Если он сам об этом не подумает, я ему подскажу. Главное, чтобы он не обратился в полицию. Тогда мне нечего бояться. Я продам камень за камнем и припрячу деньги в Швейцарии, поработаю у Сиднея еще три-четыре месяца, а потом уволюсь под предлогом плохого здоровья. Затем я отправлюсь в Европу и осяду где-нибудь, скорее всего в Швейцарских Альпах, со своим миллионом. Тут я вспомнил о Рее с Фелом. Как они поведут себя, узнав, что украли стекляшки, а не бриллианты? Эта парочка может оказаться такой же опасной и беспощадной, как Страшила. Будучи замешаны в ограблении, они не посмеют донести, но зато могут приняться за меня сами. Размышляя над этим, я нашел выход. Мы условились, что во избежание подозрений Фел ударит меня пистолетом. Воспользовавшись этим, я разыграю первый кризис и заявлю, что больше не в состоянии работать и должен уехать немедленно. Я все так устрою, что пройдет десять дней, прежде чем Рея и Фел и обнаружат подделку. Тем временем я уже буду в Европе, недосягаемый для их мести. Оттуда я напишу Сиднею, сообщая о своем решении не возвращаться. Занятый мыслями, я сидел, забыв о виски, когда в три минуты пополуночи зазвонил телефон. Дрогнувшей рукой я поднял трубку:
— Карр слушает. Фел сказал:
— Кабина тридцать пять.
Я медленно перевел дыхание.
— Она с тобой? Фел издал смешок:
— А ты думал!
— Завтра вечером в десять, — сказал я и положил трубку.
* * *
Следующий день тянулся бесконечно. К счастью, дела в магазине шли вяло, и у меня было время поразмышлять. Терри следил за мной. Наконец, подстрекаемый любопытством, он фланирующей походкой приблизился к моему столу.
— Ты чем-то озабочен, Ларри? — спросил он, сверля меня своими маленькими глазками. — У тебя ужасно задумчивый вид.
— Голова болит, — отрывисто сказал я. Я был доволен представившимся случаем показать, что мое здоровье остается все еще неважным и оставляет желать лучшего.
— Я очень огорчен.
Он выглядел огорченным не больше, чем человек, нашедший на улице десять долларов.
— Ты слишком рано вернулся. Не могу понять, зачем ты так срочно понадобился Сиднею. Иногда он так невнимателен к людям. Я вполне мог бы справиться и с твоей работой. Почему ты не пойдешь домой и не полечишь свою больную голову? Мы с мисс Барлоу отлично управимся без тебя.
Я уже готов был послать его ко всем чертям, когда сообразил, что для моей игры полезнее прикинуться больным.
— Пожалуй, я так и сделаю. — Я встал. — Конечно, если ты в самом деле считаешь, что обойдетесь без меня.
По его удивленному выражению на лице я понял, что он не ожидал от меня такого ответа. Без Сиднея, а теперь и без меня ему придется побегать.
Но он принял вызов с радостью.
Направляясь к стоянке, я гадал, как продвигается у Сиднея работа над проектом оправы. Решив предупредить его о моем намерении побыть дома, я позвонил ему из телефонной будки.
— Сидней у меня адски болит голова. Терри сказал, что управится сам, так что я ухожу домой.
— Бедненький! Конечно, иди. — Он разволновался. — Я сейчас же еду туда. Нельзя оставлять магазин на Терри. Я сделал четыре прелестных эскиза. Они тебе понравятся! Ты не хотел бы зайти ко мне вечером?
— Да нет, пожалуй. Я уж отдохну сегодня дома, если ты не возражаешь.
— Отдохни обязательно.
Я не сразу поехал домой. Зайдя в свой банк, я взял три тысячи долларов наличными, потом отправился в туристическое бюро и навел у агента справки о самолетах, отбывающих в Сан-Франциско. Один самолет вылетал в пятницу в пять утра. Я сделал у себя отметку и спросил, нужно ли заказывать место. Агент ответил, что на столь раннем рейсе половина мест всегда пустует и можно без труда купить билет перед самым отлетом. Я вернулся домой и засел за тщательную разработку плана ограбления. Когда подошло время ленча, я послал за сандвичами и к трем часам пришел к выводу, что предусмотрел все до мельчайших подробностей. В четыре часа позвонил Сидней и осведомился о моем самочувствии. Я сказал, что головная боль прошла, но все еще чувствую себя не очень хорошо. Он с беспокойством спросил, уверен ли я, что поправлюсь до пятницы. Я сказал, что уверен и завтра же буду на работе в обычное время. В восемь часов я зашел в ресторанчик за углом и легко пообедал, потом вернулся в квартиру и нехотя посмотрел телевизор до девяти сорока пяти.
Захватив сумку с битловским париком, зеркальными очками и ужасным пиджаком с черными накладными карманами, но оставив дома игрушечный пистолет, я спустился в гараж и поехал в мотель «Пирамида».
Я выбрал для Морганов этот мотель потому, что его жилые помещения располагались в отдельных домиках-кабинах и в нем обычно останавливалась молодежь, направлявшаяся в Майами.
Если Рея и Фел оделись соответственно, они будут неразличимы в толпе. Я поставил машину перед мотелем и дальше пошел пешком. Найти кабину тридцать пять не представляло никакого труда, на каждом домике светился большой знак с номером.
Ночной воздух содрогался от шума транзисторов и пронзительных голосов из телевизоров. Никто не видел, как я постучал в дверь кабины номер тридцать пять, которая немедленно открылась, словно меня с нетерпением ожидали. Я вошел, и Фел захлопнул дверь у меня за спиной.
Я не сразу узнал Рею, которая стояла у стола, глядя на меня своими холодными зелеными глазами. На ней был кроваво-красный брючный костюм с белым воротничком и манжетами. Ее рыжие волосы не висели по плечам, а были собраны в высокую прическу. К тому же она их вымыла. При виде ее меня снова пронзило вожделение, и по ее насмешливой улыбке я понял, что она заметила это. Я повернулся к Фелу.
Даже ему удалось придать себе респектабельный вид. Он подстриг волосы и надел коричневый спортивный пиджак с бутылочно-зелеными брюками. Белый свитер с отложным воротничком завершал его наряд.
— Вы отлично выглядите. — Я положил сумку на стол. — У вас есть другая одежда?
— Ага. Мы смекнули, что эти шмотки будет легко описать копам, — ответил Фел. Он ухмыльнулся:
— После дела мы превращаемся в хиппи.
"Ну что ж, по крайней мере они работают головой», — подумал я, обошел стол и сел в углу.
— Раз вы оба здесь, надо понимать, операция — дело решенное. Так?
— Мы пришли послушать тебя, — сказала Рея жестко. — Растолкуй нам все полностью, тогда и решим окончательно.
Я ждал этого требования и только пожал плечами:
— Операция состоится завтра вечером.
— Завтра вечером? — Фел непроизвольно повысил голос. — Куда ты вдруг заторопился?
— Какая разница — завтра вечером или на той неделе? У меня все готово. Чем раньше сделаем дело, тем скорее получим деньги.
Фел оглянулся на Рею.
— Пусть говорит, — воскликнула она.
Она села поодаль от меня и закурила сигарету.
— Завтра вечером ровно в десять тридцать вы явитесь на Веллингтон-Корт на бульваре Рузвельта. — Я вынул из бумажника лист бумаги и положил на стол. — Здесь все записано и указано, как туда добраться. Завтра утром побывайте там, взгляните на дом, чтобы потом наверняка найти его. Заметьте время на дорогу отсюда до Веллингтон-Корт, чтобы вечером знать, когда выезжать. В такой час поблизости от дома найдутся свободные места для парковки машины. С непринужденным видом подойдите к входной двери. Она будет не заперта. Быстро поднимитесь по лестнице. Лифтом не пользуйтесь. Ночной вахтер будет смотреть телевизор у себя в дежурке, и лифт может вызвать помехи на экране, так что идите пешком. Когда доберетесь до верхнего этажа, поверните направо, и увидите дверь Фремлина, номер четыре. Дверь будет не заперта. Тихо открывайте и входите. Вы окажетесь в маленьком вестибюле. Прямо перед вами будет дверь в гостиную. Послушайте за дверью. Вы услышите, как мы с Фремлином разговариваем. Тогда поэнергичней врывайтесь с пистолетами в руках и орите, чтобы мы не двигались с места. Насчет Фремлина вам нечего беспокоиться. Он обалдеет от страха и будет просто сидеть и таращить на вас глаза. Ну а теперь наступает самая хитрая часть операции.
Я повернулся к Фелу, который сидел, поставив локти на стол и подперев подбородок руками, слушая с непривычным для него вниманием.
— Мне придется разыграть из себя героя. Это отведет от меня подозрения в соучастии, а иначе будет невозможно продать бриллианты. Я вскочу и кинусь на тебя. Ты наотмашь треснешь меня пистолетом по лицу.
Фел удивленно воззрился на меня.
— Получить пистолетом по лицу — не шутка. Будет больно, — возразил он.
— Я знаю, но так надо, и пусть это выглядит поубедительней. Если выбьешь зуб, плакать не стану. Миллион — большие деньги.
— Ты и вправду хочешь, чтобы я огрел тебя пистолетом?
— По лицу, но не по голове. Запомни это хорошенько. Ты понял?
— Почему не поберечь красоту, мистер? Может, лучше стукнуть легонько по черепушке?
— У меня было сотрясение мозга. Бить по голове опасно.
— Угу.
Он опять посмотрел на Рею, но та сидела молча, с непроницаемым лицом и настороженным взглядом.
— Я упаду, — продолжал я. — Вы возьметесь за Сиднея. Захватите с собой ролик двухдюймового пластыря. Вы свяжете его и заткнете рот, то же самое сделаете со мной. Колье найдете на столе. Забирайте его и уходите. — Помолчав, я добавил:
— Вот и вся операция. Проще простого. Не будет ни сопротивления, ни полиции, и если вы свяжете нас хорошенько, то нам придется ждать до восьми часов утра, когда придет слуга Фремлина и освободит нас. — Я закурил сигарету и спросил:
— До сих пор все было ясно?
— Ты хочешь его о чем-нибудь спросить? — обратился Фел к Pee. — По-моему, здорово.
— Пока нет. — Она стряхнула пепел на ковер. — Давай дальше, — бросила она мне.
— Вам нужно алиби, — продолжал я. — История у вас будет такая. Вы выехали из Луисвилла в понедельник утром, направляясь во Фриско. Рея надеялась получить там работу, и ты повез ее. Это объяснит, почему вас не было дома два дня и в вечер ограбления. Утром в пятницу Рея успеет на пятичасовой самолет во Фриско. Ты, Фел, сразу после налета поедешь на машине обратно в Луисвилл. В пятницу вечером ты должен быть дома. Всем, кто будет интересоваться, скажешь, что Рея уехала во Фриско искать работу. Алиби вам, скорее всего, не потребуется, но на всякий случай нужно все предусмотреть.
— Ага. — Фел кивнул. — Толково. Я достал из бумажника дорожные чеки и бросил их на колени Рее.
— Вот вам на расходы. Получить билет до Фриско очень легко. Фамилию и адрес назовешь вымышленные… Остановись в скромном отеле и ищи работу. Это нужно на случай, если полиция станет проверять. Когда пройдет десять дней, возвращайся в Луисвилл. Не раньше. Ты поняла? Десять дней.
Теперь она задала свой первый вопрос:
— Ну а как быть с колье? Сунуть его тебе в карман перед тем, как уносить ноги, чтобы ты смог продать его?
— Если тебе кажется, что ты здорово придумала — сделать такое на глазах у Сиднея, значит, у тебя не все дома, — ответил я. И сразу насторожился:
— Колье вы берете с собой и прячете у себя дома. Кто его возьмет — Фел или ты, — дело ваше.
Сузив глаза, она посмотрела на меня:
— С чего это ты стал такой доверчивый? А если мы смоемся с колье? Тогда ты останешься в дураках. Верно?
— Пожалуйста. — Я улыбнулся. — Неужели ты воображаешь, что вы можете его продать? Его нужно разобрать. Ладно, предположим, вы его разломаете. Мы брались за дело ради миллиона. Вы быстро убедитесь, что невозможно найти скупщика краденого, который бы согласился иметь с вами дело. А если кто и возьмется, то обдерет вас как липку. Вот почему я могу доверять вам. Я знаю дельцов, которые уплатят мне за камни самую высокую цену и не станут задавать вопросов. Вы их не знаете. Только и всего.
Она подумала над моими словами и впервые несколько смягчилась.
— Ладно, положим, — согласилась она. — Но что будет, когда ты продашь камни? Ты заберешь колье и сбежишь с ним, оставив нас в дураках?
Она высказала вслух то, о чем я думал не раз, предвидя такой вопрос.
— Фел останется дома, чтобы все выглядело как обычно, — начал я разъяснять, — а ты поедешь со мной под видом секретарши. Ты будешь в курсе всех сделок, будешь знать, сколько мне уплачено за каждый камень. Платят всегда наличными, поэтому сразу буду тебе отдавать половину от продажи каждого камня. Убедилась, что вас не обманут?
Рея откинулась на спинку кресла, внимательно глядя на меня. Я выбил почву у нее из-под ног. Она больше не могла найти никаких возражений.
— Ладно, вот только бы ты потихоньку не смылся.
Я вновь улыбнулся:
— Даже если я захочу, такой возможности не будет. Идея в том, чтобы нам все время быть вместе. — Я сделал паузу, а затем добавил, глядя на нее в упор:
— Даже ночью. Это входит в условия договора.
Фел загоготал:
— Вот это, парень, по мне! Братишка! Вы — два сапога пара!
Рея неожиданно улыбнулась жесткой, холодной улыбкой, но тем не менее улыбнулась.
— Договорились, — согласилась она. — Ладно, мы готовы.
Я медленно, с облегчением глубоко вздохнул.
— Хорошо. Теперь давайте условимся насчет всего остального, а потом поеду домой. Во-первых, вы оба наденете перчатки. Это очень важно. Если вы оставите хоть один отпечаток пальца в пентхаусе Фремлина, не будет никакого миллиона. — Взмахом руки я указал на сумку:
— Я прихватил наряд для Фела. Взгляните.
Фел открыл сумку и достал парик, очки и пиджак. Ухмыляясь, он надел очки и стал рассматривать себя в зеркале:
— Ух ты! Классно! Я даже сам себя не узнаю. Я посмотрел на Рею:
— Убери волосы под косынку, купи такие же очки, надо спрятать твои зеленые глаза. После дела сразу переодевайтесь. Купите дешевый чемодан, уложите в него свои вещи и выбросьте где-нибудь в безопасном месте. Пусть этим займется Фел. Вы поняли?
Рея кивнула. Теперь она казалась далеко не такой враждебной, как раньше, и я понимал, что она проглотила приманку. Я постучал пальцем по лежавшей на столе бумаге.
— Здесь все написано, — продолжал я. — Все, что я вам говорил. Перечитайте несколько раз, пока не заучите на память, потом уничтожьте. — Я встал. — Как будто все. Завтра вечером в десять тридцать. — Я опять взглянул на Фела. — Помни же, по лицу, а не по голове. Бей сильнее, чтобы выглядело убедительнее.
Он сделал гримасу:
— Лучше тебя, чем меня.
Я остановился в дверях и оглянулся на них.
— Лучше остаться без пары зубов, чем без полмиллиона долларов, — сказал я и вышел.
Глава 7
Четверг прошел так, как следовало ожидать. Я нервничал, несмотря на старания держать себя в руках, и Сидней, жужжавший и мельтешивший вокруг, чуть не свел меня с ума. Он без конца выскакивал из своего кабинета, крутился по залу, бросая на меня заговорщицкие взгляды, а потом снова исчезал. Терри, конечно, почувствовал, что происходят какие-то важные события, и следил за мной недобрым, настороженным взглядом.
Наконец я решил прекратить это и, войдя в кабинет, закрыл за собой дверь.
— Ради Бога, Сидней, надо же сдерживаться. А тебя прямо-таки трясет! Он широко раскрыл глаза:
— Я? Я спокоен, как епископ. Как тебя понимать?
— Спокоен, как епископ, который нашел у себя в постели девчонку. Он захихикал:
— Ну, может быть, я возбужден самую чуточку. Я просто не могу дождаться вечера. Ты будешь в абсолютном восторге!
— Потерпи до вечера и перестань мельтешить вокруг меня. Терри грызет ногти от любопытства.
Он понял намек и весь остаток дня не показывался из кабинета, но, уходя в шесть часов, не удержался и подмигнул мне. Я ответил ему хмурым взглядом, и он удалился, немного смущенный. Терри немедленно встал и приблизился ко мне.
— Из-за чего такое волнение? — спросил он. — Он весь день прыгает, как шарик на резинке. У вас что-нибудь затевается?
Я начал прибирать бумаги на столе.
— Почему ты не спросишь у него? Если он захочет, чтобы ты знал, то, конечно, скажет.
Терри оперся ладонями о стол и наклонился вперед. В его злых глазках светилась ярость.
— Ты ведь ненавидишь меня, правда? Я встал.
— Не больше, чем ты меня, Терри, — сказал я и через зал направился в туалет.
Десятью минутами позже я ехал домой. Через неделю, а может быть, и раньше, говорил я себе, я буду в Антверпене заниматься переговорами с одним из крупнейших в мире торговцев бриллиантами. Я предложу ему десять камней покрупнее, но не самый большой. Его я собирался отвезти в Хэттон-Гарден в Лондоне. Уоллес Берстейн давно просил меня подыскать камень высшего класса, подходящий для тиары. Он намекнул, что она предназначена для одного из членов королевской семьи. Я не сомневался, что он с руками оторвет большой камень, не споря о цене. Потом из Лондона я отправлюсь в Антверпен, затем в Гамбург и, наконец, в Швейцарию. К тому времени я буду обладателем миллиона долларов. Эта сумма, вложенная в восьмипроцентные облигации, обеспечит мне пожизненный доход в восемьдесят тысяч долларов. Я обращусь за швейцарским видом на жительство для иностранцев, уплачу налог и буду устроен на всю жизнь. Я был доволен тем, как повел себя с Реей. Теперь я не сомневался, что она перестала относиться ко мне с подозрением, а это было очень важно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
— Карр слушает. Фел сказал:
— Кабина тридцать пять.
Я медленно перевел дыхание.
— Она с тобой? Фел издал смешок:
— А ты думал!
— Завтра вечером в десять, — сказал я и положил трубку.
* * *
Следующий день тянулся бесконечно. К счастью, дела в магазине шли вяло, и у меня было время поразмышлять. Терри следил за мной. Наконец, подстрекаемый любопытством, он фланирующей походкой приблизился к моему столу.
— Ты чем-то озабочен, Ларри? — спросил он, сверля меня своими маленькими глазками. — У тебя ужасно задумчивый вид.
— Голова болит, — отрывисто сказал я. Я был доволен представившимся случаем показать, что мое здоровье остается все еще неважным и оставляет желать лучшего.
— Я очень огорчен.
Он выглядел огорченным не больше, чем человек, нашедший на улице десять долларов.
— Ты слишком рано вернулся. Не могу понять, зачем ты так срочно понадобился Сиднею. Иногда он так невнимателен к людям. Я вполне мог бы справиться и с твоей работой. Почему ты не пойдешь домой и не полечишь свою больную голову? Мы с мисс Барлоу отлично управимся без тебя.
Я уже готов был послать его ко всем чертям, когда сообразил, что для моей игры полезнее прикинуться больным.
— Пожалуй, я так и сделаю. — Я встал. — Конечно, если ты в самом деле считаешь, что обойдетесь без меня.
По его удивленному выражению на лице я понял, что он не ожидал от меня такого ответа. Без Сиднея, а теперь и без меня ему придется побегать.
Но он принял вызов с радостью.
Направляясь к стоянке, я гадал, как продвигается у Сиднея работа над проектом оправы. Решив предупредить его о моем намерении побыть дома, я позвонил ему из телефонной будки.
— Сидней у меня адски болит голова. Терри сказал, что управится сам, так что я ухожу домой.
— Бедненький! Конечно, иди. — Он разволновался. — Я сейчас же еду туда. Нельзя оставлять магазин на Терри. Я сделал четыре прелестных эскиза. Они тебе понравятся! Ты не хотел бы зайти ко мне вечером?
— Да нет, пожалуй. Я уж отдохну сегодня дома, если ты не возражаешь.
— Отдохни обязательно.
Я не сразу поехал домой. Зайдя в свой банк, я взял три тысячи долларов наличными, потом отправился в туристическое бюро и навел у агента справки о самолетах, отбывающих в Сан-Франциско. Один самолет вылетал в пятницу в пять утра. Я сделал у себя отметку и спросил, нужно ли заказывать место. Агент ответил, что на столь раннем рейсе половина мест всегда пустует и можно без труда купить билет перед самым отлетом. Я вернулся домой и засел за тщательную разработку плана ограбления. Когда подошло время ленча, я послал за сандвичами и к трем часам пришел к выводу, что предусмотрел все до мельчайших подробностей. В четыре часа позвонил Сидней и осведомился о моем самочувствии. Я сказал, что головная боль прошла, но все еще чувствую себя не очень хорошо. Он с беспокойством спросил, уверен ли я, что поправлюсь до пятницы. Я сказал, что уверен и завтра же буду на работе в обычное время. В восемь часов я зашел в ресторанчик за углом и легко пообедал, потом вернулся в квартиру и нехотя посмотрел телевизор до девяти сорока пяти.
Захватив сумку с битловским париком, зеркальными очками и ужасным пиджаком с черными накладными карманами, но оставив дома игрушечный пистолет, я спустился в гараж и поехал в мотель «Пирамида».
Я выбрал для Морганов этот мотель потому, что его жилые помещения располагались в отдельных домиках-кабинах и в нем обычно останавливалась молодежь, направлявшаяся в Майами.
Если Рея и Фел оделись соответственно, они будут неразличимы в толпе. Я поставил машину перед мотелем и дальше пошел пешком. Найти кабину тридцать пять не представляло никакого труда, на каждом домике светился большой знак с номером.
Ночной воздух содрогался от шума транзисторов и пронзительных голосов из телевизоров. Никто не видел, как я постучал в дверь кабины номер тридцать пять, которая немедленно открылась, словно меня с нетерпением ожидали. Я вошел, и Фел захлопнул дверь у меня за спиной.
Я не сразу узнал Рею, которая стояла у стола, глядя на меня своими холодными зелеными глазами. На ней был кроваво-красный брючный костюм с белым воротничком и манжетами. Ее рыжие волосы не висели по плечам, а были собраны в высокую прическу. К тому же она их вымыла. При виде ее меня снова пронзило вожделение, и по ее насмешливой улыбке я понял, что она заметила это. Я повернулся к Фелу.
Даже ему удалось придать себе респектабельный вид. Он подстриг волосы и надел коричневый спортивный пиджак с бутылочно-зелеными брюками. Белый свитер с отложным воротничком завершал его наряд.
— Вы отлично выглядите. — Я положил сумку на стол. — У вас есть другая одежда?
— Ага. Мы смекнули, что эти шмотки будет легко описать копам, — ответил Фел. Он ухмыльнулся:
— После дела мы превращаемся в хиппи.
"Ну что ж, по крайней мере они работают головой», — подумал я, обошел стол и сел в углу.
— Раз вы оба здесь, надо понимать, операция — дело решенное. Так?
— Мы пришли послушать тебя, — сказала Рея жестко. — Растолкуй нам все полностью, тогда и решим окончательно.
Я ждал этого требования и только пожал плечами:
— Операция состоится завтра вечером.
— Завтра вечером? — Фел непроизвольно повысил голос. — Куда ты вдруг заторопился?
— Какая разница — завтра вечером или на той неделе? У меня все готово. Чем раньше сделаем дело, тем скорее получим деньги.
Фел оглянулся на Рею.
— Пусть говорит, — воскликнула она.
Она села поодаль от меня и закурила сигарету.
— Завтра вечером ровно в десять тридцать вы явитесь на Веллингтон-Корт на бульваре Рузвельта. — Я вынул из бумажника лист бумаги и положил на стол. — Здесь все записано и указано, как туда добраться. Завтра утром побывайте там, взгляните на дом, чтобы потом наверняка найти его. Заметьте время на дорогу отсюда до Веллингтон-Корт, чтобы вечером знать, когда выезжать. В такой час поблизости от дома найдутся свободные места для парковки машины. С непринужденным видом подойдите к входной двери. Она будет не заперта. Быстро поднимитесь по лестнице. Лифтом не пользуйтесь. Ночной вахтер будет смотреть телевизор у себя в дежурке, и лифт может вызвать помехи на экране, так что идите пешком. Когда доберетесь до верхнего этажа, поверните направо, и увидите дверь Фремлина, номер четыре. Дверь будет не заперта. Тихо открывайте и входите. Вы окажетесь в маленьком вестибюле. Прямо перед вами будет дверь в гостиную. Послушайте за дверью. Вы услышите, как мы с Фремлином разговариваем. Тогда поэнергичней врывайтесь с пистолетами в руках и орите, чтобы мы не двигались с места. Насчет Фремлина вам нечего беспокоиться. Он обалдеет от страха и будет просто сидеть и таращить на вас глаза. Ну а теперь наступает самая хитрая часть операции.
Я повернулся к Фелу, который сидел, поставив локти на стол и подперев подбородок руками, слушая с непривычным для него вниманием.
— Мне придется разыграть из себя героя. Это отведет от меня подозрения в соучастии, а иначе будет невозможно продать бриллианты. Я вскочу и кинусь на тебя. Ты наотмашь треснешь меня пистолетом по лицу.
Фел удивленно воззрился на меня.
— Получить пистолетом по лицу — не шутка. Будет больно, — возразил он.
— Я знаю, но так надо, и пусть это выглядит поубедительней. Если выбьешь зуб, плакать не стану. Миллион — большие деньги.
— Ты и вправду хочешь, чтобы я огрел тебя пистолетом?
— По лицу, но не по голове. Запомни это хорошенько. Ты понял?
— Почему не поберечь красоту, мистер? Может, лучше стукнуть легонько по черепушке?
— У меня было сотрясение мозга. Бить по голове опасно.
— Угу.
Он опять посмотрел на Рею, но та сидела молча, с непроницаемым лицом и настороженным взглядом.
— Я упаду, — продолжал я. — Вы возьметесь за Сиднея. Захватите с собой ролик двухдюймового пластыря. Вы свяжете его и заткнете рот, то же самое сделаете со мной. Колье найдете на столе. Забирайте его и уходите. — Помолчав, я добавил:
— Вот и вся операция. Проще простого. Не будет ни сопротивления, ни полиции, и если вы свяжете нас хорошенько, то нам придется ждать до восьми часов утра, когда придет слуга Фремлина и освободит нас. — Я закурил сигарету и спросил:
— До сих пор все было ясно?
— Ты хочешь его о чем-нибудь спросить? — обратился Фел к Pee. — По-моему, здорово.
— Пока нет. — Она стряхнула пепел на ковер. — Давай дальше, — бросила она мне.
— Вам нужно алиби, — продолжал я. — История у вас будет такая. Вы выехали из Луисвилла в понедельник утром, направляясь во Фриско. Рея надеялась получить там работу, и ты повез ее. Это объяснит, почему вас не было дома два дня и в вечер ограбления. Утром в пятницу Рея успеет на пятичасовой самолет во Фриско. Ты, Фел, сразу после налета поедешь на машине обратно в Луисвилл. В пятницу вечером ты должен быть дома. Всем, кто будет интересоваться, скажешь, что Рея уехала во Фриско искать работу. Алиби вам, скорее всего, не потребуется, но на всякий случай нужно все предусмотреть.
— Ага. — Фел кивнул. — Толково. Я достал из бумажника дорожные чеки и бросил их на колени Рее.
— Вот вам на расходы. Получить билет до Фриско очень легко. Фамилию и адрес назовешь вымышленные… Остановись в скромном отеле и ищи работу. Это нужно на случай, если полиция станет проверять. Когда пройдет десять дней, возвращайся в Луисвилл. Не раньше. Ты поняла? Десять дней.
Теперь она задала свой первый вопрос:
— Ну а как быть с колье? Сунуть его тебе в карман перед тем, как уносить ноги, чтобы ты смог продать его?
— Если тебе кажется, что ты здорово придумала — сделать такое на глазах у Сиднея, значит, у тебя не все дома, — ответил я. И сразу насторожился:
— Колье вы берете с собой и прячете у себя дома. Кто его возьмет — Фел или ты, — дело ваше.
Сузив глаза, она посмотрела на меня:
— С чего это ты стал такой доверчивый? А если мы смоемся с колье? Тогда ты останешься в дураках. Верно?
— Пожалуйста. — Я улыбнулся. — Неужели ты воображаешь, что вы можете его продать? Его нужно разобрать. Ладно, предположим, вы его разломаете. Мы брались за дело ради миллиона. Вы быстро убедитесь, что невозможно найти скупщика краденого, который бы согласился иметь с вами дело. А если кто и возьмется, то обдерет вас как липку. Вот почему я могу доверять вам. Я знаю дельцов, которые уплатят мне за камни самую высокую цену и не станут задавать вопросов. Вы их не знаете. Только и всего.
Она подумала над моими словами и впервые несколько смягчилась.
— Ладно, положим, — согласилась она. — Но что будет, когда ты продашь камни? Ты заберешь колье и сбежишь с ним, оставив нас в дураках?
Она высказала вслух то, о чем я думал не раз, предвидя такой вопрос.
— Фел останется дома, чтобы все выглядело как обычно, — начал я разъяснять, — а ты поедешь со мной под видом секретарши. Ты будешь в курсе всех сделок, будешь знать, сколько мне уплачено за каждый камень. Платят всегда наличными, поэтому сразу буду тебе отдавать половину от продажи каждого камня. Убедилась, что вас не обманут?
Рея откинулась на спинку кресла, внимательно глядя на меня. Я выбил почву у нее из-под ног. Она больше не могла найти никаких возражений.
— Ладно, вот только бы ты потихоньку не смылся.
Я вновь улыбнулся:
— Даже если я захочу, такой возможности не будет. Идея в том, чтобы нам все время быть вместе. — Я сделал паузу, а затем добавил, глядя на нее в упор:
— Даже ночью. Это входит в условия договора.
Фел загоготал:
— Вот это, парень, по мне! Братишка! Вы — два сапога пара!
Рея неожиданно улыбнулась жесткой, холодной улыбкой, но тем не менее улыбнулась.
— Договорились, — согласилась она. — Ладно, мы готовы.
Я медленно, с облегчением глубоко вздохнул.
— Хорошо. Теперь давайте условимся насчет всего остального, а потом поеду домой. Во-первых, вы оба наденете перчатки. Это очень важно. Если вы оставите хоть один отпечаток пальца в пентхаусе Фремлина, не будет никакого миллиона. — Взмахом руки я указал на сумку:
— Я прихватил наряд для Фела. Взгляните.
Фел открыл сумку и достал парик, очки и пиджак. Ухмыляясь, он надел очки и стал рассматривать себя в зеркале:
— Ух ты! Классно! Я даже сам себя не узнаю. Я посмотрел на Рею:
— Убери волосы под косынку, купи такие же очки, надо спрятать твои зеленые глаза. После дела сразу переодевайтесь. Купите дешевый чемодан, уложите в него свои вещи и выбросьте где-нибудь в безопасном месте. Пусть этим займется Фел. Вы поняли?
Рея кивнула. Теперь она казалась далеко не такой враждебной, как раньше, и я понимал, что она проглотила приманку. Я постучал пальцем по лежавшей на столе бумаге.
— Здесь все написано, — продолжал я. — Все, что я вам говорил. Перечитайте несколько раз, пока не заучите на память, потом уничтожьте. — Я встал. — Как будто все. Завтра вечером в десять тридцать. — Я опять взглянул на Фела. — Помни же, по лицу, а не по голове. Бей сильнее, чтобы выглядело убедительнее.
Он сделал гримасу:
— Лучше тебя, чем меня.
Я остановился в дверях и оглянулся на них.
— Лучше остаться без пары зубов, чем без полмиллиона долларов, — сказал я и вышел.
Глава 7
Четверг прошел так, как следовало ожидать. Я нервничал, несмотря на старания держать себя в руках, и Сидней, жужжавший и мельтешивший вокруг, чуть не свел меня с ума. Он без конца выскакивал из своего кабинета, крутился по залу, бросая на меня заговорщицкие взгляды, а потом снова исчезал. Терри, конечно, почувствовал, что происходят какие-то важные события, и следил за мной недобрым, настороженным взглядом.
Наконец я решил прекратить это и, войдя в кабинет, закрыл за собой дверь.
— Ради Бога, Сидней, надо же сдерживаться. А тебя прямо-таки трясет! Он широко раскрыл глаза:
— Я? Я спокоен, как епископ. Как тебя понимать?
— Спокоен, как епископ, который нашел у себя в постели девчонку. Он захихикал:
— Ну, может быть, я возбужден самую чуточку. Я просто не могу дождаться вечера. Ты будешь в абсолютном восторге!
— Потерпи до вечера и перестань мельтешить вокруг меня. Терри грызет ногти от любопытства.
Он понял намек и весь остаток дня не показывался из кабинета, но, уходя в шесть часов, не удержался и подмигнул мне. Я ответил ему хмурым взглядом, и он удалился, немного смущенный. Терри немедленно встал и приблизился ко мне.
— Из-за чего такое волнение? — спросил он. — Он весь день прыгает, как шарик на резинке. У вас что-нибудь затевается?
Я начал прибирать бумаги на столе.
— Почему ты не спросишь у него? Если он захочет, чтобы ты знал, то, конечно, скажет.
Терри оперся ладонями о стол и наклонился вперед. В его злых глазках светилась ярость.
— Ты ведь ненавидишь меня, правда? Я встал.
— Не больше, чем ты меня, Терри, — сказал я и через зал направился в туалет.
Десятью минутами позже я ехал домой. Через неделю, а может быть, и раньше, говорил я себе, я буду в Антверпене заниматься переговорами с одним из крупнейших в мире торговцев бриллиантами. Я предложу ему десять камней покрупнее, но не самый большой. Его я собирался отвезти в Хэттон-Гарден в Лондоне. Уоллес Берстейн давно просил меня подыскать камень высшего класса, подходящий для тиары. Он намекнул, что она предназначена для одного из членов королевской семьи. Я не сомневался, что он с руками оторвет большой камень, не споря о цене. Потом из Лондона я отправлюсь в Антверпен, затем в Гамбург и, наконец, в Швейцарию. К тому времени я буду обладателем миллиона долларов. Эта сумма, вложенная в восьмипроцентные облигации, обеспечит мне пожизненный доход в восемьдесят тысяч долларов. Я обращусь за швейцарским видом на жительство для иностранцев, уплачу налог и буду устроен на всю жизнь. Я был доволен тем, как повел себя с Реей. Теперь я не сомневался, что она перестала относиться ко мне с подозрением, а это было очень важно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21