Шерон смутилась. По-видимому, она говорила слишком эмоционально, будто перед ней не случайный прохожий, а старый знакомый. Поняла она и еще кое-что. Во-первых, что ей почему-то совсем не хочется поскорее расстаться с этим мужчиной, а хочется стоять и смотреть на него часами. Во-вторых, что она опаздывает в офис. И, наконец, в-третьих, что она ведет себя как последняя дурочка и ей следовало бы поблагодарить мужчину, извиниться перед ним подобающим образом и убраться восвояси.
— Я… мне нужно идти, — быстро проговорила Шерон. — Извините, что задержала вас…
Она помедлила, почти надеясь, что незнакомец отпустит какое-нибудь галантное замечание вроде «приятно было познакомиться», но, когда он этого не сделал, испытала чуть ли не облегчение. Дежурные комплименты — это как раз то, чего Шерон терпеть не могла, хотя услышать их из уст этого сероглазого красавца, пожалуй, было бы не так уж плохо…
Недовольная собой, Шерон торопливо обошла незнакомца, сошла с тротуара и заспешила через площадь.
Контора Роберта Доула располагалась по другую сторону площади в красивом особняке, который отец Шерон купил еще в те времена, когда только разворачивал свою деятельность. Шерон не оглядывалась, но мыслями то и дело возвращалась к незнакомцу. Кто он? Чем занимается? Есть ли у него жена и дети? Вероятнее всего есть.
Шерон неожиданно стало больно, и она тут же одернула себя. Какое мне дело до случайного прохожего? Ну и что, что я никогда его не видела? Город быстро разрастается, приезжают все новые жители, и если, начиная работать в фирме по торговле недвижимостью, я, бывало, не могла пересечь площадь, чтобы не встретить по дороге нескольких знакомых, то теперь эти благословенные времена в далеком прошлом.
Секретарша Элма встретила ее теплой улыбкой.
— Отец в своем кабинете? — спросила Шерон.
— Да, но через полчаса он должен уехать, какие-то клиенты хотят осмотреть ферму Сейлема.
Поблагодарив секретаршу, Шерон пересекла уютную приемную, оформленную так, чтобы любой клиент чувствовал себя желанным гостем, и вышла в коридор. Из него одна дверь вела в кабинет отца, другая — в кабинет Шерон, третья — в помещение, где хранилась картотека и прочие документы.
Прежде чем войти к отцу, Шерон коротко постучала. Она поймала себя на том, что снова думает о мужчине, на которого налетела на улице. Этого только не хватало!
— А, это ты. Наконец-то, — приветствовал Шерон отец. — Ты не забыла о сегодняшнем вечере?
— О сегодняшнем вечере?
— Да, я же тебя предупреждал, мы идем на вечеринку в гольф-клуб. Я пригласил Герри Салливана. Если помнишь, это тот бизнесмен, который купил дом на Бангор-авеню.
— Владелец фирмы, занимающейся разработкой двигателей для катеров и яхт? — мрачно уточнила Шерон. — Папа, ты же знаешь, как я отношусь к тому, что творится в городе, вернее, что творят со старыми домами. Сегодня утром я как раз была на Бангор-авеню. Контракт на реконструкцию получил Седрик Уэбстер. — Она помрачнела еще больше. — Это здание должны были внести в список памятников архитектуры, мы в комитете…
— Послушай, Шерон, я уважаю твои взгляды, но Герри Салливан — очень важный клиент. Пока он снимает коттедж, но присматривает себе дом, к тому же он наберет персонал, которому тоже понадобится жилье в нашем городе.
— Если он такая важная птица, как ты говоришь, тогда я не понимаю, с какой стати ему ходить на танцы в заштатный гольф-клуб, — сухо заметила Шерон.
— Полагаю, он хочет познакомиться с местной элитой. В конце концов, ему предстоит в нее влиться.
— Неужели? Как-то не верится. Насколько я знаю, пока большинство из тех, кто недавно переехал в наш город, предпочитают образовывать собственные замкнутые кружки, а не объединяться с аборигенами. Смотри, что происходит в теннисном клубе. Год назад у нас было только четыре обшарпанных корта, да и те использовались только летом, а здание клуба разваливалось от старости. Теперь же, благодаря стараниям небольшой группы энергичных дамочек, жен переехавших из Бостона бизнесменов, у нас появились средства на строительство, а также грандиозные планы. Они собираются построить два закрытых корта, тренажерный зал, оборудованный по последнему слову техники, плавательный бассейн, бар и все, что нужно, чтобы наш клуб ни в чем не уступал бостонским.
— И что же в этом плохого?
— Папа, неужели ты не понимаешь?! Меняется сам дух нашего города. Пройдет еще несколько лет, и он превратится в престижный спальный пригород Бостона. Прежним жителям станет не по средствам жить в родном городе, они уедут, и останется только богатая скучающая публика, жены бизнесменов, которые от нечего делать стараются перещеголять друг друга. Из города уйдет настоящая жизнь. На улицах не будет детей — они станут приезжать из элитных закрытых школ только на каникулы, не останется стариков — их всех отправят в дорогие пансионы.
— Что ж, если по улицам больше не будут слоняться молодые бездельники бандитского вида, то лично я готов голосовать за такие перемены обеими руками.
— Но, папа, эти ребята родились и выросли в нашем городе, они вовсе не бандиты, — попыталась возразить Шерон, которая в свободное время с удовольствием работала на общественных началах в местном молодежном клубе. — Они просто молоды и полны энергии, которую не к чему приложить, вот и все. Дорогой теннисный клуб — это не для них.
Роберт с улыбкой покачал головой.
— Шерон, по-моему, ты перегибаешь палку. Не забывай, что бизнесмены вроде Герри Салливана несут с собой новые возможности, создают новые рабочие места…
— Новую архитектуру, — не удержавшись, вставила Шерон.
Отец посмотрел на нее с укоризной.
— Шерон, ты же не знаешь заранее, что он сделает с твоим любимым домом. Салливан производит впечатление человека умного и практичного.
— Разве «умный и практичный» мог поручить реконструкцию Седрику Уэбстеру?
Роберт вздохнул.
— Ну хорошо, я знаю, ты недолюбливаешь Седрика Уэбстера. Признаться, как человек он действительно не слишком симпатичен, но как строитель пользуется хорошей репутацией. Он упорен и строго придерживается контрактов.
Шерон только покачала головой. Она знала, что в этом вопросе им никогда не прийти к единому мнению. В каком-то смысле ей даже нравилось, что они с отцом такие разные. Порой их точки зрения на какие-то вопросы диаметрально расходились, но отец признавал, что, с тех пор как Шерон поступила на работу в семейную фирму, дела резко пошли в гору. Шерон же в свою очередь признавала, что без опыта отца, без его терпимости ей никогда не удалось бы успешно развивать дело. Отец и дочь составляли отличную команду, и оба охотно признавали это.
— Не забудь про сегодняшний вечер, — напомнил Роберт. — Я договорился с Салливаном, что он заедет ко мне домой в половине восьмого и мы отправимся все вместе, так будет проще. Шейла обещала приехать в семь.
Шейла Бейкер была на пять лет моложе Роберта Доула. На Рождество они объявили о своей помолвке, а в конце месяца должна была состояться свадьба, и молодожены собирались на месяц отправиться в круиз, оставив Шерон в фирме за старшую. Шерон была рада, что отец женится во второй раз, ей нравилась Шейла. Мать Шерон умерла, когда девочке было десять лет. Шерон сильно переживала утрату, прошла поочередно все стадии: скорбь, гнев на судьбу, страх, отчаяние. Был период, когда она ненавидела и мать за то, что та ушла от дочери в иной мир, и отца за то, что тот позволил ей умереть. Но со временем Шерон оправилась от горя и, взрослея, начала понимать, что отцу приходится еще тяжелее, чем ей.
Когда Шерон исполнился двадцать один год, отец предложил ей стать партнером в семейном бизнесе. Тогда же Шерон решила поселиться отдельно. Принимая это решение, она думала не только о себе, но и об отце. Роберт был еще не стар, все еще привлекателен, и, хотя Шерон не замечала, чтобы вокруг него увивались женщины, имел полное право на личную жизнь, чему никак не способствовала взрослая дочь, живущая с ним в одном доме.
А год назад Роберт познакомился с Шейлой. Вдова пришла к ним в контору посоветоваться по поводу продажи дома. После смерти мужа Шейла хотела остаться жить в том же районе, но прежний дом стал слишком велик для одной, и она подыскивала жилье поменьше.
Поначалу с ней работала Шерон. Именно она убедила Шейлу купить небольшой, но очень симпатичный коттедж с прекрасным садом. Он был расположен исключительно удобно: с одной стороны, недалеко от центра, с другой стороны, в тихом месте, откуда открывался прекрасный вид на залив Мэн. И вот теперь Шейла собиралась замуж за Роберта, и Шерон была очень рада за обоих.
Ее радость омрачало только то обстоятельство, что Джуди, жена Седрика Уэбстера, приходилась Шейле племянницей. Против самой Джуди, довольно милой, хотя и несколько замкнутой женщины Шерон ничего не имела. Но родство Джуди и Шейлы означало, что супруги Уэбстер будут присутствовать на свадьбе. Значит, Шерон придется несколько часов терпеть общество Седрика, более того, ради всеобщей гармонии быть с ним любезной. Одновременно с этим нужно будет держать его на расстоянии, всячески подчеркивая, что он не интересует ее как мужчина. Нелегкая задача.
Шерон не понимала, почему он вообще к ней привязался, ведь она не давала ему ни малейшего повода. Седрик вызывал у нее только отвращение, а его жена Джуди — сочувствие и жалость. В следующий раз, когда меня растрогает чей-то младенец, нужно будет только вспомнить о чете Уэбстер, и тогда всякие иллюзии относительно семейной жизни мгновенно развеются, кисло подумала Шерон.
Подведя этим черту под своими раздумьями, она вернулась к работе, которой накопилось немало. Шерон не могла не признать, что с притоком в город новых людей количество заказов резко возросло. Если так будет продолжаться и дальше, придется, пожалуй, подумать о том, чтобы взять еще одного партнера в фирму.
В половине шестого в кабинет Шерон заглянул отец.
— Не забудешь про вечер в клубе?
— Не забуду, папа, обещаю.
Роберт уже собирался уходить, когда Шерон спросила:
— Герри Салливан женат? Ему, кажется, за тридцать?
— Тридцать четыре. Нет, он не женат и, как мне показалось, вполне доволен своей холостяцкой жизнью. Вроде тебя, — с улыбкой добавил Роберт, и Шерон нахмурилась. — Не сердись, шучу.
После ухода отца Шерон попыталась продолжить работу, но ей почему-то стало трудно сосредоточиться. По какой-то неведомой причине ей вспомнился мужчина, с которым она столкнулась на улице. Оставив, в конце концов, попытки вдуматься в лежащий перед ней текст договора, Шерон отбросила карандаш и уставилась невидящим взглядом в пространство.
Какая нелепость: она никак не может выкинуть из головы совершенно незнакомого человека, которого встретила совершенно случайно и вряд ли когда-нибудь увидит вновь. Правда, Шерон готова была поклясться, что заметила в его глазах проблеск мужского интереса, но ведь незнакомец не сделал ни малейшей попытки воспользоваться тем, что судьба в самом буквальном смысле бросила их друг к другу, не попытался задержать ее, узнать поближе. Разумеется, я вовсе не хочу, чтобы он уподобился субъектам вроде Седрика Уэбстера, поспешно сказала себе Шерон, но можно было как-то намекнуть, что он не против встретиться со мной снова…
Шерон зажмурилась и встряхнула головой. Прекрати сейчас же, ты ведешь себя не как взрослая женщина, а как подросток! — мысленно приказала она себе. Как будто тебе больше нечем заняться, кроме как предаваться беспочвенным фантазиям!
К примеру, можно подумать о назначенном на завтра собрании комитета охраны памятников архитектуры. Шерон предложили возглавить комитет, но она отказалась, объяснив, что просто не сможет уделять этому важному делу столько времени, сколько оно требует. Однако она пообещала всячески помогать работе комитета. Кроме Шерон, в комитет входили местные старожилы: Луис Сондерс, бывший почтальон, жена местного священника Фанни Кендрик, архитектор Мэри Ньюмен и еще несколько человек.
Еще через день Шерон предстояло участвовать в другом собрании — в молодежном клубе — на котором будет обсуждаться вопрос, каким полезным и интересным делом можно занять местную молодежь, чтобы она от скуки не слонялась по городу.
В общем, тем для размышления больше чем достаточно, и нечего тратить время на бесполезные и даже опасные мечтания о случайном прохожем. Умом Шерон все понимала, но, к сожалению, природа наделила ее слишком богатым воображением. Это качество отнюдь не способствовало созданию имиджа уверенной, чуждой сантиментов деловой женщины, а иногда и просто мешало жить.
Вот и сейчас, когда Шерон пыталась сосредоточиться на работе, воображение уносило ее в выдуманный мир, в мир грез — прекрасных, но совершенно нереальных. В этом сне наяву незнакомец не отпустил ее так быстро, как это было на самом деле, но задержал чуть дольше, чем требовали приличия. Он проникновенно заглянул в ее глаза и не отводил взгляда до тех пор, пока Шерон не затрепетала, околдованная чувственностью его взгляда.
Шерон откинулась на спинку стула и закрыла глаза.
Конечно, она попыталась бы отстраниться, давая понять, что вовсе не польщена его вниманием. И, конечно, ей хватило бы храбрости посмотреть на него в упор, и вид его чувственных и очень мужских губ не вызвал бы у нее внутреннего трепета — даже при том, что она осознавала бы, что незнакомец все еще держит ее и смотрит на ее губы таким взглядом, от которого у Шерон даже в этом сне наяву побежали мурашки по коже… Конечно, он не стал бы целовать ее средь бела дня на улице, это немыслимо, но он мог бы выпустить ее руку не сразу, а постепенно, медленно, неохотно, задержав пальцы даже после того, как они отстранятся друг от друга. И уж, конечно, он не отпустил бы ее, не узнав ее имени, не назвав своего и не договорившись о следующей встрече.
— Шерон? О, прошу прощения, я не хотела вас будить.
Шерон резко выпрямилась и открыла глаза. В дверях стояла Элма.
— Я не спала, — виновато пробормотала она, — просто… у меня разболелась голова.
— Бедняжка, а вам еще идти на вечеринку в гольф-клуб. — Во взгляде Элмы сквозило сочувствие. — Надеюсь, к тому времени вам станет лучше.
Одна ложь всегда влечет за собой другую, подумала Шерон.
Что на меня нашло? Разве можно так безответственно давать волю воображению? Я-то надеялась, что давно изжила этот недостаток, думала Шерон по дороге домой. Грезить наяву — занятие для подростков, это им свойственно мечтать о недосягаемых поп-звездах. Шерон сильнее нажала педаль акселератора. Можно надеяться, что сегодняшний вечер вернет меня с небес на землю. Только бы этот Герри Салливан не оказался жутким занудой. Наверняка он будет весь вечер распространяться о своих двигателях, в которых я ничего не понимаю.
Небольшой коттедж Шерон стоял на отшибе, стены его немного ушли в землю, словно оседая под тяжестью черепичной крыши. Когда Шерон его купила, домик был немногим больше конуры. Чтобы превратить его в уютное гнездышко, пришлось немало потрудиться.
Заходящее солнце окрасило в нежные тона светло-бежевые стены коттеджа. Шерон лично подобрала цвет, но достичь желаемого результата удалось только после нескольких попыток. Результат с лихвой оправдал затраченные усилия.
Внутренней отделкой и убранством дома Шерон тоже занималась сама и столь же тщательно. Дверь черного хода вела прямо в кухню. При появлении Шерон пушистый серый кот, мирно дремавший свернувшись клубочком на подоконнике, спрыгнул на пол и стал с мурлыканьем тереться о ноги хозяйки. Шерон почесала его за ухом.
— Ты меня не обманешь, Снупи, я знаю, что тебя интересует только еда.
Готовить перед отходом ужин не было смысла, и, наскоро проглотив пару бутербродов и чашку кофе, Шерон поднялась в спальню, чтобы переодеться к вечеру. Стоя перед зеркалом, она состроила гримасу своему отражению. Шерон могла бы назвать с десяток куда более интересных занятий, чем играть роль послушной дочери и делового партнера Роберта на вечере в гольф-клубе. Но ничего не поделаешь, она обещала отцу прийти.
2
Да, платье явно не от знаменитого модельера, думала Шерон, критически рассматривая себе в зеркале. С другой стороны, и вечеринка в гольф-клубе — не прием у губернатора штата. Большинство членов клуба — ровесники ее отца, люди симпатичные, но немного скучноватые и старомодные. Интересно, не пожалеет ли мистер Салливан, что приехал на эту вечеринку? — не без сарказма подумала Шерон, но тут же одернула себя. Она ведь еще не знакома с Салливаном, так что рано делать поспешные заключения.
Поспешное суждение… кажется, именно в этом ее обвинил незнакомец с улицы. Взгляд Шерон затуманился. Вот если бы она шла на свидание с ним… тогда она не ограничилась бы простым черным платьем и жемчугами, доставшимися в наследство от матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15