Правильно или нет, но Джоселин была уверена, что это ее обманная тактика. Мод, безусловно, было известно о прибытии Джоселин если не от самой Блисс, то на это указывало присутствие службы охраны. Как только она увидела, что машина Джоселин въезжает во двор, ее ключи чудесным образом тут же отыскались.
Седан остановился напротив Редфорд Холла, и Джоселин подождала, когда агент Хуббард откроет ей дверцу. Она не могла позволить себе не перекинуться парой слов с подругой бабушки (хотя и не была уверена, что слово «подруга» подходит к их отношениям). Она вышла из машины, подав руку коренастому агенту. Хотя Мод и не опустилась до приветствия вроде «Ох, надо же!», она выкрикнула: «Джоселин, не видела тебя сто лет! Как поживаешь?»
– Спасибо, хорошо. Передайте привет судье, ладно? – откликнулась Джоселин, имея в виду мужа Мод. И сразу же направилась в дом, чтобы сократить беседу с ней до минимума.
Но Мод и не думала так скоро закругляться.
– Я уже сказала твоей бабушке, что мы с мужем рады пригласить тебя к нам завтра на ланч, – сообщила она, вынудив Джоселин остановиться возле ступенек. Агенты застыли по обе стороны от Джоселин. – Но Блисс сказала, что у тебя другие планы.
– Да, это так. Может, в другой раз получится, – отозвалась Джоселин без особого энтузиазма.
– Прекрасно, – произнесла Мод, услышав в ее ответе нечто большее, чем та намеревалась сказать. И, помахав на прощание рукой, проскользнула в «Мерседес».
Декстер поспешил захлопнуть за ней дверцу и важно зашагал к дому. Джоселин машинально дождалась его. Лицо Декстера напоминало морду бульдога: уголки губ строго опущены вниз, щеки складками опустились до шеи так, что стали похожи на челюсти.
Джоселин поцеловала era в щеку. И это вовсе не было обычным жестом признательности, выраженной прислуге на людях в соответствии со строгими правилами, которые Декстер принял много лет назад.
– Рада видеть тебя, – искренне сказала она, в то время как Декстер открывал перед ней дверь. – Я уже давно не проводила выходные в Редфорд Холле.
– Да. – Он растянул слово на британский манер, вложив в него совершенно другой смысл. – Жаль, что вы не можете остаться дольше, чем на выходные.
В его колком взгляде чувствовалось порицание, на что Джоселин могла только улыбнуться.
– Я уверена, что замечательно проведу здесь время, не так ли?
– В самом деле. Ведь кто знает, когда – если вообще когда-нибудь – вы вернетесь сюда снова. – Он осознанно придал тону своего голоса зловещий оттенок.
– Ты такой паникер, Декстер, – хихикнула Джоселин и вошла в просторный холл, откуда наверх вела величественная лестница из полированного дуба.
Она имела единственный консольный пролет, где разделялась на две другие лестницы.
– А где Гаг?
– Мадам ожидает вас в солнечной гостиной. – Так громко он называл одну из самых маленьких комнат с окнами в парк.
Предоставив Декстеру заботы о багаже и охране, Джоселин пересекла холл с полом из мраморной мозаики и завернула в боковой коридор. Когда она вошла в солнечную гостиную, бабушка суетилась возле наклонившегося бостонского папоротника и что-то бормотала себе под нос.
– Ты разговариваешь со своими растениями, Гаг? – удивилась Джоселин, больше не в силах сдерживать чувство юмора ни на минуту. Она слишком сильно нервничала, и в ней было слишком много энергии, чтобы его утаивать.
Выпрямившись в безупречную позу, Блисс отвернулась от папоротника. И даже в широких брюках и длинном струящемся жакете поверх простой водолазки ей удавалось выглядеть по-царски.
– В данный момент да. Я говорила этому больному папоротнику, что если он не выздоровеет в ближайшее время, то я его выкину. – Она взглянула на Джоселин. – Куда делись твои тени?
– Я оставила их с Декстером. – Джоселин вошла в комнату, которая казалась веселой, благодаря приятному желтому цвету стен и узорчатой обивке мебели в пастельных тонах.
– Пусть разговаривают на кухне, как обычно. Если нам повезет, мы не увидим их до того, как тебе придет время возвращаться в Белый дом. – И бабушка скрестила пальцы на удачу.
– Будем надеяться, – согласилась Джоселин. – Угадай, кто меня поприветствовал, когда я подъехала к дому?
– Мод только зря потратила так много времени, ожидая тебя снаружи, не так ли? – Блисс высказала догадку, состроив при этом еле заметную гримасу отвращения.
– Вот именно, – поддержала бабушку Джоселин.
– Я потеряла целых двадцать минут, чтобы выставить ее за дверь. Иногда эта женщина просто отказывается понимать намеки, – поделилась Блисс с нотками раздражения в голосе. – Не знаю, почему я терплю ее шумное поведение?
– Посмотри правде в глаза, Гаг! У тебя доброе сердце! – Джоселин в беспокойстве приблизилась к стеклянной двери балкона, выходящего в сад.
– Нервничаешь? – угадала бабушка и пристально посмотрела на внучку изучающим лукавым взглядом.
– Есть только один способ успокоиться. – Джоселин вздохнула, но этот вздох не облегчил ее внутреннего напряжения.
– У тебя, случаем, не замерзли ноги? – спросила с порицанием Блисс.
– Нет, нет. – Джоселин отвернулась от окна и криво улыбнулась. – Хотя, мне кажется, Декстер хочет, чтобы я сильно заболела.
Но бабушка отвергла эту мысль:
– Не обращай внимания на этого старика. Он слишком консервативен. Честь для него превыше всего. Поверь мне, он нам очень полезен.
– Декстер? – Джоселин засомневалась, что они имеют в виду одного и того же человека.
– Да. – И бабушка улыбнулась лучезарной улыбкой победителя.
– Как тебе удалось его убедить? – удивилась Джоселин. Она была убеждена, что Декстер относится к той категории людей, которые если уж вобьют себе что-то в голову, то ничто не заставит их изменить своего мнения.
Блисс села в одно из удобных кресел с высокими спинками.
– А я его ни в чем не убеждала. За меня это сделали Одри Хепберн и Грегори Пэк.
– Погоди минутку. Что ты сказала? – Джоселин помотала головой, не понимая смысла бабушкиного ответа.
– Одри Хепберн и Грегори Пэк из фильма «Римские каникулы». После того как Декстер умыл руки и напрочь отказался принимать участие в твоей маленькой затее, я попросила его отвезти меня в видеопрокат и взяла кассету с этим фильмом. Мы посмотрели его вечером в среду. – Она наклонила голову, изучая озадаченное выражение лица Джоселин. – Ты ведь видела этот фильм?
– На самом деле даже никогда не слышала о нем. – Джоселин прилегла на мягкую софу и внимательно посмотрела на бабушку.
– Как все запущено! Это же классика, Джоселин. Это первая роль Одри Хепберн, – добавила она. – Она там играет принцессу, прибывшую в Рим с официальным визитом из какой-то маленькой страны. Но ее утомили бесконечные церемонии, протокол и заученные речи. Как и ты, принцесса мечтала хотя бы на один день стать обычным человеком, смеяться и петь, осматривать достопримечательности. Она убежала из дворца, или, может, это была вилла; не знаю точно. И одним из первых, кого встретила оказался Грегори Пэк. Он играет циничного репортера, – пояснила Блисс, затем замолчала и улыбнулась. На ее щеках появились ямочки, а глаза засверкали озорным блеском. – Но об этом излишне упоминать, правда? Как много репортеров ты знаешь, которые не страдают избытком цинизма?
– Немного. – По правде сказать, Джоселин не вспомнила ни одного, чьи суждения не имели бы циничного оттенка.
– Во всяком случае, Грегори Пэк узнает принцессу и понимает, что это будет сенсация. Он приглашает своего друга фотографа, который сопровождает их по городу и фотографирует. Но, разумеется, к концу дня он в нее влюбляется, а она в него. Но у принцессы свои заботы и обязанности. Поэтому она возвращается во дворец, а Грегори Пэк плачет. – Блисс закончила свой рассказ и вздохнула. – Это поистине сказочная история, легкая, веселая, очень теплая и трогательная.
– Надо полагать, если она так повлияла на мнение Декстера.
– Декстер только с виду такой скряга, милая. В душе он настоящий романтик. – Блисс бросила острый взгляд через дверной проем, ведущий в холл, и жестом предложила Джоселин сделать то же самое. Затем нагнулась вперед и перешла на шепот, хотя поблизости не было никого, кто мог бы их подслушать: – Знаешь, Декстер питает надежду, что и ты встретишь Грегори Пэка во время твоих маленьких каникул.
Джоселин моментально отреагировала:
– Тебе не кажется, что он немного староват для меня?
Блисс запрокинула голову и громко рассмеялась.
– Ты абсолютно права, – произнесла она, пытаясь контролировать свое веселье и слегка касаясь кончиком пальца своих влажных глаз. – Он больше подходит мне, правда? Грегори Пэк – одна мысль о чем заставляет мое сердце учащенно биться.
– Гаг! – Джоселин сделала вид, будто она шокирована, чтобы скрыть свое удивление.
– Ты находишь это забавным? – Блисс ухмыльнулась, показавшись скорее мудрой, чем обиженной. – Милая, полюбить никогда не поздно. Даже в восемьдесят три твое сердце сможет трепетать перед мужчиной. Может быть, и в девяносто три! Я скажу тебе, если со мной это произойдет.
– Гаг, ты настоящее сокровище, – абсолютно искренне восхитилась Джоселин.
– Все старики такие, – с веселой уверенностью заявила бабушка. – К сожалению, большинство людей замечают только седые волосы, морщины и не понимают, что внутри этих людей спрятано золото. Просто оно прикрыто толстым слоем прожитых лет. К слову о сокровищах. – Блисс встала с кресла. – Пойдем посмотрим, что я для тебя купила. Я спрятала все покупки в своей комнате. Агенты не удивятся ничему, что обнаружат в моих чуланах. Быть чудачкой – одно из преимуществ старости.
В этот момент Джоселин задумалась. Она представила, как было бы замечательно, если бы ей не нужно было давать объяснения своим поступкам и судить о них. Но бабушка уже увлекла ее из комнаты, не оставив времени на пустые размышления. И она поспешила за ней вверх по лестнице.
Поднявшись на второй этаж, они увидели Декстера, который вышел из комнаты, когда-то принадлежавшей хозяину дома. Сейчас это была комната для гостей, и именно в ней находилась потайная лестница.
– Мисс Джоселин, ваш багаж в вашей комнате, – сообщил он очень формальным тоном. – Вы хотите, чтобы я распаковал ваши вещи?
– Нет, я это сделаю…
Но прежде чем Джоселин успела закончить фразу, ее прервала бабушка:
– Багаж может подождать, Декстер. Я как раз собиралась показать Джоселин кое-что из наших ценных покупок. – Она произнесла это почти самодовольным веселым тоном.
Он вздрогнул, как будто эта новость причинила ему боль:
– Жаль, что вы считаете их таковыми, мадам.
Прикрыв рот ладонью, так чтобы ее слова не долетели до Декстера, Блисс поведала внучке:
– Он их не одобряет, милая.
– Я так и думала, – ответила та, но эта новость вдруг ее расстроила.
Блисс Уэйкфилд отличалась безупречным вкусом. И, тем не менее, в ее комнате стояла бронзовая статуя Венеры Милосской с циферблатом на животе.
– Подождите, вы их еще не видели. – Декстер высказал свою суровую критику, высоко приподняв брови. – Они абсолютно никуда не годные.
– Ерунда. Они замечательные. – Блисс в возмущении кивнула головой и пошла впереди всех.
– Не забудьте, – пробормотал Декстер на ухо Джоселин, пока они шли за бабушкой, – я вас предупредил.
Джоселин вообразила себе красную кожаную юбку, открытые кожаные туфли на высоченном каблуке и белое потрепанное пальто из искусственного меха. И с этими мыслями вошла в спальню. Она изо всех сил старалась убедить себя, что бабушке никогда и в голову не пришло бы одеть ее как продажную женщину, но ей достаточно было просто засомневаться, чтобы немного забеспокоиться.
Интерьер комнаты был уютным. Стены оклеены обоями ярко-голубого цвета с золотыми узорами. Но хватало лишь причудливых штрихов, как, например, Венера с часами на животе, чтобы невозможно было угадать, кто здесь обитает.
– Что именно ты мне купила, Гаг? – Джоселин уставилась на голубой светильник на ночном позолоченном столике.
Декстер осторожно закрыл за ними дверь, и они остались втроем.
– Ты не должна позволять Декстеру влиять на твое мнение, Джоселин. – Блисс открыла дверь огромного чулана и исчезла в его глубине. Ее голос стал звучать приглушенно. – Если бы я его слушала, то твой гардероб состоял бы из одежды точь-в-точь как в «Римских каникулах»: длинных платьев и накрахмаленных нижних юбок.
Декстер проявил такт, слегка покраснев:
– Ну что вы, мадам. Мне прекрасно известно, что накрахмаленные юбки вышли из моды.
– Однако ты до сих пор носишь носки пятидесятых годов. – Бабушка высунула седую голову из чулана, и ее глаза округлились в предвкушении новой идеи. – А может, нам устроить маскарад? Это было бы весело.
– Моя одежда, Гаг? – не выдержала Джоселин, ее любопытство достигло высшей точки.
– Заходи. – Блисс нырнула обратно в чулан, и затем последовало шуршание бумажных пакетов.
Уловив этот звук, Декстер презрительно фыркнул:
– Мне кажется, вам следует знать, мисс Джоселин, – мадам купила все эти вещи в секонд-хенде.
– Но только не парики. – Блисс вышла из чулана, держа в руках две шляпные коробки и коричневый бумажный пакет. – Это абсолютно новые модели, причем высшего качества.
– Парики! – Джоселин обратила внимание на множественное число, в то время как бабушка свалила вещи кучей на свою кровать. – Ты купила несколько париков?
– Конечно. – Она открыла одну из коробок и вынула оттуда парик с длинными волосами светло-рыжего оттенка, точь-в-точь как у Джоселин. – Этот останется на манекене, который сейчас стоит в чулане. Не вижу никакого смысла вытаскивать его оттуда.
Джоселин уставилась на нее, сморщив лоб в изумлении.
– Извини, наверное, я что-то упустила. Что ты собираешься делать с манекеном и этим париком?
– Я надену на манекен твою пижаму и положу его в кровать, разумеется, просто для подстраховки. В случае, если кто-нибудь из твоих верных псов будет настаивать на том, чтобы заглянуть в твою комнату, дабы удостовериться, что ты действительно там.
И они увидят твои волосы и, может быть, руку, выглядывающую из-под одеяла.
– Отлично! – Джоселин одобрила эту хитрую идею.
– А этот, – Блисс положила рыжий парик обратно в коробку и достала другой, – для тебя.
Это был парик темно-каштанового цвета с кудряшками, ниспадающими до плеч, и густой челкой – почти такой, как и представляла себе Джоселин. Она подошла к зеркалу и надела его.
Перемена в ее зеркальном отражении оказалась мгновенной и разительной. Благодаря темным локонам, обрамляющим лицо, карие глаза стали казаться почти черными, в то время как завитки и квадратная челка вообще изменили лицо.
– Я совсем на себя не похожа. – Джоселин с изумлением уставилась на свое отражение. Проигнорировав рыжие волосинки, выглядывавшие кое-где из-под парика, она сосредоточила внимание на своем образе в целом.
– И будешь еще меньше похожа, после того, что мы с тобой сделаем, – пообещала Блисс.
Джоселин отвернулась от зеркала, от ее сомнений не осталось и следа.
– Это сработает, Гаг. Меня никто не узнает. Никто! – В течение минуты она ликовала, потом внезапно спросила: – А что еще ты собираешься со мной делать?
– Под эти волосы тебе нужен более темный макияж. Одного взгляда на твою чистую кожу достаточно, чтобы понять, что ты в парике. – Блисс вынула из коричневого бакалейного пакета маленький сверток. – Вот я купила для тебя кое-какую косметику. Правда, она больше напоминает краску для боди-арта.
– Боди-арта? Тебе не кажется, что это зашло слишком далеко? – Джоселин с подозрением посмотрела на сверток.
– Милая, но мы же не можем раскрасить твое лицо и при этом ничего не сделать с руками или другими неприкрытыми частями тела, – пояснила бабушка. – Но не переживай, мне сказали, что все легко смывается водой с мылом.
– Она купила это в театральной лавке, – вмешался в разговор Декстер, с упреком глядя на свою хозяйку. – Сказала им, что приглашена на бал-маскарад в честь Дня благодарения и собирается нарядиться индианкой.
Блисс не заставила себя ждать с ответом.
– Он обиделся, потому что про него я сказала, что он нарядится главным консерватором.
Слушая с улыбкой этот обычный обмен любезностями, Джоселин сняла каштановый парик и разгладила рукой свои волосы.
– Даже боюсь спросить, что я надену под этот парик. Надеюсь, не оленью шкуру с бусами? – пошутила она.
– В оленьей шкуре ты будешь слишком заметна в толпе, – хихикнула Блисс.
– Это утешает, – выдохнула Джоселин, в то время как ее бабушка снова сунула руку в коричневый пакет.
– В секонд-хенде я купила для тебя вот это. – И она достала бирюзовый тренировочный костюм с вертикальными белыми полосами на каждой штанине и с такой же горизонтальной полосой на груди курточки. Костюм выглядел несколько поношенным.
– Он чистый, – поспешил сообщить Декстер. – Я все сразу же выстирал, как только мы вернулись в Редфорд Холл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Седан остановился напротив Редфорд Холла, и Джоселин подождала, когда агент Хуббард откроет ей дверцу. Она не могла позволить себе не перекинуться парой слов с подругой бабушки (хотя и не была уверена, что слово «подруга» подходит к их отношениям). Она вышла из машины, подав руку коренастому агенту. Хотя Мод и не опустилась до приветствия вроде «Ох, надо же!», она выкрикнула: «Джоселин, не видела тебя сто лет! Как поживаешь?»
– Спасибо, хорошо. Передайте привет судье, ладно? – откликнулась Джоселин, имея в виду мужа Мод. И сразу же направилась в дом, чтобы сократить беседу с ней до минимума.
Но Мод и не думала так скоро закругляться.
– Я уже сказала твоей бабушке, что мы с мужем рады пригласить тебя к нам завтра на ланч, – сообщила она, вынудив Джоселин остановиться возле ступенек. Агенты застыли по обе стороны от Джоселин. – Но Блисс сказала, что у тебя другие планы.
– Да, это так. Может, в другой раз получится, – отозвалась Джоселин без особого энтузиазма.
– Прекрасно, – произнесла Мод, услышав в ее ответе нечто большее, чем та намеревалась сказать. И, помахав на прощание рукой, проскользнула в «Мерседес».
Декстер поспешил захлопнуть за ней дверцу и важно зашагал к дому. Джоселин машинально дождалась его. Лицо Декстера напоминало морду бульдога: уголки губ строго опущены вниз, щеки складками опустились до шеи так, что стали похожи на челюсти.
Джоселин поцеловала era в щеку. И это вовсе не было обычным жестом признательности, выраженной прислуге на людях в соответствии со строгими правилами, которые Декстер принял много лет назад.
– Рада видеть тебя, – искренне сказала она, в то время как Декстер открывал перед ней дверь. – Я уже давно не проводила выходные в Редфорд Холле.
– Да. – Он растянул слово на британский манер, вложив в него совершенно другой смысл. – Жаль, что вы не можете остаться дольше, чем на выходные.
В его колком взгляде чувствовалось порицание, на что Джоселин могла только улыбнуться.
– Я уверена, что замечательно проведу здесь время, не так ли?
– В самом деле. Ведь кто знает, когда – если вообще когда-нибудь – вы вернетесь сюда снова. – Он осознанно придал тону своего голоса зловещий оттенок.
– Ты такой паникер, Декстер, – хихикнула Джоселин и вошла в просторный холл, откуда наверх вела величественная лестница из полированного дуба.
Она имела единственный консольный пролет, где разделялась на две другие лестницы.
– А где Гаг?
– Мадам ожидает вас в солнечной гостиной. – Так громко он называл одну из самых маленьких комнат с окнами в парк.
Предоставив Декстеру заботы о багаже и охране, Джоселин пересекла холл с полом из мраморной мозаики и завернула в боковой коридор. Когда она вошла в солнечную гостиную, бабушка суетилась возле наклонившегося бостонского папоротника и что-то бормотала себе под нос.
– Ты разговариваешь со своими растениями, Гаг? – удивилась Джоселин, больше не в силах сдерживать чувство юмора ни на минуту. Она слишком сильно нервничала, и в ней было слишком много энергии, чтобы его утаивать.
Выпрямившись в безупречную позу, Блисс отвернулась от папоротника. И даже в широких брюках и длинном струящемся жакете поверх простой водолазки ей удавалось выглядеть по-царски.
– В данный момент да. Я говорила этому больному папоротнику, что если он не выздоровеет в ближайшее время, то я его выкину. – Она взглянула на Джоселин. – Куда делись твои тени?
– Я оставила их с Декстером. – Джоселин вошла в комнату, которая казалась веселой, благодаря приятному желтому цвету стен и узорчатой обивке мебели в пастельных тонах.
– Пусть разговаривают на кухне, как обычно. Если нам повезет, мы не увидим их до того, как тебе придет время возвращаться в Белый дом. – И бабушка скрестила пальцы на удачу.
– Будем надеяться, – согласилась Джоселин. – Угадай, кто меня поприветствовал, когда я подъехала к дому?
– Мод только зря потратила так много времени, ожидая тебя снаружи, не так ли? – Блисс высказала догадку, состроив при этом еле заметную гримасу отвращения.
– Вот именно, – поддержала бабушку Джоселин.
– Я потеряла целых двадцать минут, чтобы выставить ее за дверь. Иногда эта женщина просто отказывается понимать намеки, – поделилась Блисс с нотками раздражения в голосе. – Не знаю, почему я терплю ее шумное поведение?
– Посмотри правде в глаза, Гаг! У тебя доброе сердце! – Джоселин в беспокойстве приблизилась к стеклянной двери балкона, выходящего в сад.
– Нервничаешь? – угадала бабушка и пристально посмотрела на внучку изучающим лукавым взглядом.
– Есть только один способ успокоиться. – Джоселин вздохнула, но этот вздох не облегчил ее внутреннего напряжения.
– У тебя, случаем, не замерзли ноги? – спросила с порицанием Блисс.
– Нет, нет. – Джоселин отвернулась от окна и криво улыбнулась. – Хотя, мне кажется, Декстер хочет, чтобы я сильно заболела.
Но бабушка отвергла эту мысль:
– Не обращай внимания на этого старика. Он слишком консервативен. Честь для него превыше всего. Поверь мне, он нам очень полезен.
– Декстер? – Джоселин засомневалась, что они имеют в виду одного и того же человека.
– Да. – И бабушка улыбнулась лучезарной улыбкой победителя.
– Как тебе удалось его убедить? – удивилась Джоселин. Она была убеждена, что Декстер относится к той категории людей, которые если уж вобьют себе что-то в голову, то ничто не заставит их изменить своего мнения.
Блисс села в одно из удобных кресел с высокими спинками.
– А я его ни в чем не убеждала. За меня это сделали Одри Хепберн и Грегори Пэк.
– Погоди минутку. Что ты сказала? – Джоселин помотала головой, не понимая смысла бабушкиного ответа.
– Одри Хепберн и Грегори Пэк из фильма «Римские каникулы». После того как Декстер умыл руки и напрочь отказался принимать участие в твоей маленькой затее, я попросила его отвезти меня в видеопрокат и взяла кассету с этим фильмом. Мы посмотрели его вечером в среду. – Она наклонила голову, изучая озадаченное выражение лица Джоселин. – Ты ведь видела этот фильм?
– На самом деле даже никогда не слышала о нем. – Джоселин прилегла на мягкую софу и внимательно посмотрела на бабушку.
– Как все запущено! Это же классика, Джоселин. Это первая роль Одри Хепберн, – добавила она. – Она там играет принцессу, прибывшую в Рим с официальным визитом из какой-то маленькой страны. Но ее утомили бесконечные церемонии, протокол и заученные речи. Как и ты, принцесса мечтала хотя бы на один день стать обычным человеком, смеяться и петь, осматривать достопримечательности. Она убежала из дворца, или, может, это была вилла; не знаю точно. И одним из первых, кого встретила оказался Грегори Пэк. Он играет циничного репортера, – пояснила Блисс, затем замолчала и улыбнулась. На ее щеках появились ямочки, а глаза засверкали озорным блеском. – Но об этом излишне упоминать, правда? Как много репортеров ты знаешь, которые не страдают избытком цинизма?
– Немного. – По правде сказать, Джоселин не вспомнила ни одного, чьи суждения не имели бы циничного оттенка.
– Во всяком случае, Грегори Пэк узнает принцессу и понимает, что это будет сенсация. Он приглашает своего друга фотографа, который сопровождает их по городу и фотографирует. Но, разумеется, к концу дня он в нее влюбляется, а она в него. Но у принцессы свои заботы и обязанности. Поэтому она возвращается во дворец, а Грегори Пэк плачет. – Блисс закончила свой рассказ и вздохнула. – Это поистине сказочная история, легкая, веселая, очень теплая и трогательная.
– Надо полагать, если она так повлияла на мнение Декстера.
– Декстер только с виду такой скряга, милая. В душе он настоящий романтик. – Блисс бросила острый взгляд через дверной проем, ведущий в холл, и жестом предложила Джоселин сделать то же самое. Затем нагнулась вперед и перешла на шепот, хотя поблизости не было никого, кто мог бы их подслушать: – Знаешь, Декстер питает надежду, что и ты встретишь Грегори Пэка во время твоих маленьких каникул.
Джоселин моментально отреагировала:
– Тебе не кажется, что он немного староват для меня?
Блисс запрокинула голову и громко рассмеялась.
– Ты абсолютно права, – произнесла она, пытаясь контролировать свое веселье и слегка касаясь кончиком пальца своих влажных глаз. – Он больше подходит мне, правда? Грегори Пэк – одна мысль о чем заставляет мое сердце учащенно биться.
– Гаг! – Джоселин сделала вид, будто она шокирована, чтобы скрыть свое удивление.
– Ты находишь это забавным? – Блисс ухмыльнулась, показавшись скорее мудрой, чем обиженной. – Милая, полюбить никогда не поздно. Даже в восемьдесят три твое сердце сможет трепетать перед мужчиной. Может быть, и в девяносто три! Я скажу тебе, если со мной это произойдет.
– Гаг, ты настоящее сокровище, – абсолютно искренне восхитилась Джоселин.
– Все старики такие, – с веселой уверенностью заявила бабушка. – К сожалению, большинство людей замечают только седые волосы, морщины и не понимают, что внутри этих людей спрятано золото. Просто оно прикрыто толстым слоем прожитых лет. К слову о сокровищах. – Блисс встала с кресла. – Пойдем посмотрим, что я для тебя купила. Я спрятала все покупки в своей комнате. Агенты не удивятся ничему, что обнаружат в моих чуланах. Быть чудачкой – одно из преимуществ старости.
В этот момент Джоселин задумалась. Она представила, как было бы замечательно, если бы ей не нужно было давать объяснения своим поступкам и судить о них. Но бабушка уже увлекла ее из комнаты, не оставив времени на пустые размышления. И она поспешила за ней вверх по лестнице.
Поднявшись на второй этаж, они увидели Декстера, который вышел из комнаты, когда-то принадлежавшей хозяину дома. Сейчас это была комната для гостей, и именно в ней находилась потайная лестница.
– Мисс Джоселин, ваш багаж в вашей комнате, – сообщил он очень формальным тоном. – Вы хотите, чтобы я распаковал ваши вещи?
– Нет, я это сделаю…
Но прежде чем Джоселин успела закончить фразу, ее прервала бабушка:
– Багаж может подождать, Декстер. Я как раз собиралась показать Джоселин кое-что из наших ценных покупок. – Она произнесла это почти самодовольным веселым тоном.
Он вздрогнул, как будто эта новость причинила ему боль:
– Жаль, что вы считаете их таковыми, мадам.
Прикрыв рот ладонью, так чтобы ее слова не долетели до Декстера, Блисс поведала внучке:
– Он их не одобряет, милая.
– Я так и думала, – ответила та, но эта новость вдруг ее расстроила.
Блисс Уэйкфилд отличалась безупречным вкусом. И, тем не менее, в ее комнате стояла бронзовая статуя Венеры Милосской с циферблатом на животе.
– Подождите, вы их еще не видели. – Декстер высказал свою суровую критику, высоко приподняв брови. – Они абсолютно никуда не годные.
– Ерунда. Они замечательные. – Блисс в возмущении кивнула головой и пошла впереди всех.
– Не забудьте, – пробормотал Декстер на ухо Джоселин, пока они шли за бабушкой, – я вас предупредил.
Джоселин вообразила себе красную кожаную юбку, открытые кожаные туфли на высоченном каблуке и белое потрепанное пальто из искусственного меха. И с этими мыслями вошла в спальню. Она изо всех сил старалась убедить себя, что бабушке никогда и в голову не пришло бы одеть ее как продажную женщину, но ей достаточно было просто засомневаться, чтобы немного забеспокоиться.
Интерьер комнаты был уютным. Стены оклеены обоями ярко-голубого цвета с золотыми узорами. Но хватало лишь причудливых штрихов, как, например, Венера с часами на животе, чтобы невозможно было угадать, кто здесь обитает.
– Что именно ты мне купила, Гаг? – Джоселин уставилась на голубой светильник на ночном позолоченном столике.
Декстер осторожно закрыл за ними дверь, и они остались втроем.
– Ты не должна позволять Декстеру влиять на твое мнение, Джоселин. – Блисс открыла дверь огромного чулана и исчезла в его глубине. Ее голос стал звучать приглушенно. – Если бы я его слушала, то твой гардероб состоял бы из одежды точь-в-точь как в «Римских каникулах»: длинных платьев и накрахмаленных нижних юбок.
Декстер проявил такт, слегка покраснев:
– Ну что вы, мадам. Мне прекрасно известно, что накрахмаленные юбки вышли из моды.
– Однако ты до сих пор носишь носки пятидесятых годов. – Бабушка высунула седую голову из чулана, и ее глаза округлились в предвкушении новой идеи. – А может, нам устроить маскарад? Это было бы весело.
– Моя одежда, Гаг? – не выдержала Джоселин, ее любопытство достигло высшей точки.
– Заходи. – Блисс нырнула обратно в чулан, и затем последовало шуршание бумажных пакетов.
Уловив этот звук, Декстер презрительно фыркнул:
– Мне кажется, вам следует знать, мисс Джоселин, – мадам купила все эти вещи в секонд-хенде.
– Но только не парики. – Блисс вышла из чулана, держа в руках две шляпные коробки и коричневый бумажный пакет. – Это абсолютно новые модели, причем высшего качества.
– Парики! – Джоселин обратила внимание на множественное число, в то время как бабушка свалила вещи кучей на свою кровать. – Ты купила несколько париков?
– Конечно. – Она открыла одну из коробок и вынула оттуда парик с длинными волосами светло-рыжего оттенка, точь-в-точь как у Джоселин. – Этот останется на манекене, который сейчас стоит в чулане. Не вижу никакого смысла вытаскивать его оттуда.
Джоселин уставилась на нее, сморщив лоб в изумлении.
– Извини, наверное, я что-то упустила. Что ты собираешься делать с манекеном и этим париком?
– Я надену на манекен твою пижаму и положу его в кровать, разумеется, просто для подстраховки. В случае, если кто-нибудь из твоих верных псов будет настаивать на том, чтобы заглянуть в твою комнату, дабы удостовериться, что ты действительно там.
И они увидят твои волосы и, может быть, руку, выглядывающую из-под одеяла.
– Отлично! – Джоселин одобрила эту хитрую идею.
– А этот, – Блисс положила рыжий парик обратно в коробку и достала другой, – для тебя.
Это был парик темно-каштанового цвета с кудряшками, ниспадающими до плеч, и густой челкой – почти такой, как и представляла себе Джоселин. Она подошла к зеркалу и надела его.
Перемена в ее зеркальном отражении оказалась мгновенной и разительной. Благодаря темным локонам, обрамляющим лицо, карие глаза стали казаться почти черными, в то время как завитки и квадратная челка вообще изменили лицо.
– Я совсем на себя не похожа. – Джоселин с изумлением уставилась на свое отражение. Проигнорировав рыжие волосинки, выглядывавшие кое-где из-под парика, она сосредоточила внимание на своем образе в целом.
– И будешь еще меньше похожа, после того, что мы с тобой сделаем, – пообещала Блисс.
Джоселин отвернулась от зеркала, от ее сомнений не осталось и следа.
– Это сработает, Гаг. Меня никто не узнает. Никто! – В течение минуты она ликовала, потом внезапно спросила: – А что еще ты собираешься со мной делать?
– Под эти волосы тебе нужен более темный макияж. Одного взгляда на твою чистую кожу достаточно, чтобы понять, что ты в парике. – Блисс вынула из коричневого бакалейного пакета маленький сверток. – Вот я купила для тебя кое-какую косметику. Правда, она больше напоминает краску для боди-арта.
– Боди-арта? Тебе не кажется, что это зашло слишком далеко? – Джоселин с подозрением посмотрела на сверток.
– Милая, но мы же не можем раскрасить твое лицо и при этом ничего не сделать с руками или другими неприкрытыми частями тела, – пояснила бабушка. – Но не переживай, мне сказали, что все легко смывается водой с мылом.
– Она купила это в театральной лавке, – вмешался в разговор Декстер, с упреком глядя на свою хозяйку. – Сказала им, что приглашена на бал-маскарад в честь Дня благодарения и собирается нарядиться индианкой.
Блисс не заставила себя ждать с ответом.
– Он обиделся, потому что про него я сказала, что он нарядится главным консерватором.
Слушая с улыбкой этот обычный обмен любезностями, Джоселин сняла каштановый парик и разгладила рукой свои волосы.
– Даже боюсь спросить, что я надену под этот парик. Надеюсь, не оленью шкуру с бусами? – пошутила она.
– В оленьей шкуре ты будешь слишком заметна в толпе, – хихикнула Блисс.
– Это утешает, – выдохнула Джоселин, в то время как ее бабушка снова сунула руку в коричневый пакет.
– В секонд-хенде я купила для тебя вот это. – И она достала бирюзовый тренировочный костюм с вертикальными белыми полосами на каждой штанине и с такой же горизонтальной полосой на груди курточки. Костюм выглядел несколько поношенным.
– Он чистый, – поспешил сообщить Декстер. – Я все сразу же выстирал, как только мы вернулись в Редфорд Холл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26