Девушка не видела того, что было заметно стороннему наблюдателю: простое черное платье делало ее гибкую стройную фигурку еще привлекательнее. Если бы кто-то сказал Шерон, что блеск ее шелковистых слегка вьющихся волос, нежность кожи, простой покрой платья именно своей безыскусностью подчеркивают ее природную красоту и придают облику особую, неброскую чувственность, она не поверила бы, но это было так.
Шерон кисло напомнила себе, что предмет ее нелепых мечтаний не проявил к ней ни малейшего интереса, поэтому рассуждать о том, что она надела бы и чего не надела, если бы он пригласил ее на свидание, — совершенно бессмысленное занятие. Она вдела в уши жемчужные сережки и взяла сумочку.
В школе учителя частенько ругали Шерон за рассеянность на уроках. Она надеялась, что за последние несколько лет наконец избавилась от привычки грезить наяву, но теперь оказалось, что ее радость была преждевременной.
Отец жил на другом конце города, на дорогу до его дома ушло около получаса. Подъезжая, Шерон увидела, что машина Шейлы уже стоит перед домом. По настоянию отца Шерон оставила себе ключ от родительского дома, но пользовалась им, только когда отец бывал в отъезде и нужно было полить цветы и проверить, все ли в доме в порядке.
Дверь открыла Шейла. Она обняла будущую падчерицу. Шейла была немного ниже Шерон, в свои пятьдесят лет она еще не утратила привлекательности, седина в светлых волосах не бросалась в глаза. Шерон не знала человека, которому не нравилась бы Шейла. Женщину отличала неподдельная доброта, к любому она относилась с сочувствием и заботой, которые иначе как материнскими не назовешь. Шерон порой сожалела, что отец не встретил Шейлу раньше, тогда ему было бы гораздо легче управиться с дочерью-подростком, а ей самой любовь и участие доброй женщины помогли бы безболезненнее пережить трудности переходного возраста. Хотя положа руку на сердце Шерон вполне допускала, что в те годы стала бы ревновать отца к мачехе и еще неизвестно, как все сложилось бы.
— Папа еще не готов? — спросила Шерон, закрыв за собой дверь.
— Ты же знаешь Роберта. — Шейла добродушно усмехнулась. — Не может найти запонки.
Шерон рассмеялась.
— Как хорошо, что подготовкой свадьбы занимаетесь вы! Кстати, как идут дела? Вы уже купили подвенечное платье?
Не так давно Шейла пожаловалась Шерон, что свадьба назначена на конец месяца, а она все еще не может подобрать подходящее платье для скромной церемонии венчания в местной церкви.
— Нет еще. — Шейла вздохнула. — Видно, придется выделить день и съездить в Сомервилл, а то и в Бостон. — Она поморщилась. — Терпеть не могу ходить по магазинам в большом городе.
Женщины еще некоторое время непринужденно беседовали, рассказывая друг другу о своих делах. Наконец Роберт спустился вниз и присоединился к ним. В этот момент с подъездной дорожки донесся гул мотора подъезжающего автомобиля.
— Наверное, это Герри Салливан! — воскликнул Роберт, торопясь открыть дверь.
Шерон отошла в дальний угол прихожей, рассчитывая получше рассмотреть своего спутника на предстоящий вечер. Мужчина поднялся по ступенькам, и у Шерон замерло сердце. Она зажмурилась и снова открыла глаза. Нет, ей не померещилось: в дверях стоял тот самый прохожий, на которого она налетела сегодня днем. Герри обменялся рукопожатием с Робертом, тепло улыбнулся Шейле.
Оправившись от замешательства, Шерон присмотрелась к гостю. Герри был в элегантном смокинге, выгодно подчеркивающем его атлетическое сложение. Свет лампы отбрасывал блики на его густые темные волосы. А глаза… серые глаза оказались точь-в-точь такими же проницательными, какими они остались в памяти Шерон после первой случайной встречи.
— Шерон, иди сюда, познакомься с Герри, — позвал отец.
Пришлось ей выйти вперед, подать руку и изобразить на губах улыбку — как надеялась Шерон, спокойную улыбку уверенной в себе светской женщины. Рукопожатие Герри Салливана было коротким, но энергичным.
— На самом деле мы с мистером Салливаном уже встречались.
— Прошу вас, зовите меня Герри.
— Как, вы уже знакомы? — В голосе Роберта сквозило любопытство. — Но ты не говорила…
— Мы случайно встретились сегодня днем. Тогда ваша дочь спасалась бегством, потрясенная удручающим зрелищем осквернения старого дома. — Герри улыбнулся Шерон, насмешливо вскинув брови. — Она была… гм, немного не в настроении, и я посчитал неразумным представиться.
— О да, Шерон — одна из активисток комитета охраны памятников архитектуры.
К ужасу своему, Шерон почувствовала, что краснеет.
— Дело обстоит не настолько плохо, как вам показалось, — заметил Герри Салливан, по-прежнему улыбаясь. — И я могу это доказать, если вы дадите мне такую возможность. Хотите, я покажу вам план реконструкции здания?
Не сдержавшись, Шерон презрительно фыркнула.
— Составленный Седриком Уэбстером?
Я ведь предчувствовала, что предстоящий вечер обернется сплошным кошмаром! Надо же было такому случиться! Неужели Герри Салливан с самого начала знал, кто я такая?.. Нет, это невозможно.
— Нет, не Уэбстером.
Шерон недоуменно посмотрела на Герри, но тут же пожалела об этом, вновь испытав поразительное воздействие его проницательных серых глаз. Встретиться с их взглядом было все равно что со всего размаху налететь на что-то большое и крепкое. Или на кого-то. Сердцебиение ее участилось, Шерон приходилось делать над собой усилие, чтобы дышать как обычно, — она испытывала легкое головокружение и далеко не легкое изумление. Почему он так на меня действует? Это никуда не годится, так не должно быть!
— Уверен, Шерон будет рада на них взглянуть, правда, Шэри? — словно издалека услышала она голос отца.
Взглянуть? На что? Слишком захваченная собственными ощущениями, Шерон потеряла нить разговора и совершенно не представляла, о чем речь. На всякий случай она быстро кивнула и слабо улыбнулась.
— Я очень рад, Герри, что вы смогли к нам присоединиться! — воскликнул Роберт. — В клубе собирается довольно много народу.
Стоя за спиной отца и думая, что ее никто не видит, Шерон состроила гримасу… и тут же почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд. Обнаружив, что Герри Салливан наблюдает за ней, Шерон вспыхнула.
— А вы играете в гольф, Шерон? — вежливо поинтересовался гость.
— Только не Шэри, — сказал Роберт с усмешкой. — Ей не хватает терпения для гольфа. Зато она играет в теннис.
— В теннис? Сейчас это очень модно. Казалось бы, незначащее замечание в духе светской болтовни, но, услышав его из уст Герри, Шерон насторожилась. В его глубоком голосе ей послышались пренебрежительные нотки.
— Я играла в теннис еще в школе, — с некоторым вызовом заявила она. И на случай, если до него не дошло, добавила: — Задолго до того, как этот вид спорта вошел в моду.
Все стали рассаживаться по машинам. Шерон одолевали противоречивые чувства: смущение и раздражение одновременно. Насколько же реальность отличалась от ее грез! В мечтах она представляла себе загадочного привлекательного незнакомца, которого влекло к ней так же, как ее к нему. Но действительность даже отдаленно не напоминала мечты. Герри не только не выразил к ней симпатии, в нем чувствовалась скрытая враждебность, вызывавшая у Шерон неловкость и потребность защищаться.
Во всем виновато ее неосторожное высказывание о доме, которое прозвучало только потому, что Шерон не хотелось признаться, что она и впрямь от кого-то убегала, а именно от Седрика Уэбстера с его нелепыми приставаниями. Она поступила необдуманно, но теперь поздно об этом сожалеть. Откуда ей было знать, кто он, случайный прохожий, на которого она нечаянно налетела на улице?
Когда отец впервые упомянул Герри Салливана, Шерон почему-то представила невысокого тщедушного мужчину в очках. Типичный образчик человека, проводящего долгие часы за письменным столом в своей конторе. Реальный же Герри Салливан выглядел так, словно проводил больше времени на свежем воздухе, нежели в офисе, хотя серые глаза светились недюжинным умом.
— Думаю, нам стоит поехать всем вместе в моей машине, — предложил Роберт.
Прежде чем Шерон успела возразить и настоять на том, чтобы ехать отдельно, Герри Салливан уже услужливо распахнул перед ней заднюю дверцу отцовского «форда». Девушке ничего не оставалось, как сесть. Герри обошел вокруг машины и сел на заднее сиденье с другой стороны. Шерон непроизвольно напряглась. Но винить за это следует не Герри, а мою неконтролируемую реакцию на него, нехотя призналась себе Шерон. Она была недовольна собой. Этого только не хватало: можно ли придумать что-то более нелепое, чем физическое влечение к мужчине, который — Шерон уже решила это для себя — совершенно не нравится ей как человек!
В том, что она поставила себя в дурацкое положение, нет вины Герри, — Шерон признавала это разумом, но чувства ее отказывались с этим смириться.
Зачем нужно было упоминать при отце и при Шейле то, что я наговорила про дом? Кто его тянул за язык? Достаточно и того, что он сам знает о моей бестактности. Что же касается плановперестройки дома… Шерон запоздало сообразила, что уже приняла предложение Герри ознакомиться с чертежами. Поделом мне, нечего было витать в облаках, а следовало получше слушать, о чем говорят окружающие! Не зря же учителя ругали меня за рассеянность на уроках.
Учителя? При чем тут учителя, я давно не школьница, а взрослая женщина, независимая деловая женщина. Шерон усмехнулась. Где это видано, чтобы «независимая деловая женщина» грезила наяву о незнакомом мужчине? Она прикусила губу, равно досадуя и на себя, и на молчаливо сидящего рядом Герри. Вечер не сулил ничего хорошего, но Шерон уверяла себя, что ей это даже пойдет на пользу: послужит хорошим уроком, к чему приводят глупые мечты о таинственных незнакомцах.
Если бы я знала, с кем столкнулась на улице… Шерон, нахмурившись, отвернулась к окну и стала смотреть в темноту. Но последняя мысль не давала ей покою. Если бы она тогда знала, что видит перед собой Герри Салливана, было бы его воздействие на ее самообладание таким же разрушительным? Она уже не девочка и понимает: чтобы люди понравились друг другу, у них должны быть совместимые вкусы, привычки, взгляды на жизнь. Если человек способен поручить реконструкцию прекрасного старинного здания такому субъекту, как Седрик Уэбстер, его взгляды на жизнь никак не могут совпадать со взглядами Шерон. Может, оно и к лучшему. В конце концов, до сих пор Герри ничем не проявил своего ответного интереса к ней, скорее наоборот. Отсюда напрашивается вывод, что с ее стороны разумнее всего — да что там, просто жизненно необходимо! — забыть о чувствах, которые он пробудил в ней при первой неожиданной встрече, и думать только о том, каким человеком он оказался.
Очень зрелое и разумное решение. Шерон понимала, что может поздравить себя с тем, как хорошо ей удалось разложить все по полочкам. Но в голову почему-то лезли совсем неуместные мысли: вопреки всякой логике и здравому смыслу закрадывалось сожаление, что она не оделась чуть более элегантно, чуть более женственно… Может, все-таки нужно было не полениться съездить в Бостон и купить новое платье?
Новое платье ради одной вечеринки в гольф-клубе? Придет же такое в голову! Она давно решила не тратить лишнего и копить деньги, чтобы летом отправиться в путешествие по Европе. Что со мной происходит? — ужаснулась Шерон. И сама себе решительно ответила: ничего особенного. Со мной ничего не происходит и не произойдет.
Впереди показалось залитое огнями здание гольф-клуба. Шерон поймала себя на мысли, что мечтает, чтобы этот вечер уже закончился и она очутилась одна в своем коттедже, в уютной спальне.
Шерон заерзала на сиденье. Можно принять сколько угодно самых мудрых решений, но как избавиться от собственной реакции на Герри Салливана, вернее на его бьющую через край мужественность? В его присутствии она теряла уверенность в себе. До сих пор Шерон полагала, что сексуальность не играет особой роли в ее жизни. Она понимала, что у тела могут быть свои потребности, но считала, что ей всегда удастся держать их под контролем. Однако, увидев Герри Салливана, она впервые усомнилась в своих силах.
В юности Шерон благополучно прошла обычные для современного подростка стадии сексуального экспериментирования, но никогда не опускалась до распутства. Когда живешь в небольшом городке, где твой отец к тому же является довольно заметной фигурой, поневоле станешь разборчивым в знакомствах. Жизнь в таких городах во многом течет по старинке, респектабельность по-прежнему считается существенным достоинством. Бывает, молодые пары живут вместе, но чаще всего такие отношения в конце концов заканчиваются браком.
В том возрасте, когда ровесники Шерон обзаводились семьями, она не рвалась последовать их примеру. Если выбирать между сменой партнеров и безбрачием, то Шерон предпочитала последнее и была вполне довольна жизнью. Сама мысль о близости с кем-нибудь вроде Седрика Уэбстера заставляла ее содрогнуться — не от желания, конечно, от отвращения.
Шерон никогда не считала себя особенно сексуальной женщиной, тем труднее ей было объяснить свою неожиданную реакцию на Герри Салливана. Неужели еще сегодня днем она грезила о его поцелуе? Шерон поежилась, вспомнив, как удивительно легко оказалось представить, что он обнимает ее, целует…
— Я подвезу вас к дверям, а потом поставлю машину на стоянку, — сказал Роберт.
К счастью, слова отца отвлекли Шерон от раздумий и вернули к действительности.
Здание клуба, возведенное в начале века, и поле для игры в гольф были пожертвованы городу одним местным богачом, отстроившим все на свои средства.
Шерон, Шейла и Герри вошли в клуб. Пока они ждали в вестибюле Роберта, Шерон отвечала на приветствия друзей отца, ловя на себе любопытные взгляды их жен. Легко угадать, чем вызван их живейший интерес; ответ — шесть с лишним футов чистой мужественности — стоял рядом с Шерон.
Похоже, и в наши дни некоторые продолжают считать, что любая представительница слабого пола без мужчины неполноценна, этакая половинка человека, с неприязнью подумала Шерон. Конечно, это чепуха, так же как мнение, что для полного счастья каждая женщина должна иметь ребенка. Здесь ее мысли натолкнулись на внутреннее препятствие: Шерон вспомнила, что недавно сама проявила слабость по этому самому пункту. Впрочем, она не считала себя такой уж полноценной без ребенка, просто… просто…
— Тетя Шейла! Скоро свадьба?
Услышав робкий голосок Джуди Уэбстер, Шерон насторожилась. Она поняла, что Седрик здесь, еще до того, как Герри коротко поздоровался с ним. Повинуясь какому-то атавистическому животному инстинкту, ее тело протестующе отреагировало на близость Седрика: по спине пробежали мурашки, волоски на коже встали дыбом. Самое неприятное, что Седрик прекрасно знал об отвращении Шерон, но по какой-то извращенной логике это только подстегивало его интерес.
Для Шерон оставалось загадкой, как бедная Джуди живет с таким мерзавцем. Седрик не раз изменял жене, причем делал это нагло, не таясь, постоянно унижал ее при посторонних и, как подозревала Шерон, наедине тоже. На месте Джуди я бы… К счастью, подумала Шерон, я никогда не окажусь на ее месте. Ни за что не позволю поймать меня в такую ловушку.
Слава Богу, Роберт Доул вернулся раньше, чем Шерон пришлось включиться в разговор. Седрик только успел представить Герри свою жену, а Шейла объяснила, что Джуди приходится ей племянницей. Шерон решила сбежать под предлогом, что ей нужно в дамскую комнату. Седрик осклабился.
— Хочешь подправить макияж? Зря волнуешься, Шерон, хорошенькой женщине боевая раскраска ни к чему. Хотя, признаюсь, на мой взгляд, в накрашенных женских губках что-то есть, так и хочется попробовать их на вкус и стереть всю помаду поцелуем.
Шерон стиснула зубы и поспешно повернулась к Седрику спиной. От гнева у нее на щеках выступили красные пятна. Она слышала, как Джуди смущенно пробормотала:
— Право, дорогой, как можно…
Быстро шагая по коридору к дамской комнате, Шерон вся кипела. Ужасный человек, отвратительный, несносный! Лексика, которую он использует, разговаривая с женщинами, не менее омерзительна, чем сами его намерения!
Наконец Шерон скрылась за спасительной дверью. Глядя в зеркало на свое раскрасневшееся лицо, она поборола искушение стереть даже тот почти незаметный слой помады, что был у нее на губах. Сделать это означало бы отступить перед Седриком, признаться, что его слова ее задели. А факт, что ему удалось вызвать у нее какие-то чувства, пусть даже отвращение, мужчина подобного сорта воспринял бы как свой триумф. Нет уж, она не доставит ему удовольствия увидеть, как сильно он ее возмутил и оскорбил!
Шерон оставалась в дамской комнате так долго, как только позволяли приличия, надеясь, что, когда вернется, Седрик и его жена уже присоединятся к какой-нибудь другой компании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Шерон кисло напомнила себе, что предмет ее нелепых мечтаний не проявил к ней ни малейшего интереса, поэтому рассуждать о том, что она надела бы и чего не надела, если бы он пригласил ее на свидание, — совершенно бессмысленное занятие. Она вдела в уши жемчужные сережки и взяла сумочку.
В школе учителя частенько ругали Шерон за рассеянность на уроках. Она надеялась, что за последние несколько лет наконец избавилась от привычки грезить наяву, но теперь оказалось, что ее радость была преждевременной.
Отец жил на другом конце города, на дорогу до его дома ушло около получаса. Подъезжая, Шерон увидела, что машина Шейлы уже стоит перед домом. По настоянию отца Шерон оставила себе ключ от родительского дома, но пользовалась им, только когда отец бывал в отъезде и нужно было полить цветы и проверить, все ли в доме в порядке.
Дверь открыла Шейла. Она обняла будущую падчерицу. Шейла была немного ниже Шерон, в свои пятьдесят лет она еще не утратила привлекательности, седина в светлых волосах не бросалась в глаза. Шерон не знала человека, которому не нравилась бы Шейла. Женщину отличала неподдельная доброта, к любому она относилась с сочувствием и заботой, которые иначе как материнскими не назовешь. Шерон порой сожалела, что отец не встретил Шейлу раньше, тогда ему было бы гораздо легче управиться с дочерью-подростком, а ей самой любовь и участие доброй женщины помогли бы безболезненнее пережить трудности переходного возраста. Хотя положа руку на сердце Шерон вполне допускала, что в те годы стала бы ревновать отца к мачехе и еще неизвестно, как все сложилось бы.
— Папа еще не готов? — спросила Шерон, закрыв за собой дверь.
— Ты же знаешь Роберта. — Шейла добродушно усмехнулась. — Не может найти запонки.
Шерон рассмеялась.
— Как хорошо, что подготовкой свадьбы занимаетесь вы! Кстати, как идут дела? Вы уже купили подвенечное платье?
Не так давно Шейла пожаловалась Шерон, что свадьба назначена на конец месяца, а она все еще не может подобрать подходящее платье для скромной церемонии венчания в местной церкви.
— Нет еще. — Шейла вздохнула. — Видно, придется выделить день и съездить в Сомервилл, а то и в Бостон. — Она поморщилась. — Терпеть не могу ходить по магазинам в большом городе.
Женщины еще некоторое время непринужденно беседовали, рассказывая друг другу о своих делах. Наконец Роберт спустился вниз и присоединился к ним. В этот момент с подъездной дорожки донесся гул мотора подъезжающего автомобиля.
— Наверное, это Герри Салливан! — воскликнул Роберт, торопясь открыть дверь.
Шерон отошла в дальний угол прихожей, рассчитывая получше рассмотреть своего спутника на предстоящий вечер. Мужчина поднялся по ступенькам, и у Шерон замерло сердце. Она зажмурилась и снова открыла глаза. Нет, ей не померещилось: в дверях стоял тот самый прохожий, на которого она налетела сегодня днем. Герри обменялся рукопожатием с Робертом, тепло улыбнулся Шейле.
Оправившись от замешательства, Шерон присмотрелась к гостю. Герри был в элегантном смокинге, выгодно подчеркивающем его атлетическое сложение. Свет лампы отбрасывал блики на его густые темные волосы. А глаза… серые глаза оказались точь-в-точь такими же проницательными, какими они остались в памяти Шерон после первой случайной встречи.
— Шерон, иди сюда, познакомься с Герри, — позвал отец.
Пришлось ей выйти вперед, подать руку и изобразить на губах улыбку — как надеялась Шерон, спокойную улыбку уверенной в себе светской женщины. Рукопожатие Герри Салливана было коротким, но энергичным.
— На самом деле мы с мистером Салливаном уже встречались.
— Прошу вас, зовите меня Герри.
— Как, вы уже знакомы? — В голосе Роберта сквозило любопытство. — Но ты не говорила…
— Мы случайно встретились сегодня днем. Тогда ваша дочь спасалась бегством, потрясенная удручающим зрелищем осквернения старого дома. — Герри улыбнулся Шерон, насмешливо вскинув брови. — Она была… гм, немного не в настроении, и я посчитал неразумным представиться.
— О да, Шерон — одна из активисток комитета охраны памятников архитектуры.
К ужасу своему, Шерон почувствовала, что краснеет.
— Дело обстоит не настолько плохо, как вам показалось, — заметил Герри Салливан, по-прежнему улыбаясь. — И я могу это доказать, если вы дадите мне такую возможность. Хотите, я покажу вам план реконструкции здания?
Не сдержавшись, Шерон презрительно фыркнула.
— Составленный Седриком Уэбстером?
Я ведь предчувствовала, что предстоящий вечер обернется сплошным кошмаром! Надо же было такому случиться! Неужели Герри Салливан с самого начала знал, кто я такая?.. Нет, это невозможно.
— Нет, не Уэбстером.
Шерон недоуменно посмотрела на Герри, но тут же пожалела об этом, вновь испытав поразительное воздействие его проницательных серых глаз. Встретиться с их взглядом было все равно что со всего размаху налететь на что-то большое и крепкое. Или на кого-то. Сердцебиение ее участилось, Шерон приходилось делать над собой усилие, чтобы дышать как обычно, — она испытывала легкое головокружение и далеко не легкое изумление. Почему он так на меня действует? Это никуда не годится, так не должно быть!
— Уверен, Шерон будет рада на них взглянуть, правда, Шэри? — словно издалека услышала она голос отца.
Взглянуть? На что? Слишком захваченная собственными ощущениями, Шерон потеряла нить разговора и совершенно не представляла, о чем речь. На всякий случай она быстро кивнула и слабо улыбнулась.
— Я очень рад, Герри, что вы смогли к нам присоединиться! — воскликнул Роберт. — В клубе собирается довольно много народу.
Стоя за спиной отца и думая, что ее никто не видит, Шерон состроила гримасу… и тут же почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд. Обнаружив, что Герри Салливан наблюдает за ней, Шерон вспыхнула.
— А вы играете в гольф, Шерон? — вежливо поинтересовался гость.
— Только не Шэри, — сказал Роберт с усмешкой. — Ей не хватает терпения для гольфа. Зато она играет в теннис.
— В теннис? Сейчас это очень модно. Казалось бы, незначащее замечание в духе светской болтовни, но, услышав его из уст Герри, Шерон насторожилась. В его глубоком голосе ей послышались пренебрежительные нотки.
— Я играла в теннис еще в школе, — с некоторым вызовом заявила она. И на случай, если до него не дошло, добавила: — Задолго до того, как этот вид спорта вошел в моду.
Все стали рассаживаться по машинам. Шерон одолевали противоречивые чувства: смущение и раздражение одновременно. Насколько же реальность отличалась от ее грез! В мечтах она представляла себе загадочного привлекательного незнакомца, которого влекло к ней так же, как ее к нему. Но действительность даже отдаленно не напоминала мечты. Герри не только не выразил к ней симпатии, в нем чувствовалась скрытая враждебность, вызывавшая у Шерон неловкость и потребность защищаться.
Во всем виновато ее неосторожное высказывание о доме, которое прозвучало только потому, что Шерон не хотелось признаться, что она и впрямь от кого-то убегала, а именно от Седрика Уэбстера с его нелепыми приставаниями. Она поступила необдуманно, но теперь поздно об этом сожалеть. Откуда ей было знать, кто он, случайный прохожий, на которого она нечаянно налетела на улице?
Когда отец впервые упомянул Герри Салливана, Шерон почему-то представила невысокого тщедушного мужчину в очках. Типичный образчик человека, проводящего долгие часы за письменным столом в своей конторе. Реальный же Герри Салливан выглядел так, словно проводил больше времени на свежем воздухе, нежели в офисе, хотя серые глаза светились недюжинным умом.
— Думаю, нам стоит поехать всем вместе в моей машине, — предложил Роберт.
Прежде чем Шерон успела возразить и настоять на том, чтобы ехать отдельно, Герри Салливан уже услужливо распахнул перед ней заднюю дверцу отцовского «форда». Девушке ничего не оставалось, как сесть. Герри обошел вокруг машины и сел на заднее сиденье с другой стороны. Шерон непроизвольно напряглась. Но винить за это следует не Герри, а мою неконтролируемую реакцию на него, нехотя призналась себе Шерон. Она была недовольна собой. Этого только не хватало: можно ли придумать что-то более нелепое, чем физическое влечение к мужчине, который — Шерон уже решила это для себя — совершенно не нравится ей как человек!
В том, что она поставила себя в дурацкое положение, нет вины Герри, — Шерон признавала это разумом, но чувства ее отказывались с этим смириться.
Зачем нужно было упоминать при отце и при Шейле то, что я наговорила про дом? Кто его тянул за язык? Достаточно и того, что он сам знает о моей бестактности. Что же касается плановперестройки дома… Шерон запоздало сообразила, что уже приняла предложение Герри ознакомиться с чертежами. Поделом мне, нечего было витать в облаках, а следовало получше слушать, о чем говорят окружающие! Не зря же учителя ругали меня за рассеянность на уроках.
Учителя? При чем тут учителя, я давно не школьница, а взрослая женщина, независимая деловая женщина. Шерон усмехнулась. Где это видано, чтобы «независимая деловая женщина» грезила наяву о незнакомом мужчине? Она прикусила губу, равно досадуя и на себя, и на молчаливо сидящего рядом Герри. Вечер не сулил ничего хорошего, но Шерон уверяла себя, что ей это даже пойдет на пользу: послужит хорошим уроком, к чему приводят глупые мечты о таинственных незнакомцах.
Если бы я знала, с кем столкнулась на улице… Шерон, нахмурившись, отвернулась к окну и стала смотреть в темноту. Но последняя мысль не давала ей покою. Если бы она тогда знала, что видит перед собой Герри Салливана, было бы его воздействие на ее самообладание таким же разрушительным? Она уже не девочка и понимает: чтобы люди понравились друг другу, у них должны быть совместимые вкусы, привычки, взгляды на жизнь. Если человек способен поручить реконструкцию прекрасного старинного здания такому субъекту, как Седрик Уэбстер, его взгляды на жизнь никак не могут совпадать со взглядами Шерон. Может, оно и к лучшему. В конце концов, до сих пор Герри ничем не проявил своего ответного интереса к ней, скорее наоборот. Отсюда напрашивается вывод, что с ее стороны разумнее всего — да что там, просто жизненно необходимо! — забыть о чувствах, которые он пробудил в ней при первой неожиданной встрече, и думать только о том, каким человеком он оказался.
Очень зрелое и разумное решение. Шерон понимала, что может поздравить себя с тем, как хорошо ей удалось разложить все по полочкам. Но в голову почему-то лезли совсем неуместные мысли: вопреки всякой логике и здравому смыслу закрадывалось сожаление, что она не оделась чуть более элегантно, чуть более женственно… Может, все-таки нужно было не полениться съездить в Бостон и купить новое платье?
Новое платье ради одной вечеринки в гольф-клубе? Придет же такое в голову! Она давно решила не тратить лишнего и копить деньги, чтобы летом отправиться в путешествие по Европе. Что со мной происходит? — ужаснулась Шерон. И сама себе решительно ответила: ничего особенного. Со мной ничего не происходит и не произойдет.
Впереди показалось залитое огнями здание гольф-клуба. Шерон поймала себя на мысли, что мечтает, чтобы этот вечер уже закончился и она очутилась одна в своем коттедже, в уютной спальне.
Шерон заерзала на сиденье. Можно принять сколько угодно самых мудрых решений, но как избавиться от собственной реакции на Герри Салливана, вернее на его бьющую через край мужественность? В его присутствии она теряла уверенность в себе. До сих пор Шерон полагала, что сексуальность не играет особой роли в ее жизни. Она понимала, что у тела могут быть свои потребности, но считала, что ей всегда удастся держать их под контролем. Однако, увидев Герри Салливана, она впервые усомнилась в своих силах.
В юности Шерон благополучно прошла обычные для современного подростка стадии сексуального экспериментирования, но никогда не опускалась до распутства. Когда живешь в небольшом городке, где твой отец к тому же является довольно заметной фигурой, поневоле станешь разборчивым в знакомствах. Жизнь в таких городах во многом течет по старинке, респектабельность по-прежнему считается существенным достоинством. Бывает, молодые пары живут вместе, но чаще всего такие отношения в конце концов заканчиваются браком.
В том возрасте, когда ровесники Шерон обзаводились семьями, она не рвалась последовать их примеру. Если выбирать между сменой партнеров и безбрачием, то Шерон предпочитала последнее и была вполне довольна жизнью. Сама мысль о близости с кем-нибудь вроде Седрика Уэбстера заставляла ее содрогнуться — не от желания, конечно, от отвращения.
Шерон никогда не считала себя особенно сексуальной женщиной, тем труднее ей было объяснить свою неожиданную реакцию на Герри Салливана. Неужели еще сегодня днем она грезила о его поцелуе? Шерон поежилась, вспомнив, как удивительно легко оказалось представить, что он обнимает ее, целует…
— Я подвезу вас к дверям, а потом поставлю машину на стоянку, — сказал Роберт.
К счастью, слова отца отвлекли Шерон от раздумий и вернули к действительности.
Здание клуба, возведенное в начале века, и поле для игры в гольф были пожертвованы городу одним местным богачом, отстроившим все на свои средства.
Шерон, Шейла и Герри вошли в клуб. Пока они ждали в вестибюле Роберта, Шерон отвечала на приветствия друзей отца, ловя на себе любопытные взгляды их жен. Легко угадать, чем вызван их живейший интерес; ответ — шесть с лишним футов чистой мужественности — стоял рядом с Шерон.
Похоже, и в наши дни некоторые продолжают считать, что любая представительница слабого пола без мужчины неполноценна, этакая половинка человека, с неприязнью подумала Шерон. Конечно, это чепуха, так же как мнение, что для полного счастья каждая женщина должна иметь ребенка. Здесь ее мысли натолкнулись на внутреннее препятствие: Шерон вспомнила, что недавно сама проявила слабость по этому самому пункту. Впрочем, она не считала себя такой уж полноценной без ребенка, просто… просто…
— Тетя Шейла! Скоро свадьба?
Услышав робкий голосок Джуди Уэбстер, Шерон насторожилась. Она поняла, что Седрик здесь, еще до того, как Герри коротко поздоровался с ним. Повинуясь какому-то атавистическому животному инстинкту, ее тело протестующе отреагировало на близость Седрика: по спине пробежали мурашки, волоски на коже встали дыбом. Самое неприятное, что Седрик прекрасно знал об отвращении Шерон, но по какой-то извращенной логике это только подстегивало его интерес.
Для Шерон оставалось загадкой, как бедная Джуди живет с таким мерзавцем. Седрик не раз изменял жене, причем делал это нагло, не таясь, постоянно унижал ее при посторонних и, как подозревала Шерон, наедине тоже. На месте Джуди я бы… К счастью, подумала Шерон, я никогда не окажусь на ее месте. Ни за что не позволю поймать меня в такую ловушку.
Слава Богу, Роберт Доул вернулся раньше, чем Шерон пришлось включиться в разговор. Седрик только успел представить Герри свою жену, а Шейла объяснила, что Джуди приходится ей племянницей. Шерон решила сбежать под предлогом, что ей нужно в дамскую комнату. Седрик осклабился.
— Хочешь подправить макияж? Зря волнуешься, Шерон, хорошенькой женщине боевая раскраска ни к чему. Хотя, признаюсь, на мой взгляд, в накрашенных женских губках что-то есть, так и хочется попробовать их на вкус и стереть всю помаду поцелуем.
Шерон стиснула зубы и поспешно повернулась к Седрику спиной. От гнева у нее на щеках выступили красные пятна. Она слышала, как Джуди смущенно пробормотала:
— Право, дорогой, как можно…
Быстро шагая по коридору к дамской комнате, Шерон вся кипела. Ужасный человек, отвратительный, несносный! Лексика, которую он использует, разговаривая с женщинами, не менее омерзительна, чем сами его намерения!
Наконец Шерон скрылась за спасительной дверью. Глядя в зеркало на свое раскрасневшееся лицо, она поборола искушение стереть даже тот почти незаметный слой помады, что был у нее на губах. Сделать это означало бы отступить перед Седриком, признаться, что его слова ее задели. А факт, что ему удалось вызвать у нее какие-то чувства, пусть даже отвращение, мужчина подобного сорта воспринял бы как свой триумф. Нет уж, она не доставит ему удовольствия увидеть, как сильно он ее возмутил и оскорбил!
Шерон оставалась в дамской комнате так долго, как только позволяли приличия, надеясь, что, когда вернется, Седрик и его жена уже присоединятся к какой-нибудь другой компании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15