в любом случае все возможности проверки уже исчерпаны. — А если вы не тот, за кого себя выдаете, поверьте — сейчас самое время выйти из игры... Фокус в том, что сведения, которые я собираюсь вам передать, могут стоить головы кое-кому из высших иерархов Лориена, так что те наверняка примутся охотиться за обладателем этой тайны так же, как люди Арагорна — за мною. Сын клофоэли Эорнис сумеет распорядиться этими сведениями как надо и при этом — что немаловажно — остаться в живых, а вот эльф, стоящий хоть на ступеньку ниже... Опасную информацию уничтожают вместе с ее носителями, кто бы они ни были — это аксиома; впрочем, вы и сами должны понимать, что это значит — оказаться ненароком обладателем информации не своего уровня... — С этими словами Тангорн выразительно поглядел в сторону, куда удалился Альгали.
— Да, вы правы, — спокойно кивнул тот, проследив за взглядом Тангорна. — Я действительно Эландар, а вы, барон — коли уж вам известен внутренний титул леди Эорнис, — действительно ориентируетесь в лориенской кухне. Боюсь только, вы переоцениваете мой ранг в эльфийской иерархии...
— Отнюдь. Просто вам предназначена та же роль, что и у меня, — посредник. А информация, как вы, вероятно, уже догадались, предназначена для вашей матушки. Более того: у меня есть основания полагать, что клофоэль Эорнис — тоже не конечный ее адресат.
— Та-ак... — задумчиво протянул Эландар. — Значит, Фарамир раздобыл-таки доказательства того, что кое-кто в Лориене всерьез снюхался с Арагорном и собирается использовать Воссоединенное Королевство как козырную карту в своей партии против Владычицы... И теперь князь Итилиена рассчитывает, что та взамен вернет ему минастиритский престол, так что ли?
— Я — повторяю — лишь посредник и не уполномочен называть какие-либо имена... А что, собственно, кажется вам невероятным в такой конструкции?
— В принципе она вполне правдоподобна... я бы даже сказал — слишком правдоподобна. Просто вам лично, барон, я не доверяю ни на грош, как хотите. Слишком уж много вокруг вас шума... То, что за вами охотятся люди Арагорна, вроде бы правда, но вам при этом как-то подозрительно везет: сперва в «Морском коньке», потом на этой Кастамировой луже... А уж эта история с освобождением Альгали — да кто может поверить в такие совпадения?
— Ну, тут мне трудно возражать: история и в самом деле почти невероятная, — развел руками барон. — Значит, вы продолжаете подозревать, что происшествие на Фонарной, 4, — моя инсценировка?
— Подозревал до вчерашнего дня, — хмуро признал Эландар. — Но вчера капитан Марандил был арестован и сделал исчерпывающие признания по этому эпизоду. Он и в самом деле приказал захватить Альгали...
Тангорну понадобилось все его самообладание, чтобы не уронить челюсть до полу. Воистину: «слишком хорошо — тоже нехорошо.»
— Мы топчемся на месте, уважаемый, — резко сказал он, отчего-то почувствовав: пора переходить в атаку. — Все равно решение тут принимать не вам — не ваш, извините, уровень... Меня интересует одно: располагаете ли вы возможностью переправить мое сообщение леди Эорнис — но так, чтобы об этом не узнал никто другой в Лориене? Если нет, разговор беспредметен; тогда мне придется искать другие каналы.
Эльф задумчиво погладил ладонью лежащий на скатерти пакет — явно искал следы магических воздействий. Тангорн затаил дыхание: дракон подошел к приманке и принялся осторожно ее обнюхивать. Вообще-то опасаться ему нечего — в плане физическом тут все абсолютно чисто, никаких подвохов.
— Надеюсь, — усмехнулся барон, — вы способны убедиться в отсутствии ядов или наведенной магии, не вскрывая обертки?
— Да уж как-нибудь... Однако пакет, — Эландар взвесил его на ладони, — тянет почти на полфунта, и внутри ясно ощущается металл... много металла. Что в нем есть еще, кроме самого послания?
— Послание завернуто в несколько слоев толстой серебряной фольги, чтобы его нельзя было прочесть снаружи при помощи магии. — Эльф едва заметно кивнул. — Внешняя обертка — мешковина, а в узлы обвязки, там, где расположены сургучные печати, вплетены металлические кольца. Тайно вскрыть такой пакет невозможно: нельзя ни отпарить сургуч от поверхности — он слишком глубоко проникает между нитями мешковины, ни аккуратненько срезать печать с торца тонким раскаленным лезвием — мешает заключенное внутри нее кольцо. Так опечатывают правительственную почту в Кханде — более надежного способа я не знаю... Кстати, тут есть и еще одна страховка: узлы обвязки, которыми закреплены кольца, наверняка не знакомы никому из эльфов. Вот, поглядите.
С этими словами Тангорн быстро завязал кусок шпагата вокруг рукоятки фруктового ножика и передал нож Эландару. Тот некоторое время пробовал разобраться в веревочных хитросплетениях, но затем с явным неудовольствием оставил эти попытки:
— Что-то из здешних морских узлов?
— Отнюдь. Просто эльфы — в силу своей косности — всегда вяжут тетиву к луку одним-единственным способом, а на самом-то деле таких узлов известно минимум три. Это — один из них...
Эландар раздраженно сунул пакет за пазуху и вновь принялся разглядывать узелок. Как же — высшая раса, а на такой ерунде спотыкаемся... Обидно, понимаешь! Тангорн замер, боясь поверить своим глазам. Дракон проглотил приманку... сожрал-таки, скотина... заглонул, схарчил, схрумкал, схавал! И тут эльф, будто бы почуяв эту радостную мельтешню его мыслей и чувств, поднял глаза и глянул на барона в упор, и тот с ужасом ощутил, как неодолимая сила затягивает его в бездонные щели Эландаровых зрачков, а холодные пальцы с привычной брезгливостью ворошат содержимое его души... Нельзя, нельзя глядеть в глаза дракону — это же известно даже малому ребенку! И он рванулся прочь со всей силою отчаяния, как рвется попавшая в капкан лиса, оставляя в стальных челюстях клочья шкуры, кровавое мясо с осколками костей и измочаленные обрывки сухожилий. «Я ничего не знаю — я посредник, только посредник, и ничего больше!!» Боль была страшной, вполне физической, а потом все разом кончилось — он сумел освободиться... Или эльф выпустил его сам? И тогда до него донесся голос Эландара — наплывами, будто из сна:
— То, что ты нас ненавидишь, — ерунда: политика иной раз укладывает в одну постель еще и не таких партнеров. Но ты что-то скрываешь насчет этого пакета, что-то важное и опасное, — и вот это уже по-настоящему скверно. А ну как там внутри просто-напросто какой-нибудь здешний государственный секрет вроде рецептуры умбарского огня или адмиралтейских карт?.. А на выходе меня берут под белы руки дээсдэшники, и я отправляюсь на галеры — лет на тридцать, а то и прямиком на виселицу в Ар-Хоране: время-то, почитай, военное, к шуткам не располагающее. Славно было бы подвести меня под статью о шпионаже, а?
— Это неправда... — вяло возразил он, не в силах разомкнуть веки; язык не слушался, хотелось не то проблеваться, не то просто сдохнуть... Интересно, а что чувствует женщина после изнасилования?..
— Неправда... — хмыкнул эльф.—Может, оно и так. Но только сдается мне, что от этого вашего подарочка все равно разит какой-то тухлятиной!
А дракон и не думал глотать приманку; он лишь лениво попробовал ее на зуб и, урча, уволок в свою пещеру — на всякий случай. Там и суждено ей было сгинуть — среди обрывков кольчуг тех рыцарей, что дерзнули бросить вызов чудовищу, княжеских венцов, золотых дароносиц из разрушенных им городов и скелетов замученных девушек... Все кончено, понял Тангорн; он проиграл этот бой, самый важный бой в жизни. Эру свидетель — он сделал все, что в человеческих силах, но в последний миг Удача отвернулась от него... от него и от Халаддина. Означает ли это, что он ошибся изначально и их миссия вообще неугодна Высшим Силам?
Тем временем в кабинет вернулся Альгали — пора закругляться. Эландар, вновь обратившийся в изысканного благообразного джентльмена, развлек своих сотрапезников свежим анекдотом, посетовал на дела, вынуждающие его оставить сие очаровательное общество («Нет-нет, у барон, провожать меня не надо, ни в коем случае; поскучайте-ка лучше вдвоем с милейшим Альгали еще минут десять»), на прощание наполнил бокалы из плоской серебряной фляжки («За нашу удачу, барон! Это настоящее эльфийское вино — не чета той дешевке, которой торгуют в „Эльфините“, верьте слову») и, залпом выцедив густую темно-рубиновую жидкость, вернул на лицо полумаску и направился к выходу.
Пару минут Тангорн и Альгали сидели в молчании друг против друга, а их нетронутые бокалы стояли посреди стола как пограничные столбы. "Дражайший Эландар страхуется — как бы я его не повел, выскользнув на улицу сразу вслед за ним, — лениво размышлял барон. — Интересно, а знает ли господин младший секретарь, что при желании я мог бы немедленно выбраться из этой «Макрели» через окошко в туалете? Вообще-то может знать, хотя навряд ли... Главное — мне это уже ни к чему.
До чего ж подлую шутку я сыграл с тобою, парень, — внезапно подумал он, встретив по-детски открытый взгляд «носителя информации не своего уровня». — Может, оттого и отвернулись от меня Высшие Силы? Отвернулись — и оказалось теперь, что во всем этом неотмываемом дерьме — и с тобою, и с тем парнем на Фонарной, 4, — я купался совершенно зазря. Я подшутил над тобой, а они — надо мною; все верно — боги всегда смеются последними..."
— Знаешь, я еще некоторое время посижу, а ты — если дорожишь жизнью — линяй-ка отсюда со скоростью ветра: твои кореша-эльфы приговорили тебя к смерти. Рекомендую воспользоваться сортирным окошком — человек твоей комплекции пролезет в него без проблем.
— Даже если бы я вам и поверил, — презрительно отвечал юноша, — я все равно не принял бы избавление от смерти из ваших рук.
— Да? А почему?
— Потому что вы — Враг. Вы сражаетесь на стороне Сил тьмы, так что каждое ваше слово ложь, а каждый поступок — зло по определению.
— Ошибаешься, парень, — устало вздохнул Тангорн. — Я не на стороне темных и не на стороне светлых; я, если уж на то пошло, на стороне разноцветных.
— Такой стороны не существует, барон, — отрезал Альгали, и глаза его полыхнули огнем. — Грядет Битва битв, Дагор-Дагорад, и каждому — слышите, каждому! — придется сделать выбор между Светом и Тьмой. И кто не с нами, тот против нас...
— Врешь. Такая сторона существует... да еще как существует! — Тангорн больше не улыбался. — Если я за что и сражаюсь—так это за то, чтоб милый вашему сердцу Дагор-Дагорад не настал вовсе. Я сражаюсь за право разноцветных оставаться разноцветными, не вляпываясь в эту вашу «всеобщую мобилизацию». А насчет Света и Тьмы... Силы света, как я понимаю, олицетворяет твой хозяин?
— Он не хозяин, а Наставник!
— Пусть так. А теперь погляди сюда. — С этими словами он извлек из кармана белый, похожий на кварц камешек на серебряной цепочке. — Это эльфийский индикатор ядов — встречался с таким?
Опущенный в бокалы с эльфийским вином, камешек оба раза наливался зловещим фиолетовым свечением.
— Судя по цвету, эта отрава должна подействовать где-то через полчаса... Ладно, я — враг, обо мне речи нет; но подносить яд собственному Ученику — это как, тоже в традициях Сил света?
И тут случилось то, чего Тангорн никак не ожидал. Альгали взял ближний к нему бокал, мигом поднес к губам и, прежде чем барон успел перехватить его руку, выпил до капли.
— Вы лжете! — Лицо юноши стало бледным и вдохновенным, исполненным какого-то неземного восторга. — А если нет, то что ж с того: значит, так надо для дела. Для Нашего Дела...
— Ну, спасибо тебе, парень, — покачал головою барон, очнувшись после минутного оцепенения. — Ты даже не представляешь, как ты мне сейчас помог...
Не прощаясь, направился к выходу, а в дверях еще разок обернулся бросить взгляд на обреченного фанатика: «Страшно подумать, что будет со Средиземьем, если эти детишки возьмут верх. Может, я провел свою партию не лучшим образом, но по крайней мере я играл за правильную команду».
...Джакузи нашел в себе силы не маячить лично перед входом в «Зеленую макрель», положившись на специалистов из группы наружного наблюдения. Ни факт контакта Тангорна с эльфийским подпольем, ни личность его собеседника вице-директора ДСД сейчас не занимали — не до того. Он знал, что и судьба Республики, и его собственная всецело зависят от единственного обстоятельства — куда направится барон по выходе из «Макрели»: направо или налево, к порту или в Новый город. Знал — но сам тут изменить ничего не мог, а потому лишь молился всем известным ему богам: Единому, Солнцеликому, Неназываемому, даже Эру-Илюватару северных варваров и Великому змею Удугву. А что ему еще оставалось? И когда он наконец услыхал — «Объект вышел из ресторана, направляется в сторону Нового города», первой его оформленной мыслью стало: «Интересно, кто из них внял моим молитвам? А может. Бог и в самом деле един — просто для разных стран и народов у него разные оперативные псевдонимы и легенды прикрытия?..»
— Улицы уже обезлюдели, — озабоченно докладывал между тем старший бригады наружного наблюдения, — а объект крайне осторожен. Вести его будет очень трудно...
— ...А главное — не абсолютно нужно, — рассмеявшись, продолжил за него Джакузи: теперь-то вице-директор безошибочно чувствовал — Удача на его стороне; предощущение победы, более сладостное даже, чем сама победа, переполняло все его существо. — Снимайте наблюдение, совсем. Группе захвата — действовать по второму варианту.
ГЛАВА 53
Умбар, Яшмовая, 7.
Ночь с 26 на 27 нюня 3019 года
Ночная Яшмовая была пуста, однако привычка проверяться сидела в нем уже неистребимо. Впрочем, усмехнулся про себя Тангорн, если его и вправду кто-то ведет, филерам не позавидуешь: здесь не порт с его никогда не замирающей толчеей, а солидный аристократический район, на улицах которого с наступлением темноты остается столько же примерно народу, сколько и на освещающей их Луне... Хотя, если вдуматься, кому он теперь нужен — после ареста болвана Марандила... Самое важное: нужен ли он теперь самому себе? А — Элвис? Что ему сейчас точно нужно — так это тихая норка, сидя в которой можно было бы вдосталь поразмыслить вот над чем: там, в «Зеленой макрели», он не смог победить или не захотел? В последний миг испугался собственной победы, ибо всегда помнил свой молчаливый уговор с Высшими Силами: с завершением миссии завершится и его земная жизнь... И не то чтобы он там струсил, нет — просто в решающий миг поединка с Эландаром не сумел стиснуть зубы до хруста и сделать «через не могу»; не сил, не мастерства ему там недостало и даже не удачи, а упертости и куража...
За этими размышлениями он достиг ювелирной лавки достопочтенного Чакти-Вари (бронзовая змейка на входной двери извещала потенциального грабителя, что охрану помещения тут, по вендотенийскому обычаю, несут королевские кобры; может, и вранье — влезь да проверь), затем пересек мостовую и, еще раз проверившись, открыл своим ключом калитку в восьмифутовой ограде из ракушечника. Двухэтажный дом Элвис стоял в глубине сада, сквозь который вела усыпанная песком тропинка. Мазки сусального серебра, щедро нанесенные луной на вощеную листву олеандров, еще резче оттеняли непроглядную темень, царящую под кустами, цикады звенели на своих кимвалах так, что просто закладывало уши... А те, кто поджидал барона в этом лунном саду, с легкостью могли бы спрятаться в ясный полдень посреди свежевыкошенной лужайки и абсолютно бесшумно пройти по рассохшемуся паркету, усыпанному сухой листвой, — неудивительно, что удар по затылку (полотняная колбаска, набитая песком: дешево и сердито) застал его врасплох.
Улетевший во мрак Тангорн не видал ни того, как над ним склонились несколько фигур в черных балахонах, ни того, как вокруг них возникли, будто бы соткавшись из мрака, еще фигуры — тоже в балахонах, но несколько иного покроя. Того, что произошло дальше, он не видел тоже, а если бы даже и увидал, то вряд ли бы что-нибудь разобрал: схватка ниньокве — не такая штука, за которой может уследить глаз дилетанта. Больше всего это напоминает воздушный танец сухих листьев, взмученных внезапным вихрем; бой идет в полной, совершенно противоестественной тишине, нарушаемой лишь звуком достигших цели ударов.
Когда барона по прошествии семи или восьми минут выдернула из беспамятства выворачивающая наизнанку вонь нюхательной соли, все уже было кончено. Стоило ему приоткрыть глаза, как человек в балахоне убрал склянку от его лица и, не произнеся ни слова, отошел куда-то прочь: спине было жестко и неудобно, и через пару секунд он сообразил, что его перенесли к самым дверям особняка и усадили, прислонив к ступенькам крыльца. Вокруг деловито и абсолютно бесшумно сновали «балахонники»; те, что угодили как раз в обширное пятно лунного света, волокли характерной формы тюк, из которого торчали наружу мягкие сапоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Да, вы правы, — спокойно кивнул тот, проследив за взглядом Тангорна. — Я действительно Эландар, а вы, барон — коли уж вам известен внутренний титул леди Эорнис, — действительно ориентируетесь в лориенской кухне. Боюсь только, вы переоцениваете мой ранг в эльфийской иерархии...
— Отнюдь. Просто вам предназначена та же роль, что и у меня, — посредник. А информация, как вы, вероятно, уже догадались, предназначена для вашей матушки. Более того: у меня есть основания полагать, что клофоэль Эорнис — тоже не конечный ее адресат.
— Та-ак... — задумчиво протянул Эландар. — Значит, Фарамир раздобыл-таки доказательства того, что кое-кто в Лориене всерьез снюхался с Арагорном и собирается использовать Воссоединенное Королевство как козырную карту в своей партии против Владычицы... И теперь князь Итилиена рассчитывает, что та взамен вернет ему минастиритский престол, так что ли?
— Я — повторяю — лишь посредник и не уполномочен называть какие-либо имена... А что, собственно, кажется вам невероятным в такой конструкции?
— В принципе она вполне правдоподобна... я бы даже сказал — слишком правдоподобна. Просто вам лично, барон, я не доверяю ни на грош, как хотите. Слишком уж много вокруг вас шума... То, что за вами охотятся люди Арагорна, вроде бы правда, но вам при этом как-то подозрительно везет: сперва в «Морском коньке», потом на этой Кастамировой луже... А уж эта история с освобождением Альгали — да кто может поверить в такие совпадения?
— Ну, тут мне трудно возражать: история и в самом деле почти невероятная, — развел руками барон. — Значит, вы продолжаете подозревать, что происшествие на Фонарной, 4, — моя инсценировка?
— Подозревал до вчерашнего дня, — хмуро признал Эландар. — Но вчера капитан Марандил был арестован и сделал исчерпывающие признания по этому эпизоду. Он и в самом деле приказал захватить Альгали...
Тангорну понадобилось все его самообладание, чтобы не уронить челюсть до полу. Воистину: «слишком хорошо — тоже нехорошо.»
— Мы топчемся на месте, уважаемый, — резко сказал он, отчего-то почувствовав: пора переходить в атаку. — Все равно решение тут принимать не вам — не ваш, извините, уровень... Меня интересует одно: располагаете ли вы возможностью переправить мое сообщение леди Эорнис — но так, чтобы об этом не узнал никто другой в Лориене? Если нет, разговор беспредметен; тогда мне придется искать другие каналы.
Эльф задумчиво погладил ладонью лежащий на скатерти пакет — явно искал следы магических воздействий. Тангорн затаил дыхание: дракон подошел к приманке и принялся осторожно ее обнюхивать. Вообще-то опасаться ему нечего — в плане физическом тут все абсолютно чисто, никаких подвохов.
— Надеюсь, — усмехнулся барон, — вы способны убедиться в отсутствии ядов или наведенной магии, не вскрывая обертки?
— Да уж как-нибудь... Однако пакет, — Эландар взвесил его на ладони, — тянет почти на полфунта, и внутри ясно ощущается металл... много металла. Что в нем есть еще, кроме самого послания?
— Послание завернуто в несколько слоев толстой серебряной фольги, чтобы его нельзя было прочесть снаружи при помощи магии. — Эльф едва заметно кивнул. — Внешняя обертка — мешковина, а в узлы обвязки, там, где расположены сургучные печати, вплетены металлические кольца. Тайно вскрыть такой пакет невозможно: нельзя ни отпарить сургуч от поверхности — он слишком глубоко проникает между нитями мешковины, ни аккуратненько срезать печать с торца тонким раскаленным лезвием — мешает заключенное внутри нее кольцо. Так опечатывают правительственную почту в Кханде — более надежного способа я не знаю... Кстати, тут есть и еще одна страховка: узлы обвязки, которыми закреплены кольца, наверняка не знакомы никому из эльфов. Вот, поглядите.
С этими словами Тангорн быстро завязал кусок шпагата вокруг рукоятки фруктового ножика и передал нож Эландару. Тот некоторое время пробовал разобраться в веревочных хитросплетениях, но затем с явным неудовольствием оставил эти попытки:
— Что-то из здешних морских узлов?
— Отнюдь. Просто эльфы — в силу своей косности — всегда вяжут тетиву к луку одним-единственным способом, а на самом-то деле таких узлов известно минимум три. Это — один из них...
Эландар раздраженно сунул пакет за пазуху и вновь принялся разглядывать узелок. Как же — высшая раса, а на такой ерунде спотыкаемся... Обидно, понимаешь! Тангорн замер, боясь поверить своим глазам. Дракон проглотил приманку... сожрал-таки, скотина... заглонул, схарчил, схрумкал, схавал! И тут эльф, будто бы почуяв эту радостную мельтешню его мыслей и чувств, поднял глаза и глянул на барона в упор, и тот с ужасом ощутил, как неодолимая сила затягивает его в бездонные щели Эландаровых зрачков, а холодные пальцы с привычной брезгливостью ворошат содержимое его души... Нельзя, нельзя глядеть в глаза дракону — это же известно даже малому ребенку! И он рванулся прочь со всей силою отчаяния, как рвется попавшая в капкан лиса, оставляя в стальных челюстях клочья шкуры, кровавое мясо с осколками костей и измочаленные обрывки сухожилий. «Я ничего не знаю — я посредник, только посредник, и ничего больше!!» Боль была страшной, вполне физической, а потом все разом кончилось — он сумел освободиться... Или эльф выпустил его сам? И тогда до него донесся голос Эландара — наплывами, будто из сна:
— То, что ты нас ненавидишь, — ерунда: политика иной раз укладывает в одну постель еще и не таких партнеров. Но ты что-то скрываешь насчет этого пакета, что-то важное и опасное, — и вот это уже по-настоящему скверно. А ну как там внутри просто-напросто какой-нибудь здешний государственный секрет вроде рецептуры умбарского огня или адмиралтейских карт?.. А на выходе меня берут под белы руки дээсдэшники, и я отправляюсь на галеры — лет на тридцать, а то и прямиком на виселицу в Ар-Хоране: время-то, почитай, военное, к шуткам не располагающее. Славно было бы подвести меня под статью о шпионаже, а?
— Это неправда... — вяло возразил он, не в силах разомкнуть веки; язык не слушался, хотелось не то проблеваться, не то просто сдохнуть... Интересно, а что чувствует женщина после изнасилования?..
— Неправда... — хмыкнул эльф.—Может, оно и так. Но только сдается мне, что от этого вашего подарочка все равно разит какой-то тухлятиной!
А дракон и не думал глотать приманку; он лишь лениво попробовал ее на зуб и, урча, уволок в свою пещеру — на всякий случай. Там и суждено ей было сгинуть — среди обрывков кольчуг тех рыцарей, что дерзнули бросить вызов чудовищу, княжеских венцов, золотых дароносиц из разрушенных им городов и скелетов замученных девушек... Все кончено, понял Тангорн; он проиграл этот бой, самый важный бой в жизни. Эру свидетель — он сделал все, что в человеческих силах, но в последний миг Удача отвернулась от него... от него и от Халаддина. Означает ли это, что он ошибся изначально и их миссия вообще неугодна Высшим Силам?
Тем временем в кабинет вернулся Альгали — пора закругляться. Эландар, вновь обратившийся в изысканного благообразного джентльмена, развлек своих сотрапезников свежим анекдотом, посетовал на дела, вынуждающие его оставить сие очаровательное общество («Нет-нет, у барон, провожать меня не надо, ни в коем случае; поскучайте-ка лучше вдвоем с милейшим Альгали еще минут десять»), на прощание наполнил бокалы из плоской серебряной фляжки («За нашу удачу, барон! Это настоящее эльфийское вино — не чета той дешевке, которой торгуют в „Эльфините“, верьте слову») и, залпом выцедив густую темно-рубиновую жидкость, вернул на лицо полумаску и направился к выходу.
Пару минут Тангорн и Альгали сидели в молчании друг против друга, а их нетронутые бокалы стояли посреди стола как пограничные столбы. "Дражайший Эландар страхуется — как бы я его не повел, выскользнув на улицу сразу вслед за ним, — лениво размышлял барон. — Интересно, а знает ли господин младший секретарь, что при желании я мог бы немедленно выбраться из этой «Макрели» через окошко в туалете? Вообще-то может знать, хотя навряд ли... Главное — мне это уже ни к чему.
До чего ж подлую шутку я сыграл с тобою, парень, — внезапно подумал он, встретив по-детски открытый взгляд «носителя информации не своего уровня». — Может, оттого и отвернулись от меня Высшие Силы? Отвернулись — и оказалось теперь, что во всем этом неотмываемом дерьме — и с тобою, и с тем парнем на Фонарной, 4, — я купался совершенно зазря. Я подшутил над тобой, а они — надо мною; все верно — боги всегда смеются последними..."
— Знаешь, я еще некоторое время посижу, а ты — если дорожишь жизнью — линяй-ка отсюда со скоростью ветра: твои кореша-эльфы приговорили тебя к смерти. Рекомендую воспользоваться сортирным окошком — человек твоей комплекции пролезет в него без проблем.
— Даже если бы я вам и поверил, — презрительно отвечал юноша, — я все равно не принял бы избавление от смерти из ваших рук.
— Да? А почему?
— Потому что вы — Враг. Вы сражаетесь на стороне Сил тьмы, так что каждое ваше слово ложь, а каждый поступок — зло по определению.
— Ошибаешься, парень, — устало вздохнул Тангорн. — Я не на стороне темных и не на стороне светлых; я, если уж на то пошло, на стороне разноцветных.
— Такой стороны не существует, барон, — отрезал Альгали, и глаза его полыхнули огнем. — Грядет Битва битв, Дагор-Дагорад, и каждому — слышите, каждому! — придется сделать выбор между Светом и Тьмой. И кто не с нами, тот против нас...
— Врешь. Такая сторона существует... да еще как существует! — Тангорн больше не улыбался. — Если я за что и сражаюсь—так это за то, чтоб милый вашему сердцу Дагор-Дагорад не настал вовсе. Я сражаюсь за право разноцветных оставаться разноцветными, не вляпываясь в эту вашу «всеобщую мобилизацию». А насчет Света и Тьмы... Силы света, как я понимаю, олицетворяет твой хозяин?
— Он не хозяин, а Наставник!
— Пусть так. А теперь погляди сюда. — С этими словами он извлек из кармана белый, похожий на кварц камешек на серебряной цепочке. — Это эльфийский индикатор ядов — встречался с таким?
Опущенный в бокалы с эльфийским вином, камешек оба раза наливался зловещим фиолетовым свечением.
— Судя по цвету, эта отрава должна подействовать где-то через полчаса... Ладно, я — враг, обо мне речи нет; но подносить яд собственному Ученику — это как, тоже в традициях Сил света?
И тут случилось то, чего Тангорн никак не ожидал. Альгали взял ближний к нему бокал, мигом поднес к губам и, прежде чем барон успел перехватить его руку, выпил до капли.
— Вы лжете! — Лицо юноши стало бледным и вдохновенным, исполненным какого-то неземного восторга. — А если нет, то что ж с того: значит, так надо для дела. Для Нашего Дела...
— Ну, спасибо тебе, парень, — покачал головою барон, очнувшись после минутного оцепенения. — Ты даже не представляешь, как ты мне сейчас помог...
Не прощаясь, направился к выходу, а в дверях еще разок обернулся бросить взгляд на обреченного фанатика: «Страшно подумать, что будет со Средиземьем, если эти детишки возьмут верх. Может, я провел свою партию не лучшим образом, но по крайней мере я играл за правильную команду».
...Джакузи нашел в себе силы не маячить лично перед входом в «Зеленую макрель», положившись на специалистов из группы наружного наблюдения. Ни факт контакта Тангорна с эльфийским подпольем, ни личность его собеседника вице-директора ДСД сейчас не занимали — не до того. Он знал, что и судьба Республики, и его собственная всецело зависят от единственного обстоятельства — куда направится барон по выходе из «Макрели»: направо или налево, к порту или в Новый город. Знал — но сам тут изменить ничего не мог, а потому лишь молился всем известным ему богам: Единому, Солнцеликому, Неназываемому, даже Эру-Илюватару северных варваров и Великому змею Удугву. А что ему еще оставалось? И когда он наконец услыхал — «Объект вышел из ресторана, направляется в сторону Нового города», первой его оформленной мыслью стало: «Интересно, кто из них внял моим молитвам? А может. Бог и в самом деле един — просто для разных стран и народов у него разные оперативные псевдонимы и легенды прикрытия?..»
— Улицы уже обезлюдели, — озабоченно докладывал между тем старший бригады наружного наблюдения, — а объект крайне осторожен. Вести его будет очень трудно...
— ...А главное — не абсолютно нужно, — рассмеявшись, продолжил за него Джакузи: теперь-то вице-директор безошибочно чувствовал — Удача на его стороне; предощущение победы, более сладостное даже, чем сама победа, переполняло все его существо. — Снимайте наблюдение, совсем. Группе захвата — действовать по второму варианту.
ГЛАВА 53
Умбар, Яшмовая, 7.
Ночь с 26 на 27 нюня 3019 года
Ночная Яшмовая была пуста, однако привычка проверяться сидела в нем уже неистребимо. Впрочем, усмехнулся про себя Тангорн, если его и вправду кто-то ведет, филерам не позавидуешь: здесь не порт с его никогда не замирающей толчеей, а солидный аристократический район, на улицах которого с наступлением темноты остается столько же примерно народу, сколько и на освещающей их Луне... Хотя, если вдуматься, кому он теперь нужен — после ареста болвана Марандила... Самое важное: нужен ли он теперь самому себе? А — Элвис? Что ему сейчас точно нужно — так это тихая норка, сидя в которой можно было бы вдосталь поразмыслить вот над чем: там, в «Зеленой макрели», он не смог победить или не захотел? В последний миг испугался собственной победы, ибо всегда помнил свой молчаливый уговор с Высшими Силами: с завершением миссии завершится и его земная жизнь... И не то чтобы он там струсил, нет — просто в решающий миг поединка с Эландаром не сумел стиснуть зубы до хруста и сделать «через не могу»; не сил, не мастерства ему там недостало и даже не удачи, а упертости и куража...
За этими размышлениями он достиг ювелирной лавки достопочтенного Чакти-Вари (бронзовая змейка на входной двери извещала потенциального грабителя, что охрану помещения тут, по вендотенийскому обычаю, несут королевские кобры; может, и вранье — влезь да проверь), затем пересек мостовую и, еще раз проверившись, открыл своим ключом калитку в восьмифутовой ограде из ракушечника. Двухэтажный дом Элвис стоял в глубине сада, сквозь который вела усыпанная песком тропинка. Мазки сусального серебра, щедро нанесенные луной на вощеную листву олеандров, еще резче оттеняли непроглядную темень, царящую под кустами, цикады звенели на своих кимвалах так, что просто закладывало уши... А те, кто поджидал барона в этом лунном саду, с легкостью могли бы спрятаться в ясный полдень посреди свежевыкошенной лужайки и абсолютно бесшумно пройти по рассохшемуся паркету, усыпанному сухой листвой, — неудивительно, что удар по затылку (полотняная колбаска, набитая песком: дешево и сердито) застал его врасплох.
Улетевший во мрак Тангорн не видал ни того, как над ним склонились несколько фигур в черных балахонах, ни того, как вокруг них возникли, будто бы соткавшись из мрака, еще фигуры — тоже в балахонах, но несколько иного покроя. Того, что произошло дальше, он не видел тоже, а если бы даже и увидал, то вряд ли бы что-нибудь разобрал: схватка ниньокве — не такая штука, за которой может уследить глаз дилетанта. Больше всего это напоминает воздушный танец сухих листьев, взмученных внезапным вихрем; бой идет в полной, совершенно противоестественной тишине, нарушаемой лишь звуком достигших цели ударов.
Когда барона по прошествии семи или восьми минут выдернула из беспамятства выворачивающая наизнанку вонь нюхательной соли, все уже было кончено. Стоило ему приоткрыть глаза, как человек в балахоне убрал склянку от его лица и, не произнеся ни слова, отошел куда-то прочь: спине было жестко и неудобно, и через пару секунд он сообразил, что его перенесли к самым дверям особняка и усадили, прислонив к ступенькам крыльца. Вокруг деловито и абсолютно бесшумно сновали «балахонники»; те, что угодили как раз в обширное пятно лунного света, волокли характерной формы тюк, из которого торчали наружу мягкие сапоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51