А я знаю! Александр Сергеич уговорил нашего Алексея поехать в лес, там на него нашло вдохновение, и он сочиняет какой-нибудь новый шедевр. (Читает страшным голосом) «…С своей волчихою голодной Выходит на дорогу волк». А тут и впрямь из леса выходит волчище. Злой, голодный. Алексей перепугался, кричит: «Волк, волк!». А Пушкин ему отвечает…
ОСИПОВА. Типун тебе на язык! Чего ради Александру Сергеичу теперь в лес ехать, да еще Алексея за собой тащить? (улыбается) Ох, шебутная девчонка!..
ЗИЗИ. А может, и не в лес. А прямиком в Опочку на бал к господину предводителю. (Озорно поглядывает на Аннет) Дамам головы кружить.
АННЕТ. Зизи, прошу тебя…
ЗИЗИ. Ах, прости, Аннет, я забыла: ты же влюблена в Александра Сергеича!
АННЕТ. Что ты говоришь!..
ЗИЗИ. Влюблена, влюблена, по глазам вижу!
ОСИПОВА. А ведь и ты, Евпраксия, к нему неравнодушна.
ЗИЗИ. Ну, маменька, вы уж скажете!
ОСИПОВА (вздыхает). А и вправду – как не полюбить такого человека! Но будет ли счастлива та, кого он полюбит?
АННЕТ. Пойду еще погляжу, не едут ли.
ЗИЗИ. Ты неправильно глядишь, оттого и не едут. Давай лучше я. (Убегает).
ОСИПОВА. А и правда, доченька, у тебя же на лице все написано. Нельзя так. Конечно, Александр Сергеич замечательный человек, но малость легкомысленный. Ну да что с него возьмешь – поэт… Эх, замуж тебе пора. Вот поедем в Москву на ярмарку невест да найдем тебе хорошего жениха…
АННЕТ (сквозь слезы). Маменька, я никогда не выйду замуж. Никогда.
ОСИПОВА. Пустое говоришь, Анюта. Ты ж у нас и умница, и красавица…
ЗИЗИ (врывается в гостиную). Едут! Едут!
ОСИПОВА. А ты говорила – в лес, в Опочку…

Входят ПУШКИН и ВУЛЬФ.

ВУЛЬФ. Ну вот, как вы просили, милые дамы – доставил вам Пушкина в целости и сохранности. Принимайте.
ДАМЫ (радостно). Александр Сергеич!
ПУШКИН (целует дамам ручки, несколько рассеянно). Почтеннейшая хозяюшка, Прасковья Алексанна… Анна Николавна… Евпраксия Николавна…
ОСИПОВА. Что это с вами, батюшка Александр Сергеич? Словно и не рады, что к нам приехали.
ВУЛЬФ. И вправду, Александр, отчего ты всю дорогу молчал?
ПУШКИН (нехотя). Да так, вертелись кое-какие строчки. Пока совсем из головы не вылетело – не одолжите ли пером и клочком бумаги?
ОСИПОВА. Что за вопрос! (тихо Зизи) Принеси мой альбом.

Зизи убегает, тут же возвращается с альбомом, пером и чернилами.

ПУШКИН. Благодарю. (Примостившись за краешек стола, пишет).
ОСИПОВА. Алешенька, отчего так долго?
ВУЛЬФ. Да Александра Сергеича уговаривал. Сами знаете, маменька, что за морока с этими людьми искусства – то еду, то не еду…

Пушкин встает из-за стола и с полупоклоном протягивает альбом Осиповой.

ОСИПОВА (с трепетом принимая альбом). Можно вслух? Надеюсь, это не очень, м-м-м, личное?..
ЗИЗИ. Читайте, маменька, читайте скорее!
ОСИПОВА. Ну ладно.

"Быть может, уж недолго мне
В изгнаньи мирном оставаться,
Вздыхать о милой старине
И сельской музе в тишине
Душой беспечной предаваться…"

ВУЛЬФ (тихо Пушкину). Насчет «недолго» – это ты всерьез?

Пушкин не сразу, но кивает.

ОСИПОВА.

"Но и в дали, в краю чужом
Я буду мыслию всегдашней
Бродить Тригорского кругом,
В лугах, у речки, над холмом,
В саду под сенью лип домашней.
Когда померкнет ясный день,
Одна из глубины могильной…"

(Ее голос дрогнул).
ПУШКИН (поспешно). Ну, дальше я еще не сочинил. Но потом непременно закончу и впишу. Только не забудьте напомнить.
АННЕТ (негромко). А по-моему, и так – великолепно.
ЗИЗИ. Да-да, замечательно!

Пока дамы восторгаются стихами и накрывают на стол, Пушкин отводит Вульфа в сторону.

ПУШКИН. Знаешь, Алексей, ты меня убедил – я решился бежать. Бежать тотчас же.
ВУЛЬФ. То, что решился, это правильно. Но что значит – тотчас же?
ПУШКИН. Да хоть завтра с утра. Не дожидаясь двенадцатого.
ВУЛЬФ. Погоди, Александр Сергеевич, разве это возможно? И что я скажу матушке, сестрам?
ПУШКИН. Ничего не говори. Или скажи, как есть – они поймут. Вот гляди. Теперь Новый год, через неделю святки, все начальство гуляет, и у меня больше надежды проехать незамеченным. Хотя бы до Риги. (Мечтательно) До Анны Павловны…
ВУЛЬФ. Петровны. Но ты же не можешь ехать по собственным документам!
ПУШКИН (не без некоторого самодовольства). А ты думаешь, что я в дороге одни стишки сочинял? Нет, милый мой, я все продумал. Ты мне отдашь на время свои бумаги, потом я их тебе верну…
ВУЛЬФ. Погоди, Александр Сергеич, а с чем же я-то поеду?
ПУШКИН (беспечно). Скажешь, что потерял. Тебе новый пачпорт выправить – пара пустяков, ты ж не под надзором. Ну, опоздаешь на недельку в свой Дерпт. (Почти с мольбой) Сделай это ради меня. Сам же говорил, что мне тут оставаться – верная погибель.
ВУЛЬФ. Г-говорил, конечно.
ПУШКИН. Ну так помоги. Сделай доброе дело.
ВУЛЬФ (растерянно). Извини, Александр, я так сразу не готов. (Деланно бодро) Давай веселиться, кушать пирог, пить вино, а утро вечера мудренее. (Глядит на часы) О, уже почти десять! Извини, я схожу переоденусь – хочу войти в Новый год в новом фраке. (Поспешно уходит).
ПУШКИН (задумчиво). Бежать, бежать, скорее бежать отсюда…
ЗИЗИ. Куда это вы, Александр Сергеич, бежать собрались? Не пустим!
ОСИПОВА. Ах, пирог, совсем забыла! (Быстро уходит).
ПУШКИН. Кто сказал «бежать» – неужто я?
ЗИЗИ. Вы, вы, не отпирайтесь!
АННЕТ (тихо). А я его понимаю…
ЗИЗИ (глянув на часы). Ай, скоро полночь, а у меня ничего не готово! Аннет, куда ты девала мой ковшик?
АННЕТ (рассеянно). Какой ковшик?
ЗИЗИ. Серебряный, для жженки!
АННЕТ. Ты, Зизи, вечно его бросаешь где попало, а потом найти не можешь.
ЗИЗИ. Ну так я пошла искать. А ты, сестрица, держи Александра Сергеича, да крепче, чтоб не убежал! (Убегает; слышен ее голос) Алексей, где мой ковшик?
ПУШКИН. Анна Николаевна…
АННЕТ. Что, Александр Сергеич?
ПУШКИН (он явно хочет сказать что-то доброе, но почему-то не решается). Анна Николаевна, давайте выпьем по бокалу, пока никто не видит.
АННЕТ (отчаянно). Давайте!

Пушкин берет со стола бутылку и разливает по бокалам.

ПУШКИН.

Друзья! досужный час настал;
Все тихо, все в покое;
Скорее скатерть и бокал!
Сюда, вино златое!

Я хотел бы выпить за вас, Аннет, и за всю вашу семью не могу выразить словами, как вы скрашиваете мою жизнь изгнанника.
АННЕТ. Ну, где уж нам… А вот вы для нас – будто лучик солнца в непогоду.

Выпивают. Пушкин – чуть не залпом, Аннет слегка пригубливает, но потом все же пьет до дна.

ПУШКИН. Скажите, Аннет, неужели ваша очаровательная кузина и вправду так несчастлива в замужестве?
АННЕТ. Какая кузина?
ПУШКИН. Госпожа Керн.
АННЕТ. Да, это правда… Погодите, Александр Сергеевич, вы полагаете, что со мною не о чем больше говорить, как о моей бедной кузине?
ПУШКИН (чуть смущенно). Нет-нет, конечно же нет! Просто вы всегда были близки с Анной Петровной… Но бог с нею, давайте лучше говорить о вас. О нас с вами. Я давно хотел сказать, что высоко ценю ваше расположение. А то что я иногда над вами подшучиваю так не берите это слишком всерьез. Ведь и вы, дорогая Анна Николаевна, в долгу не остаетесь.
АННЕТ (растроганно). Спасибо, Александр Сергеевич. Но все равно, я знаю, что вы никогда не сможете полюбить меня по-настоящему, как я люблю вас.
ПУШКИН. Поймите, Анна Николаевна, я совсем не такой, каким вы меня придумали и полюбили. Уверен, вы еще встретите человека, достойного вашей чистой души! (Наливает) За вас, Аннет! (Выпивает) Ну что с вами, зачем вы плачете?
АННЕТ (сквозь слезы). Я не плачу.
ПУШКИН (ласково). Утрите ваши прелестные глазки. Ну вот так, молодец. Поверьте, Аннет, я люблю вас. Разве можно устоять перед таким чувством, как ваше?
АННЕТ. Неправда, вы насмехаетесь надо мной. Или хуже того жалеете.
ПУШКИН. А вот и правда! (Падает на колени, целует руки Аннет) Неужто и теперь не верите?

Аннет в смятении молчит. В глубине гостиной появляется Вульф, без фрака, но в бабочке. Неодобрительно качает головой. В течение дальнейших диалогов Пушкина с Зизи и Прасковьей Александровной он еще несколько раз проходит с разными предметами гардероба.

АННЕТ. И хотела бы верить, да не верю.
ПУШКИН (все больше увлекаясь). А если я попрошу вашей руки?
АННЕТ. Этого никогда не будет, никогда!..
ПУШКИН. Анна Николаевна, умоляю вас – будьте моей женой! Прошу вас, скажите, что согласны!
АННЕТ (растерянно). Я? Да… Нет… Да, я согласна.
ПУШКИН. Вы согласны, согласны! (Вскакивает с пола, целует Аннет) Ах, Аннет, вы сделали меня счастливейшим человеком на свете! Мне хочется взлететь! Нет, мне хочется написать поэму во славу всепобеждающей любви!
АННЕТ. Пойду позову маменьку.
ПУШКИН. Погодите, для чего маменьку?
АННЕТ. Чтобы благословить нас. (Уходит).
ПУШКИН. Благословить… О господи, чего это я ей, дурак, наговорил! Вот так вот увлечешься, а потом… Анна Николаевна! Анна Николаевна!

Пушкин бежит за Аннет, но в дверях сталкивается с Зизи. У нее в руках серебряный ковшик.

ЗИЗИ (преграждая дорогу). Александр Сергеич, чего это вы опять наговорили Аннет? Она выбежала, точно ошпаренная.
ПУШКИН. Да так, ничего особенного. Предложил ей руку и сердце.
ЗИЗИ. Ха-ха-ха, да вы большой шутник, господин Пушкин.
ПУШКИН. Уверяю вас, Евпраксия Николаевна, это истинная правда.
ЗИЗИ (явно не верит, но охотно поддерживает шутку). Ну, тогда я пойду поздравлю счастливую невесту. (Делает вид, что хочет уйти).
ПУШКИН. Не спешите, Зизи. Разве вы не желаете поднять бокал за наше счастье?
ЗИЗИ. Да погодите вы. Я сварю жженку, вот и выпьем, когда пробьет полночь.
ПУШКИН. В полночь выпьем вашей знаменитой жженки, а теперь вина. (Наливает себе в граненый бокал, а Зизи – прямо в ковшик).
ЗИЗИ (деловито). За что пьем?
ПУШКИН (задумчиво разглядывая хрусталь на свет). За вас, Зизи, кристалл души моей. Предмет стихов моих невинных, Любви приманчивый фиал, Ты, от кого я пьян бывал!
ЗИЗИ. Ну, Александр Сергеич, вы прямо поэт! (Пьет из ковшика).
ПУШКИН. Ах, зачем я не этот ковшик!..
ЗИЗИ (поперхнувшись, ставит ковшик на стол). В каком смысле?
ПУШКИН (все более увлекаясь). Зачем не меня касаетесь вы своими прелестными юными губками, зачем не мне…
ЗИЗИ. Вы забываетесь, Александр Сергеич! (полушутя-полувсерьез бьет его ковшиком по руке).
ПУШКИН (неожиданно даже для себя). Евпраксия Николаевна, выходите за меня замуж!
ЗИЗИ. Как? (хохочет) Замуж?!
ПУШКИН. Что тут смешного? Или я ничего, кроме смеха, у вас не вызываю?
ЗИЗИ. Нет-нет, ну что вы, Александр Сергеич, вы же знаете, как я вас люблю и уважаю, но… Но это так неожиданно. И я еще так молода…
ПУШКИН. Молодость – единственный недостаток, который с годами проходит. Ну так вы согласны, или как?
ЗИЗИ. Ну конечно согласна, глупенький!
ПУШКИН. О Зизи, любовь моя! (подхватывает ее и в порыве чувств кружит по гостиной).

Входит Осипова с пирогом на подносе.

ОСИПОВА. Доченька, оставь нас с Александром Сергеичем.
ЗИЗИ. Ну, маменька…
ОСИПОВА (строго). Ступай, ступай. (Ставит пирог на стол).

Зизи нехотя и неспеша уходит.

ПУШКИН (как бы про себя). Ах, какая девушка!..
ОСИПОВА (усаживаясь в кресло). Да и вы садитесь, Александр Сергеич, в ногах правды нет. Анюта мне сказывала, будто вы хотите со мной поговорить.
ПУШКИН. Н-ну да, хотел. А… А она вам не сказала, о чем?
ОСИПОВА. Нет, но я надеюсь это услышать из ваших уст.
ПУШКИН (после недолгого молчания, как бы собравшись с духом). Прасковья Александровна, позвольте мне нижайше просить руки вашей несравненной дочери!
ОСИПОВА. Ах, даже не знаю… Это так неожиданно!
ПУШКИН. Да-да, я все понимаю. Я ей не пара, я ветрогон, вертопрах, более того – поэт, да еще высланный за неблагонадежность! Но поверьте, Прасковья Александровна, я люблю Анну Николаевну и сделаю все, чтобы она была счастлива.
ОСИПОВА. А она согласна?
ПУШКИН. Согласна, согласна! Я ей говорю: Евпраксия Николаевна, выходите за меня, а она…
ОСИПОВА. Погодите, Александр Сергеич, я не очень поняла, к кому вы сватаетесь – к Аннушке или к Евпраксеюшке?
ПУШКИН (с жаром). Дорогая Прасковья Александровна, обе ваши дочери столь прелестны, столь благодетельны и обольстительны, что я с великою охотой посватался бы за обеих – но увы, сие невозможно в нашем отсталом государстве. (Говорит все более быстро и напористо, не давая собеседнице и слова вставить) Но все самые превосходные качества Анны Николаевны и Евпраксии Николаевны ни в малейшее сравнение не идут с вами, почтеннейшая Прасковья Александровна! (Вскакивает с кресла, бегает по гостиной) Умоляю вас, будьте моей женой! (Останавливается перед Осиповой как вкопанный).
ОСИПОВА (от удивления чуть не потеряв дар речи). Что с вами, Александр Сергеевич? В своем ли вы уме?
ПУШКИН. Да-да, вы правы, я не в своем уме, я безумец, я сумасшедший, и знаете, кто свел меня с ума? Вы, Прасковья Александровна! (Бросается перед ней на колени, целует руки) Вы скрасили дни моего изгнания, вы стали моим лучшим, верным другом, моею северной Музой!
ОСИПОВА. Дорогой Александр Сергеевич, разумеется, я весьма польщена вашим предложением, но… Простите, я ведь значительно старше вас.
ПУШКИН. Разве годы любви помеха?
ОСИПОВА. И еще не забывайте, что я уже дважды была замужем и дважды оставалась вдовой. И если с вами что-нибудь случится, то третьего вдовства я не переживу.
ПУШКИН (беззаботно). Не беспокойтесь, Прасковья Александровна, может быть, на сей раз все произойдет наоборот.
ОСИПОВА. Нет-нет, Александр Сергеич, я вам решительно отказываю! Все это несерьезно.
ПУШКИН (вскакивает, хватает со стола десертный ножик, приставляет себе к груди). Прасковья Александровна, если вы мне отказываете, то я на ваших глазах вонжу… Вонзю… В общем, считаю до трех. Раз…

В глубине гостиной вновь показывается Вульф. Он удивленно глядит на происходящее, осуждающе качает головой и исчезает.

ОСИПОВА. Александр Сергеич, прекратите дурачиться, иначе я рассержусь!
ПУШКИН. Два. (Чуть надавливает на ножик) Два с половиною…
ОСИПОВА. Нет-нет, уберите ножик!
ПУШКИН. Вы согласны?
ОСИПОВА. Ах, какой вы горячий, Александр Сергеевич. Разумеется, я ценю ваши чувства ко мне, но, право же, лучше бы вы сделали предложение Анюте. А то уж двадцать пять лет, а все в девках.
ПУШКИН (поначалу успокоившись, а затем вновь все более загораясь). Ничего, Прасковья Александровна, и Анне Николаевне хорошего жениха найдем. Знаете, я жду к себе в Михайловское своего друга барона Дельвига – вот уж первостатейный жених! И умен, и собой хорош, да и не беден.

В глубине гостиной незамеченная появляется Аннет.

ОСИПОВА. Ну, вы уж нахваливаете жениха, будто заправская сваха.
ПУШКИН. А что – ради счастья хороших людей я и свахой готов поработать! Нет, и барон, увы, не без изъяна – он ведь тоже стихотворец, как и ваш покойный слуга. Но человек замечательный, самая пара Анне Николаевне!

Аннет, вспыхнув, уходит.

ПУШКИН. А срок придет, так и Зизи достойного супруга найдем. Хотя сначала надо бы подумать о моей сестрице Ольге Сергеевне – она ведь даже старше Анны Николаевны, а все не пристроена… Однако вернемся к нам с вами. (Деловито) Думаю, свадьбу сыграем сразу после святок. Обвенчаемся в Святых Горах, об этом вам нечего беспокоиться, я ведь, знаете ли, с отцом игумном на дружеской ноге…
ОСИПОВА. Погодите, какой еще отец игумен? Я еще не сказала «да»!
ПУШКИН. Ну так скажите, скажите скорее!
ОСИПОВА. Я должна подумать. Довольно и того, что я не говорю «нет». (Решительно встает) Ну куда там все запропастились? Пойду позову. А то уж и полночь скоро. (Поспешно уходит).
ПУШКИН (радостно, чуть не прыгая по гостиной). Она не сказала «нет»! Она не сказала «нет»! Разве кто-то способен отказать Пушкину? (Словно бы опомнившись) Но ведь до того я сделал предложение Зизи! И еще Аннет! И обе не только не сказали «нет», но даже согласились! (Упавшим голосом) Разве кто-то способен отказать Пушкину? Что ж делать – прямо хоть в окно прыгай… Права няня – вино до добра не доведет!

Входит Вульф, во фраке. Через руку перекинута шуба.

ВУЛЬФ (как ни в чем не бывало). О, какой пирог! Что грустишь, Александр Сергеич?
ПУШКИН. Да, знаешь ли…
ВУЛЬФ. Знаю, знаю. Я тут поразмыслил и решил, что ты все-таки прав – отправляться тебе нужно немедленно. (Протягивает небольшой сверток) Тут все мои бумаги и немного денег.
ПУШКИН (в сторону). Как это кстати! (Вульфу) Но отчего ж такая спешка?
ВУЛЬФ (с невольно прорвавшейся неприязнью). А то сам не знаешь? (Нарочито по-деловому) Теперь поезжай в Михайловское, собери самое необходимое, запряги лошадей – а с утра и в путь!
ПУШКИН. Ну что ж, Алексей Николаевич, твоя правда – коли решился, так нечего медлить.
1 2 3 4 5 6