А с кем бы хотели?
Надежда Петровна (подумав).Да ему ведь не дадут.
Тюнин. Кому?
Надежда Петровна. Вы не знаете его, он в командировке.
Тюнин. Изюмов?
Надежда Петровна. Да. Впрочем, с ним и выговор почетно получить.
Тюнин. Почему?
Надежда Петровна (пожала плечами).За стоящее дело, значит.
Тюнин (Зинаиде Ивановне).У меня к вам такой вопрос.
Зинаида Ивановна. Ау меня к вам.
Тюнин. Да, пожалуйста.
Зинаида Ивановна. Я, знаете, тут тоже решила внести свой вклад в социологию. Да. Решила провести опрос среди наших мужчин. Выяснить, кто у нас самая популярная женщина. Так сказать, мисс цеха номер шесть.
Тюнин. Да? И как же вы собираетесь это выяснить?
Зинаида Ивановна. По вашей методике. Мы же не можем ходить по сцене в бикини, как у них там. У нас с климатом не очень. И с бикини тоже. Поэтому я предложу каждому мужчине несколько ситуаций, как вы, и попрошу выбрать, с кем бы он хотел в них оказаться, а с кем – нет.
Тюнин. А что за ситуации?
Зинаида Ивановна. Как это вы говорили – гипотетические, но тем не менее очень жизненные. Скажем… Юг. Жара. Сарай три квадратных метра. Еще две семьи. Удобства в соседнем санатории. Словом, нормальный отпуск. Так вот вопрос: с кем бы из наших женщин вы бы отважились отдохнуть подобным образом? Это вам почище, чем в разведку идти, тут подумаешь. Или вот еще. Стоите вы вечером в очереди. Без трех минут семь. Нервничаете.
Тюнин. А за чем стою?
Зинаида Ивановна. За чем нервничают без трех минут семь? Не за макаронами же. Так вот. Стоите вы как на иголках. А тут подходит гражданочка и – к вам: не разрешите ли без очереди? Чуете? Вопрос задачи: кого из наших дам вы бы пропустили, а кого – нет?
Тюнин. Да, ситуация действительно…
Зинаида Ивановна. А вот такая как вам понравится? Приезжаете вы, допустим, из загранкомандировки. Везете своей любимой чемодан инвалютных подарков. На всем экономили, питались только «железками», развлечения – только ящик, ходили пешком исключительно, две пары туфель стоптали, себе купили тапочки – чтоб не босиком границу переезжать. Словом, по первому разряду ее обслужили. Приезжаете, значит, и что же? Узнаете, что она сошлась с вашим заместителем. Понимаете, в чем главное унижение – не с начальником, с заместителем. Усекли? Так вот, здесь, наоборот, спрашивается: кого из наших дам вы бы не хотели видеть в этой ситуации? Сила вопросик, а?
Николаева. Не так быстро, не успеваю.
Сидоров. Это можете не писать, это не существенно.
Николаева. Что вы, завтра девчонкам дам слова списать – про всех все выясним.
Тюнин (Зинаиде Ивановне).А вы – кого вы пустили бы впереди себя?
Зинаида Ивановна. Я? (Подумала.)Тот, кого бы пустила, без очереди не полезет.
Тюнин. Кто же это?
Зинаида Ивановна. Он не то что чужое – свое не возьмет, если считает – не по праву.
Тюнин. Кажется, я знаю, о ком вы говорите.
Зинаида Ивановна. Ну, а чего же спрашиваете тогда…
Тюнин (Екатерине Михайловне).Вы не возражаете, если еще один вопрос – последний.
Екатерина Михайловна. Последний? Жаль, Все хорошее кончается. Придется идти работать.
Тюнин. Скоро у вас обед. Вы как – одна ходите обедать или с кем-нибудь?
Екатерина Михайловна. Тут одной бы успеть.
Тюнин. Ну, а если бы была возможность, с кем бы вы хотели вместе обедать, а с кем – нет?
Екатерина Михайловна. Хм, а с вами нельзя?
Тюнин. Я серьезно спрашиваю.
Екатерина Михайловна. Знаете, это, может, вечером, в ресторане, компания имеет значение. А когда у тебя сорок восемь минут и цель одна – не отравиться чтоб, тут уж не до жиру, все равно с кем. Хотя, может, вы и правы, помирать тоже не с каждым хочется…
Тюнин. Нет, ну серьезно.
Екатерина Михайловна. Серьезно? Серьезно я хотела бы хоть один раз пообедать с заведующим нашей столовой.
Тюнин. А с кем не хотели бы?
Екатерина Михайловна (усмехнувшись).Много будете знать – скоро состаритесь.
Тюнин. Так… Кажется, я уже постарел…
Николаева. Есть хочется. Долго еще?
Петров. Безудержное обжорство. Пять букв. Предпоследняя – «т».
Тюнин (машинально).Диета.
Петров. Годится.
Входит курьер.
Курьер (Иванову).Вас просят в машбюро зайти.
Иванов. Зачем?
Курьер. Машинистка фразу разобрать не может.
Иванов. Вы же видите, я занят.
Курьер. Но зато она свободна.
Иванов. Да? Ну тогда ладно, сейчас. (Тюнину.)Минуточку. (Уходит вместе с курьером.)
Екатерина Михайловна (Тюнину).Ерундовый фильм. Полтора часа потеряли.
Тюнин. Почему потеряли? В тепле. В полумраке. С приятным человеком… Эй, а куда это вы меня тянете?
Екатерина Михайловна. Тут ближе.
Тюнин. Опять? Так и будем – от каждой тени шарахаться. Вы ведь свободный человек.
Екатерина Михайловна. Вы пришли и ушли. А мне тут работать.
Тюнин. А это что, грех – со мной встречаться?
Екатерина Михайловна. Вот давайте возле вашего института гулять.
Тюнин. Давайте. Где угодно.
Екатерина Михайловна. Ладно, что вы прикидываетесь? Вы все понимаете. (Пауза.)Вы не успели ответить – как дела?
Тюнин. Дела? Нормально.
Екатерина Михайловна. Получается что-нибудь?
Тюнин. Ну… Мне же не под ответ подгонять. Что ни получится, все годится.
Екатерина Михайловна. Ну и кто же у нас самый популярный человек? (Пауза.)Ах да, это же тайна… (Пауза.)Неужели мои дела так плохи?
Тюнин. Ну почему плохи? Мы ж ничего не решаем.
Екатерина Михайловна. Значит, если б решали… Да… А у вас не бывает сомнений? А вдруг вы ошиблись? Нет, я не про сейчас, а я вообще. Это ж не математика. Все эти ваши методики, извините, немного смешны. На кухонном уровне. С кем бы пошел, с кем бы не пошел…
Тюнин (после паузы).Холодно.
Екатерина Михайловна. Вы какой-то мерзляк. Давайте тогда поднимемся, а то еще заболеете. Наука мне этого не простит. Ну пошли, что вы стоите.
Тюнин (помялся).А это удобно?
Екатерина Михайловна. Через какое-то время будет ясно.
Тюнин. А у вас есть телефон?
Екатерина Михайловна. Уже условия. Нет, но зато есть центральное отопление. Подойдет?
Тюнин. Мне позвонить надо бы.
Екатерина Михайловна. Барышне? Чтоб не волновалась?
Тюнин. Быстро вы все решаете.
Екатерина Михайловна. Решать и надо быстро. Это делать можно медленно.
Тюнин. А если в спешке – неверное решение?
Екатерина Михайловна. Что значит – верное, неверное? Самое неверное – это не принятое вовремя. А все остальные – верные.
Тюнин. Да?
Екатерина Михайловна. Да.
Тюнин. Интересно.
Екатерина Михайловна. Ничего.
Тюнин Сами дошли?
Екатерина Михайловна. Жизнь научила.
Тюнин. Быстро она вас.
Екатерина Михайловна. А я способная. Не люблю, когда мне два раза повторяют. Особенно неприятные вещи.
Тюнин. А я вон все учусь, да никак не постигну.
Екатерина Михайловна. Ну… Может, вы долгожитель. Тогда чего и спешить. Ладно, есть будете?
Тюнин. Что?
Екатерина Михайловна. Голодный?
Тюнин. А-а… Если дадите.
Екатерина Михайловна. Смешной вы. Все ждете, пока вам предложат.
Тюнин. А надо требовать?
Екатерина Михайловна (смотрит на него, потом неожиданно нежно улыбается).Господи… Ребенок на мою голову… (Обнимает его.)
Некоторое время они стоят неподвижно, потом Тюнин освобождается.
Тюнин (деловито).Значит, так. Суп есть?
Екатерина Михайловна (растерялась).Я что-то вас не поняла… Что?
Тюнин. Суп, суп. Жидкая горячая пища. Есть?
Екатерина Михайловна. Есть.
Тюнин. Две тарелки. И погорячей.
Екатерина Михайловна. Хорошо.
Тюнин. А компот? Есть компот?
Екатерина Михайловна (виновато).Нету.
Тюнин (строго).Плохо. Чтоб в следующий раз был. Я очень люблю компот.
Екатерина Михайловна (покорно).Хорошо.
Тюнин (смотрит на часы).А почему стол не накрыт До сих пор?
Екатерина Михайловна. А ты не хочешь меня сначала обнять?
Тюнин. На третье. Я умираю с голоду.
Екатерина Михайловна. Ты же не хотел есть.
Тюнин. Не хотел. А теперь хочу. Есть хочу, пить, смеяться, целовать тебя, защищать диссертацию, гулять с внуками, играть в футбол, бежать в кино – и все сразу, вместе, немедленно. Я жить хочу – вот что!
Екатерина Михайловна. Господи, какой же ты ребенок!
Тюнин. Я не ребенок. Это заблуждение. Я просто не люблю скрывать свои мысли и чувства.
Екатерина Михайловна. Голод – это рефлекс.
Тюнин. А любовь?
Екатерина Михайловна (после паузы, тихо).Ну ладно, я тогда накрою?
Тюнин. Подожди. У некоторых народов принято начинать трапезу со сладкого. (Обнимает ее.)
Входит маляр – в шапочке из газеты, держит ведро с краской и кисть. Екатерина Михайловна отходит, садится. Маляр осматривает стены, потолок, качает головой, ставит ведро с кистью посреди сцены, закуривает сигарету и, еще раз взглянув на стены, уходит.
Сидоров. Не будем ждать, продолжим. И давайте не отвлекаться – о главном. Что у нас главное?
Петров. Умение преодолевать трудности. Семь букв. Первая – «в».
Тюнин (машинально).Везение.
Петров. Похоже.
Вбегает Счастливчик Лев. Смотрит на всех безумным взглядом.
Николаева. Привет снабженцам. Достал бумагу?
Счастливчик Лев. Братцы… Ура… Караул…
Николаева. Опять не достал? Ты погляди, на чем пишу.
Счастливчик Лев. Какая бумага… Вы же не знаете ничего…
Сидоров. Все ясно, опять твои дела. У нас заседание – не видишь?
Счастливчик Лев. Плохо. Как в тумане. Никто ведь не верит. Я и сам не верю. Счастье сумасшедшее. Выиграл я, понимаете. Пять тысяч выиграл. В спортлото. Шесть цифр угадал, понимаете, шесть. Она мне говорит – давай греблю. Академическую. Когда я уж пять зачеркнул. А я говорю – коньки лучше. А она – греблю давай. Она занималась ею раньше, там и познакомились, на воде. А я говорю – ни за что, у меня с этим спортом тяжелые, мол, воспоминания. А она мне – раз. Больно. Но тут я уж назло – коньки. Может, если б не вдарила – уступил. А так – вот ей. А сегодня газету глядь – а там черным по белому. Я ей – под нос. А она – пятнами. Шутка ли – столько дней не разговаривала, дулась, а тут что? Обратно молчать – так ведь пять тысяч, это ж с ума сойти, это ж совсем речи лишиться можно. А заговорить – из-за денег, значит? А? Так ей и надо. Будет знать наших. Хотя, с другой стороны, – не вдарила, так и не выиграл бы. А? Не, за пять тысяч пусть хоть каждый день лупит. Небось ты бы тоже согласилась?
Николаева. Я и за меньшее согласилась бы.
Счастливчик Лев. Извините, если помешал. Но – не могу один, распирает. Лопну… (Убегает.)
Николаева. Вот счастливчик Лев, ну счастливчик…
Сидоров. Да… То «Жигули» в лотерею, то в Лондон с чужим докладом, теперь – пять тысяч в лото. Надо бы заняться им.
Возвращается Иванов.
Иванов. Совершенно не дают работать. Что за люди… (Тюнину.)Ну ладно, вы все вокруг да около, вы расскажите, как получилось, что тайное стало явным.
Тюнин. Случайно получилось. На собрании.
Иванов. На собрании?
Тюнин. Да. Я, правда, на нем не был, поэтому, что произошло, знаю только по рассказам…
Сидоров. А что за собрание?
Тюнин. Обычное цеховое собрание, профсоюзное, кажется. Не то делегата на конференцию выбирали, не то в профбюро кого-то, не помню точно, да это, в общем, и не важно. Собрание как собрание. (Отходит, садится у стола.)
Захар Захарович. Товарищи, кто еще желает высказаться? Ну, смелее, товарищи. Время-то идет.
Надежда Петровна. А чего обсуждать – все ясно. Все – «за».
Захар Захарович. Так нельзя, товарищи. Что это за настроения? Давайте серьезно, в протоколе все же фиксируется.
Зинаида Ивановна (ведет протокол).А кстати, какой номер протокола писать?
Захар Захарович. А что я, помню? Посмотри предыдущий. В столе внизу где-то.
Зинаида Ивановна роется в ящиках.
Сергей Ервандович. Ладно, давайте я тогда. Раз такое дело.
Захар Захарович. Давай, Сергей Ервандович.
Сергей Ервандович. Товарищи. Это… Мы знаем Екатерину, значит, Михайловну. Это… Мы, значит, знаем ее как хорошего производственника, который отдает все силы, все свои силы…
Надежда Петровна. И наши.
Захар Захарович. Тихо вы.
Сергей Ервандович. Которая отдает вместе с нами все силы для решения насущных задач. Это… Пользуется заслуженным уважением. Ну, что еще? Поэтому я предлагаю поддержать ее кандидатуру.
Захар Захарович. Это ты нам предлагаешь. А сам-то как – поддерживаешь?
Сергей Ервандович. Ну раз выступил, – значит, поддерживаю. Ну, а не поддерживал – не стал бы выступать.
Захар Захарович. Так. Ладно. Еще кто? Надежда Петровна, давай ты, ты вон все порывалась.
Надежда Петровна. Так, а чего говорить. Я – «за». Как все.
Захар Захарович. Да подожди ты – «за». «За» – когда голосовать будешь, выразишь. Ты – развернуто. Слова скажи.
Надежда Петровна. Так нет слов. До того «за» – просто слов нет.
Захар Захарович. Тебе что, слов жалко?
Надежда Петровна. Мне времени жалко. Все же ясно, чего зря…
Сергей Ервандович. Давай подводи черту, Захарыч.
Захар Захарович. Да? Ну ладно. Тогда я – пару слов. В заключение. Товарищи, я, как и все, с большим уважением отношусь к Екатерине Михайловне.
Зинаида Ивановна (держит в руках какие-то листки).А врать-то нехорошо.
Захар Захарович. Ты кому это?
Зинаида Ивановна. Всем. И вам в том числе.
Захар Захарович. Это как это прикажешь понимать? В каком смысле?
Зинаида Ивановна. В прямом. Врать, говорю, нехорошо. Нехорошо говорить то, чего не думаешь.
Захар Захарович. Ты что, сбрендила? Чего ты болтаешь?
Зинаида Ивановна. Болтаю не я, это вы болтаете – про то, как уважаете Екатерину Михайловну.
Захар Захарович. Откуда ты это взяла, бред этот?
Зинаида Ивановна. Из ящика.
Захар Захарович. Какого ящика?
Зинаида Ивановна. Вот этого.
Захар Захарович. Что ты взяла?
Зинаида Ивановна. Мысли ваши о Екатерине Михайловне взяла.
Захар Захарович. С ума ты опять сошла. Что это. покажи.
Зинаида Ивановна. Наши сокровенные высказывания, записанные большим ученым, товарищем Тюниным. Тайна исповеди – гарантирована.
Тюнин (Иванову).В тот вечер я шел не домой, и мне не хотелось таскать взад-вперед эти записи.
Захар Захарович. Ты что, ты спятила? Какое же ты имеешь право их читать? Это же неприлично, как минимум.
Зинаида Ивановна. А говорить неправду – прилично?
Тюнин (Иванову).Я оставил их там на одну ночь. Я не знал, что будет собрание, не знал, что понадобятся старые протоколы.
Захар Захарович. Это же секретные сведения.
Зинаида Ивановна. А что в них такого секретного? То, что вы думаете, к примеру, обо мне? Это я и так знаю. И вы это знаете, раз сами же и думаете. И все знают, раз вы знаете. Вид только все делаем, будто не знаем. Дорогая, уважаемая… Это вы тут говорите. А вот здесь вот – дежурить идти с ней не хотите, премию получать не хотите, обедать – не хотите, работать в одну смену – не хотите, даже в Италию ехать – санта Лючия, аве Мария – и то не хотите. Ну, так где вы правду говорите – там или здесь? А? Это как, прилично, по-вашему, – в Италию, так с Надеждой Петровной желаете, премию получать, в одну смену работать – это с Изюмовым, обедать – со мной, спасибо за это хоть, это я вам, наверное, желчь помогаю вырабатывать, не иначе. Тут, значит, мы одних людей выбираем. Тайно потому как, да? А открытым голосованием – это, значит, начальство. Так? Так чего же тогда вы меня стыдите, это вас нужно стыдить.
Николаева. Помедленней, не успеваю.
Тюнин. «Что вы меня стыдите, – говорит она, – это вас надо стыдить».
Надежда Петровна. Ну ты, Зинуля, даешь. Сегодня прямо твой день. Именины.
Зинаида Ивановна. И ты бы, между прочим, тоже помалкивала. Ты вон вообще кругом Изюмова выбираешь, на все случаи. Мало тебе мужа-кандидата, тебе еще и этого надо. А другим…
Надежда Петровна. Слушан, если ты не замолчишь…
Зинаида Ивановна. Ну и что тогда? Не выберешь меня в лидеры своей тонкой души? Ну и плевать мне на твою тонкую душу. Меня вон Сергей Ервандович два раза выбрал. Между прочим, орденоносец, народный заседатель, не то что некоторые. Сереженька, Сержик, Сергунек – мы Клавдии твоей ничего не скажем, ладно? А внуков я усыновлю.
Сергей Ервандович. Зина, ты что, белены объелась?
Зинаида Ивановна. Слушайте, слушайте. А начальница-то наша, она-то, поглядите, кого выбирает…
Екатерина Михайловна. Прекрати юродствовать. (Захару Захаровичу.)Ведите собрание. (Зинаиде Ивановне.)Дай это сюда.
Зинаида Ивановна. Пожалуйста. Я все и так запомнила. У меня память – не девичья уж небось. Уж чего увижу – уж то запомню. Вы-то у нас, оказывается, вообще ни в одной ситуации никого в своей душе не выбираете. Такая вы у нас душевная.
Екатерина Михайловна. Прекрати, я тебе сказала. По-хорошему.
Зинаида Ивановна. Вот-вот, видите – по-хорошему. А не то по-плохому будет. Таким и должен быть каждый наш профсоюзный лидер. Правильно, Захар Захарович? Вот давай теперь и проголосуем. Хоть явно, хоть тайно.
Сергей Ервандович. А ты про себя скажи, про себя. Сама-то кого выбираешь?
Зинаида Ивановна. Я-то? Тебя, Ервандович, тебя, голубь. И обедать с тобой, и ужинать. А поднатужишься ежели очень – так и завтракать. И на прогулку, в дружине – с тобой. Вот только в Италию, ты уж извини, родимый, в Италию с другим съезжу, ладно? Я ненадолго, буквально девять дней. А то там, понимаешь, я буду бояться за тебя.
1 2 3 4 5