- Ладно, все ясно, ты оказался полным придурком и добился лишь того, что теперь мы здесь с тобой только вдвоем, - Брайан повнимательнее пригляделся к Юсефу и постарался сфокусировать взгляд, поскольку пиво уже давало о себе знать. - Ничего, что мы с тобой вот так запросто болтаем, а? Здесь ведь не с кем больше поговорить. Здесь только я и ты, Юсеф, а времени у нас просто навалом.
Рядовой член «Аль-Каиды» был неподвижен, глаза его запали от перенесенных мучений. Лишь липкая лента не давала ему сползти вниз - ведь сознание он терял уже восемь раз. Моргать Юсеф еще мог, но это, пожалуй, было единственным движением, на которое он был способен. Ненависть к сидящему перед ним существу подталкивала Шепарда на то, чтобы показать Юсефу еще один из своих приемчиков, просто чтобы тот хоть немного очухался. Но по большому счету это ничего не даст.
- Так, значит, ты молчишь. Ты вообще собираешься разговаривать со мной и рассказать, что же все-таки происходит? Понимаешь, если ты не заговоришь прямо сейчас, я засуну эти тиски тебе между ног и зажму в них твои яйца. Ты угадал, Юсеф, оба яйца по очереди, и до тех пор пока не распухнут вены и яйца не посинеют. Потом они начнут кровоточить. Поначалу не сильно. Затем я приведу тебя в сознание нюхательной солью и закручу тиски посильнее. Поворот, еще поворот. Понимаешь, Юсеф, тебе все равно придется поговорить со мной, даже если это будет последний разговор в нашей жизни. Ты ведь упоминал про какой-то таймер, так? Все же решил сотрудничать или пожертвуешь своими яйцами на омлет?
Нет ответа.
Шепард глотнул еще пива и укоризненно покачал головой. Он никогда в жизни не предполагал, что ему на самом деле придется прибегнуть к пыткам. Но теперь иного способа получить так необходимую информацию уже просто не было. Юсефа поймали с составляющими атомной бомбы, и никакой ошибки тут не было. Шепард то и дело повторял себе, что нутром чует беду, а это чувство его еще никогда не подводило. Вот-вот должно было случиться нечто очень страшное. Нужно было убедиться, что он правильно расслышал слово «таймер» - если, конечно, его пленник его действительно произнес.
- Ладно, Юсеф, дело твое. Я ведь тебе говорил, что времени у нас вагон и маленькая тележка. А может, нет? У нас много времени или совсем мало? Может, совсем-совсем мало, а? Может, его вообще не осталось? Ты как думаешь?
Шепард заглянул в запавшие глаза, ответившие ему безжизненным взглядом.
- Короче, сейчас я начинаю эту процедуру с тисками. Ведь ты сам так захотел, вот и получишь сполна.
В принципе, Брайану было не по душе это занятие, но свое дело он должен был довести до конца, поскольку никто другой не мог сделать это. Вечно ему достается самая грязная работа, а отдачи никакой. Никаких очаровательных женщин, которых он мог бы завербовать и после нескольких совместных дивных ночей заставить работать на фирму. Какое разочарование! Никаких тебе встреч в темных закоулках с передачей планов свержения очередного недружественного режима. В общем, никакого Джеймса Бонда. Только бумажная работа в департаменте, который так легко позволял террористам шмыгать из страны и в страну, когда им угодно, поскольку Америка выступала за открытые границы, свободу, правосудие и справедливость. Американцы всегда были хорошими ребятами, и Шепард сейчас был одним из них, делающим справедливое, законное дело. Ведь именно в этом он поклялся, устраиваясь на службу в ЦРУ.
Но это было до одиннадцатого сентября.
Он снова глотнул пива, поставил бутылку на пол и направился к столику, на котором лежали четырехдюймовые серо-стальные тиски. Взвесив их на руке, Шепард оглянулся на Юсефа, пребывающего в полубессознательном состоянии, потом снова взглянул на тиски. Это был последний козырь, и он с него пошел.
И даже снаружи, где светило солнце, через несколько мгновений послышался визг, которого в этом мирном пригородном зеленом районе доселе не слыхивали. Совершенно жуткий звук.
Как будто исторгнут он был из самой пучины ада.
Глава 13
РАЙ
День 13. 14.35, восточное поясное время
Хотя добрый профессор Мюллер и пытался все объяснить агенту Шепарду, не вдаваясь в детали, на самом деле все было совсем не так просто. Чтобы получить плутоний-239 и плутоний-240, требовался лишь обогащенный уран. А уже сам плутоний являлся источником нейтронного излучения, отлично взаимодействующего с дейтерием, который Юсеф должен был доставить из своей квартиры в мечеть на Оушн-Парквей буквально перед тем, как Алексей и Чет захватили его. Плутоний являлся самой важной и дорогой частью всего устройства, получен он был через истинно верующих людей с Кавказа, которые посвятили себя справедливому делу Аллаха, возжелавшего покарать неверных, не поклоняющихся священному Корану. После этого все дело ограничилось разъяснениями нескольких ученых из Каирского университета.
Они, например, сказали о том, что тритий был нужен для взрывателей. Выброс плотного пучка нейтронов, возникающий в результате их активации, вызывал реакцию деления ядер, которая, в свою очередь, способна была послать уже гораздо больше нейтронов во второй сосуд с тритием, где, соответственно, начиналась еще одна реакция распада, и так далее. Словом, ключом ко всему был именно тритий, хранившийся на квартире у Юсефа для нужд террористов, собирающихся смонтировать третью бомбу, помимо тех двух, что у них уже имелись. Одна из них сейчас находилась в холщовой сумке Сайяфа.
Сторонники ислама в Калифорнийском и Массачусетском технологических институтах, которые уже разъехались по родным странам, чтобы избежать ареста, использовали плутоний, провезенный контрабандой через мексиканскую границу. Он был упакован в специальные тигли из сульфида серы, которые являлись абсолютно инертными и не поддавались проверке.
Через границу были перевезены и бериллиевые цилиндры, для большей плотности содержащие ренид вольфрама. Все устройство находилось в полиэтиленовом корпусе, чтобы Сайяфу было легче его нести. Внешняя его поверхность была покрыта медью, а внутренняя - родием.
Таймер располагался рядом с аккумуляторами, выключатель был устроен так, что для активации устройства требовалось лишь нажать красную кнопку, и через шестьдесят секунд начнется цепная реакция. Во время взрыва выделится большое количество гамма- и рентгеновского излучения и все прочие прелести. Самое главное, чтобы Сайяф мог в любое время нажать кнопку таймера. Разумеется, он понятия не имел о всяких научных тонкостях, поскольку это было не его дело. Он был не ученым, а воином Аллаха. В его задачу входило лишь получить бомбу, вовремя доставить ее на место, выбранное для акции, и нажать эту кнопку. Важно, чтобы взрыв произошел в районе, где на небольшой площади сосредоточено наибольшее количество американцев.
Обо всем этом Сайяф и раздумывал, выходя из такси, взятого им при выходе с парома, поездка на котором ему очень понравилась. Оказавшись на Таймс-сквер, он с удивлением увидел заполняющие улицы толпы людей, спешащих по своим делам.
Сайяф дал таксисту щедрые чаевые, дождался, пока машина не исчезнет в шумном потоке транспорта, потом снова взглянул на часы. Два тридцать девять пополудни. Он приехал на место рановато. До взрыва оставалась ровно сорок одна минута, и Сайяф решил побродить, поглазеть на витрины окрестных магазинов. Держа в левой руке сумку с бомбой, он разглядывал самые разнообразные товары: спортивное снаряжение, фотоаппаратуру, одежду. Пригляделся он и к огромным отелям и офисным зданиям, которые столько раз видел в фильмах, просмотренных специально для того, чтобы легче было ориентироваться на месте.
Очень скоро здесь все будет совсем не так.
После уничтожения Всемирного торгового центра ситуация значительно усложнилась во всем, кроме одного - въезда в Америку и выезда из нее. Это по-прежнему оставалось делом несложным. Сайяф подумал о тех, кто скоро погибнет. Американцы никогда не отличались особо твердым характером, что делало их достаточно легкой мишенью. От долгих лет купания в материальных благах они стали толстыми и мягкими, основным их занятием было зарабатывание денег. Мягкое ходячее желе, наслаждающееся песнями, в текстах которых прославляется даже убийство родителей.
Сайяф снова взглянул на часы. Прошло всего семнадцать минут. «Остается еще двадцать четыре минуты», - подумал он, направляясь к памятнику Джорджу М. Коэну, американскому композитору и продюсеру времен Первой мировой войны. Голова памятника была основательно покрыта птичьим пометом.
Двадцать четыре минуты.
* * *
День 13. 14.50, восточное поясное время
Лазурная вода оказалась такой чистой, что видно было, как вдоль берега курсируют стайки рыб. И Алексею, и Елене уже и раньше при выполнении разных заданий приходилось видеть карибский прибой, только порознь. Но сейчас их было двое, а со всем прочим было покончено.
Они сидели в купальных костюмах в пляжных креслах под ярким солнцем и чувствовали, как его тепло пропитывает их тела, натертые маслом. Небольшие волны накатывались на песок всего в метре от их ног. На расстеленном одеяле стояли две бутылки пива, только что вынутые из походного холодильника, валялся роман Сомерсета Моэма и потрепанный сборник кроссвордов.
Теперь они жили в месте, о котором знали только Жан-Клод и Букаев, основательно удаленном от непредсказуемого будущего. Здесь не было ни телевизора, ни радио, ни портативного компьютера, только местные жители, с которыми они со временем подружатся и будут вместе стареть.
Близких друзей у них не осталось. Родителей ни у нее, ни у него не было, а дальняя родня никогда не считалась частью жизни. В этом мирном уголке они были только вдвоем, и денег у них было вполне достаточно, чтобы безбедно прожить остаток жизни. А что им еще нужно было кроме общества друг друга? Оба прекрасно сознавали это, и обсуждению эта мысль не подлежала, поскольку за последние несколько лет, когда они почти все время были разлучены, Алексей с Еленой много раз об этом думали.
- Может, соберусь, напишу книгу и издам под псевдонимом, - неожиданно сказала Елена, закрывая глаза.
- И кто ее будет читать?
- Конечно же, ты, глупенький. Мне всегда хотелось написать книгу.
- Приключения?
- Еще не уверена. Но обязательно нечто такое, что оставит хоть какую-то память обо мне.
- Хочется доказать, что в этом мире твоя жизнь прошла не напрасно, - скорее не спросил, а констатировал он.
- В таком ключе я об этом не думала, - улыбнулась Елена, не поворачиваясь к нему. - Но, в принципе, вопрос интересный.
- А вот лично я хочу просто состариться, растолстеть и остаток жизни быть любимым.
- Слишком много ты хочешь.
- Слушай, так как насчет той яхты, которую мы смотрели?
- А сколько за нее хотят?
- Десять тысяч, - сообщил он.
- Она требует кое-какого ремонта.
- Подумаешь! Будет даже приятно с ней повозиться.
- Что ж, любимый, если это доставит тебе удовольствие, - глаза женщины были по-прежнему закрыты, и она чувствовала, как солнечные лучи обжигают кожу. - Мы сможем ходить под парусом и рыбачить, а я буду готовить и вышивать. Как тебе такая перспектива?
- Чудесно, - Алексей сделал глоток пива, снова откинулся на спинку кресла и тоже закрыл глаза. - С меня более чем достаточно того, что осталось у нас позади. Мы пытались стать счастливыми, но в том мире у нас мало что вышло.
- По крайней мере, мы остались живы. Судьбу надо благодарить хотя бы за это.
Он бросил на жену короткий взгляд, потянулся и взял ее за руку.
- Слушайте, Елена Александровна, а я вам сегодня уже говорил, что страшно вас люблю?
- Всего один раз, - откликнулась она. - А мне это требуется минимум четыре раза в день.
- Обещаю.
Наступила тишина, они лежали, овеваемые океанским бризом. Неизвестно почему, но Елена вдруг вспомнила о своем погибшем отце. В детстве она была особенно близка именно с ним, а еще больше они сблизились, когда она стала учиться в Ленинградском университете на Васильевском острове. Ей по-прежнему его не хватало, и всегда будет не хватать. У нее в ушах до сих пор стоял папин смех, она часто вспоминала, как морозными зимами он брал ее на подледную рыбалку. Ей даже иной раз удавалось вытянуть разную мелочь, которую они потом жарили на обед. У папы же был врожденный талант рыболова, и ему всегда попадалась крупная рыба, как будто он знал какой-то секрет. Он говорил ей, будто все дело в движении запястья.
И с чего она вспомнила об этом именно сейчас, именно в этот момент? Возможно, причиной тому был негромкий плеск волн, лижущих песок у самых ее ног. Она открыла глаза и уставилась на узкую полоску пены. Ей не хотелось, чтобы Алексей спрашивал, о чем она думает, поскольку Елена никогда не любила говорить о своих детских воспоминаниях. Прежняя жизнь больше уже никогда не вернется. Да и вообще, если она и дальше будет вспоминать обо всем этом, то расплачется. Поэтому она продолжала молчать, просто нежась под солнцем в обществе единственного человека, которого любила. Елена до конца дней своих будет заботиться о нем, не испытывая при этом ничего кроме счастья.
Когда она размышляла, что именно представляет для нее наивысшую ценность, то на ум сразу приходили слова из песен и строки стихов: любить и быть любимой. А действительно, что еще имело значение? По крайней мере, уж этого-то мы все заслуживаем. Ведь речь идет о самой малости. А может, это вовсе не такая уж и малость, порой размышляла она.
- А что у нас сегодня на обед? - вдруг спросил Алексей.
Она подумала и сказала:
- Полный интернационал. Борщ и маца. Устроит?
- Звучит восхитительно.
- Наверняка на этом острове где-нибудь найдется поваренная книга.
- Я сам тебя научу, - не открывая глаз, пообещал он.
Мысли Алексея Владимировича сейчас были в прямом смысле слова космически далеко от Елены. Есть другая планета где-то в этой же вселенной, на которой существует разум. Может быть, даже и не одна. И что же стало с Посетителем? Где он находится сейчас, в данный момент? Алексею, как и любому мало-мальски разумному человеку, хотелось бы задать ему кучу вопросов, испокон веку мучающих людей, но Гость не захотел разговаривать.
Откуда же он? Неужели мы не одиноки? Возможно, на своем веку мы этого так и не узнаем. Хотя в те последние моменты он лежал в Ленинской библиотеке, но одновременно пребывал и в букаевском «мерседесе», в котором подъезжали Посетитель и Елена. «Как будто это не мы с тобой», - сказала она тогда. Алексей будет всегда помнить этот момент, поскольку никогда не сможет открыть ей правду. Да она просто сочтет его сумасшедшим, что и не удивительно. Нет, о таком никому не расскажешь. Но больше всего его интересовала цель визита.
Что такое было известно Посетителю, чего никогда не узнает он, Алексей? Эта мысль будет мучить его до конца дней, поскольку он был единственным, кто знал о визите. А может, подобное случалось уже и раньше? Да, напомнил он себе, именно так оно и было. При рождении Алексея был взят образчик его ДНК. Кто-то получил его и доставил туда, где стали готовиться к новому визиту через сорок два года. Дорого бы он дал, чтобы узнать ответ на вопрос о том, как и для чего это делалось.
Алексей размышлял о цели Посетителя с того самого момента, как вернулся к Елене. Весь остаток жизни он проведет наедине с этими мыслями. И все же в каком-то смысле он мог считать себя счастливым, поскольку выбор пал именно на него. Вот только почему именно он, этого Алексей понять никак не мог. Ему нужно просто примириться с самим собой и быть благодарным судьбе уже за то, что случившееся с ним происходило с очень немногими людьми, которые тоже унесут эту тайну в могилу.
- О чем задумался? - спросила Елена.
- О борще и маце.
- Проголодался?
- Немного.
- Хочешь вернуться?
- Да нет, еще рано.
Она выпустила его руку и улыбнулась.
- Знаешь, я бы хотела пристроить дополнительную комнату.
Он прикрыл глаза ладонью от солнца и взглянул на жену.
- Это зачем?
Она кокетливо поморгала, но ничего не сказала. Наконец, он сообразил и улыбнулся.
- Да неужели?
Услышав это, она буквально покатилась со смеху.
- Быстро же ты прочитал мои мысли.
- Ты никогда не отказывалась заниматься любовью, но вопрос о детях мы никогда не обсуждали.
- Не отказывалась, но прошло уже довольно много времени с тех пор, когда мы занимались этим в последний раз.
Он застыл.
- Что ты имеешь в виду?
- Отель «Невский Палас» - давным-давно. А для меня давным-давно - это очень долго.
Отель «Невский Палас» - Посетитель. У Алексея появился неприятный комок в горле.
- Расскажи мне об этом.
- О чем?
- О том, как мы занимались любовью в отеле.
- А что тут рассказывать?
Он с трудом подбирал слова.
- Скажи… а я вел себя как обычно?
- В каком смысле?
Он постарался как можно равнодушнее пожать плечами.
- Да в любом. Например… тебе понравилось?
- Странный вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Рядовой член «Аль-Каиды» был неподвижен, глаза его запали от перенесенных мучений. Лишь липкая лента не давала ему сползти вниз - ведь сознание он терял уже восемь раз. Моргать Юсеф еще мог, но это, пожалуй, было единственным движением, на которое он был способен. Ненависть к сидящему перед ним существу подталкивала Шепарда на то, чтобы показать Юсефу еще один из своих приемчиков, просто чтобы тот хоть немного очухался. Но по большому счету это ничего не даст.
- Так, значит, ты молчишь. Ты вообще собираешься разговаривать со мной и рассказать, что же все-таки происходит? Понимаешь, если ты не заговоришь прямо сейчас, я засуну эти тиски тебе между ног и зажму в них твои яйца. Ты угадал, Юсеф, оба яйца по очереди, и до тех пор пока не распухнут вены и яйца не посинеют. Потом они начнут кровоточить. Поначалу не сильно. Затем я приведу тебя в сознание нюхательной солью и закручу тиски посильнее. Поворот, еще поворот. Понимаешь, Юсеф, тебе все равно придется поговорить со мной, даже если это будет последний разговор в нашей жизни. Ты ведь упоминал про какой-то таймер, так? Все же решил сотрудничать или пожертвуешь своими яйцами на омлет?
Нет ответа.
Шепард глотнул еще пива и укоризненно покачал головой. Он никогда в жизни не предполагал, что ему на самом деле придется прибегнуть к пыткам. Но теперь иного способа получить так необходимую информацию уже просто не было. Юсефа поймали с составляющими атомной бомбы, и никакой ошибки тут не было. Шепард то и дело повторял себе, что нутром чует беду, а это чувство его еще никогда не подводило. Вот-вот должно было случиться нечто очень страшное. Нужно было убедиться, что он правильно расслышал слово «таймер» - если, конечно, его пленник его действительно произнес.
- Ладно, Юсеф, дело твое. Я ведь тебе говорил, что времени у нас вагон и маленькая тележка. А может, нет? У нас много времени или совсем мало? Может, совсем-совсем мало, а? Может, его вообще не осталось? Ты как думаешь?
Шепард заглянул в запавшие глаза, ответившие ему безжизненным взглядом.
- Короче, сейчас я начинаю эту процедуру с тисками. Ведь ты сам так захотел, вот и получишь сполна.
В принципе, Брайану было не по душе это занятие, но свое дело он должен был довести до конца, поскольку никто другой не мог сделать это. Вечно ему достается самая грязная работа, а отдачи никакой. Никаких очаровательных женщин, которых он мог бы завербовать и после нескольких совместных дивных ночей заставить работать на фирму. Какое разочарование! Никаких тебе встреч в темных закоулках с передачей планов свержения очередного недружественного режима. В общем, никакого Джеймса Бонда. Только бумажная работа в департаменте, который так легко позволял террористам шмыгать из страны и в страну, когда им угодно, поскольку Америка выступала за открытые границы, свободу, правосудие и справедливость. Американцы всегда были хорошими ребятами, и Шепард сейчас был одним из них, делающим справедливое, законное дело. Ведь именно в этом он поклялся, устраиваясь на службу в ЦРУ.
Но это было до одиннадцатого сентября.
Он снова глотнул пива, поставил бутылку на пол и направился к столику, на котором лежали четырехдюймовые серо-стальные тиски. Взвесив их на руке, Шепард оглянулся на Юсефа, пребывающего в полубессознательном состоянии, потом снова взглянул на тиски. Это был последний козырь, и он с него пошел.
И даже снаружи, где светило солнце, через несколько мгновений послышался визг, которого в этом мирном пригородном зеленом районе доселе не слыхивали. Совершенно жуткий звук.
Как будто исторгнут он был из самой пучины ада.
Глава 13
РАЙ
День 13. 14.35, восточное поясное время
Хотя добрый профессор Мюллер и пытался все объяснить агенту Шепарду, не вдаваясь в детали, на самом деле все было совсем не так просто. Чтобы получить плутоний-239 и плутоний-240, требовался лишь обогащенный уран. А уже сам плутоний являлся источником нейтронного излучения, отлично взаимодействующего с дейтерием, который Юсеф должен был доставить из своей квартиры в мечеть на Оушн-Парквей буквально перед тем, как Алексей и Чет захватили его. Плутоний являлся самой важной и дорогой частью всего устройства, получен он был через истинно верующих людей с Кавказа, которые посвятили себя справедливому делу Аллаха, возжелавшего покарать неверных, не поклоняющихся священному Корану. После этого все дело ограничилось разъяснениями нескольких ученых из Каирского университета.
Они, например, сказали о том, что тритий был нужен для взрывателей. Выброс плотного пучка нейтронов, возникающий в результате их активации, вызывал реакцию деления ядер, которая, в свою очередь, способна была послать уже гораздо больше нейтронов во второй сосуд с тритием, где, соответственно, начиналась еще одна реакция распада, и так далее. Словом, ключом ко всему был именно тритий, хранившийся на квартире у Юсефа для нужд террористов, собирающихся смонтировать третью бомбу, помимо тех двух, что у них уже имелись. Одна из них сейчас находилась в холщовой сумке Сайяфа.
Сторонники ислама в Калифорнийском и Массачусетском технологических институтах, которые уже разъехались по родным странам, чтобы избежать ареста, использовали плутоний, провезенный контрабандой через мексиканскую границу. Он был упакован в специальные тигли из сульфида серы, которые являлись абсолютно инертными и не поддавались проверке.
Через границу были перевезены и бериллиевые цилиндры, для большей плотности содержащие ренид вольфрама. Все устройство находилось в полиэтиленовом корпусе, чтобы Сайяфу было легче его нести. Внешняя его поверхность была покрыта медью, а внутренняя - родием.
Таймер располагался рядом с аккумуляторами, выключатель был устроен так, что для активации устройства требовалось лишь нажать красную кнопку, и через шестьдесят секунд начнется цепная реакция. Во время взрыва выделится большое количество гамма- и рентгеновского излучения и все прочие прелести. Самое главное, чтобы Сайяф мог в любое время нажать кнопку таймера. Разумеется, он понятия не имел о всяких научных тонкостях, поскольку это было не его дело. Он был не ученым, а воином Аллаха. В его задачу входило лишь получить бомбу, вовремя доставить ее на место, выбранное для акции, и нажать эту кнопку. Важно, чтобы взрыв произошел в районе, где на небольшой площади сосредоточено наибольшее количество американцев.
Обо всем этом Сайяф и раздумывал, выходя из такси, взятого им при выходе с парома, поездка на котором ему очень понравилась. Оказавшись на Таймс-сквер, он с удивлением увидел заполняющие улицы толпы людей, спешащих по своим делам.
Сайяф дал таксисту щедрые чаевые, дождался, пока машина не исчезнет в шумном потоке транспорта, потом снова взглянул на часы. Два тридцать девять пополудни. Он приехал на место рановато. До взрыва оставалась ровно сорок одна минута, и Сайяф решил побродить, поглазеть на витрины окрестных магазинов. Держа в левой руке сумку с бомбой, он разглядывал самые разнообразные товары: спортивное снаряжение, фотоаппаратуру, одежду. Пригляделся он и к огромным отелям и офисным зданиям, которые столько раз видел в фильмах, просмотренных специально для того, чтобы легче было ориентироваться на месте.
Очень скоро здесь все будет совсем не так.
После уничтожения Всемирного торгового центра ситуация значительно усложнилась во всем, кроме одного - въезда в Америку и выезда из нее. Это по-прежнему оставалось делом несложным. Сайяф подумал о тех, кто скоро погибнет. Американцы никогда не отличались особо твердым характером, что делало их достаточно легкой мишенью. От долгих лет купания в материальных благах они стали толстыми и мягкими, основным их занятием было зарабатывание денег. Мягкое ходячее желе, наслаждающееся песнями, в текстах которых прославляется даже убийство родителей.
Сайяф снова взглянул на часы. Прошло всего семнадцать минут. «Остается еще двадцать четыре минуты», - подумал он, направляясь к памятнику Джорджу М. Коэну, американскому композитору и продюсеру времен Первой мировой войны. Голова памятника была основательно покрыта птичьим пометом.
Двадцать четыре минуты.
* * *
День 13. 14.50, восточное поясное время
Лазурная вода оказалась такой чистой, что видно было, как вдоль берега курсируют стайки рыб. И Алексею, и Елене уже и раньше при выполнении разных заданий приходилось видеть карибский прибой, только порознь. Но сейчас их было двое, а со всем прочим было покончено.
Они сидели в купальных костюмах в пляжных креслах под ярким солнцем и чувствовали, как его тепло пропитывает их тела, натертые маслом. Небольшие волны накатывались на песок всего в метре от их ног. На расстеленном одеяле стояли две бутылки пива, только что вынутые из походного холодильника, валялся роман Сомерсета Моэма и потрепанный сборник кроссвордов.
Теперь они жили в месте, о котором знали только Жан-Клод и Букаев, основательно удаленном от непредсказуемого будущего. Здесь не было ни телевизора, ни радио, ни портативного компьютера, только местные жители, с которыми они со временем подружатся и будут вместе стареть.
Близких друзей у них не осталось. Родителей ни у нее, ни у него не было, а дальняя родня никогда не считалась частью жизни. В этом мирном уголке они были только вдвоем, и денег у них было вполне достаточно, чтобы безбедно прожить остаток жизни. А что им еще нужно было кроме общества друг друга? Оба прекрасно сознавали это, и обсуждению эта мысль не подлежала, поскольку за последние несколько лет, когда они почти все время были разлучены, Алексей с Еленой много раз об этом думали.
- Может, соберусь, напишу книгу и издам под псевдонимом, - неожиданно сказала Елена, закрывая глаза.
- И кто ее будет читать?
- Конечно же, ты, глупенький. Мне всегда хотелось написать книгу.
- Приключения?
- Еще не уверена. Но обязательно нечто такое, что оставит хоть какую-то память обо мне.
- Хочется доказать, что в этом мире твоя жизнь прошла не напрасно, - скорее не спросил, а констатировал он.
- В таком ключе я об этом не думала, - улыбнулась Елена, не поворачиваясь к нему. - Но, в принципе, вопрос интересный.
- А вот лично я хочу просто состариться, растолстеть и остаток жизни быть любимым.
- Слишком много ты хочешь.
- Слушай, так как насчет той яхты, которую мы смотрели?
- А сколько за нее хотят?
- Десять тысяч, - сообщил он.
- Она требует кое-какого ремонта.
- Подумаешь! Будет даже приятно с ней повозиться.
- Что ж, любимый, если это доставит тебе удовольствие, - глаза женщины были по-прежнему закрыты, и она чувствовала, как солнечные лучи обжигают кожу. - Мы сможем ходить под парусом и рыбачить, а я буду готовить и вышивать. Как тебе такая перспектива?
- Чудесно, - Алексей сделал глоток пива, снова откинулся на спинку кресла и тоже закрыл глаза. - С меня более чем достаточно того, что осталось у нас позади. Мы пытались стать счастливыми, но в том мире у нас мало что вышло.
- По крайней мере, мы остались живы. Судьбу надо благодарить хотя бы за это.
Он бросил на жену короткий взгляд, потянулся и взял ее за руку.
- Слушайте, Елена Александровна, а я вам сегодня уже говорил, что страшно вас люблю?
- Всего один раз, - откликнулась она. - А мне это требуется минимум четыре раза в день.
- Обещаю.
Наступила тишина, они лежали, овеваемые океанским бризом. Неизвестно почему, но Елена вдруг вспомнила о своем погибшем отце. В детстве она была особенно близка именно с ним, а еще больше они сблизились, когда она стала учиться в Ленинградском университете на Васильевском острове. Ей по-прежнему его не хватало, и всегда будет не хватать. У нее в ушах до сих пор стоял папин смех, она часто вспоминала, как морозными зимами он брал ее на подледную рыбалку. Ей даже иной раз удавалось вытянуть разную мелочь, которую они потом жарили на обед. У папы же был врожденный талант рыболова, и ему всегда попадалась крупная рыба, как будто он знал какой-то секрет. Он говорил ей, будто все дело в движении запястья.
И с чего она вспомнила об этом именно сейчас, именно в этот момент? Возможно, причиной тому был негромкий плеск волн, лижущих песок у самых ее ног. Она открыла глаза и уставилась на узкую полоску пены. Ей не хотелось, чтобы Алексей спрашивал, о чем она думает, поскольку Елена никогда не любила говорить о своих детских воспоминаниях. Прежняя жизнь больше уже никогда не вернется. Да и вообще, если она и дальше будет вспоминать обо всем этом, то расплачется. Поэтому она продолжала молчать, просто нежась под солнцем в обществе единственного человека, которого любила. Елена до конца дней своих будет заботиться о нем, не испытывая при этом ничего кроме счастья.
Когда она размышляла, что именно представляет для нее наивысшую ценность, то на ум сразу приходили слова из песен и строки стихов: любить и быть любимой. А действительно, что еще имело значение? По крайней мере, уж этого-то мы все заслуживаем. Ведь речь идет о самой малости. А может, это вовсе не такая уж и малость, порой размышляла она.
- А что у нас сегодня на обед? - вдруг спросил Алексей.
Она подумала и сказала:
- Полный интернационал. Борщ и маца. Устроит?
- Звучит восхитительно.
- Наверняка на этом острове где-нибудь найдется поваренная книга.
- Я сам тебя научу, - не открывая глаз, пообещал он.
Мысли Алексея Владимировича сейчас были в прямом смысле слова космически далеко от Елены. Есть другая планета где-то в этой же вселенной, на которой существует разум. Может быть, даже и не одна. И что же стало с Посетителем? Где он находится сейчас, в данный момент? Алексею, как и любому мало-мальски разумному человеку, хотелось бы задать ему кучу вопросов, испокон веку мучающих людей, но Гость не захотел разговаривать.
Откуда же он? Неужели мы не одиноки? Возможно, на своем веку мы этого так и не узнаем. Хотя в те последние моменты он лежал в Ленинской библиотеке, но одновременно пребывал и в букаевском «мерседесе», в котором подъезжали Посетитель и Елена. «Как будто это не мы с тобой», - сказала она тогда. Алексей будет всегда помнить этот момент, поскольку никогда не сможет открыть ей правду. Да она просто сочтет его сумасшедшим, что и не удивительно. Нет, о таком никому не расскажешь. Но больше всего его интересовала цель визита.
Что такое было известно Посетителю, чего никогда не узнает он, Алексей? Эта мысль будет мучить его до конца дней, поскольку он был единственным, кто знал о визите. А может, подобное случалось уже и раньше? Да, напомнил он себе, именно так оно и было. При рождении Алексея был взят образчик его ДНК. Кто-то получил его и доставил туда, где стали готовиться к новому визиту через сорок два года. Дорого бы он дал, чтобы узнать ответ на вопрос о том, как и для чего это делалось.
Алексей размышлял о цели Посетителя с того самого момента, как вернулся к Елене. Весь остаток жизни он проведет наедине с этими мыслями. И все же в каком-то смысле он мог считать себя счастливым, поскольку выбор пал именно на него. Вот только почему именно он, этого Алексей понять никак не мог. Ему нужно просто примириться с самим собой и быть благодарным судьбе уже за то, что случившееся с ним происходило с очень немногими людьми, которые тоже унесут эту тайну в могилу.
- О чем задумался? - спросила Елена.
- О борще и маце.
- Проголодался?
- Немного.
- Хочешь вернуться?
- Да нет, еще рано.
Она выпустила его руку и улыбнулась.
- Знаешь, я бы хотела пристроить дополнительную комнату.
Он прикрыл глаза ладонью от солнца и взглянул на жену.
- Это зачем?
Она кокетливо поморгала, но ничего не сказала. Наконец, он сообразил и улыбнулся.
- Да неужели?
Услышав это, она буквально покатилась со смеху.
- Быстро же ты прочитал мои мысли.
- Ты никогда не отказывалась заниматься любовью, но вопрос о детях мы никогда не обсуждали.
- Не отказывалась, но прошло уже довольно много времени с тех пор, когда мы занимались этим в последний раз.
Он застыл.
- Что ты имеешь в виду?
- Отель «Невский Палас» - давным-давно. А для меня давным-давно - это очень долго.
Отель «Невский Палас» - Посетитель. У Алексея появился неприятный комок в горле.
- Расскажи мне об этом.
- О чем?
- О том, как мы занимались любовью в отеле.
- А что тут рассказывать?
Он с трудом подбирал слова.
- Скажи… а я вел себя как обычно?
- В каком смысле?
Он постарался как можно равнодушнее пожать плечами.
- Да в любом. Например… тебе понравилось?
- Странный вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55