Мозаичный пол включал в себя изображения символов королевского дома Насира аль-Мирза-шаха, а живописные миниатюры правителя и его предков украшали двери и стены. В зале толпились мужчины-индусы, чьи пышные наряды делали особенно невзрачными британских представителей, одетых в скромные европейские костюмы.
Галерея, огороженная резной мраморной решеткой, тянулась по всей длине стены над их головами, и Кушна привела Мору туда. Старшие бегумы королевской семьи уже восседали на роскошных подушках, и Мора вежливо приветствовала их, когда ее представили как дальнюю родственницу из Гвалиора.
Старшие бегумы любезно поболтали с ней. Тем временем мужчины внизу разделились на небольшие группы.
Освежающие шербеты, подслащенные ломтиками дыни и фруктов, были поданы для утоления жажды, и обстановка вскоре стала более непринужденной. Вся эта сцена была истинным источником неподдельного восторга для индийских дам, но Море, привыкшей к обществу мужчин, вскоре стало скучно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30