Вы стучите кулаком в дверь. Эй!.. Вернитесь, я хочу вам все рассказать, да-да, все, в мельчайших подробностях…
Игра называется «Дилемма заключенного». Она не такая увлекательная, как «Блэк-джек» или «Подземные темницы и драконы», но она представляет собой инструмент, с помощью которого исследователи искусственной жизни изучают сложные системы. Поиграйте в нее некоторое время – и перед вами предстанут все человеческие истины во всем их разнообразии. «Долговременное» добро и «кратковременное» зло. Поступай так, как могут поступить с тобой, или поступай с ними так, как они уже с тобой поступили. Томас Лалл миллионы раз играл в «Дилемму заключенного» и во множество других игр с ограниченным объемом информации. Но игра и реальная жизнь – совсем разные вещи.
Комната зеленая и пахнет дезинфекцией. А еще плесенью, застарелой мочой, горячим маслом и влагой от рубашек насквозь промокших полицейских. Они не хорошие и не плохие полицейские, они обыкновенные полицейские, которые с гораздо большим удовольствием предпочли бы вернуться к своим женам и детям, чем тратить время здесь. Один из них покачивается на стуле и смотрит на Томаса Лалла, высоко подняв брови, так, словно ожидает услышать от него истинное откровение. Второй постоянно рассматривает свои ногти и делает ртом нечто неприятное, что напоминает Лаллу старый фильм с участием Тома Хэнкса.
Делайте что хотите. Не притворяйтесь умниками. Не корчите из себя умников. Томас чувствует, как у него все больше сжимает грудь.
– Послушайте, я уже все рассказал. Я был ее попутчиком, а она ехала к родственникам в Варанаси…
Первый коп, тот, что раскачивался на стуле, наклоняется к столу и царапает что-то на хинди в блокноте на спиральной проволоке. Записывающее устройство не работает. Полицейский переговариваются друг с другом. «Том Хэнкс» опять делает то же самое ртом. Это все больше начинает раздражать Лалла. Ведь все их жесты могут быть частью игры.
– Для провинциальных джаванов могло бы и сойти, но не забывайте, что вы находитесь в Варанаси, сэр.
– Не понимаю, что, черт возьми, происходит.
– Все очень просто, сэр. Ваша коллега сделала запрос в национальную базу данных ДНК. Обычное сканирование службы безопасности выявило определенные… аномальные структуры в ее черепе. Служба безопасности задержала девушку и препроводила к нам.
– Вы постоянно повторяете одно и то же: аномальные структуры, аномальные структуры… Что это значит? Что значат эти ваши «аномальные структуры»?
«Том Хэнкс» снова переводит взгляд на свои ногти, со ртом у него опять что-то не в порядке.
– Это вопрос национальной безопасности, сэр.
– Какой-то хренов Кафка, вот что это такое!..
«Том Хэнкс» бросает взгляд на копа, качающегося на стуле. Тот прилежно записывает только что названное имя.
– Это чешский писатель, – поясняет Томас Лалл. – Он умер лет сто назад. Я просто пытался иронизировать.
– Сэр, прошу вас, не надо этого делать. Вопрос очень и очень серьезный.
Любитель покачаться на стуле демонстративно вычеркивает имя Кафки и поворачивается в сторону Лалла так, словно хочет рассмотреть его внимательнее и под новым углом зрения. Жара в комнате без окон немыслимая. Запах, исходящий от мокрых полицейских, еще хуже.
– Что вам известно о попутчице?
– Я познакомился с ней на пляжной вечеринке в Теккади, в Керале. У нее начался приступ астмы, а я ей помог. Мне понравилась эта девушка. Она сказала, что собирается ехать на север, и я присоединился к ней.
«Том Хэнкс» раскрывает какую-то папку и делает вид, что проверяет что-то в тексте.
– Сэр, нам известно, что вашей подружке удалось остановить несколько полицейских роботов авадхов одним взмахом руки.
– И в этом состоит ее преступление?
Первый коп резко рванулся вперед на своем раскачивающемся стуле. Передние ножки стула с хрустом опускаются на отполированный тысячами ног бетонный пол.
– Воздушно-десантные дивизии авадхов только что захватили дамбу Кунда Кхадар. Весь гарнизон в полном составе капитулировал. Возможно, то, что она сделала, и не является преступлением, но вы должны признать, совпадение уж слишком… необычное.
– Ну уж извините. Вы, наверное, шутите. Какое отношение моя попутчица может иметь ко всему тому, что произошло на дамбе Кунда Кхадар?
– Я не шучу, когда вопрос касается безопасности моей родины, – отвечает «Том Хэнкс». – Единственное, что мне известно, – это описание происшествия с роботами, а также тот факт, что ваша спутница была задержана службой безопасности при попытке получить доступ к национальной базе данных ДНК.
– Вы говорили о каких-то аномалиях. Что за аномалии?
«Том Хэнкс» переводит взгляд на своего товарища.
– Вы знаете, кто я такой?
– Профессор Томас Лалл.
– А не думаете, что я смог бы предложить более убедительную гипотезу относительно случившегося, нежели ваша? Если бы только знал, о чем вы говорите.
Любитель покачаться на стуле что-то обсуждает на хинди с «Томом Хэнксом». Томас никак не может понять, кто из них главнее.
– Хорошо, сэр. Как вам известно, мы находимся в состоянии войны с Авадхом. В целях отражения вероятной кибернетической атаки в наиболее важных местах нами установлено несколько сканеров – для перехвата медленных реактивных снарядов, разведчиков, диверсантов и тому подобного. Похищение различного вида удостоверений личности – довольно известный способ обеспечения проведения подрывных операций, поэтому архивы обычно оборудуются различными устройствами слежения. Сканеры, установленные в архиве ДНК, обнаружили в черепе вашей спутницы структуры, сходные с искусственными белковыми схемами.
Теперь уже Томас Лалл не может сказать, где здесь игра, где реальность, а где нечто вообще принципиально иное. Он вспоминает о том шоке, который пережила Аж в поезде, когда узнала от него, что почти все в ее жизни строилось на лжи. Теперь она расплатилась с ним за тот шок в десятикратной мере.
«Том Хэнкс» подвигает Лаллу палм. Профессор не хочет смотреть, не хочет видеть чуждое, нечеловеческое внутри Аж, но все-таки поворачивает устройство к себе. Это псевдорентгенограмма в ложных цветах, составленная из инфразвуковых сканерных снимков. Очаровательный череп девушки предстает здесь в бледно-голубых тонах. Шары глаз, спутанная лоза зрительного нерва, жутковатые каналы пазух и кровеносных артерий здесь серые на сером. Аж – призрак самой себя. Самое призрачное – ее мозг, фантом разума в паутине нейронов. Но внутри призрака есть еще один фантом. Гроздья наносхем занимают почти всю внутреннюю поверхность черепа. А тилак – темный шлюз во лбу, подобный дарвазу в мечети. От него цепи и паутины белковых проводов идут сквозь лобные доли мозга, через центральную часть к темени; одновременно щупы ответвляются к мозолистому телу, туго оплетая лимбическую систему, глубоко проникая в спинной мозг и облекая затылочную долю кольцом белковых процессоров. Мозг Аж скован цепями искусственной белковой схематики.
– Калки, – шепчет Лалл, и тут комната погружается в полную темноту.
Абсолютную, непроницаемую темноту. Никакого света, никакого аварийного освещения, ничего.
Томас вынимает из кармана палм. Какие-то голоса что-то истерически кричат в коридоре на хинди.
– Профессор Лалл, профессор Лалл, не двигайтесь!.. – Голос «Тома Хэнкса» звучит беспомощно и жалко. – Ради вашей же собственной безопасности. Я приказываю вам оставаться на месте до тех пор, пока я не выясню, что произошло!..
Голоса в коридоре становятся громче. Чирканье спички и вспышка света. Спичку зажег тот полицейский, что раскачивался на стуле. Три лица в маленьком кружочке света, за тем снова темнота. Томас движется быстро. Ловким движением пальцев он нащупывает гнездо памяти в палме полицейских и вскрывает его. Вновь чирканье спички, и Лалл быстро отдергивает руку. Вспышка света. «Том Хэнкс» стоит у двери. Голоса стали четче. Кто-то зовет, что-то спрашивает, другой отвечает. Спичка гаснет, но Томасу Лаллу кажется, что он видит, как из-под двери пробивается другой свет, скорее всего от фонаря. Он вынимает чип. Зажигается следующая спичка. Дверь открыта, «Том Хэнкс» разговаривает с каким-то полицейским. Тот, второй, стоит в коридоре, и его не видно.
– Что происходит? На Варанаси совершено нападение? – спрашивает Томас Лалл.
Вопрос повисает в воздухе. Догорает еще одна спичка.
Лалл вынимает чип памяти из собственного палма. Несколько ловких движений – и он поменял чипы. Разглядывая внутренность черепа Аж, он увидел и других призраков, которые могут подтвердить его подозрения по поводу того, что с ней сделали и почему.
– Ваша спутница сбежала, – говорит «Том Хэнкс», направляя луч света прямо в лицо Лаллу.
Тем временем руки профессора завершают работу с палмом.
– И как же ей удалось?.. – спрашивает он.
– А я надеялся, что вы мне это объясните…
– Все время я находился здесь, перед вами.
– Отключены все системы, – говорит «Том Хэнкс». Со ртом у него происходит нечто невообразимое. – Нам неизвестен даже масштаб отключения. По крайней мере электричества нет во всем нашем районе.
– И она просто так взяла и ушла?
– Да, – отвечает полицейский. – Думаю, вы понимаете, что мы должны задержать вас для дальнейшего расследования.
Он взрывается потоком слов на хинди: любитель покачаться на стуле вскакивает и закрывает дверь. Томас Лалл слышит, как со стуком задвигается старый засов.
– Эй!.. – кричит он в полной темноте.
Взрослый мужчина, почти что пожилой, запертый в темной комнате для допросов в полиции… Его подозрения, его домыслы и предположения разрастаются, деформируются, превращаются в кошмары, толпящиеся вокруг него, давящие на него, душащие его. Нос для дыхания, рот для бесед. А ум для устрашающих фантазий. Калки… Она – Калки, последняя аватара. Единственное, что ему нужно сейчас, – это доказательство, которое он увидел на сканерной распечатке.
Спустя бесконечно длинный промежуток времени, который на самом деле – судя по настенным часам – составил всего десять минут, свет снова зажигается. Открывается дверь, «Том Хэнкс» отступает в сторону и впускает темнокожего человека в мокром плаще, по которому сразу же становятся ясны национальность и род занятий его владельца.
– Профессор Томас Лалл?
Лалл кивает.
– Я Питер Пол Роудз из консульства Соединенных Штатов. Пожалуйста, пойдемте со мной.
Он протягивает руку. Томас Лалл нерешительно пожимает ее.
– Что это значит?
– Сэр, приказ о вашем освобождении под мою ответственность выдан департаментом юстиции Бхарата на основании вашего дипломатического статуса в ведомстве иностранных дел.
– Иностранных дел?.. – Томас Лалл понимает, каким идиотом он выглядит… да, настоящим придурком, словно только что расколовшийся мелкий воришка. – Сенатору Джо О'Мэлли известно, что я нахожусь в отделении полиции в Бхарате, и он желает меня отсюда вызволить?..
– Совершенно верно. Я вам все объясню. Пожалуйста, пройдемте со мной.
Томас Лалл сует свой палм в карман и выходит за дверь. «Том Хэнкс» провожает их с Роудзом по коридору. Первый кабинет забит до отказа полицейскими. Кроме них, там сидит какая-то женщина. Она встает с деревянной скамьи. У ее ног лужица дождевой воды. Вся одежда женщины промокла, волосы тоже мокры, лицо блестит от влаги. Она сильно похудела и немного постарела, но Лалл мгновенно узнает ее. Это вполне в духе безумия, начавшегося в комнате для допросов.
– Лиза Дурнау?..
43
Тал, Наджья
Восьми с половиной тысяч рупий достаточно, чтобы подкупить чаукидара. Он тщательно пересчитывает банкноты, проворно шевеля смуглыми пальцами, а Наджья Аскарзада тем временем проходит в фойе студии из стекла и мрамора. Затем чаукидар пропускает ее и ньюта сквозь большие стеклянные двери.
– Я не мог поверить, что это ты, Тал-джи, – кричит им вслед Панде, охранник, засовывая пачку денег, переданных ему Наджьей, в нагрудный карман своей куртки с высоким стоячим воротником. – В наше время ведь можно сделать любую фотографию…
– Они в меня стреляли, знаешь?.. – кричит Тал, направляясь к лифту.
Стеклянный лифт спускается, подобно яркой жемчужине, а Наджья Аскарзада думает: в кино так никогда не бывает. В кино они должны были бы пробиваться, отстреливаясь и отбиваясь руками и ногами, используя все возможные и невозможные приемы единоборств, существующих в мире. Идеальная киногероиня не стала бы звонить родителям в Швецию с просьбой срочно переслать ей деньги на подкуп. Больше всего реального экшна было в том, как охранник Панде пересчитывал свое щедрое вознаграждение. И все равно у них получился весьма странный маленький заговор. Больше похожий на Болливуд, чем на Голливуд.
Потоки дождя струятся по стеклянным стенам «метамыльного» отдела. Все началось с того момента, как такси, в котором они скрывались целый день, прибыло ко входу в студию «Индиапендент продакшнс». Автомобильная стоянка представляла собой настоящие трущобы из каких-то хижинок из кирпича и картона, в которых укрывались группки поклонниц телесериальных звезд.
Тал быстро ведет Наджью мимо темных кабинок для индивидуальной работы к самому дальнему столу. Ньют пододвигает два стула, входит в систему, открывает панорамный экран, и они оказываются в Брампуре, городе, в котором происходят все события сверхпопулярного сериала студии «Индиапендент».
Тал проводит ее по улицам и гали, гхатам и торговым зонам виртуального города. Наджья потрясена. Мегаполис проработан до мельчайших подробностей, вплоть до реклам, объявлений и каждого фатфата на улице. В Брампуре сейчас так же, как и в Варанаси, ночь и идет дождь. Муссон пришел не только в реальный, но и в воображаемый город. Наджья гордится тем, что ей удалось посмотреть целую серию из «Города и деревни», но, даже не являясь большим знатоком сериала, она понимает, что в этом фантастическом городе есть целые районы, которые никогда не представали перед зрителем, и тем не менее они тщательно выстроены и постоянно поддерживаются дополнительными информационными мощностями – только для того, чтобы скреплять сюжетную логику бесконечного сериала.
Тал взмахивает своими изящными ручками, и их полет над городом иллюзий завершается перед стареньким разрушающимся хавели, расположенном на берегу. Здание кажется настолько реальным, что у Наджьи возникает ощущение, будто она может потрогать отваливающуюся штукатурку. Еще один взмах руками – и они проникают сквозь стены в обширный холл хавели Надьядвала.
– Ух ты! – восклицает Наджья Аскарзада.
На низких кожаных диванах различимы даже мелкие трещинки.
– О, это не настоящий Брампур, – объясняет Тал. Еще один элегантный жест, и они переносятся вперед во времени. – «Актеры» полагают, что он и есть настоящий, но мы называем его «Брампур-Б». Здесь метагород, в котором развивается действие метасериала. Сейчас мы переносимся вперед на бракосочетание Чавла-Надьядвалы.
Наджья зачарована призраками будущих сюжетных линий, мелькающими в тихой комнате. День и ночь проносятся перед ее взором. Тал взмахивает рукой – и время замедляет свой ход. Теперь она видит отдельных людей, быстрым шагом проходящих по элегантному прохладному мраморному холлу. Ньют еще больше замедляет ход времени, и холл внезапно расцвечивается разноцветными занавесями. Тал взмахивает раскрытой ладонью, и время застывает.
– Вот, вот.
Ньют нетерпеливо щелкает пальцами. Наджья протягивает свой палм. Не отрывая взгляд от экрана, Тал переносит данные с него в свой компьютер. В середине холла открывается отверстие, которое заполняется фигурой Эн Кей Дживанджи. Изящным движением пальцев Тал приближает картинку, пока у нее не возникает четкого соответствия с фоном, затем останавливает, выделяет драпировки, удаляет их из мира Дживанджи и переносит в фантастический Брампур. Даже Наджье Аскарзаде видно абсолютное сходство.
– Все это должно произойти через шесть месяцев по нашему метасериальному времени, – поясняет Тал, а объектив тем временем перемещается по комнате вокруг застывших гостей в шикарных нарядах, вокруг симулякров реальных репортеров из глянцевых журналов, ожидающих прибытия виртуального жениха на белом коне. – Они существуют в нескольких временных фреймах одновременно.
Наджья вспоминает фантастический павильон Лал Дарфана – летающий слон, парящий высоко над Гималаями. Можем ли мы доверять своим воспоминаниям? – задавал он ей вопрос. Она занималась софистикой с актером-сарисином, но Тал играет в более изощренную игру, в мета-мета-игру.
Наджья помнит старую детскую сказку, которую ей однажды темным зимним вечером рассказала няня. Опасную, страшную сказку, какими бывают только настоящие сказки. Няня рассказывала, что волшебные царства находятся одно в другом, как матрешки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Игра называется «Дилемма заключенного». Она не такая увлекательная, как «Блэк-джек» или «Подземные темницы и драконы», но она представляет собой инструмент, с помощью которого исследователи искусственной жизни изучают сложные системы. Поиграйте в нее некоторое время – и перед вами предстанут все человеческие истины во всем их разнообразии. «Долговременное» добро и «кратковременное» зло. Поступай так, как могут поступить с тобой, или поступай с ними так, как они уже с тобой поступили. Томас Лалл миллионы раз играл в «Дилемму заключенного» и во множество других игр с ограниченным объемом информации. Но игра и реальная жизнь – совсем разные вещи.
Комната зеленая и пахнет дезинфекцией. А еще плесенью, застарелой мочой, горячим маслом и влагой от рубашек насквозь промокших полицейских. Они не хорошие и не плохие полицейские, они обыкновенные полицейские, которые с гораздо большим удовольствием предпочли бы вернуться к своим женам и детям, чем тратить время здесь. Один из них покачивается на стуле и смотрит на Томаса Лалла, высоко подняв брови, так, словно ожидает услышать от него истинное откровение. Второй постоянно рассматривает свои ногти и делает ртом нечто неприятное, что напоминает Лаллу старый фильм с участием Тома Хэнкса.
Делайте что хотите. Не притворяйтесь умниками. Не корчите из себя умников. Томас чувствует, как у него все больше сжимает грудь.
– Послушайте, я уже все рассказал. Я был ее попутчиком, а она ехала к родственникам в Варанаси…
Первый коп, тот, что раскачивался на стуле, наклоняется к столу и царапает что-то на хинди в блокноте на спиральной проволоке. Записывающее устройство не работает. Полицейский переговариваются друг с другом. «Том Хэнкс» опять делает то же самое ртом. Это все больше начинает раздражать Лалла. Ведь все их жесты могут быть частью игры.
– Для провинциальных джаванов могло бы и сойти, но не забывайте, что вы находитесь в Варанаси, сэр.
– Не понимаю, что, черт возьми, происходит.
– Все очень просто, сэр. Ваша коллега сделала запрос в национальную базу данных ДНК. Обычное сканирование службы безопасности выявило определенные… аномальные структуры в ее черепе. Служба безопасности задержала девушку и препроводила к нам.
– Вы постоянно повторяете одно и то же: аномальные структуры, аномальные структуры… Что это значит? Что значат эти ваши «аномальные структуры»?
«Том Хэнкс» снова переводит взгляд на свои ногти, со ртом у него опять что-то не в порядке.
– Это вопрос национальной безопасности, сэр.
– Какой-то хренов Кафка, вот что это такое!..
«Том Хэнкс» бросает взгляд на копа, качающегося на стуле. Тот прилежно записывает только что названное имя.
– Это чешский писатель, – поясняет Томас Лалл. – Он умер лет сто назад. Я просто пытался иронизировать.
– Сэр, прошу вас, не надо этого делать. Вопрос очень и очень серьезный.
Любитель покачаться на стуле демонстративно вычеркивает имя Кафки и поворачивается в сторону Лалла так, словно хочет рассмотреть его внимательнее и под новым углом зрения. Жара в комнате без окон немыслимая. Запах, исходящий от мокрых полицейских, еще хуже.
– Что вам известно о попутчице?
– Я познакомился с ней на пляжной вечеринке в Теккади, в Керале. У нее начался приступ астмы, а я ей помог. Мне понравилась эта девушка. Она сказала, что собирается ехать на север, и я присоединился к ней.
«Том Хэнкс» раскрывает какую-то папку и делает вид, что проверяет что-то в тексте.
– Сэр, нам известно, что вашей подружке удалось остановить несколько полицейских роботов авадхов одним взмахом руки.
– И в этом состоит ее преступление?
Первый коп резко рванулся вперед на своем раскачивающемся стуле. Передние ножки стула с хрустом опускаются на отполированный тысячами ног бетонный пол.
– Воздушно-десантные дивизии авадхов только что захватили дамбу Кунда Кхадар. Весь гарнизон в полном составе капитулировал. Возможно, то, что она сделала, и не является преступлением, но вы должны признать, совпадение уж слишком… необычное.
– Ну уж извините. Вы, наверное, шутите. Какое отношение моя попутчица может иметь ко всему тому, что произошло на дамбе Кунда Кхадар?
– Я не шучу, когда вопрос касается безопасности моей родины, – отвечает «Том Хэнкс». – Единственное, что мне известно, – это описание происшествия с роботами, а также тот факт, что ваша спутница была задержана службой безопасности при попытке получить доступ к национальной базе данных ДНК.
– Вы говорили о каких-то аномалиях. Что за аномалии?
«Том Хэнкс» переводит взгляд на своего товарища.
– Вы знаете, кто я такой?
– Профессор Томас Лалл.
– А не думаете, что я смог бы предложить более убедительную гипотезу относительно случившегося, нежели ваша? Если бы только знал, о чем вы говорите.
Любитель покачаться на стуле что-то обсуждает на хинди с «Томом Хэнксом». Томас никак не может понять, кто из них главнее.
– Хорошо, сэр. Как вам известно, мы находимся в состоянии войны с Авадхом. В целях отражения вероятной кибернетической атаки в наиболее важных местах нами установлено несколько сканеров – для перехвата медленных реактивных снарядов, разведчиков, диверсантов и тому подобного. Похищение различного вида удостоверений личности – довольно известный способ обеспечения проведения подрывных операций, поэтому архивы обычно оборудуются различными устройствами слежения. Сканеры, установленные в архиве ДНК, обнаружили в черепе вашей спутницы структуры, сходные с искусственными белковыми схемами.
Теперь уже Томас Лалл не может сказать, где здесь игра, где реальность, а где нечто вообще принципиально иное. Он вспоминает о том шоке, который пережила Аж в поезде, когда узнала от него, что почти все в ее жизни строилось на лжи. Теперь она расплатилась с ним за тот шок в десятикратной мере.
«Том Хэнкс» подвигает Лаллу палм. Профессор не хочет смотреть, не хочет видеть чуждое, нечеловеческое внутри Аж, но все-таки поворачивает устройство к себе. Это псевдорентгенограмма в ложных цветах, составленная из инфразвуковых сканерных снимков. Очаровательный череп девушки предстает здесь в бледно-голубых тонах. Шары глаз, спутанная лоза зрительного нерва, жутковатые каналы пазух и кровеносных артерий здесь серые на сером. Аж – призрак самой себя. Самое призрачное – ее мозг, фантом разума в паутине нейронов. Но внутри призрака есть еще один фантом. Гроздья наносхем занимают почти всю внутреннюю поверхность черепа. А тилак – темный шлюз во лбу, подобный дарвазу в мечети. От него цепи и паутины белковых проводов идут сквозь лобные доли мозга, через центральную часть к темени; одновременно щупы ответвляются к мозолистому телу, туго оплетая лимбическую систему, глубоко проникая в спинной мозг и облекая затылочную долю кольцом белковых процессоров. Мозг Аж скован цепями искусственной белковой схематики.
– Калки, – шепчет Лалл, и тут комната погружается в полную темноту.
Абсолютную, непроницаемую темноту. Никакого света, никакого аварийного освещения, ничего.
Томас вынимает из кармана палм. Какие-то голоса что-то истерически кричат в коридоре на хинди.
– Профессор Лалл, профессор Лалл, не двигайтесь!.. – Голос «Тома Хэнкса» звучит беспомощно и жалко. – Ради вашей же собственной безопасности. Я приказываю вам оставаться на месте до тех пор, пока я не выясню, что произошло!..
Голоса в коридоре становятся громче. Чирканье спички и вспышка света. Спичку зажег тот полицейский, что раскачивался на стуле. Три лица в маленьком кружочке света, за тем снова темнота. Томас движется быстро. Ловким движением пальцев он нащупывает гнездо памяти в палме полицейских и вскрывает его. Вновь чирканье спички, и Лалл быстро отдергивает руку. Вспышка света. «Том Хэнкс» стоит у двери. Голоса стали четче. Кто-то зовет, что-то спрашивает, другой отвечает. Спичка гаснет, но Томасу Лаллу кажется, что он видит, как из-под двери пробивается другой свет, скорее всего от фонаря. Он вынимает чип. Зажигается следующая спичка. Дверь открыта, «Том Хэнкс» разговаривает с каким-то полицейским. Тот, второй, стоит в коридоре, и его не видно.
– Что происходит? На Варанаси совершено нападение? – спрашивает Томас Лалл.
Вопрос повисает в воздухе. Догорает еще одна спичка.
Лалл вынимает чип памяти из собственного палма. Несколько ловких движений – и он поменял чипы. Разглядывая внутренность черепа Аж, он увидел и других призраков, которые могут подтвердить его подозрения по поводу того, что с ней сделали и почему.
– Ваша спутница сбежала, – говорит «Том Хэнкс», направляя луч света прямо в лицо Лаллу.
Тем временем руки профессора завершают работу с палмом.
– И как же ей удалось?.. – спрашивает он.
– А я надеялся, что вы мне это объясните…
– Все время я находился здесь, перед вами.
– Отключены все системы, – говорит «Том Хэнкс». Со ртом у него происходит нечто невообразимое. – Нам неизвестен даже масштаб отключения. По крайней мере электричества нет во всем нашем районе.
– И она просто так взяла и ушла?
– Да, – отвечает полицейский. – Думаю, вы понимаете, что мы должны задержать вас для дальнейшего расследования.
Он взрывается потоком слов на хинди: любитель покачаться на стуле вскакивает и закрывает дверь. Томас Лалл слышит, как со стуком задвигается старый засов.
– Эй!.. – кричит он в полной темноте.
Взрослый мужчина, почти что пожилой, запертый в темной комнате для допросов в полиции… Его подозрения, его домыслы и предположения разрастаются, деформируются, превращаются в кошмары, толпящиеся вокруг него, давящие на него, душащие его. Нос для дыхания, рот для бесед. А ум для устрашающих фантазий. Калки… Она – Калки, последняя аватара. Единственное, что ему нужно сейчас, – это доказательство, которое он увидел на сканерной распечатке.
Спустя бесконечно длинный промежуток времени, который на самом деле – судя по настенным часам – составил всего десять минут, свет снова зажигается. Открывается дверь, «Том Хэнкс» отступает в сторону и впускает темнокожего человека в мокром плаще, по которому сразу же становятся ясны национальность и род занятий его владельца.
– Профессор Томас Лалл?
Лалл кивает.
– Я Питер Пол Роудз из консульства Соединенных Штатов. Пожалуйста, пойдемте со мной.
Он протягивает руку. Томас Лалл нерешительно пожимает ее.
– Что это значит?
– Сэр, приказ о вашем освобождении под мою ответственность выдан департаментом юстиции Бхарата на основании вашего дипломатического статуса в ведомстве иностранных дел.
– Иностранных дел?.. – Томас Лалл понимает, каким идиотом он выглядит… да, настоящим придурком, словно только что расколовшийся мелкий воришка. – Сенатору Джо О'Мэлли известно, что я нахожусь в отделении полиции в Бхарате, и он желает меня отсюда вызволить?..
– Совершенно верно. Я вам все объясню. Пожалуйста, пройдемте со мной.
Томас Лалл сует свой палм в карман и выходит за дверь. «Том Хэнкс» провожает их с Роудзом по коридору. Первый кабинет забит до отказа полицейскими. Кроме них, там сидит какая-то женщина. Она встает с деревянной скамьи. У ее ног лужица дождевой воды. Вся одежда женщины промокла, волосы тоже мокры, лицо блестит от влаги. Она сильно похудела и немного постарела, но Лалл мгновенно узнает ее. Это вполне в духе безумия, начавшегося в комнате для допросов.
– Лиза Дурнау?..
43
Тал, Наджья
Восьми с половиной тысяч рупий достаточно, чтобы подкупить чаукидара. Он тщательно пересчитывает банкноты, проворно шевеля смуглыми пальцами, а Наджья Аскарзада тем временем проходит в фойе студии из стекла и мрамора. Затем чаукидар пропускает ее и ньюта сквозь большие стеклянные двери.
– Я не мог поверить, что это ты, Тал-джи, – кричит им вслед Панде, охранник, засовывая пачку денег, переданных ему Наджьей, в нагрудный карман своей куртки с высоким стоячим воротником. – В наше время ведь можно сделать любую фотографию…
– Они в меня стреляли, знаешь?.. – кричит Тал, направляясь к лифту.
Стеклянный лифт спускается, подобно яркой жемчужине, а Наджья Аскарзада думает: в кино так никогда не бывает. В кино они должны были бы пробиваться, отстреливаясь и отбиваясь руками и ногами, используя все возможные и невозможные приемы единоборств, существующих в мире. Идеальная киногероиня не стала бы звонить родителям в Швецию с просьбой срочно переслать ей деньги на подкуп. Больше всего реального экшна было в том, как охранник Панде пересчитывал свое щедрое вознаграждение. И все равно у них получился весьма странный маленький заговор. Больше похожий на Болливуд, чем на Голливуд.
Потоки дождя струятся по стеклянным стенам «метамыльного» отдела. Все началось с того момента, как такси, в котором они скрывались целый день, прибыло ко входу в студию «Индиапендент продакшнс». Автомобильная стоянка представляла собой настоящие трущобы из каких-то хижинок из кирпича и картона, в которых укрывались группки поклонниц телесериальных звезд.
Тал быстро ведет Наджью мимо темных кабинок для индивидуальной работы к самому дальнему столу. Ньют пододвигает два стула, входит в систему, открывает панорамный экран, и они оказываются в Брампуре, городе, в котором происходят все события сверхпопулярного сериала студии «Индиапендент».
Тал проводит ее по улицам и гали, гхатам и торговым зонам виртуального города. Наджья потрясена. Мегаполис проработан до мельчайших подробностей, вплоть до реклам, объявлений и каждого фатфата на улице. В Брампуре сейчас так же, как и в Варанаси, ночь и идет дождь. Муссон пришел не только в реальный, но и в воображаемый город. Наджья гордится тем, что ей удалось посмотреть целую серию из «Города и деревни», но, даже не являясь большим знатоком сериала, она понимает, что в этом фантастическом городе есть целые районы, которые никогда не представали перед зрителем, и тем не менее они тщательно выстроены и постоянно поддерживаются дополнительными информационными мощностями – только для того, чтобы скреплять сюжетную логику бесконечного сериала.
Тал взмахивает своими изящными ручками, и их полет над городом иллюзий завершается перед стареньким разрушающимся хавели, расположенном на берегу. Здание кажется настолько реальным, что у Наджьи возникает ощущение, будто она может потрогать отваливающуюся штукатурку. Еще один взмах руками – и они проникают сквозь стены в обширный холл хавели Надьядвала.
– Ух ты! – восклицает Наджья Аскарзада.
На низких кожаных диванах различимы даже мелкие трещинки.
– О, это не настоящий Брампур, – объясняет Тал. Еще один элегантный жест, и они переносятся вперед во времени. – «Актеры» полагают, что он и есть настоящий, но мы называем его «Брампур-Б». Здесь метагород, в котором развивается действие метасериала. Сейчас мы переносимся вперед на бракосочетание Чавла-Надьядвалы.
Наджья зачарована призраками будущих сюжетных линий, мелькающими в тихой комнате. День и ночь проносятся перед ее взором. Тал взмахивает рукой – и время замедляет свой ход. Теперь она видит отдельных людей, быстрым шагом проходящих по элегантному прохладному мраморному холлу. Ньют еще больше замедляет ход времени, и холл внезапно расцвечивается разноцветными занавесями. Тал взмахивает раскрытой ладонью, и время застывает.
– Вот, вот.
Ньют нетерпеливо щелкает пальцами. Наджья протягивает свой палм. Не отрывая взгляд от экрана, Тал переносит данные с него в свой компьютер. В середине холла открывается отверстие, которое заполняется фигурой Эн Кей Дживанджи. Изящным движением пальцев Тал приближает картинку, пока у нее не возникает четкого соответствия с фоном, затем останавливает, выделяет драпировки, удаляет их из мира Дживанджи и переносит в фантастический Брампур. Даже Наджье Аскарзаде видно абсолютное сходство.
– Все это должно произойти через шесть месяцев по нашему метасериальному времени, – поясняет Тал, а объектив тем временем перемещается по комнате вокруг застывших гостей в шикарных нарядах, вокруг симулякров реальных репортеров из глянцевых журналов, ожидающих прибытия виртуального жениха на белом коне. – Они существуют в нескольких временных фреймах одновременно.
Наджья вспоминает фантастический павильон Лал Дарфана – летающий слон, парящий высоко над Гималаями. Можем ли мы доверять своим воспоминаниям? – задавал он ей вопрос. Она занималась софистикой с актером-сарисином, но Тал играет в более изощренную игру, в мета-мета-игру.
Наджья помнит старую детскую сказку, которую ей однажды темным зимним вечером рассказала няня. Опасную, страшную сказку, какими бывают только настоящие сказки. Няня рассказывала, что волшебные царства находятся одно в другом, как матрешки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74