Вы же не верите во все, что он наговорил?
Конечно, нет, но в рассказе Фелипе было слишком много моментов, чтобы его хотя бы частично не признать правдой. Все попытки Рафаэля связаться с Хорхе закончились неудачей. Фелипе держал Каса-де-Леон в железных руках, и никто не осмеливался вызвать на себя его гнев.
И немудрено. Страну охватило безумие, в деревнях устраивали резню партизаны с обеих сторон, и каждый боялся каждого. Вдруг их заподозрят в помощи французам? Или хуаристам? В эти дни тяжело груженные повозки и экипажи в окружении беженцев стали обычным зрелищем на дорогах, люди убегали и от тех, и от других.
А в ноябре император решил вернуться из Орисабы в Мехико, один Бог знает, по какой причине, и собирался сражаться за страну, которая, как он верил, нуждается в нем.
Бедный глупый человек, размышлял Рафаэль, нахлобучивая поглубже шляпу, чтобы защитить лицо от потоков хлещущего дождя. Максимилиану не следовало слушать безумных советов своих генералов, которых волновало только то, что случится с их жирными шеями, если хуаристы победят. В конце концов это будет стоить ему жизни.
И вот теперь он в армии Порфирио Диаса воюет на юге Мексики. Оахака, последний оплот французов на юге, сдалась почти без единого выстрела. Шестьсот австрийцев, пытавшихся сдержать натиск врага, были изрублены на куски, и хуаристы безжалостным приливом покатились к победе. Был ноябрь, и только Мехико, Пуэбла, Сан-Луис-Потоси, Керетаро и Веракрус еще оставались в руках императора. Повсюду циркулировали сообщения о том, что маршал Базен активно ищет заступничества Соединенных Штатов, чтобы обеспечить безопасность этнических французов после его отъезда, и говорили, что Вашингтон посылает миссию в Веракрус вести переговоры с Хуаресом.
К декабрю Эль Леон снова оказался во главе своего собственного отряда и отделился от армии Диаса. Повстанцам был дан приказ не нападать на французов, а просто оккупировать оставленные ими города и деревни. Теперь мелкие перестрелки возникали только тогда, когда слишком горячие хуаристы пытались захватить город до того, как из него ушли французы.
В конце концов двенадцатого декабря Максимилиан в сопровождении своего верного друга Бласио покинул Орисабу и направился в Мехико. Он провел неделю в Пуэбле из-за очередного приступа лихорадки, часто мучившей его, и добрался до столицы только к шестому января.
В то время как Эль Леон вел свой отряд на северо-запад к Сан-Луису, Аманда подъезжала к Мехико, совсем чуть-чуть разминувшись в Орисабе с посланцем Рамона.
— Никто из богатых землевладельцев не хочет рисковать, оставляя у себя бедняжку Макса, — мрачно сообщила Агнес, — и он живет в скромной асиенде, принадлежащей какому-то швейцарскому торговцу! — Потирая пальцы над потрескивающим в очаге огнем, она бросила взгляд на Аманду, которая растянулась на подушках дивана, держа на руках сына.
— Знаю. Алехандро сказал мне. — Аманда откинула назад упавшую на лоб прядь волос. Торрес стал теперь почти постоянным посетителем, преследующим ее с решимостью настолько же пугающей, насколько и приятной. Он настоял на том, чтобы самому сопроводить их карету из Орисабы, и Аманде пришлось признать, что это сделало поездку гораздо более приятной. Хотя во всех его словах и жестах постоянно чувствовался скрытый намек, Торрес еще не пытался ничего требовать от нее, проявляя необыкновенное терпение.
— А ты — что ты чувствуешь к нему? — спросила Агнес со смехом.
Аманда пожала плечами.
— Что я чувствую, не имеет никакого значения, ведь так? Я все еще замужем за Фелипе.
— Ах, думаю, ты используешь его как щит, дорогая моя. Если бы ты не была замужем за Фелипе, думаю, ты бы все равно не подпускала к себе этого красавца кавалера. Ты все еще ждешь своего bandido.
— Я хочу домой, Агнес, — выпалила Аманда, испугав и свою подругу и себя. — Не в Каса-де-Леон, а в Техас, назад в Буэна-Виста.
— И что там тебе ждет? Твой дядя? — Агнес саркастически фыркнула. — Тебе лучше в Мексике, с друзьями, которые всегда помогут.
— Нет. Я хочу домой. — Аманда была непреклонна. — В Веракрусе много кораблей, на которых отправляются домой американские бизнесмены и послы. Я хочу оказаться среди них.
Ничто не могло удержать Аманду. Она настаивала на скорейшем отъезде из Мексики. Но листы ожидания для покупки билетов на пароход или пакетбот были бесконечно длинны, потому что все наперебой старались спастись от последствий падения империи Максимилиана.
Куэрнавака, рай императора, была захвачена и разграблена, а очаровательные сады Ла-Борда-Куинтос уничтожены. Полковник Ламадрид набрал полк добровольцев, чтобы выбить хуаристов, и ему это удалось, но он попал в засаду и был убит.
Смерть Ламадрида стала личным горем для Максимилиана, но его затмил всеобщий крах. Генерал хуаристов Эскобедо победоносно продвигался по северу, а командующий на юге и юго-востоке Порфирио Диас приближался к Пуэбле. Даже неизменно терпеливый Хуарес перенес свою штаб-квартиру из Чиуауа в Сакатекас, и Соединенные Штаты настаивали на скорейшей эвакуации из Мексики всех иностранных войск.
В девять часов утра пятого февраля 1867 года французская армия прошла маршем по Аламеда, по Калле-де-Сан-Франсиско, вдоль Платерос и по Сокало, мимо императорского дворца, в котором все двери и окна были закрыты и забаррикадированы. За ставнями окон, выходящих на Калле-де-Монеда, Максимилиан, завернувшись в серый плащ, соответствующий его настроению, смотрел, как остатки французской армии движутся к морю, чтобы отплыть в Европу.
Восемь дней спустя, узнав об ужасной резне в Сан-Хасинто, где Эскобедо искромсал на куски имперские войска, возглавляемые Мирамоном, Максимилиан оставил столицу и отправился в Керетаро, а Аманда уехала в Веракрус.
— Вы совершаете глупость, — настаивал Алехандро, подавая Аманде чистый носовой платок, чтобы вытереть слезы. Это прощание было грустным для Агнес, и она высморкала свой покрасневший нос и вытерла мокрые щеки.
— Возможно, — со вздохом согласилась Аманда, — но все же я должна это сделать.
Скрестив руки на широкой груди, Алехандро посмотрел на нее ледяным взглядом и повторил, что она совершает глупость, пытаясь уехать.
— Повсюду мятежники! Никто больше не может быть в безопасности, а вы решили ехать по дорогам Мексики в дорогой карете!
— Но вы же защитите меня, — смеясь, заметила Аманда.
— Давайте надеяться, что мои люди послужат достаточной защитой, — мрачно ответил капитан, и Аманда вздрогнула. Если бы только она не была в таком отчаянии! Но ситуация стала слишком опасной, и она боялась за своего ребенка. Она будет чувствовать себя гораздо лучше, когда они доберутся до Веракруса.
Однако всего в нескольких часах езды от Мехико тишину нарушили ружейные выстрелы и крики раненых. Алехандро выскочил из кареты, коротко приказав Аманде лечь на пол и накрыть себя и Стивена плащами и одеялами, которые она везла с собой.
— Хуаристы, — был страшный ответ на ее испуганный вопрос. Теперь она знала, что произойдет. О Боже, неужели они убьют ее? А если Рафаэль среди них? Да жив ли он еще?
Ожесточенная битва продолжалась не один час. Солдаты яростно отбивались, и как раз когда казалось, что партизаны вот-вот одолеют их, пронзительный металлический взрыв прорезал воздух. Те, кто сражался под командованием полковника Мигеля Лопеса и двигался навстречу императору, взяли хуаристов в тиски. Исход битвы решился быстро, и немногие повстанцы, оставшиеся в живых, скучились в ожидании казни, связанные друг с другом крепкими веревками.
Окровавленный из-за пули, задевшей по касательной его лоб, но, как всегда, бесстрашный, Алехандро приветствовал полковника Лопеса.
— Вы поставили себя в не подходящую для обороны позицию, капитан, — сухо ответил ему Лопес, а потом его взгляд скользнул на дверь кареты, из которой, все еще дрожа, выглядывала Аманда.
Немного смущенный, Торрес, запинаясь, объяснил, что сопровождает даму в Веракрус, и уже хотел представить ее, но его прервали.
— Я узнаю сеньору Леон, — с улыбкой сказал Лопес, подавая Аманде руку. К ярости и смятению Торреса, полковник заявил, что сам будет ее эскортом. — Но на этот раз мы поедем не в Веракрус, — сказал он, твердо отвергая все ее протесты, — а присоединимся к императору по пути в Керетаро.
— Это же в противоположном направлении, а я жду посадки на пароход, — пыталась возразить Аманда, но все было бесполезно. Через час она уже ехала с Лопесом быстрой рысью в сторону Керетаро, а капитан Торрес отправился назад к своим солдатам, эвакуирующим Мехико.
Аманда была в ярости и более чем обеспокоена относительно намерений полковника Лопеса. Этот человек не скрывал, что претендует на нее. Все в Мексике слышали рассказы о победах бравого полковника над прекрасным полом. Говорили, что он преследует женщину решительно и беспощадно, как будто в бою, и Аманда подбадривала себя мыслью, что, если ей удалось спастись от Фелипе, она сможет спастись и от любовных наступлений Лопеса. Но может быть, она вообще делает из мухи слона? Правда, Аманда уже видела раньше этот огонь в глазах мужчин и знала, что он означает. Разве Рафаэль не смотрел на нее точно так же? Она тут же прокляла себя за то, что подумала о нем.
Пленников-хуаристов заставили двигаться вместе с армией Лопеса, таща их, когда они не могли идти, и вопреки всем своим благим намерениям Аманда ловила себя на том, что ищет среди них знакомое лицо. Вдруг он здесь? Или если Рафаэль не один из этих несчастных, то, может быть, он вес равно в плену?
Стивен беспокойно заерзал и захныкал. Она крепко прижала к себе ребенка, и, закрыв глаза, мыслями перенеслась к его отцу. Рафаэль. Увидит ли она его когда-нибудь снова? Потом ее глаза открылись, и она посмотрела на сына. Да, она будет видеть Рафаэля каждый раз, глядя на Стивена, и вспоминать его каждый день жизни.
Глава 18
Несмотря на холод, солнце ярко сияло, когда Эль Леон и его последователи сопровождали Хуареса к захваченному городу Сан-Луис-Потоси. Двадцать первого февраля дон Бенито Хуарес и его кабинет министров прибыли в город под восторженные приветственные крики его жителей. Губернатор штата дон Хуан Бустаманте и высокопоставленные чиновники приняли Хуареса, позаботившись о том, чтобы президент мог обосноваться во дворце.
Эль Леона и его людей попросили охранять безопасность президента.
— Я бы предпочел сражаться, — недовольно проворчал Рамон, рисуя носком сапога узор в уличной пыли. Приклад его ружья стоял на земле, а смуглые пальцы сжимали холодный металл дула, на которое он небрежно облокотился. Он испуганно ойкнул, когда оружие вдруг оказалось выбито из его руки.
— Я бы тоже, — холодно произнес Эль Леон, — но я не настолько беспечен, чтобы использовать свое ружье вместо трости.
Покраснев, Рамон кивнул и поднял винтовку с земли. В последнее время Эль Леон стал очень вспыльчив, и ходили слухи, что это как-то связано с Амандой. Хуан подслушал достаточно из разговора между их командиром и другим человеком, прежде чем понял, что это предостережение, и он тут же передал эту информацию Рамону.
— Сейчас она путешествует вместе с полковником Лопесом, — сообщил Хуан. — Говорят, скоро он добавит еще одну победу к своему и без того длинному списку. Несмотря на то что он едет в Керетаро вместе с императором и генералом Маркесом во главе шестисот солдат, большую часть времени Лопес проводит у ее кареты.
— Эль Леон должен понимать, что ее не обведет вокруг пальца человек с такой репутацией, — возразил Рамон, но Хуан только улыбнулся наивности юноши.
— Любому мужчине трудно смириться с этим, особенно когда он почти год не виделся со своей женщиной и ни разу не держал на руках своего ребенка.
Вот и еще раз Аманде удалось благополучно выбраться из беды, угрюмо размышлял Рафаэль, злясь, что она сейчас с этим пресловутым Мигелем Лопесом. У такого человека нет никаких моральных принципов. И почему глупец император доверяет ему? Теперь Лопес везет Аманду в Керетаро, а он торчит тут, в Сан-Луис-Потоси.
Проклятие, она так близко, но все же если бы он и захотел встретиться с ней, между ними стояла целая армия, а дороги кишели партизанами и их противниками, опасными и для хуаристов, и для сторонников императора. Когда Рафаэль занимался разведкой для Диаса, это было гораздо легче, чем руководить своим собственным отрядом; к тому же ему действительно нравилась та опасная свобода, которую он ощущал, проникая в ряды врагов, чтобы добыть информацию.
И именно эта мысль разожгла идею, заставившую Рафаэля решительно отправиться к своему старшему офицеру.
После ворчливых возражений генерал неохотно согласился на предложение Эль Леона, напомнив ему, что если его поймают, то уже никто не сможет помочь.
— Я это знаю. — Рафаэль щелкнул каблуками, козырнул и вышел, весь переполненный радужными предчувствиями.
Не так уж и трудно проскользнуть в Керетаро, если обладаешь достаточной изобретательностью и воображением, сказал он себе, и его охватило давно знакомое чувство радостного волнения. И пусть его действия послужат сразу двум целям — его собственной и Хуареса.
Керетаро, расположенный в плодородной долине и окруженный пологими холмами, находился на северо-востоке горного хребта Сьерра-Корда — переполненный церквами, памятниками, витыми железными решетками и фонтанами со свежей горной водой из великолепного акведука, построенного на окраине города, сейчас город кишел солдатами и перепуганными жителями, готовящимися к бомбардировке. Важнейшим пунктом в защите Керетаро было здание, расположенное на господствующей высоте, на скале на юго-западе города. Построенный еще во времена испанского завоевания, Колехио-де-ла-Крус был частью монастырем, частью крепостью с массивными каменными стенами, просторными патио, часовней и пантеоном. Это сооружение и изолированный каменистый холм, известный как Сьсрро-де-лас-Кампаньяс, или холм Колоколов, усыпанный кактусами и возвышающийся на полторы тысячи метров на западе от Керетаро, были двумя главными его бастионами.
— Любому понимающему в стратегии достаточно только встать на холм, чтобы понять, что с точки зрения защиты Керетаро — это худшее место в мире, — отчаянно возражал принц дю Сальм, но никто его не слушал. В первые дни после приезда Максимилиан расположил свою штаб-квартиру на Сьерро-де-лас-Кампаньяс, откуда открывался вид на маисовые поля и беленые асиенды, достаточно богатые, чтобы обеспечить армию провизией. Но Маркес, главнокомандующий императора, не принял простых мер предосторожности и не оккупировал асиенды.
— Ружейный выстрел с холмов достает до любого дома, — настаивал Феликс Сальм-Сальм, — и единственный способ защитить их — это разместить на холмах достаточное количество войск.
Но у правительства не было войск. Эскобедо с шеститысячной армией двигался с севера, а Корона и Регулес с другими десятью тысячами приближались с запада. У Мирамона имелась отличная возможность атаковать армию Эскобедо до того, как две армии соединятся, но Максимилиан, как обычно, слишком долго колебался и не пришел к определенному решению.
Когда поздним вечером тринадцатого марта Рафаэль входил в город, он знал, что битва неминуема.
И где, черт возьми, Аманда, спрашивал он себя, стоя в тени стены, огибающей небольшой внутренний двор, в котором на земле, завернувшись в одеяла, спали солдаты. Она могла быть где угодно, с кем угодно.
Широкое серапе, свисавшее с плеч, закрывало его, поля сомбреро затеняли лицо, когда он сгорбившись пробирался вдоль глинобитной стены. Через несколько часов силы повстанцев бросятся в атаку на Керетаро, и он должен найти Аманду.
Спотыкаясь, как пьяный батрак, Рафаэль вышел из тени и, шатаясь, прошел по неровным камням двора, едва не падая и напевая что-то хриплым голосом. Один из сонных охранников выругался и, схватив его за руку, повернул к себе.
— Иди домой, пока не стал мишенью для пуль хуаристов, — предупредил он, — или пуль кого-нибудь из егерей, если разбудишь их!
— Егерей? — Рафаэль заморгал, как будто пытаясь понять, быстро оценивая юного стражника. — Это те бравые егеря, что сражаются за принца Сальма?
— Si. Иди домой, — отрывисто ответил он и угрожающим жестом чуть приподнял ружье.
— Ах, amigo! He угостишь сигареткой? Я так давно не курил.
Неуверенно помедлив, охранник все-таки сунул руку в карман и, вытащив туго скрученную сигарету, протянул ее Рафаэлю.
— Gracias, amigo, gracias. — Рафаэль покрутил в руках сигарету и покачнулся на нетвердых ногах, пытаясь закурить, так что стражник в конце концов зажег сигарету сам. Яркое пламя спички на мгновение осветило их черты и тут же погасло, но что-то в холодных львиных глазах пьяного пеона насторожило охранника.
Прежде чем он успел отреагировать и поднять ружье, чтобы прицелиться в широкую грудь незнакомца, часовой обнаружил у своего горла лезвие острого как бритва ножа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Конечно, нет, но в рассказе Фелипе было слишком много моментов, чтобы его хотя бы частично не признать правдой. Все попытки Рафаэля связаться с Хорхе закончились неудачей. Фелипе держал Каса-де-Леон в железных руках, и никто не осмеливался вызвать на себя его гнев.
И немудрено. Страну охватило безумие, в деревнях устраивали резню партизаны с обеих сторон, и каждый боялся каждого. Вдруг их заподозрят в помощи французам? Или хуаристам? В эти дни тяжело груженные повозки и экипажи в окружении беженцев стали обычным зрелищем на дорогах, люди убегали и от тех, и от других.
А в ноябре император решил вернуться из Орисабы в Мехико, один Бог знает, по какой причине, и собирался сражаться за страну, которая, как он верил, нуждается в нем.
Бедный глупый человек, размышлял Рафаэль, нахлобучивая поглубже шляпу, чтобы защитить лицо от потоков хлещущего дождя. Максимилиану не следовало слушать безумных советов своих генералов, которых волновало только то, что случится с их жирными шеями, если хуаристы победят. В конце концов это будет стоить ему жизни.
И вот теперь он в армии Порфирио Диаса воюет на юге Мексики. Оахака, последний оплот французов на юге, сдалась почти без единого выстрела. Шестьсот австрийцев, пытавшихся сдержать натиск врага, были изрублены на куски, и хуаристы безжалостным приливом покатились к победе. Был ноябрь, и только Мехико, Пуэбла, Сан-Луис-Потоси, Керетаро и Веракрус еще оставались в руках императора. Повсюду циркулировали сообщения о том, что маршал Базен активно ищет заступничества Соединенных Штатов, чтобы обеспечить безопасность этнических французов после его отъезда, и говорили, что Вашингтон посылает миссию в Веракрус вести переговоры с Хуаресом.
К декабрю Эль Леон снова оказался во главе своего собственного отряда и отделился от армии Диаса. Повстанцам был дан приказ не нападать на французов, а просто оккупировать оставленные ими города и деревни. Теперь мелкие перестрелки возникали только тогда, когда слишком горячие хуаристы пытались захватить город до того, как из него ушли французы.
В конце концов двенадцатого декабря Максимилиан в сопровождении своего верного друга Бласио покинул Орисабу и направился в Мехико. Он провел неделю в Пуэбле из-за очередного приступа лихорадки, часто мучившей его, и добрался до столицы только к шестому января.
В то время как Эль Леон вел свой отряд на северо-запад к Сан-Луису, Аманда подъезжала к Мехико, совсем чуть-чуть разминувшись в Орисабе с посланцем Рамона.
— Никто из богатых землевладельцев не хочет рисковать, оставляя у себя бедняжку Макса, — мрачно сообщила Агнес, — и он живет в скромной асиенде, принадлежащей какому-то швейцарскому торговцу! — Потирая пальцы над потрескивающим в очаге огнем, она бросила взгляд на Аманду, которая растянулась на подушках дивана, держа на руках сына.
— Знаю. Алехандро сказал мне. — Аманда откинула назад упавшую на лоб прядь волос. Торрес стал теперь почти постоянным посетителем, преследующим ее с решимостью настолько же пугающей, насколько и приятной. Он настоял на том, чтобы самому сопроводить их карету из Орисабы, и Аманде пришлось признать, что это сделало поездку гораздо более приятной. Хотя во всех его словах и жестах постоянно чувствовался скрытый намек, Торрес еще не пытался ничего требовать от нее, проявляя необыкновенное терпение.
— А ты — что ты чувствуешь к нему? — спросила Агнес со смехом.
Аманда пожала плечами.
— Что я чувствую, не имеет никакого значения, ведь так? Я все еще замужем за Фелипе.
— Ах, думаю, ты используешь его как щит, дорогая моя. Если бы ты не была замужем за Фелипе, думаю, ты бы все равно не подпускала к себе этого красавца кавалера. Ты все еще ждешь своего bandido.
— Я хочу домой, Агнес, — выпалила Аманда, испугав и свою подругу и себя. — Не в Каса-де-Леон, а в Техас, назад в Буэна-Виста.
— И что там тебе ждет? Твой дядя? — Агнес саркастически фыркнула. — Тебе лучше в Мексике, с друзьями, которые всегда помогут.
— Нет. Я хочу домой. — Аманда была непреклонна. — В Веракрусе много кораблей, на которых отправляются домой американские бизнесмены и послы. Я хочу оказаться среди них.
Ничто не могло удержать Аманду. Она настаивала на скорейшем отъезде из Мексики. Но листы ожидания для покупки билетов на пароход или пакетбот были бесконечно длинны, потому что все наперебой старались спастись от последствий падения империи Максимилиана.
Куэрнавака, рай императора, была захвачена и разграблена, а очаровательные сады Ла-Борда-Куинтос уничтожены. Полковник Ламадрид набрал полк добровольцев, чтобы выбить хуаристов, и ему это удалось, но он попал в засаду и был убит.
Смерть Ламадрида стала личным горем для Максимилиана, но его затмил всеобщий крах. Генерал хуаристов Эскобедо победоносно продвигался по северу, а командующий на юге и юго-востоке Порфирио Диас приближался к Пуэбле. Даже неизменно терпеливый Хуарес перенес свою штаб-квартиру из Чиуауа в Сакатекас, и Соединенные Штаты настаивали на скорейшей эвакуации из Мексики всех иностранных войск.
В девять часов утра пятого февраля 1867 года французская армия прошла маршем по Аламеда, по Калле-де-Сан-Франсиско, вдоль Платерос и по Сокало, мимо императорского дворца, в котором все двери и окна были закрыты и забаррикадированы. За ставнями окон, выходящих на Калле-де-Монеда, Максимилиан, завернувшись в серый плащ, соответствующий его настроению, смотрел, как остатки французской армии движутся к морю, чтобы отплыть в Европу.
Восемь дней спустя, узнав об ужасной резне в Сан-Хасинто, где Эскобедо искромсал на куски имперские войска, возглавляемые Мирамоном, Максимилиан оставил столицу и отправился в Керетаро, а Аманда уехала в Веракрус.
— Вы совершаете глупость, — настаивал Алехандро, подавая Аманде чистый носовой платок, чтобы вытереть слезы. Это прощание было грустным для Агнес, и она высморкала свой покрасневший нос и вытерла мокрые щеки.
— Возможно, — со вздохом согласилась Аманда, — но все же я должна это сделать.
Скрестив руки на широкой груди, Алехандро посмотрел на нее ледяным взглядом и повторил, что она совершает глупость, пытаясь уехать.
— Повсюду мятежники! Никто больше не может быть в безопасности, а вы решили ехать по дорогам Мексики в дорогой карете!
— Но вы же защитите меня, — смеясь, заметила Аманда.
— Давайте надеяться, что мои люди послужат достаточной защитой, — мрачно ответил капитан, и Аманда вздрогнула. Если бы только она не была в таком отчаянии! Но ситуация стала слишком опасной, и она боялась за своего ребенка. Она будет чувствовать себя гораздо лучше, когда они доберутся до Веракруса.
Однако всего в нескольких часах езды от Мехико тишину нарушили ружейные выстрелы и крики раненых. Алехандро выскочил из кареты, коротко приказав Аманде лечь на пол и накрыть себя и Стивена плащами и одеялами, которые она везла с собой.
— Хуаристы, — был страшный ответ на ее испуганный вопрос. Теперь она знала, что произойдет. О Боже, неужели они убьют ее? А если Рафаэль среди них? Да жив ли он еще?
Ожесточенная битва продолжалась не один час. Солдаты яростно отбивались, и как раз когда казалось, что партизаны вот-вот одолеют их, пронзительный металлический взрыв прорезал воздух. Те, кто сражался под командованием полковника Мигеля Лопеса и двигался навстречу императору, взяли хуаристов в тиски. Исход битвы решился быстро, и немногие повстанцы, оставшиеся в живых, скучились в ожидании казни, связанные друг с другом крепкими веревками.
Окровавленный из-за пули, задевшей по касательной его лоб, но, как всегда, бесстрашный, Алехандро приветствовал полковника Лопеса.
— Вы поставили себя в не подходящую для обороны позицию, капитан, — сухо ответил ему Лопес, а потом его взгляд скользнул на дверь кареты, из которой, все еще дрожа, выглядывала Аманда.
Немного смущенный, Торрес, запинаясь, объяснил, что сопровождает даму в Веракрус, и уже хотел представить ее, но его прервали.
— Я узнаю сеньору Леон, — с улыбкой сказал Лопес, подавая Аманде руку. К ярости и смятению Торреса, полковник заявил, что сам будет ее эскортом. — Но на этот раз мы поедем не в Веракрус, — сказал он, твердо отвергая все ее протесты, — а присоединимся к императору по пути в Керетаро.
— Это же в противоположном направлении, а я жду посадки на пароход, — пыталась возразить Аманда, но все было бесполезно. Через час она уже ехала с Лопесом быстрой рысью в сторону Керетаро, а капитан Торрес отправился назад к своим солдатам, эвакуирующим Мехико.
Аманда была в ярости и более чем обеспокоена относительно намерений полковника Лопеса. Этот человек не скрывал, что претендует на нее. Все в Мексике слышали рассказы о победах бравого полковника над прекрасным полом. Говорили, что он преследует женщину решительно и беспощадно, как будто в бою, и Аманда подбадривала себя мыслью, что, если ей удалось спастись от Фелипе, она сможет спастись и от любовных наступлений Лопеса. Но может быть, она вообще делает из мухи слона? Правда, Аманда уже видела раньше этот огонь в глазах мужчин и знала, что он означает. Разве Рафаэль не смотрел на нее точно так же? Она тут же прокляла себя за то, что подумала о нем.
Пленников-хуаристов заставили двигаться вместе с армией Лопеса, таща их, когда они не могли идти, и вопреки всем своим благим намерениям Аманда ловила себя на том, что ищет среди них знакомое лицо. Вдруг он здесь? Или если Рафаэль не один из этих несчастных, то, может быть, он вес равно в плену?
Стивен беспокойно заерзал и захныкал. Она крепко прижала к себе ребенка, и, закрыв глаза, мыслями перенеслась к его отцу. Рафаэль. Увидит ли она его когда-нибудь снова? Потом ее глаза открылись, и она посмотрела на сына. Да, она будет видеть Рафаэля каждый раз, глядя на Стивена, и вспоминать его каждый день жизни.
Глава 18
Несмотря на холод, солнце ярко сияло, когда Эль Леон и его последователи сопровождали Хуареса к захваченному городу Сан-Луис-Потоси. Двадцать первого февраля дон Бенито Хуарес и его кабинет министров прибыли в город под восторженные приветственные крики его жителей. Губернатор штата дон Хуан Бустаманте и высокопоставленные чиновники приняли Хуареса, позаботившись о том, чтобы президент мог обосноваться во дворце.
Эль Леона и его людей попросили охранять безопасность президента.
— Я бы предпочел сражаться, — недовольно проворчал Рамон, рисуя носком сапога узор в уличной пыли. Приклад его ружья стоял на земле, а смуглые пальцы сжимали холодный металл дула, на которое он небрежно облокотился. Он испуганно ойкнул, когда оружие вдруг оказалось выбито из его руки.
— Я бы тоже, — холодно произнес Эль Леон, — но я не настолько беспечен, чтобы использовать свое ружье вместо трости.
Покраснев, Рамон кивнул и поднял винтовку с земли. В последнее время Эль Леон стал очень вспыльчив, и ходили слухи, что это как-то связано с Амандой. Хуан подслушал достаточно из разговора между их командиром и другим человеком, прежде чем понял, что это предостережение, и он тут же передал эту информацию Рамону.
— Сейчас она путешествует вместе с полковником Лопесом, — сообщил Хуан. — Говорят, скоро он добавит еще одну победу к своему и без того длинному списку. Несмотря на то что он едет в Керетаро вместе с императором и генералом Маркесом во главе шестисот солдат, большую часть времени Лопес проводит у ее кареты.
— Эль Леон должен понимать, что ее не обведет вокруг пальца человек с такой репутацией, — возразил Рамон, но Хуан только улыбнулся наивности юноши.
— Любому мужчине трудно смириться с этим, особенно когда он почти год не виделся со своей женщиной и ни разу не держал на руках своего ребенка.
Вот и еще раз Аманде удалось благополучно выбраться из беды, угрюмо размышлял Рафаэль, злясь, что она сейчас с этим пресловутым Мигелем Лопесом. У такого человека нет никаких моральных принципов. И почему глупец император доверяет ему? Теперь Лопес везет Аманду в Керетаро, а он торчит тут, в Сан-Луис-Потоси.
Проклятие, она так близко, но все же если бы он и захотел встретиться с ней, между ними стояла целая армия, а дороги кишели партизанами и их противниками, опасными и для хуаристов, и для сторонников императора. Когда Рафаэль занимался разведкой для Диаса, это было гораздо легче, чем руководить своим собственным отрядом; к тому же ему действительно нравилась та опасная свобода, которую он ощущал, проникая в ряды врагов, чтобы добыть информацию.
И именно эта мысль разожгла идею, заставившую Рафаэля решительно отправиться к своему старшему офицеру.
После ворчливых возражений генерал неохотно согласился на предложение Эль Леона, напомнив ему, что если его поймают, то уже никто не сможет помочь.
— Я это знаю. — Рафаэль щелкнул каблуками, козырнул и вышел, весь переполненный радужными предчувствиями.
Не так уж и трудно проскользнуть в Керетаро, если обладаешь достаточной изобретательностью и воображением, сказал он себе, и его охватило давно знакомое чувство радостного волнения. И пусть его действия послужат сразу двум целям — его собственной и Хуареса.
Керетаро, расположенный в плодородной долине и окруженный пологими холмами, находился на северо-востоке горного хребта Сьерра-Корда — переполненный церквами, памятниками, витыми железными решетками и фонтанами со свежей горной водой из великолепного акведука, построенного на окраине города, сейчас город кишел солдатами и перепуганными жителями, готовящимися к бомбардировке. Важнейшим пунктом в защите Керетаро было здание, расположенное на господствующей высоте, на скале на юго-западе города. Построенный еще во времена испанского завоевания, Колехио-де-ла-Крус был частью монастырем, частью крепостью с массивными каменными стенами, просторными патио, часовней и пантеоном. Это сооружение и изолированный каменистый холм, известный как Сьсрро-де-лас-Кампаньяс, или холм Колоколов, усыпанный кактусами и возвышающийся на полторы тысячи метров на западе от Керетаро, были двумя главными его бастионами.
— Любому понимающему в стратегии достаточно только встать на холм, чтобы понять, что с точки зрения защиты Керетаро — это худшее место в мире, — отчаянно возражал принц дю Сальм, но никто его не слушал. В первые дни после приезда Максимилиан расположил свою штаб-квартиру на Сьерро-де-лас-Кампаньяс, откуда открывался вид на маисовые поля и беленые асиенды, достаточно богатые, чтобы обеспечить армию провизией. Но Маркес, главнокомандующий императора, не принял простых мер предосторожности и не оккупировал асиенды.
— Ружейный выстрел с холмов достает до любого дома, — настаивал Феликс Сальм-Сальм, — и единственный способ защитить их — это разместить на холмах достаточное количество войск.
Но у правительства не было войск. Эскобедо с шеститысячной армией двигался с севера, а Корона и Регулес с другими десятью тысячами приближались с запада. У Мирамона имелась отличная возможность атаковать армию Эскобедо до того, как две армии соединятся, но Максимилиан, как обычно, слишком долго колебался и не пришел к определенному решению.
Когда поздним вечером тринадцатого марта Рафаэль входил в город, он знал, что битва неминуема.
И где, черт возьми, Аманда, спрашивал он себя, стоя в тени стены, огибающей небольшой внутренний двор, в котором на земле, завернувшись в одеяла, спали солдаты. Она могла быть где угодно, с кем угодно.
Широкое серапе, свисавшее с плеч, закрывало его, поля сомбреро затеняли лицо, когда он сгорбившись пробирался вдоль глинобитной стены. Через несколько часов силы повстанцев бросятся в атаку на Керетаро, и он должен найти Аманду.
Спотыкаясь, как пьяный батрак, Рафаэль вышел из тени и, шатаясь, прошел по неровным камням двора, едва не падая и напевая что-то хриплым голосом. Один из сонных охранников выругался и, схватив его за руку, повернул к себе.
— Иди домой, пока не стал мишенью для пуль хуаристов, — предупредил он, — или пуль кого-нибудь из егерей, если разбудишь их!
— Егерей? — Рафаэль заморгал, как будто пытаясь понять, быстро оценивая юного стражника. — Это те бравые егеря, что сражаются за принца Сальма?
— Si. Иди домой, — отрывисто ответил он и угрожающим жестом чуть приподнял ружье.
— Ах, amigo! He угостишь сигареткой? Я так давно не курил.
Неуверенно помедлив, охранник все-таки сунул руку в карман и, вытащив туго скрученную сигарету, протянул ее Рафаэлю.
— Gracias, amigo, gracias. — Рафаэль покрутил в руках сигарету и покачнулся на нетвердых ногах, пытаясь закурить, так что стражник в конце концов зажег сигарету сам. Яркое пламя спички на мгновение осветило их черты и тут же погасло, но что-то в холодных львиных глазах пьяного пеона насторожило охранника.
Прежде чем он успел отреагировать и поднять ружье, чтобы прицелиться в широкую грудь незнакомца, часовой обнаружил у своего горла лезвие острого как бритва ножа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39