Сшить что-нибудь для себя она не осмеливалась. Самой красивой была золотая парча, такая же тяжелая, как волосы этой молодой женщины, такая же драгоценная, как ее светлая, матовая кожа. Она вынула отрез из сундука.
Каролина почувствовала, как с тихим шуршанием ткань заструилась, окутывая ее фигуру. Лишь теперь, увидев себя в зеркале, она осознала самое себя. Она жила! Это она стоит, задрапированная в складках тяжелой золотой ткани, такая же, как всегда, как будто ничего не произошло и не выпало на ее долю за последние дни столько испытаний.
Безучастно наблюдала она, как негритянка священнодействовала ножницами, иголкой и ниткой и задрапировывала вокруг ее плеч и рук свободно ниспадающий покров. Каролина невольно поискала глазами свою сумочку с деньгами. Но она больше ничем не владела, у нее не было даже мешочка с гребешком, маленького зеркальца, хоть капельки духов. Даже то, что было на ней, не принадлежало ей.
Она отвернулась от зеркала. С остатками ткани в руке девушка стояла перед ней, знаками спрашивая, может ли она взять их себе. Когда Каролина кивнула, она схватила ее руку и поцеловала. Потом она показала на себя и произнесла единственные слова, выученные ею на чужом языке: «Я – Жозефина». Обе женщины вдруг улыбнулись, между ними возникла негласная солидарность принадлежности к одному полу.
Девушка не замкнула дверь, когда уходила; Каролина услышала приближающиеся шаги, замершие перед ее каютой. Ручка повернулась, и в дверь просунулась голова Чарльза Тарра. Его лицо просветлело, когда он увидел Каролину. Он прикрыл за собой дверь и огляделся.
– Не такой уж плохой был обмен, – произнес он, не показывая страхов, которых натерпелся из-за нее. Хотя он стоял пригнувшись, его белокурая голова почти касалась потолка каюты. – Эти итальянцы думают только о себе, когда строят корабли, – недовольно пробурчал он.
– Вы что-нибудь узнали? Куда идет «Сан-Доминго»?
– Все так, как я и предполагал. «Сан-Доминго» – корабль Санти. Капитаном был итальянец по имени Велано. Целью была Вест-Индия, остров Барбадос. На борту было свыше трехсот рабов для сахарных плантаций, тридцать человек команды, капитан со своим сыном. Все они заболели желтой лихорадкой. Из негров умерло двести человек, из команды – десять. Мулат поднял восстание. В живых остался только один – сын.
– Сын капитана? – удивилась Каролина. – Тот мальчик у штурвала?
Тарр кивнул.
– Ему нет и пятнадцати. Его зовут Никанор Велано. Кораблем он практически управлял один. С точностью до миллиметра по курсу – я проверял по судовому журналу. Без него они все бы утонули в шторм, который их настиг. Корабль течет, как разбитое корыто. Десять человек постоянно стоят у насосов. Поэтому они и встали на якорь в этой бухте. Они хотели законопатить пробоины.
Судьба мальчика, пережившего восстание чернокожих рабов, взволновала Каролину.
– Он помогал неграм, хотя они убили его отца? – задумчиво спросила она.
– Его отец нашел такую же смерть, как Эрера. И он смотрел на это. Из него много не вытянешь. Похоже, он даже восхищается этим Септимусом… Септимус представляет для нас наименьшую опасность. Он мечтатель с большими планами. Насколько я могу судить, он хочет повторить на земле то, что ему удалось на корабле: освободить всех рабов.
– И куда мы направляемся? – опять спросила Каролина.
Тарр молчал, и ей даже показалось, что он избегает смотреть ей в глаза.
– Какова наша цель? – настаивала она.
– Невольничий берег, – неохотно ответил он. – Они планируют пристать неподалеку. Это могло бы быть выгодно нам. В Видахе можно встретить не только Санти. Кроме португальцев, там имеют фактории голландцы и французы. Порт кишит европейскими кораблями. И, если нам повезет, можем натолкнуться на один из английских кораблей, патрулирующих в заливе перед Невольничьим берегом.
– Когда они хотят пристать к берегу?
– Еще сегодня ночью. Мы должны выждать. Они будут осторожны. Если негров ухватят, их головы будут украшать завтра берег Видаха. Это они знают. Мы белые. Они нам не помогут, но у них будет достаточно своих забот. Это наш шанс. – Чарльз вытащил из-под рубашки пробковый пояс. – Это я вам принес, на всякий случай.
– Я умею плавать. – Каролина впервые за последнее время засмеялась. –
И все же наденьте его. Я уже видел, как тонули многие, умевшие плавать. Выходите на палубу, только когда стемнеет. А до того выспитесь, как следует. Ночь будет длинной. – Он пошарил руками по золоченой планке стенной обшивки. От его нажатия часть обшивки отодвинулась, и показалась ниша со встроенной в нее лежанкой. – Ну вот. А то я даже удивился. Не такой бедный капитан работоргового корабля, чтобы его гости спали на нарах. – Тарр посмотрел на нее. – Вы сможете заснуть?
– Я буду спать как убитая, – улыбнулась она.
Сидя на краю кровати, она прислушивалась к быстро удаляющимся шагам Тарра. Провела рукой по прохладному шелку покрывала, как по чему-то давно забытому и желанному. Она будет спать без мыслей, без сновидений, глубоким, восстанавливающим силы сном.
15
« Сан-Доминго» с потушенными огнями скользил в ночи. Застывшими тенями негры молча сидели на верхней палубе, почти слившись со стойками и свернутыми канатами. Они напряженно всматривались в темноту, пытаясь увидеть перед собой побережье. Африка – земля их рабства и их грез. Каролина, смотревшая с капитанского мостика на палубу, тоже обгоняла мыслями корабль. Навязчивая идея, что «Алюэт» мог бы оказаться в гавани Видаха, за вечер так укрепилась в ней, что временами она забывала, что это не более чем безумная мечта. Можно было лишь суверенностью сказать, что один чело-зек точно ожидал ее: Чезаре Санти. Еще не встретившись с ним, она будто уже знала его. Что несгибаемую волю, безжалостность, упорство в достижении цели, однажды поставленной перед собой. Он хотел перемирия с герцогом, и она была этому ценой. Как основательно он должен был изучить характер герцога, чтобы действовать наверняка!
Над ней тихонько бились паруса, вокруг шла повседневная жизнь: Чарльз Тарр, в руках которого вращался штурвал, голос Никанора, сообщавшего Тарру глубину воды.
Движение прошло по кораблю, когда Септимус вышел из своей каюты. На секунду он замер. Леопардовая шкура покрывала его голые плечи, он стоял, как маг, безмолвно заклинающий варварские силы, Дремавшие в мужчинах и женщинах, обративших к нему свои лица. К нему потянулись руки, все стремились дотронуться до него или хотя бы до края его одеяния. Септимус шагал, глядя вокруг невидящими глазами, будто находился в трансе. Мерцающими точками, не отличимыми от звезд, сквозь черноту ночи стали пробиваться первые береговые огни. Легкий бриз приносил прохладу. Быстро приближался берег, настоящий лабиринт из лагун. За ними виднелись рифы, фортификационные укрепления.
Никанор побежал на нос и давал оттуда Тарру лоцманские команды. Сын капитана знал здесь каждое мелководье, каждый фарватер. Вдалеке показался красный свет маяка. Неожиданный ветер донес откуда-то звуки волынки. С корабля, стоявшего на якоре вне пределов лагуны, раздался окрик.
«Фэйр Розамунд» – прочла Каролина на освещенной носовой части. Английский корабль. У Каролины кровь застучала в висках. Она, не мигая, смотрела на Тарра, но тот только покачал головой, показав взглядом на палубу. Они бы не дошли даже до поручней. Их судьба была связана с судьбой негров, как если бы они были скованы одной цепью.
От Септимуса не укрылось с трудом подавляемое беспокойство белых. Он знал, что они замышляли бегство, и чувствовал, что тот же рок, который привел эту женщину в его руки, вырвет ее у него. Сознание, что удержать богиню своих грез выше его сил, лишь подстегивало его вожделение. Он молча стоял около нее, вновь потрясенный совершенной красотой ее черт. От них исходило нечто такое, что говорило ему: ни одному мужчине не удастся добиться силой ее любви, нужны другие, неземные силы, демонические, которые обитали, к примеру, в его накидке. Он помедлил. Ему самому это показалось предательством, накликиванием беды. Но он не мог поступить иначе. Септимус снял шкуру со своих плеч и набросил на нее.
– Ночь прохладная.
Бесшумно свернулся кливер. «Сан-Доминго» сбрасывал скорость. Шорох пробежал по палубе. Словно выпущенные призраками, заскользили в воду лодки со шлюпбалки.
Плотно примкнув друг к другу, шли к берегу шлюпки. В одинаковом ритме опускались в воду весла. Мимо проплывали буи, морские знаки с полощущимися на ветру вымпелами. К монотонному звуку погружаемых весел и рассекаемой ими воды примеривалось что-то еще. Лодки отплывали от берега и устремлялись к стоящим на якоре кораблям, звенели цепи… Это был час, когда работорговые суда принимали на борт свой живой товар.
Молча гребли негры. Они, казалось, даже не дышали. На Каролину, сидевшую рядом с Тарром, это молчание действовало как путы, не дававшие ей говорить с ним. Лишь взглядами, брошенными украдкой, да жестами могли они общаться друг с другом.
«Когда?» – спрашивали ее взгляды.
«Не спеши!» – отвечали его.
На мелководье вода стала прозрачной, и наконец песок тихо заскрипел под носом шлюпки. Она яростно закачалась, когда несколько мужчин спрыгнули за борт. По грудь в воде, они вытащили шлюпку на берег.
Негры собрались на узкой кромке берега, от которой даже в ночной темноте исходило нежное перламутровое сияние миллионов раздробленных ракушек. Перед ними высились крутые рифы, за ними простиралось море. Никто не оглядывался назад. Лишь одного человека заметила Каролина, который не мог отвести глаз от моря: Никанор Велано. Его взгляд все время возвращался к кораблю, подхваченному морским течением и уносимому в океанские просторы. Септимус, вновь с леопардовой шкурой плечах, возглавлял шествие по крутым тропкам, протоптанным ногами рыбаков и искателей жемчуга, которые веками спускались этой дорогой к морю. Дойдя до вершины, он остановился и молча оглядел широкую, простирающуюся у его ног равнину. Каждый раз, когда он представлял себе этот момент, его захлестывало небывалое счастье. А теперь, достигнув цели, он не испытывал ничего, кроме тревоги. Если они свернут налево, попадут под защиту пальмовой рощи. Но там, где в тени деревьев белые часовые из форта встречались с черными девушками, слишком велика была опасность, что их обнаружат. Им придется выбрать путь по открытой равнине.
– Будьте все время рядом со мной, что бы ни случилось, – шепнул Тарр Каролине, когда караван двинулся в путь.
Каролина молча кивнула.
Лихорадочное нетерпение, только что мучившее ее, отступило. Соприкосновение с землей, чувство, что под ногами опять была твердая почва, действовало успокаивающе. Влажные от росы стебли задевали Щиколотки. Тонкие подошвы атласных туфелек быстро пропитались сыростью, и ей все труднее становилось идти в ногу с колонной. Где-то на этом пути, который вел е е неизвестно куда, эти туфли, единственное, что у нее оставалось своего, скоро развалятся. Негры шли все быстрее, бесшумно, как привидения, летели они в ночи. Неожиданно колонна остановилась, по левую руку показалось нечто, что Каролина сначала приняла за огромные, разбросанные по скалам птичьи сети. Лишь потом она разглядела выбитые в скалах котлованы, из глубины которых доносились стенания, от которых волосы вставали дыбом. То, что она сначала приняла за сети, были решетки с острыми шипами и крюками, которыми были обнесены котлованы.
Она вопросительно посмотрела на Тарра, хотя сама уже все поняла.
– Это негры, – пояснил он. – Пойманные рабы. Торговцы держат их здесь, пока не рассортируют для отправки.
В этот момент Каролина поняла, что заставляло таких людей, как герцог, вести борьбу против работорговли. Что-то наподобие чувства сплоченности с этими людьми, с которыми она мчалась в ночи, зародилось в ней.
Оставив котлованы позади себя, они быстро шли по откосу холма, поросшего колючим тамариском. За ними в темном небе отражался красноватый отблеск костров. Септимус поднял руку, по его знаку колонна остановилась. Послышался лай собак, а потом крик. Протяжно звенел он в ночи. Негры стояли как парализованные. Им был знаком этот крик. Когда-то они сами оглашали воздух такими криками.
Напрасно пытался Септимус удержать иx. До них не доходили его слова. Негры кинулись вверх по склону. Каролина почувствовала себя подхваченной волной и брошенной в колючий кустарник. Она поднялась и поспешила вслед за ними.
Вскоре и она увидела страшную картину: не больше чем в ста метрах от них в поле был разожжен костер, вокруг которого стояли белые. Над факторией развевался красный флаг Санти. В длинной очереди перед воротами стояли негры, а рядом с ними мужчины с плетками и сторожевыми собаками, рвущимися с поводков. Вот двое белых схватили первого негра из очереди и погнали к костру. Заломили ему руки на спину. Из ярко освещенного круга вышел мужчина. Двумя руками он вынул из пламени клеймо. Негр вскинулся, когда раскаленное железо опустилось ему на плечо. Его протяжный вой раздался в ночи.
Рабы с «Сан-Доминго» во все глаза наблюдали за этой сценой, и волна страшного безумия захлестнула их. Каролина увидела, как Септимус, призывая их к осторожности, раскинул руки и пытался загородить им дорогу, но было слишком поздно. Как стадо разъяренных быков взлетели они на холм. Опьяненные только что обретенной свободой, они чувствовали в себе достаточно силы, чтобы освободить и своих братьев.
Каролине показалось, что ее подхватил ураганный вихрь. Слева и справа ее схватили чьи-то руки. Ее ноги почти не касались земли, когда Тарр и Септимус потащили ее за собой. Воздух наполнился криками, яростным лаем отпущенных на волю собак, выстрелами.
Один краткий миг Септимус, зараженный лихорадкой мятежа, видел призрачную возможность решить этот неравный бой, которого он не желал, в свою пользу. Но замешательство охраны длилось недолго. Рядами падали рабы с «Сан-Доминго», сраженные ружейными выстрелами. Септимус отступил назад. Каролина чувствовала, как его ладонь обхватила ее руку.
– Идите за мной, – прошептал он.
Он отвел их в сторону вдоль высокого палисандрового забора, которым была обнесена фактория. За ней тянулось большое открытое поле.
– Мы должны попробовать, – сказал Септимус. – Может, нам удастся добежать до леса.
Крики за их спиной и лай собак свидетельствовали о том, что путь их отступления был обнаружен. Скоро их найдут. Одна темнота их не спасет. Мимо просвистела пуля, потом еще одна ударилась в землю. Тарр от неожиданности вскрикнул. Было так темно, что они с трудом могли различать силуэты друг друга, и все же Каролине показалось, что Септимус очнулся от своего оцепенения.
– Кто-нибудь ранен? – спросил он. Когда никто ему не ответил, он показал в темноту за собой. – Дальше! Бегите за мной!
Лишь когда они достигли кромки тропического леса, Септимус остановился. Тяжело дыша, они опустились на землю. Его взгляд переходил от одного к другому, однако глаза искали тех, кого больше не было с ним: товарищей по красивой мечте, быстро рассеявшейся, потерянной, как леопардовая шкура, соскользнувшая во время бегства с его плеч, – символ его власти. Он один пережил свою мечту. Септимус вдруг бросился к Тарру, который, хрипя, прислонился спиной к могучему эвкалипту.
Теперь и Каролина, несмотря на темноту, увидела большое кровавое пятно на его рубахе. Она отодвинула Септимуса в сторону и присела перед Тарром на корточки.
– Чарльз, что случилось?
Он держал прямо свое мощное тело, которое и сейчас казалось неуязвимым для любой смерти. Моряк с улыбкой поднял руку и ладонью закрыл Каролине рот.
– Не стоит об этом… – с трудом выговорил он. Его взгляд перешел на Септимуса. – Оставайтесь с ними. – Дрожь прошла по его телу, он ловил ртом воздух. – Я всегда думал… что умру на корабле… – выдавил он. – Но это дерево… тоже неплохо… я чувствую, как срастаюсь с ним…
Его голова свесилась набок, но на лице все еще была улыбка любопытного ребенка.
Не один час они брели по болоту, с каждым шагом утопая почти по колено, женщина в середине. Ветви задевали Каролину по лицу, или это были крылья стрекоз? Вода хлюпала под ее ногами, или это было чавканье зверей, поедающих в чаще свою добычу? Каролина прислушивалась лишь к одному звуку: к ударам большого ножа, которым Септимус при каждом шаге прорубал дорогу в непроходимых зарослях. Это был звук резкий, как удар кнута. Он подгонял оставшуюся в живых троицу вперед.
Луна теперь светила ярко. Иногда Септимус оборачивался и даже на пару минут останавливался. Каролина не отваживалась оглянуться, гнала от себя мысли о Тарре. Она заставляла себя думать только о следующем шаге, о следующем вздохе.
Как человек, которого несет в море, сватается за кусок дерева, так и она цеплялась взглядом за темную спину перед собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Каролина почувствовала, как с тихим шуршанием ткань заструилась, окутывая ее фигуру. Лишь теперь, увидев себя в зеркале, она осознала самое себя. Она жила! Это она стоит, задрапированная в складках тяжелой золотой ткани, такая же, как всегда, как будто ничего не произошло и не выпало на ее долю за последние дни столько испытаний.
Безучастно наблюдала она, как негритянка священнодействовала ножницами, иголкой и ниткой и задрапировывала вокруг ее плеч и рук свободно ниспадающий покров. Каролина невольно поискала глазами свою сумочку с деньгами. Но она больше ничем не владела, у нее не было даже мешочка с гребешком, маленького зеркальца, хоть капельки духов. Даже то, что было на ней, не принадлежало ей.
Она отвернулась от зеркала. С остатками ткани в руке девушка стояла перед ней, знаками спрашивая, может ли она взять их себе. Когда Каролина кивнула, она схватила ее руку и поцеловала. Потом она показала на себя и произнесла единственные слова, выученные ею на чужом языке: «Я – Жозефина». Обе женщины вдруг улыбнулись, между ними возникла негласная солидарность принадлежности к одному полу.
Девушка не замкнула дверь, когда уходила; Каролина услышала приближающиеся шаги, замершие перед ее каютой. Ручка повернулась, и в дверь просунулась голова Чарльза Тарра. Его лицо просветлело, когда он увидел Каролину. Он прикрыл за собой дверь и огляделся.
– Не такой уж плохой был обмен, – произнес он, не показывая страхов, которых натерпелся из-за нее. Хотя он стоял пригнувшись, его белокурая голова почти касалась потолка каюты. – Эти итальянцы думают только о себе, когда строят корабли, – недовольно пробурчал он.
– Вы что-нибудь узнали? Куда идет «Сан-Доминго»?
– Все так, как я и предполагал. «Сан-Доминго» – корабль Санти. Капитаном был итальянец по имени Велано. Целью была Вест-Индия, остров Барбадос. На борту было свыше трехсот рабов для сахарных плантаций, тридцать человек команды, капитан со своим сыном. Все они заболели желтой лихорадкой. Из негров умерло двести человек, из команды – десять. Мулат поднял восстание. В живых остался только один – сын.
– Сын капитана? – удивилась Каролина. – Тот мальчик у штурвала?
Тарр кивнул.
– Ему нет и пятнадцати. Его зовут Никанор Велано. Кораблем он практически управлял один. С точностью до миллиметра по курсу – я проверял по судовому журналу. Без него они все бы утонули в шторм, который их настиг. Корабль течет, как разбитое корыто. Десять человек постоянно стоят у насосов. Поэтому они и встали на якорь в этой бухте. Они хотели законопатить пробоины.
Судьба мальчика, пережившего восстание чернокожих рабов, взволновала Каролину.
– Он помогал неграм, хотя они убили его отца? – задумчиво спросила она.
– Его отец нашел такую же смерть, как Эрера. И он смотрел на это. Из него много не вытянешь. Похоже, он даже восхищается этим Септимусом… Септимус представляет для нас наименьшую опасность. Он мечтатель с большими планами. Насколько я могу судить, он хочет повторить на земле то, что ему удалось на корабле: освободить всех рабов.
– И куда мы направляемся? – опять спросила Каролина.
Тарр молчал, и ей даже показалось, что он избегает смотреть ей в глаза.
– Какова наша цель? – настаивала она.
– Невольничий берег, – неохотно ответил он. – Они планируют пристать неподалеку. Это могло бы быть выгодно нам. В Видахе можно встретить не только Санти. Кроме португальцев, там имеют фактории голландцы и французы. Порт кишит европейскими кораблями. И, если нам повезет, можем натолкнуться на один из английских кораблей, патрулирующих в заливе перед Невольничьим берегом.
– Когда они хотят пристать к берегу?
– Еще сегодня ночью. Мы должны выждать. Они будут осторожны. Если негров ухватят, их головы будут украшать завтра берег Видаха. Это они знают. Мы белые. Они нам не помогут, но у них будет достаточно своих забот. Это наш шанс. – Чарльз вытащил из-под рубашки пробковый пояс. – Это я вам принес, на всякий случай.
– Я умею плавать. – Каролина впервые за последнее время засмеялась. –
И все же наденьте его. Я уже видел, как тонули многие, умевшие плавать. Выходите на палубу, только когда стемнеет. А до того выспитесь, как следует. Ночь будет длинной. – Он пошарил руками по золоченой планке стенной обшивки. От его нажатия часть обшивки отодвинулась, и показалась ниша со встроенной в нее лежанкой. – Ну вот. А то я даже удивился. Не такой бедный капитан работоргового корабля, чтобы его гости спали на нарах. – Тарр посмотрел на нее. – Вы сможете заснуть?
– Я буду спать как убитая, – улыбнулась она.
Сидя на краю кровати, она прислушивалась к быстро удаляющимся шагам Тарра. Провела рукой по прохладному шелку покрывала, как по чему-то давно забытому и желанному. Она будет спать без мыслей, без сновидений, глубоким, восстанавливающим силы сном.
15
« Сан-Доминго» с потушенными огнями скользил в ночи. Застывшими тенями негры молча сидели на верхней палубе, почти слившись со стойками и свернутыми канатами. Они напряженно всматривались в темноту, пытаясь увидеть перед собой побережье. Африка – земля их рабства и их грез. Каролина, смотревшая с капитанского мостика на палубу, тоже обгоняла мыслями корабль. Навязчивая идея, что «Алюэт» мог бы оказаться в гавани Видаха, за вечер так укрепилась в ней, что временами она забывала, что это не более чем безумная мечта. Можно было лишь суверенностью сказать, что один чело-зек точно ожидал ее: Чезаре Санти. Еще не встретившись с ним, она будто уже знала его. Что несгибаемую волю, безжалостность, упорство в достижении цели, однажды поставленной перед собой. Он хотел перемирия с герцогом, и она была этому ценой. Как основательно он должен был изучить характер герцога, чтобы действовать наверняка!
Над ней тихонько бились паруса, вокруг шла повседневная жизнь: Чарльз Тарр, в руках которого вращался штурвал, голос Никанора, сообщавшего Тарру глубину воды.
Движение прошло по кораблю, когда Септимус вышел из своей каюты. На секунду он замер. Леопардовая шкура покрывала его голые плечи, он стоял, как маг, безмолвно заклинающий варварские силы, Дремавшие в мужчинах и женщинах, обративших к нему свои лица. К нему потянулись руки, все стремились дотронуться до него или хотя бы до края его одеяния. Септимус шагал, глядя вокруг невидящими глазами, будто находился в трансе. Мерцающими точками, не отличимыми от звезд, сквозь черноту ночи стали пробиваться первые береговые огни. Легкий бриз приносил прохладу. Быстро приближался берег, настоящий лабиринт из лагун. За ними виднелись рифы, фортификационные укрепления.
Никанор побежал на нос и давал оттуда Тарру лоцманские команды. Сын капитана знал здесь каждое мелководье, каждый фарватер. Вдалеке показался красный свет маяка. Неожиданный ветер донес откуда-то звуки волынки. С корабля, стоявшего на якоре вне пределов лагуны, раздался окрик.
«Фэйр Розамунд» – прочла Каролина на освещенной носовой части. Английский корабль. У Каролины кровь застучала в висках. Она, не мигая, смотрела на Тарра, но тот только покачал головой, показав взглядом на палубу. Они бы не дошли даже до поручней. Их судьба была связана с судьбой негров, как если бы они были скованы одной цепью.
От Септимуса не укрылось с трудом подавляемое беспокойство белых. Он знал, что они замышляли бегство, и чувствовал, что тот же рок, который привел эту женщину в его руки, вырвет ее у него. Сознание, что удержать богиню своих грез выше его сил, лишь подстегивало его вожделение. Он молча стоял около нее, вновь потрясенный совершенной красотой ее черт. От них исходило нечто такое, что говорило ему: ни одному мужчине не удастся добиться силой ее любви, нужны другие, неземные силы, демонические, которые обитали, к примеру, в его накидке. Он помедлил. Ему самому это показалось предательством, накликиванием беды. Но он не мог поступить иначе. Септимус снял шкуру со своих плеч и набросил на нее.
– Ночь прохладная.
Бесшумно свернулся кливер. «Сан-Доминго» сбрасывал скорость. Шорох пробежал по палубе. Словно выпущенные призраками, заскользили в воду лодки со шлюпбалки.
Плотно примкнув друг к другу, шли к берегу шлюпки. В одинаковом ритме опускались в воду весла. Мимо проплывали буи, морские знаки с полощущимися на ветру вымпелами. К монотонному звуку погружаемых весел и рассекаемой ими воды примеривалось что-то еще. Лодки отплывали от берега и устремлялись к стоящим на якоре кораблям, звенели цепи… Это был час, когда работорговые суда принимали на борт свой живой товар.
Молча гребли негры. Они, казалось, даже не дышали. На Каролину, сидевшую рядом с Тарром, это молчание действовало как путы, не дававшие ей говорить с ним. Лишь взглядами, брошенными украдкой, да жестами могли они общаться друг с другом.
«Когда?» – спрашивали ее взгляды.
«Не спеши!» – отвечали его.
На мелководье вода стала прозрачной, и наконец песок тихо заскрипел под носом шлюпки. Она яростно закачалась, когда несколько мужчин спрыгнули за борт. По грудь в воде, они вытащили шлюпку на берег.
Негры собрались на узкой кромке берега, от которой даже в ночной темноте исходило нежное перламутровое сияние миллионов раздробленных ракушек. Перед ними высились крутые рифы, за ними простиралось море. Никто не оглядывался назад. Лишь одного человека заметила Каролина, который не мог отвести глаз от моря: Никанор Велано. Его взгляд все время возвращался к кораблю, подхваченному морским течением и уносимому в океанские просторы. Септимус, вновь с леопардовой шкурой плечах, возглавлял шествие по крутым тропкам, протоптанным ногами рыбаков и искателей жемчуга, которые веками спускались этой дорогой к морю. Дойдя до вершины, он остановился и молча оглядел широкую, простирающуюся у его ног равнину. Каждый раз, когда он представлял себе этот момент, его захлестывало небывалое счастье. А теперь, достигнув цели, он не испытывал ничего, кроме тревоги. Если они свернут налево, попадут под защиту пальмовой рощи. Но там, где в тени деревьев белые часовые из форта встречались с черными девушками, слишком велика была опасность, что их обнаружат. Им придется выбрать путь по открытой равнине.
– Будьте все время рядом со мной, что бы ни случилось, – шепнул Тарр Каролине, когда караван двинулся в путь.
Каролина молча кивнула.
Лихорадочное нетерпение, только что мучившее ее, отступило. Соприкосновение с землей, чувство, что под ногами опять была твердая почва, действовало успокаивающе. Влажные от росы стебли задевали Щиколотки. Тонкие подошвы атласных туфелек быстро пропитались сыростью, и ей все труднее становилось идти в ногу с колонной. Где-то на этом пути, который вел е е неизвестно куда, эти туфли, единственное, что у нее оставалось своего, скоро развалятся. Негры шли все быстрее, бесшумно, как привидения, летели они в ночи. Неожиданно колонна остановилась, по левую руку показалось нечто, что Каролина сначала приняла за огромные, разбросанные по скалам птичьи сети. Лишь потом она разглядела выбитые в скалах котлованы, из глубины которых доносились стенания, от которых волосы вставали дыбом. То, что она сначала приняла за сети, были решетки с острыми шипами и крюками, которыми были обнесены котлованы.
Она вопросительно посмотрела на Тарра, хотя сама уже все поняла.
– Это негры, – пояснил он. – Пойманные рабы. Торговцы держат их здесь, пока не рассортируют для отправки.
В этот момент Каролина поняла, что заставляло таких людей, как герцог, вести борьбу против работорговли. Что-то наподобие чувства сплоченности с этими людьми, с которыми она мчалась в ночи, зародилось в ней.
Оставив котлованы позади себя, они быстро шли по откосу холма, поросшего колючим тамариском. За ними в темном небе отражался красноватый отблеск костров. Септимус поднял руку, по его знаку колонна остановилась. Послышался лай собак, а потом крик. Протяжно звенел он в ночи. Негры стояли как парализованные. Им был знаком этот крик. Когда-то они сами оглашали воздух такими криками.
Напрасно пытался Септимус удержать иx. До них не доходили его слова. Негры кинулись вверх по склону. Каролина почувствовала себя подхваченной волной и брошенной в колючий кустарник. Она поднялась и поспешила вслед за ними.
Вскоре и она увидела страшную картину: не больше чем в ста метрах от них в поле был разожжен костер, вокруг которого стояли белые. Над факторией развевался красный флаг Санти. В длинной очереди перед воротами стояли негры, а рядом с ними мужчины с плетками и сторожевыми собаками, рвущимися с поводков. Вот двое белых схватили первого негра из очереди и погнали к костру. Заломили ему руки на спину. Из ярко освещенного круга вышел мужчина. Двумя руками он вынул из пламени клеймо. Негр вскинулся, когда раскаленное железо опустилось ему на плечо. Его протяжный вой раздался в ночи.
Рабы с «Сан-Доминго» во все глаза наблюдали за этой сценой, и волна страшного безумия захлестнула их. Каролина увидела, как Септимус, призывая их к осторожности, раскинул руки и пытался загородить им дорогу, но было слишком поздно. Как стадо разъяренных быков взлетели они на холм. Опьяненные только что обретенной свободой, они чувствовали в себе достаточно силы, чтобы освободить и своих братьев.
Каролине показалось, что ее подхватил ураганный вихрь. Слева и справа ее схватили чьи-то руки. Ее ноги почти не касались земли, когда Тарр и Септимус потащили ее за собой. Воздух наполнился криками, яростным лаем отпущенных на волю собак, выстрелами.
Один краткий миг Септимус, зараженный лихорадкой мятежа, видел призрачную возможность решить этот неравный бой, которого он не желал, в свою пользу. Но замешательство охраны длилось недолго. Рядами падали рабы с «Сан-Доминго», сраженные ружейными выстрелами. Септимус отступил назад. Каролина чувствовала, как его ладонь обхватила ее руку.
– Идите за мной, – прошептал он.
Он отвел их в сторону вдоль высокого палисандрового забора, которым была обнесена фактория. За ней тянулось большое открытое поле.
– Мы должны попробовать, – сказал Септимус. – Может, нам удастся добежать до леса.
Крики за их спиной и лай собак свидетельствовали о том, что путь их отступления был обнаружен. Скоро их найдут. Одна темнота их не спасет. Мимо просвистела пуля, потом еще одна ударилась в землю. Тарр от неожиданности вскрикнул. Было так темно, что они с трудом могли различать силуэты друг друга, и все же Каролине показалось, что Септимус очнулся от своего оцепенения.
– Кто-нибудь ранен? – спросил он. Когда никто ему не ответил, он показал в темноту за собой. – Дальше! Бегите за мной!
Лишь когда они достигли кромки тропического леса, Септимус остановился. Тяжело дыша, они опустились на землю. Его взгляд переходил от одного к другому, однако глаза искали тех, кого больше не было с ним: товарищей по красивой мечте, быстро рассеявшейся, потерянной, как леопардовая шкура, соскользнувшая во время бегства с его плеч, – символ его власти. Он один пережил свою мечту. Септимус вдруг бросился к Тарру, который, хрипя, прислонился спиной к могучему эвкалипту.
Теперь и Каролина, несмотря на темноту, увидела большое кровавое пятно на его рубахе. Она отодвинула Септимуса в сторону и присела перед Тарром на корточки.
– Чарльз, что случилось?
Он держал прямо свое мощное тело, которое и сейчас казалось неуязвимым для любой смерти. Моряк с улыбкой поднял руку и ладонью закрыл Каролине рот.
– Не стоит об этом… – с трудом выговорил он. Его взгляд перешел на Септимуса. – Оставайтесь с ними. – Дрожь прошла по его телу, он ловил ртом воздух. – Я всегда думал… что умру на корабле… – выдавил он. – Но это дерево… тоже неплохо… я чувствую, как срастаюсь с ним…
Его голова свесилась набок, но на лице все еще была улыбка любопытного ребенка.
Не один час они брели по болоту, с каждым шагом утопая почти по колено, женщина в середине. Ветви задевали Каролину по лицу, или это были крылья стрекоз? Вода хлюпала под ее ногами, или это было чавканье зверей, поедающих в чаще свою добычу? Каролина прислушивалась лишь к одному звуку: к ударам большого ножа, которым Септимус при каждом шаге прорубал дорогу в непроходимых зарослях. Это был звук резкий, как удар кнута. Он подгонял оставшуюся в живых троицу вперед.
Луна теперь светила ярко. Иногда Септимус оборачивался и даже на пару минут останавливался. Каролина не отваживалась оглянуться, гнала от себя мысли о Тарре. Она заставляла себя думать только о следующем шаге, о следующем вздохе.
Как человек, которого несет в море, сватается за кусок дерева, так и она цеплялась взглядом за темную спину перед собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21