..
— Не думаю. Он наверняка очень прочен и массивен — чтобы дверь нельзя было выломать, а значит — не особенно сложен. Ну ладно, по коням!.. Вы взяли палантир, принц? Нам надо успеть, пока Белые толкутся во дворе — они ведь до сих пор ждут меня там, — а перед винным погребом лишь один часовой.
— Погодите! — опять окликнула их Йовин. — А Берегонд? Ведь не можем мы его бросить!
— Так Берегонд схвачен? Мы не знали...
— Да, только что. Им все о нем известно. Цэрлэг раздумывал лишь пару секунд:
— Нет, ничего не выйдет. Мы не знаем, где они его прячут, и потратим слишком много времени на поиски. Грагер сегодня ночью накроет всех Гепардовых людей в Поселке — так что если мы освободим принца, то завтра выменяем и Берегонда. А не вытащим вас — его все равно не спасти.
— Он прав, Йовин. — Фарамир затянул лямки на вещмешке с палантиром и вскинул его на плечо. — Двинулись, во имя Эру!
...Дунадан, охранявший подвал, окинул взором обширный полутемный зал. Слева был главный вход в здание форта, справа расходились веером три главные лестницы, ведшие в оба крыла — северное и южное — и в Рыцарский зал. Странная, однако, затея — поместить вход в подземелье не в каком-нибудь укромном уголке здания, а в этом «общем предбаннике»... Впрочем, странным и противоестественным в этом самом Итилиене было решительно все. Начиная с князя, который не князь, а не пойми кто, и кончая порядками в их Белом отряде: где это видано — выдавать офицеров за сержантов и рядовых? Ладно бы секретили от врага, от всех этих местных террористов (коих никто пока в глаза не видал), а то ведь друг от дружки! Вроде под одними погонами служим — а не знаем, что сержант Гронт на самом деле в капитанском чине, а наш лейтенант, его светлость сэр Элвард, так вообще «рядовой». Смех сказать, но ведь эти, из тайной стражи, про сэра Элварда-то небось и по сию пору не подозревают: нам ведь как говорили на инструктаже — у тайной стражи свои дела, а у дунаданской лейб-гвардии Его Величества — свои... Не знаю, может, шпику такие порядки — маслом по сердцу, но военному человеку все это как серпом... по гландам. Эдак еще окажется, что самый главный тут вообще какой-нибудь повар либо камердинер — то-то будет смеху...
Часовой встрепенулся — в недоброй, будто бы густеющей по затемненным углам тишине обезлюдевшего форта гулко отдавались приближающиеся шаги двух человек. Он увидал их через несколько секунд — по лестнице северного крыла стремительно, чуть не бегом, спускались рядовой и сержант. Путь они держали прямиком к выходу и выглядели при этом встревоженными сверх всякой меры — за подмогой бегут, что ли? Сержант при этом осторожно нес на вытянутых руках вещмешок с каким-то большим округлым предметом. Почти поравнявшись с часовым, они, не сбавляя шага, перекинулись парой фраз и разделились: рядовой продолжал двигаться к выходу, а сержант, похоже, решил показать дунадану свою находку. Ну-ка, что это там у него? Смахивает на отрубленную голову...
Все дальнейшее случилось столь стремительно, что часовой опомнился, лишь когда его руки оказались будто бы схвачены обручем, а возникший из-за плеча сержанта рядовой (в коем он с изумлением узнал Фарамира) приставил ему к горлу клинок. «Пикнешь — убью», — не повышая голоса посулил принц. Дунадан судорожно сглотнул, и на лице проступила трупная желтизна; по вискам его побежали крупные капли пота. Ряженые переглянулись, и по губам «сержанта» (сумрачный Мандос, да ведь это же орк!) пробежала презрительная усмешка — вот она, боевая элита Заката... Каковая усмешка, как выяснилось, была совершенно безосновательной: парню и впрямь было очень страшно умирать, однако по прошествии пары секунд он одолел свою слабость и заорал: «Тревога!!!» — да так, что слово это отдалось ответными кликами и звоном оружия по всему Эмин-Арнену.
ГЛАВА 29
Оборвав одним коротким взмахом руки вопль дунадана (тот даже не застонал — просто мешком осел на пол), орокуэн обернулся к Фарамиру и адресовал Его Высочеству несколько слов, самым мягким из которых было «долбо...б». Его Высочество воспринял это как должное: именно принца ни с того ни с сего обуяла сентиментальность, и он возжелал лишь припугнуть часового, не вырубая того (как настаивал Цэрлэг). «Гуманизм», как водится, вышел боком — солдат все равно заполучил предначертанную ему комбинацию переломов и внутренних кровоизлияний, только совершенно уже зазря: их положение, похоже, стало безнадежным.
Впрочем, на разборки времени не было. Цэрлэг молниеносно сорвал с часового черный плащ, швырнул его подбегающей Йовин и рявкнул, указав на дверь в подвал:
«Встать там, оба! Мечи на караул!»; сам же он стремительно выволок дунадана на середку помещения. Группа из шести солдат, ворвавшихся в дверь несколько секунд спустя, застала лишь свежие следы только что случившейся здесь стычки: пост у двери подвала на месте — готовый к отражению повторного нападения, еще один дунадан застыл на полу; опустившийся же возле него на колени сержант, едва обернувшись в их сторону, властно указал на южную лестницу и вновь низко склонился к раненому. Солдаты помчались, куда им было велено, грохоча сапогами и едва не задев орокуэна ножнами мечей. Группа получила передышку — на несколько секунд.
— Будем с боем пробиваться к частоколу? — Принцу явно не терпелось сложить буйну головушку.
— Нет. Действуем по первоначальному плану. — С этими словами Цэцерлэг извлек свои инструменты и принялся спокойно изучать замок.
— Но они ведь сразу поймут, чем мы тут занимаемся!
— Угу... — Отмычка вошла в замочную скважину и принялась ощупывать щеколды.
— И что тогда?
— Догадайся с трех раз, философ!
— Драться?
— Умница... Я буду работать, а вы — защищать меня. Как и положено нашим с вами сословиям...
Принц не выдержал и рассмеялся: парень определенно был ему по душе. Впрочем, в тот же самый миг всем стало не до смеха — передышка кончилась тем, чем и должна была кончиться: с южной лестницы воротилась пара недоумевающих дунаданов — так кого ищем-то, господин сержант? — а в дверях нарисовались трое настоящих сержантов Белого отряда. Эти-то сразу сообразили, что к чему, и заорали: «Стой!! Бросай оружие!» — ну, и все, что полагается орать в таких случаях.
Цэрлэг между тем продолжал сосредоточенно (можно даже сказать — отрешенно) ковыряться в замке, не обращая внимания на то, что творилось у него за спиной. Начавшийся там диалог был предсказуем на все сто («Отдайте меч, Ваше Высочество!» «А вы попробуйте взять!» «Эй, кто там!..»), так что он обернулся, да и то лишь на миг, единственный раз — когда оплечь его впервые раздался тягучий перезвон соприкоснувшихся клинков. Трое Белых сержантов тотчас сдали назад; один из них, кривясь от боли, бережно прятал под мышку кисть правой руки, а оружие его валялось на полу — «магический круг», воздвигнутый вокруг двери мечами Фарамира и Йовин, работал пока безупречно. Принц, в свою очередь, не имел возможности оглядываться на дверь (ощетинившееся сталью полукольцо Белых вокруг них быстро смыкалось — свора, загнавшая оленя), однако некоторое время спустя он услыхал за спиною металлический щелчок, а вслед за тем — странный смешок Цэрлэга.
— Что там такое, сержант?
— Все нормально. Просто ситуация: наследный принц Гондора и сестра короля Рохана, не щадя жизни, прикрывают какого-то орка...
— И верно — забавно. Как оно там?
— Порядок. — Сзади раздался скрип заржавелых петель, и пахнуло затхлым холодом. — Иду внутрь, а вы удерживайте дверь, пока я не скажу.
Белые тем временем выстроили вокруг них настоящий частокол — и замерли; в действиях их принц отчетливо ощущал растущую растерянность: «Черт побери, а где же Гепард и прочее начальство?» Он, однако, не сомневался: те, кто их окружил, не атакуют потому лишь, что не подозревают о существовании подземного хода. Наконец перед ними возник рядовой с белой повязкой на рукаве и отвесил Фарамиру изысканный поклон:
— Прошу простить. Ваше Высочество. Я — сэр Элвард, лейтенант дунаданской лейб-гвардии. Может быть, вы найдете возможным отдать свой меч мне?
— Чем же это вы лучше прочих?
— Возможно, тайная стража совершила некие действия, которые вы сочли оскорбительными для вашей чести. В таком случае лейб-гвардия Его Величества — в моем лице — приносит вам глубочайшие извинения и гарантирует, что ничего подобного не повторится, а виновные будут строжайше наказаны. Тогда мы могли бы счесть весь этот досадный инцидент исчерпанным.
— Рыбка задом не плывет, лейтенант. Мы с Ее Высочеством решили или выйти из форта свободными людьми, или умереть.
— Вы не оставляете мне иного выхода, кроме как разоружить вас силой.
— Валяйте, лейтенант. Только аккуратнее — а то ненароком порежетесь...
На сей раз натиск был более серьезен. Однако до тех пор, пока обе стороны не переступили некую грань, преимущество оставалось на стороне четы князей Итилиенских: Йовин с Фарамиром без особых колебаний наносили противникам колющие удары по конечностям, на что те пока не решались. Спустя небольшое время в рядах нападающих было уже трое легкораненых, и атака захлебнулась: дунаданы действовали вяло и все чаще оглядывались на своего лейтенанта — скомандуйте же хоть что-нибудь внятное, черт побери! Рубить их или как?.. Люди из тайной стражи предусмотрительно заняли позиции в задних рядах, предоставив всю инициативу (и ответственность) сэру Элварду, поскольку ситуация очевидным образом складывалась так, что куда ни кинь — всюду клин.
И вот, когда Фарамир уже мысленно поздравлял себя — как удачно они выигрывают время для Цэрлэга, — тот внезапно возник рядом с ним, сжимая в руке ятаган, и произнес совершенно безжизненным голосом:
— Там новенький умбарский замок, принц, — мне его не открыть. Так что сдавайтесь, пока не поздно.
— Поздно, — отрезал Фарамир. — Можем мы как-то спасти жизнь вам, Цэрлэг?
— Навряд ли, — качнул головою орокуэн. — Меня-то уж точно в плен брать не станут.
— Йовин!..
— Мы предстанем перед Мандосом рука об руку, милый, — что может быть замечательнее!
— Ну, тогда хоть повеселимся напоследок. — С этими словами Фарамир бесшабашно двинулся на строй Белых, как раз туда, где стоял сэр Элвард. — А ну держитесь, лейтенант! Клянусь стрелами Оромэ, мы сейчас забрызгаем своей кровью весь камзол вашего хозяина — да так, что ему вовеки не отмыться!
А когда зал наполнился звоном и воинственными кликами (теперь рубка пошла так, что ясно было — вот-вот появятся первые покойники), откуда-то сзади, от северной лестницы, донесся голос — вроде бы и негромкий, но разом проникший в сознание всех сражающихся: «Остановитесь все! Фарамир, прошу вас, выслушайте меня!» Было в этом голосе нечто такое, что схватку и вправду как бы приморозило на несколько мгновений, и Гепард (в плаще с чужого плеча, опирающийся левой рукою на что-то вроде костыля, а правой — на плечо сержанта Белых) достиг середины зала. Он остановился посреди всеобщего оцепенения, и тогда вновь прозвучал его повелительный голос: «Уходите, Фарамир! Быстрее!» Брошенный рукою капитана небольшой блестящий предмет несильно ударил в грудь Цэрлэга, и сержант с изумлением подобрал с пола хитрый двухбородочный ключ от умбарского замка...
Вот тут-то оцепенение разом кончилось! Фарамир с Йовин, следуя команде орокуэна, мгновенно сместились назад, к двери, сам он опять шмыгнул в погреб, а сэр Элвард, до которого наконец-то дошла суть происходящего, воскликнул: «Измена!! Они же сейчас уйдут по подземному ходу!» Пару секунд лейтенант обдумывал ситуацию, а затем принял окончательное решение и, указывая на принца мечом, прокричал сакраментальное:
«Убейте его!!» Тут уж все пошло серьезней некуда. Сразу стало ясно, что Йовин, во всяком случае, больше пары минут никак не продержится: девушка, надо заметить, фехтовала превосходно, как бы не лучше принца, просто трофейный дунаданский меч был ей не по руке — тяжел. Оба уже заработали по касательному ранению (он — в правый бок, она — в левое плечо), когда сзади раздалось:
«Путь свободен, принц! Отступайте по очереди — в проход между бочками. Вещмешок у меня!»
Несколькими секундами спустя принц, вслед за Йовин, оказался в погребе. Стоя на пороге, он нанес удачный встречный удар наседавшему на него дунадану, после чего сумел разорвать дистанцию и теперь быстро пятился в темноту, в узкую щель между поставленными друг на дружку — в три ряда — пустыми бочками. «Быстрее, быстрее!!» — раздался (как ему показалось — откуда-то сверху) голос Цэрлэга. В проходе уже появились Белые — их силуэты четко выделялись на фоне освещенного дверного проема, как вдруг спереди раздался глухой деревянный грохот, похожий на обвал, и наступила полная тьма — от входа не пробивался уже ни единый лучик. Фарамир замер было в растерянности, но тут рядом с ним откуда-то возник орокуэн, схватил за руку и потащил во тьму; плечи принца задевали за стенки прохода, сзади раздавались вопли и ругательства дунаданов, а спереди, из темноты, их тревожно окликала Йовин. «Что это там случилось, Цэрлэг?» «Ничего особенного: просто я раскачал бочки верхнего ряда, обрушил их вниз и завалил проход. У нас теперь не меньше минуты форы».
Девушка поджидала их у небольшой необыкновенно толстой дверцы, выходившей в узкую и низкую, около пяти футов высотой, земляную галерею: вокруг стояла полная темь, даже орокуэн мало что различал.
— Йовин — вперед, и живо! Только палантир захватите... А вы, Фарамир, давайте-ка помогите мне... Да где же оно, черт побери?
— Что вы там ищите?
— Бревно. Небольшое бревнышко, футов на шесть. Его должны были подтащить к дверце люди Грагера... Ага! Вот оно!.. Затворили дверь, принц? Теперь подпираем ее снаружи бревном... Протискивайтесь-ка сюда. Хорошенько упираем торец... в ямку... Хвала Единому, пол тут земляной — держаться будет как надо.
Несколькими секундами погодя дверца ходуном заходила под ударами — они поспели как раз вовремя.
А наверху, в Эмин-Арнене, шла тем временем крутая разборка. Бледный от ярости сэр Элвард орал шефу контрразведки:
— Ты арестован, Гепард, или как тебя там!.. И имей в виду, сволочь: у нас, на Севере, предателей вешают за ноги — так, чтобы у них было время хорошенько поразмыслить перед смертью...
— Заткнись, болван, без тебя тошно. — устало отмахнулся капитан. Присев на ступеньки лестницы и закрыв глаза, он терпеливо ждал, пока ногу его заключат в какое-то подобие лубка: временами по лицу его пробегала судорога боли: перелом стопы — штука поистине страшная.
— В общем, ты арестован. — вновь повторил дунадан: он перевел взгляд на офицеров тайной стражи, стоящих полукругом позади своего командира, и внезапно ощутил страх — а его напугать было нелегко. Семь фигур застыли в странной неподвижности, а глаза их, обычно темные и пустые будто высохший колодец, вдруг наполнились багровым мерцанием, как у хищного зверя.
— Нет-нет, не вздумайте, — обернулся к своим людям Гепард, и багровое свечение тотчас исчезло — будто его и не было. — Пускай он считает меня арестованным, если ему так спокойнее: нам сейчас для полного счастья не хватает только резни внутри Белого отряда...
В тот же миг со двора форта донесся гомон голосов, затем дверь распахнулась, и, сопровождаемый совершенно обалделыми дозорными, вошел человек, увидеть которого они ожидали сейчас менее всего.
— Грагер... — ошеломленно откликнулся сэр Элвард. — Как вы смели явиться сюда? Вам, между прочим, никто не давал гарантий безопасности...
— Гарантии безопасности, — усмехнулся барон, — сейчас уже нужны не мне, а вам. Я пришел по поручению моего сюзерена, князя Итилиенского, — с нажимом произнес он. — Его Высочество согласен забыть все то зло, которое вы ему причинили и собирались причинить. Более того: князь предлагает план, который позволил бы Его Величеству сохранить лицо, а лично вам — головы на плечах.
ГЛАВА 30
Итилиен, Поселок.
15 мая 3019 года
Утро в тот день выдалось чудесное, и акварельная голубизна гор Эфель-Дуат (это ж надо додуматься — назвать их Хмурыми!) была столь прозрачна, что их заснеженные вершины казались невесомо парящими над необозримым изумрудным руном Итилиена. Высящийся на соседнем холме Эмин-Арнен стал на эти минуты именно тем, чем и виделся, наверное, своим создателям — не крепостью, а волшебной лесною обителью. Лучи восходящего солнца чудесно преобразили луг на окраине Поселка — обильная роса, прежде затягивавшая его благородным матовым серебром, внезапно вспыхнула неисчислимыми россыпями крохотных бриллиантов: наверное, ранний майский рассвет застиг врасплох гномов, собирающихся тут для своих ночных бдений, и они теперь попрятались по норкам полевых мышей, в панике побросав свои любовно разложенные на траве сокровища.
Впрочем, у трех или четырех сотен людей, по большей части — крестьян и солдат, собравшихся в этот час на лугу, означенная роса вряд ли вызывала какие-либо положительные ассоциации (не говоря уж о поэтических сравнениях), ибо вымочила их всех до нитки, и теперь они едва не стучали зубами от озноба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Не думаю. Он наверняка очень прочен и массивен — чтобы дверь нельзя было выломать, а значит — не особенно сложен. Ну ладно, по коням!.. Вы взяли палантир, принц? Нам надо успеть, пока Белые толкутся во дворе — они ведь до сих пор ждут меня там, — а перед винным погребом лишь один часовой.
— Погодите! — опять окликнула их Йовин. — А Берегонд? Ведь не можем мы его бросить!
— Так Берегонд схвачен? Мы не знали...
— Да, только что. Им все о нем известно. Цэрлэг раздумывал лишь пару секунд:
— Нет, ничего не выйдет. Мы не знаем, где они его прячут, и потратим слишком много времени на поиски. Грагер сегодня ночью накроет всех Гепардовых людей в Поселке — так что если мы освободим принца, то завтра выменяем и Берегонда. А не вытащим вас — его все равно не спасти.
— Он прав, Йовин. — Фарамир затянул лямки на вещмешке с палантиром и вскинул его на плечо. — Двинулись, во имя Эру!
...Дунадан, охранявший подвал, окинул взором обширный полутемный зал. Слева был главный вход в здание форта, справа расходились веером три главные лестницы, ведшие в оба крыла — северное и южное — и в Рыцарский зал. Странная, однако, затея — поместить вход в подземелье не в каком-нибудь укромном уголке здания, а в этом «общем предбаннике»... Впрочем, странным и противоестественным в этом самом Итилиене было решительно все. Начиная с князя, который не князь, а не пойми кто, и кончая порядками в их Белом отряде: где это видано — выдавать офицеров за сержантов и рядовых? Ладно бы секретили от врага, от всех этих местных террористов (коих никто пока в глаза не видал), а то ведь друг от дружки! Вроде под одними погонами служим — а не знаем, что сержант Гронт на самом деле в капитанском чине, а наш лейтенант, его светлость сэр Элвард, так вообще «рядовой». Смех сказать, но ведь эти, из тайной стражи, про сэра Элварда-то небось и по сию пору не подозревают: нам ведь как говорили на инструктаже — у тайной стражи свои дела, а у дунаданской лейб-гвардии Его Величества — свои... Не знаю, может, шпику такие порядки — маслом по сердцу, но военному человеку все это как серпом... по гландам. Эдак еще окажется, что самый главный тут вообще какой-нибудь повар либо камердинер — то-то будет смеху...
Часовой встрепенулся — в недоброй, будто бы густеющей по затемненным углам тишине обезлюдевшего форта гулко отдавались приближающиеся шаги двух человек. Он увидал их через несколько секунд — по лестнице северного крыла стремительно, чуть не бегом, спускались рядовой и сержант. Путь они держали прямиком к выходу и выглядели при этом встревоженными сверх всякой меры — за подмогой бегут, что ли? Сержант при этом осторожно нес на вытянутых руках вещмешок с каким-то большим округлым предметом. Почти поравнявшись с часовым, они, не сбавляя шага, перекинулись парой фраз и разделились: рядовой продолжал двигаться к выходу, а сержант, похоже, решил показать дунадану свою находку. Ну-ка, что это там у него? Смахивает на отрубленную голову...
Все дальнейшее случилось столь стремительно, что часовой опомнился, лишь когда его руки оказались будто бы схвачены обручем, а возникший из-за плеча сержанта рядовой (в коем он с изумлением узнал Фарамира) приставил ему к горлу клинок. «Пикнешь — убью», — не повышая голоса посулил принц. Дунадан судорожно сглотнул, и на лице проступила трупная желтизна; по вискам его побежали крупные капли пота. Ряженые переглянулись, и по губам «сержанта» (сумрачный Мандос, да ведь это же орк!) пробежала презрительная усмешка — вот она, боевая элита Заката... Каковая усмешка, как выяснилось, была совершенно безосновательной: парню и впрямь было очень страшно умирать, однако по прошествии пары секунд он одолел свою слабость и заорал: «Тревога!!!» — да так, что слово это отдалось ответными кликами и звоном оружия по всему Эмин-Арнену.
ГЛАВА 29
Оборвав одним коротким взмахом руки вопль дунадана (тот даже не застонал — просто мешком осел на пол), орокуэн обернулся к Фарамиру и адресовал Его Высочеству несколько слов, самым мягким из которых было «долбо...б». Его Высочество воспринял это как должное: именно принца ни с того ни с сего обуяла сентиментальность, и он возжелал лишь припугнуть часового, не вырубая того (как настаивал Цэрлэг). «Гуманизм», как водится, вышел боком — солдат все равно заполучил предначертанную ему комбинацию переломов и внутренних кровоизлияний, только совершенно уже зазря: их положение, похоже, стало безнадежным.
Впрочем, на разборки времени не было. Цэрлэг молниеносно сорвал с часового черный плащ, швырнул его подбегающей Йовин и рявкнул, указав на дверь в подвал:
«Встать там, оба! Мечи на караул!»; сам же он стремительно выволок дунадана на середку помещения. Группа из шести солдат, ворвавшихся в дверь несколько секунд спустя, застала лишь свежие следы только что случившейся здесь стычки: пост у двери подвала на месте — готовый к отражению повторного нападения, еще один дунадан застыл на полу; опустившийся же возле него на колени сержант, едва обернувшись в их сторону, властно указал на южную лестницу и вновь низко склонился к раненому. Солдаты помчались, куда им было велено, грохоча сапогами и едва не задев орокуэна ножнами мечей. Группа получила передышку — на несколько секунд.
— Будем с боем пробиваться к частоколу? — Принцу явно не терпелось сложить буйну головушку.
— Нет. Действуем по первоначальному плану. — С этими словами Цэцерлэг извлек свои инструменты и принялся спокойно изучать замок.
— Но они ведь сразу поймут, чем мы тут занимаемся!
— Угу... — Отмычка вошла в замочную скважину и принялась ощупывать щеколды.
— И что тогда?
— Догадайся с трех раз, философ!
— Драться?
— Умница... Я буду работать, а вы — защищать меня. Как и положено нашим с вами сословиям...
Принц не выдержал и рассмеялся: парень определенно был ему по душе. Впрочем, в тот же самый миг всем стало не до смеха — передышка кончилась тем, чем и должна была кончиться: с южной лестницы воротилась пара недоумевающих дунаданов — так кого ищем-то, господин сержант? — а в дверях нарисовались трое настоящих сержантов Белого отряда. Эти-то сразу сообразили, что к чему, и заорали: «Стой!! Бросай оружие!» — ну, и все, что полагается орать в таких случаях.
Цэрлэг между тем продолжал сосредоточенно (можно даже сказать — отрешенно) ковыряться в замке, не обращая внимания на то, что творилось у него за спиной. Начавшийся там диалог был предсказуем на все сто («Отдайте меч, Ваше Высочество!» «А вы попробуйте взять!» «Эй, кто там!..»), так что он обернулся, да и то лишь на миг, единственный раз — когда оплечь его впервые раздался тягучий перезвон соприкоснувшихся клинков. Трое Белых сержантов тотчас сдали назад; один из них, кривясь от боли, бережно прятал под мышку кисть правой руки, а оружие его валялось на полу — «магический круг», воздвигнутый вокруг двери мечами Фарамира и Йовин, работал пока безупречно. Принц, в свою очередь, не имел возможности оглядываться на дверь (ощетинившееся сталью полукольцо Белых вокруг них быстро смыкалось — свора, загнавшая оленя), однако некоторое время спустя он услыхал за спиною металлический щелчок, а вслед за тем — странный смешок Цэрлэга.
— Что там такое, сержант?
— Все нормально. Просто ситуация: наследный принц Гондора и сестра короля Рохана, не щадя жизни, прикрывают какого-то орка...
— И верно — забавно. Как оно там?
— Порядок. — Сзади раздался скрип заржавелых петель, и пахнуло затхлым холодом. — Иду внутрь, а вы удерживайте дверь, пока я не скажу.
Белые тем временем выстроили вокруг них настоящий частокол — и замерли; в действиях их принц отчетливо ощущал растущую растерянность: «Черт побери, а где же Гепард и прочее начальство?» Он, однако, не сомневался: те, кто их окружил, не атакуют потому лишь, что не подозревают о существовании подземного хода. Наконец перед ними возник рядовой с белой повязкой на рукаве и отвесил Фарамиру изысканный поклон:
— Прошу простить. Ваше Высочество. Я — сэр Элвард, лейтенант дунаданской лейб-гвардии. Может быть, вы найдете возможным отдать свой меч мне?
— Чем же это вы лучше прочих?
— Возможно, тайная стража совершила некие действия, которые вы сочли оскорбительными для вашей чести. В таком случае лейб-гвардия Его Величества — в моем лице — приносит вам глубочайшие извинения и гарантирует, что ничего подобного не повторится, а виновные будут строжайше наказаны. Тогда мы могли бы счесть весь этот досадный инцидент исчерпанным.
— Рыбка задом не плывет, лейтенант. Мы с Ее Высочеством решили или выйти из форта свободными людьми, или умереть.
— Вы не оставляете мне иного выхода, кроме как разоружить вас силой.
— Валяйте, лейтенант. Только аккуратнее — а то ненароком порежетесь...
На сей раз натиск был более серьезен. Однако до тех пор, пока обе стороны не переступили некую грань, преимущество оставалось на стороне четы князей Итилиенских: Йовин с Фарамиром без особых колебаний наносили противникам колющие удары по конечностям, на что те пока не решались. Спустя небольшое время в рядах нападающих было уже трое легкораненых, и атака захлебнулась: дунаданы действовали вяло и все чаще оглядывались на своего лейтенанта — скомандуйте же хоть что-нибудь внятное, черт побери! Рубить их или как?.. Люди из тайной стражи предусмотрительно заняли позиции в задних рядах, предоставив всю инициативу (и ответственность) сэру Элварду, поскольку ситуация очевидным образом складывалась так, что куда ни кинь — всюду клин.
И вот, когда Фарамир уже мысленно поздравлял себя — как удачно они выигрывают время для Цэрлэга, — тот внезапно возник рядом с ним, сжимая в руке ятаган, и произнес совершенно безжизненным голосом:
— Там новенький умбарский замок, принц, — мне его не открыть. Так что сдавайтесь, пока не поздно.
— Поздно, — отрезал Фарамир. — Можем мы как-то спасти жизнь вам, Цэрлэг?
— Навряд ли, — качнул головою орокуэн. — Меня-то уж точно в плен брать не станут.
— Йовин!..
— Мы предстанем перед Мандосом рука об руку, милый, — что может быть замечательнее!
— Ну, тогда хоть повеселимся напоследок. — С этими словами Фарамир бесшабашно двинулся на строй Белых, как раз туда, где стоял сэр Элвард. — А ну держитесь, лейтенант! Клянусь стрелами Оромэ, мы сейчас забрызгаем своей кровью весь камзол вашего хозяина — да так, что ему вовеки не отмыться!
А когда зал наполнился звоном и воинственными кликами (теперь рубка пошла так, что ясно было — вот-вот появятся первые покойники), откуда-то сзади, от северной лестницы, донесся голос — вроде бы и негромкий, но разом проникший в сознание всех сражающихся: «Остановитесь все! Фарамир, прошу вас, выслушайте меня!» Было в этом голосе нечто такое, что схватку и вправду как бы приморозило на несколько мгновений, и Гепард (в плаще с чужого плеча, опирающийся левой рукою на что-то вроде костыля, а правой — на плечо сержанта Белых) достиг середины зала. Он остановился посреди всеобщего оцепенения, и тогда вновь прозвучал его повелительный голос: «Уходите, Фарамир! Быстрее!» Брошенный рукою капитана небольшой блестящий предмет несильно ударил в грудь Цэрлэга, и сержант с изумлением подобрал с пола хитрый двухбородочный ключ от умбарского замка...
Вот тут-то оцепенение разом кончилось! Фарамир с Йовин, следуя команде орокуэна, мгновенно сместились назад, к двери, сам он опять шмыгнул в погреб, а сэр Элвард, до которого наконец-то дошла суть происходящего, воскликнул: «Измена!! Они же сейчас уйдут по подземному ходу!» Пару секунд лейтенант обдумывал ситуацию, а затем принял окончательное решение и, указывая на принца мечом, прокричал сакраментальное:
«Убейте его!!» Тут уж все пошло серьезней некуда. Сразу стало ясно, что Йовин, во всяком случае, больше пары минут никак не продержится: девушка, надо заметить, фехтовала превосходно, как бы не лучше принца, просто трофейный дунаданский меч был ей не по руке — тяжел. Оба уже заработали по касательному ранению (он — в правый бок, она — в левое плечо), когда сзади раздалось:
«Путь свободен, принц! Отступайте по очереди — в проход между бочками. Вещмешок у меня!»
Несколькими секундами спустя принц, вслед за Йовин, оказался в погребе. Стоя на пороге, он нанес удачный встречный удар наседавшему на него дунадану, после чего сумел разорвать дистанцию и теперь быстро пятился в темноту, в узкую щель между поставленными друг на дружку — в три ряда — пустыми бочками. «Быстрее, быстрее!!» — раздался (как ему показалось — откуда-то сверху) голос Цэрлэга. В проходе уже появились Белые — их силуэты четко выделялись на фоне освещенного дверного проема, как вдруг спереди раздался глухой деревянный грохот, похожий на обвал, и наступила полная тьма — от входа не пробивался уже ни единый лучик. Фарамир замер было в растерянности, но тут рядом с ним откуда-то возник орокуэн, схватил за руку и потащил во тьму; плечи принца задевали за стенки прохода, сзади раздавались вопли и ругательства дунаданов, а спереди, из темноты, их тревожно окликала Йовин. «Что это там случилось, Цэрлэг?» «Ничего особенного: просто я раскачал бочки верхнего ряда, обрушил их вниз и завалил проход. У нас теперь не меньше минуты форы».
Девушка поджидала их у небольшой необыкновенно толстой дверцы, выходившей в узкую и низкую, около пяти футов высотой, земляную галерею: вокруг стояла полная темь, даже орокуэн мало что различал.
— Йовин — вперед, и живо! Только палантир захватите... А вы, Фарамир, давайте-ка помогите мне... Да где же оно, черт побери?
— Что вы там ищите?
— Бревно. Небольшое бревнышко, футов на шесть. Его должны были подтащить к дверце люди Грагера... Ага! Вот оно!.. Затворили дверь, принц? Теперь подпираем ее снаружи бревном... Протискивайтесь-ка сюда. Хорошенько упираем торец... в ямку... Хвала Единому, пол тут земляной — держаться будет как надо.
Несколькими секундами погодя дверца ходуном заходила под ударами — они поспели как раз вовремя.
А наверху, в Эмин-Арнене, шла тем временем крутая разборка. Бледный от ярости сэр Элвард орал шефу контрразведки:
— Ты арестован, Гепард, или как тебя там!.. И имей в виду, сволочь: у нас, на Севере, предателей вешают за ноги — так, чтобы у них было время хорошенько поразмыслить перед смертью...
— Заткнись, болван, без тебя тошно. — устало отмахнулся капитан. Присев на ступеньки лестницы и закрыв глаза, он терпеливо ждал, пока ногу его заключат в какое-то подобие лубка: временами по лицу его пробегала судорога боли: перелом стопы — штука поистине страшная.
— В общем, ты арестован. — вновь повторил дунадан: он перевел взгляд на офицеров тайной стражи, стоящих полукругом позади своего командира, и внезапно ощутил страх — а его напугать было нелегко. Семь фигур застыли в странной неподвижности, а глаза их, обычно темные и пустые будто высохший колодец, вдруг наполнились багровым мерцанием, как у хищного зверя.
— Нет-нет, не вздумайте, — обернулся к своим людям Гепард, и багровое свечение тотчас исчезло — будто его и не было. — Пускай он считает меня арестованным, если ему так спокойнее: нам сейчас для полного счастья не хватает только резни внутри Белого отряда...
В тот же миг со двора форта донесся гомон голосов, затем дверь распахнулась, и, сопровождаемый совершенно обалделыми дозорными, вошел человек, увидеть которого они ожидали сейчас менее всего.
— Грагер... — ошеломленно откликнулся сэр Элвард. — Как вы смели явиться сюда? Вам, между прочим, никто не давал гарантий безопасности...
— Гарантии безопасности, — усмехнулся барон, — сейчас уже нужны не мне, а вам. Я пришел по поручению моего сюзерена, князя Итилиенского, — с нажимом произнес он. — Его Высочество согласен забыть все то зло, которое вы ему причинили и собирались причинить. Более того: князь предлагает план, который позволил бы Его Величеству сохранить лицо, а лично вам — головы на плечах.
ГЛАВА 30
Итилиен, Поселок.
15 мая 3019 года
Утро в тот день выдалось чудесное, и акварельная голубизна гор Эфель-Дуат (это ж надо додуматься — назвать их Хмурыми!) была столь прозрачна, что их заснеженные вершины казались невесомо парящими над необозримым изумрудным руном Итилиена. Высящийся на соседнем холме Эмин-Арнен стал на эти минуты именно тем, чем и виделся, наверное, своим создателям — не крепостью, а волшебной лесною обителью. Лучи восходящего солнца чудесно преобразили луг на окраине Поселка — обильная роса, прежде затягивавшая его благородным матовым серебром, внезапно вспыхнула неисчислимыми россыпями крохотных бриллиантов: наверное, ранний майский рассвет застиг врасплох гномов, собирающихся тут для своих ночных бдений, и они теперь попрятались по норкам полевых мышей, в панике побросав свои любовно разложенные на траве сокровища.
Впрочем, у трех или четырех сотен людей, по большей части — крестьян и солдат, собравшихся в этот час на лугу, означенная роса вряд ли вызывала какие-либо положительные ассоциации (не говоря уж о поэтических сравнениях), ибо вымочила их всех до нитки, и теперь они едва не стучали зубами от озноба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51