Зато его бледное лицо стало спокойным – он целиком ушел в воспоминания.
Лорэми Бостон в свое время отправился в Европу с целью войти в контакт с военной комиссией, занимавшейся вопросами искусства. В Амстердаме он свел знакомство с коммерсантом Ван дер Боглем, предложившим ему две картины Иоганна Гроота. Условия были самые выгодные. Но Бостон, находившийся в Европе с правительственным заданием, не имел права заниматься частным бизнесом. Однако он не удержался и купил обе картины. Ван дер Богль в качестве аванса получил чек на двенадцать тысяч. На остальную сумму была составлена расписка о получении денег после возвращения Бостона в Америку. Желая засекретить сделку, он отправил картины домой не самолетом, каким улетал сам, а пароходом. Единственным документом, фиксирующим сделку, таким образом, оказалась зелененькая расписка. Но в то время это устраивало обе стороны. Бостон опасался осложнений, которые могли возникнуть у него в связи с использованием служебной поездки для личного обогащения. Голландец, к которому картины попали сомнительным путем, огласки должен был опасаться еще в большей мере.
Когда Богль прибыл в Нью-Йорк за оставшимися деньгами, Бостон вначале попытался сбить цену, но ничего не добился. Тогда, сославшись на временные финансовые затруднения, он попросил месяц отсрочки. Хитрый и хладнокровный голландец вначале требовал возвращения картин, но потом согласился на двухнедельную отсрочку.
Гастингс встретился с Ван дер Боглем в банке – он помог ему решить несколько финансовых проблем. Пару раз они обедали в ресторане, и дружба их постепенно крепла, особенно, когда выяснилось, что оба – страстные шахматисты. Ван дер Богль стал навещать Гастингса на дому по вечерам, и они коротали время за игрой и выпивкой.
Однажды Ван дер Богль в припадке откровенности рассказал новому другу о сделке с Бостоном. То ли опасаясь чего-то, то ли желая продемонстрировать полное доверие Гастингсу, голландец попросил его спрятать расписку. Двумя днями позже он был сбит машиной, выскочившей на тротуар. Гастингс с ужасом наблюдал это из окна своей квартиры.
На следующий день в банк явились Род и Плайер. Они заявили, что за некоторое время до гибели голландец, поддавшись угрозам, во всем признался, хотя и не назвал человека, которому он передал расписку. Однако слежка уже давно показала, кто самый близкий знакомый Богля в Нью-Йорке. Гастингсу предложили выбор – или десять тысяч долларов за расписку, или смерть, не менее страшную, чем та, которая настигла голландца. В полицию Гастингс обращаться не стал. Во-первых, просто был напуган, во-вторых, хотел получить эти самые десять тысяч.
Вначале Род намеревался просто уничтожить расписку, являющуюся единственным доказательством сделки. Но вскоре обстоятельства изменились. В Голландии каким-то образом узнали о продаже картин, и власти начали следствие. Для Бостона теперь важно было сохранить доказательство его полного расчета с Ван дер Боглем. Но, чтобы сохранить картины или получить за них компенсацию, нужно было подделать подпись голландца, якобы подтверждающую получение всей суммы.
За это дело взялся Гастингс – коготок увяз, всей птичке пропасть. За дополнительные пять тысяч он подделал подпись Ван дер Богля, взяв за образцы различные принадлежащие ему документы, хранившиеся в банке. Совершив подлог, он почувствовал себя уверенней и потребовал у Рода уже двадцать пять тысяч.
Род попросил сутки на консультацию с Бостоном.
На следующий день, явившись в банк, Род сообщил об отказе Бостона увеличить сумму. Но тут же сделал Гастингсу предложение надуть Бостона, компаньоном которого он являлся. Якобы отношения между ними уже давно зашли в тупик. Это очень не понравилось Гастингсу. Его подозрения усилились, когда, выглянув на улицу, он увидел Плайера. Вот тогда-то ему и пришлось сунуть расписку в один из адресованных Калверту конвертов.
После этого он отправился с Родом в ресторан. Когда же тот достал из кармана двадцать пять тысяч и предложил немедленно произвести обмен «расписка-деньги», Гастингс был вынужден признаться в своем трюке. Документ он пообещал вручить через пару дней.
Именно Род посоветовал Гастингсу не доверять Калверту и выкрасть конверт из его квартиры ночью.
Наконец-то Калверту все стало ясно. Гастингс лежал молча, утомленный рассказом. Лицо его было бледным и отрешенным. Калверт налил стакан воды и подал больному.
– А откуда взялся этот Плайер? – спросил он. – Кто он такой?
– Двоюродный брат Рода, они оба из весьма порядочной семьи. Неприятности были у Плайера с детства. В колледже он оказался причастен к смерти своего соседа по комнате. И чтобы замять это дело, потребовалось немало денег. Плайера отправили на военную службу, но и там он совершил нечто такое, за что был с позором изгнан из армии.
– И сейчас он служит у Рода, выполняя грязные поручения?
– Он – чудовище, маньяк. Если бы вы слышали, как он хохотал, сидя за рулем автомобиля!
– Знают ли Бостон и Люси, что это именно Плайер прикончил Ван дер Богля? – спросил Калверт.
Гастингс хотел ответить, но не успел, потому что в палату вошел доктор Вильямс в сопровождении сиделки.
– Пора отдыхать, – сказал он Гастингсу.
– Я ухожу, доктор, – Калверт встал. – Пока, дружище, – добавил он, глядя на Гастингса. – Надеюсь, все будет в порядке.
– Вы придете завтра? – с надеждой спросил тот.
– Постараюсь.
Сиделка, закатав рукав рубашки Гастингса, готовила укол. Скривившись от боли, вызванной уколом в вену, он все же успел напутствовать Калверта:
– Будьте осторожны, переходя улицу.
Лицо его, обрамленное многими слоями бинтов, как тюрбаном, было пергаментно строгим. «Мумия», – подумал Калверт.
Глава 8
Открыв дверь своей квартиры, Калверт едва не напоролся на два объемистых, очень хорошо ему знакомых чемодана. Грейс, до этого разговаривавшая с кем-то в гостиной, встала с дивана и, улыбаясь, пошла ему навстречу. Калверт с растерянным и глупым выражением лица так и остался стоять в раскрытых дверях. Он не мог до конца осмыслить происходящее, даже когда руки жены обвили его шею. Она была совсем рядом, и Калверт, действуя почти автоматически, наклонился, подставляя губы для поцелуя. При этом он не без горечи заметил, что Грейс изменила прическу – ее роскошные бронзовые волосы теперь были уложены на голове в корону. Это было сделано или под чьим-то влиянием, или для кого-то.
Сразу после поцелуя она отстранилась и, взяв его за руку, ввела в гостиную.
– К тебе посетитель, милый, – промурлыкала она.
Сидевший в кресле Росс Леонетти дружелюбно кивнул головой.
– Добрый вечер, Калверт. Простите, что я зашел без приглашения. Наверное, мне следовало предупредить вас о визите по телефону. Миссис Калверт была весьма любезна со мной. А мне нужно с вами переговорить. Не возражаете?
– Ничуть. Весьма рад вашему визиту.
Калверт украдкой глянул на Грейс. У нее всегда было особое, волнующее очарование, которое никого не могло оставить равнодушным. И эта обаятельнейшая из улыбок… Кого-кого, но Грейс нельзя было представить хмурой или скучающей. Вот только кому предназначается эта новая прическа? Неужели подонку Бенни Фэрису?
Он сел напротив Леонетти, а Грейс тут же примостилась на подлокотник кресла. Одной рукой она слегка поглаживала затылок мужа.
– Мистер Леонетти был так любезен, что помог мне донести чемоданы от лифта до квартиры.
– Любой мужчина счел бы за честь сделать то же самое, – галантно произнес Росс. – Вы где-то отдыхали?
– Да, – ответила Грейс. Ее пальцы с силой надавили на затылок Калверта.
– И как же тебе отдыхалось? – Гарри изобразил подобие улыбки.
– Неплохо, – она слегка шлепнула его по затылку. – Может быть, приготовить что-либо выпить?
И, не дождавшись ответа, резко устремилась на кухню.
– Что заставило вас придти ко мне, мистер Леонетти? – спросил Калверт.
– Случай. Каприз, если угодно. Но я не жалею. Я провел очаровательные полчаса в обществе вашей супруги. Замечательная женщина.
– Об этом чуть позже, – Калверт холодно глянул на гостя. – Давайте к делу.
Глаза Леонетти продолжали улыбаться, но едва заметно сузились. Он уже хотел что-то сказать, но в комнату вернулась Грейс с двумя наполненными бокалами в руках.
– Прошу. А я, с вашего разрешения, пока займусь своим гардеробом. Нужно распаковать и развесить вещи.
Она направилась в спальню, и Леонетти проводил ее восхищенным взором. Затем он перевел взгляд на Калверта, и улыбка сразу покинула его лицо.
– Не стоит ходить вокруг да около, Калверт. Мы оба прекрасно понимаем друг друга.
– Именно. Итак, ваши условия?
– Десять тысяч сверх того, что вам уже предлагали.
– От имени кого вы говорите? – лицо Калверта было абсолютно бесстрастным.
– Я представитель небольшого синдиката, членом которого тоже являюсь. Но вас это не должно беспокоить.
– Думаю, мне не стоит спрашивать, для чего вам нужна расписка?
Леонетти только плутовски ухмыльнулся.
– Кроме того, – продолжал Калверт, – вы, конечно, не скажете, от кого узнали, что эта вещь находится у меня?
– К сожалению, не могу удовлетворить ваше любопытство! Не в моих правилах раскрывать источники информации, но повторяю, вам нечего беспокоиться.
– Звучит не очень убедительно.
– Сколько вам предложили за расписку, Калверт? – перебил его Леонетти.
– Тридцать пять тысяч, – Гарри отхлебнул немного виски.
– По-вашему, эта сумма недостаточна? – Леонетти задумчиво смотрел в свой бокал. – По-моему, она даже чрезмерна. Но мое предложение остается в силе. Сорок пять тысяч в обмен на расписку.
– Меня это не устраивает.
– Мало?
– Нет, слишком много.
– Так в чем же дело?
– Я уже сказал: нет.
– Может, объясните? – в голосе Леонетти прозвучал вызов.
– Расписка вам не принадлежит. Уж, скорее, на нее могут претендовать и другие.
– Вы ведете себя глупо, Калверт.
– Мое решение окончательное. Кроме того, мне это все надоело. Отныне я ничего не продаю.
– Это звучит как оскорбление, – лицо Леонетти перекосилось.
– Понимайте, как хотите. Но я не изменю своего решения, – Калверт глянул на Леонетти с вызовом.
Однако тот уже взял себя в руки и вновь заговорил мягким, вежливым голосом:
– Конечно, это выглядит глупо, но если ваша позиция именно такова, с ней надо считаться, – он тяжело встал. – Возможно, в будущем вы пожалеете.
– До свидания, мистер Леонетти. – Калверт тоже встал.
– Жизнь – это рынок. От покупателя можно добиться выгоды, но если ему отказать, могут случиться неприятности. Мы предпочитаем покупать нужные нам вещи, но и других способов не чураемся, – Росс многозначительно улыбнулся. – У вас уже есть некоторое представление об этих способах.
– Не надо угроз, сегодня у меня весьма покладистое настроение.
– Извините. Я ухожу. Передайте поклон вашей очаровательной жене. Кстати, вот и она… До свидания, миссис Калверт.
– Вы уже уходите? – на Грейс поверх пижамы был надет фланелевый халат.
– Спешные дела. Было очень приятно познакомиться…
Калверт, взяв со стула шляпу и пальто, протянул их Леонетти.
– Заходите еще, – пригласила Грейс.
– Непременно, миссис Калверт. Вы так любезны.
Заперев за Леонетти дверь, Калверт вернулся в гостиную. Грейс, улыбаясь, протянула ему руку. «Предложение мира», – подумал он, проходя мимо.
Рука Грейс повисла в воздухе, как одинокая ветка.
– Не усложняй жизнь, дорогой, – сказала она. – Все перемелется.
– От этих слов мне легче не стало.
– Давай рассмотрим факты, – надув губки, сказала она. – А факты таковы, что я вернулась.
– Но не забывай и о таком факте: ты ушла от меня к Бенни.
– Сам решай, какой факт важнее, – мягко возразила она, – твой или мой. Я думаю, мой более приятный, а, следовательно, и более важный.
Калверт поднес свой бокал к губам, но обнаружил, что тот пуст.
– Я подам сейчас еще, дорогой, – она чмокнула его в щеку и подставила для ответного поцелуя свою.
Однако Калверт даже не шелохнулся и продолжал смотреть прямо перед собой. Поняв, что желаемого не дождаться, Грейс подхватила бокалы и направилась на кухню. Глядя ей вслед, Калверт понял, что отныне они чужие люди. Все прошло и никогда уже больше не вернется. Любовь умерла, и ее труп не оживить никакими средствами. Его даже не интересовало, почему она ушла, почему вернулась и куда дела Бенни.
Грейс принесла наполненный до краев бокал и уселась на прежнее место. Разговор поначалу не клеился, но постепенно, захмелев, Калверт рассказал жене обо всех своих злоключениях, начавшихся после встречи с Плайером в гриль-баре. Рассказ этот весьма заинтересовал Грейс и, когда муж закончил, глаза ее блестели от возбуждения.
– Гарри, почему ты не согласился на предложение Леонетти? – воскликнула она.
Другая женщина сначала стала бы расспрашивать о Люси, любая другая, но не Грейс. Она была чересчур уверена в своей власти над мужем. А возможно, такие детали ее вообще не интересовали.
– Ответь, почему? – повторила она.
– Потому что расписка мне не принадлежит.
– После гибели законного владельца это уже не так, – с раздражением сказала Грейс. – Зря, что ли, ты перенес столько неприятностей?
– Смерть Ван дер Богля лишила расписку хозяина, но отнюдь не дала мне прав на нее.
– Глупости!
– То, что для тебя глупости, для меня элементарная порядочность. Впрочем, тебе этого не понять.
– Не придирайся к словам, дорогой.
– Прости.
Наклонившись вперед, она положила руку ему на колено.
– Мы зря затеяли этот разговор. Не стоило перечить тебе после всего того, что случилось. Ты неважно выглядишь. Прими душ и ложись. Позже, возможно, мы еще поговорим на эту тему.
– Говорить больше не о чем. Я не продам расписку. И на этом закончим.
– Прими душ.
– Не пытайся переубедить меня. Свои убеждения я впитал с молоком матери, – он встал и направился в спальню.
– Гарри! – Грейс вскочила.
– Да? – он обернулся.
– Что же ты собираешься сделать с распиской?
– Отнесу завтра в полицию, – эта мысль только что пришла ему в голову, но зрела уже давно.
– И выбросишь на ветер сорок пять тысяч? – с негодованием воскликнула Грейс.
– Именно, – он кивнул, – и никогда об этом не пожалею.
Провожаемый гневным взглядом Грейс, Калверт вошел в спальню, а жена осталась сидеть, невидящим взглядом уставившись в пространство. Когда Калверт, надев пижаму, вернулся в гостиную, она даже не заметила его, вся поглощенная своими мыслями.
Еще стоя под душем и постепенно расслабляясь под струей теплой воды, Калверт готовился к разговору. Сегодняшний вечер должен был внести в их отношения с Грейс полную ясность. Откладывать объяснения на завтра не имело смысла. Он готов на разрыв, пусть даже это и заденет тщеславие Грейс.
Однако в гостиной ее не было. Он проверил кухню и спальню, а затем, застегнув пуговицы пижамы, вышел в коридор и вызвал лифт. Когда лифт, наконец, прибыл, лицо Макса выражало полное недоумение.
– Что-то случилось?
– Макс, миссис Калверт не спускалась сейчас вниз?
– А разве… Странный вопрос. Не хотите ли вы мне сказать, что она меня надула?
– Макс, о чем ты?
– Она спустилась и сказала, что вы велели ей отдать тот конверт, который дали мне накануне. Я так и сделал.
Ни слова не говоря, Калверт бросился по коридору в свою комнату. Макс недоуменно пожал плечами и с силой захлопнул за собой дверку лифта.
Глава 9
Было далеко за полночь, когда Калверт приехал на такси к Леонетти. Его квартира располагалась прямо над выставочным залом, в витрине которого были выставлены картины, подсвеченные невидимыми светильниками. Из-за окон второго этажа, задернутых голубыми шторами, пробивался свет.
Калверт вошел в задрапированный красной тканью вестибюль и позвонил. Дождавшись зуммера, нажал на ручку двери и вошел в слабо освещенный холл. Поднимаясь по лестнице, он услышал, как наверху открывалась дверь и Леонетти раздраженно произнес:
– Когда, Джоэл, ты перестанешь забывать дома свой ключ?
Калверт продолжал подниматься и почти столкнулся с одетым по-домашнему Леонетти.
– Какая неожиданность, мистер Калверт! – воскликнул он. – Но неожиданность приятная. Входите.
Леонетти пропустил Калверта в холл, стены которого были сплошь увешаны офортами, эстампами и гравюрами. Из квартиры не доносилось ни звука, а на лице ее хозяина трудно было что-либо прочесть. Здесь ли Грейс? Была? Ушла? Он никогда об этом не узнает.
– Вы пришли по делу? – осведомился Леонетти.
– Да, – сдержанно ответил Калверт.
– Выпьете что-нибудь?
– Нет, спасибо.
– Как угодно.
Леонетти присел. Чувствовалось, что он весь горит от нетерпения.
– Я боялся, что вы уже спите, – сказал Калверт.
– Не скажу, что я не допускал возможности такого визита. Но в данный момент я ожидал сына.
– Джоэла?
– Да. Не хочу возлагать на вас бремя своих забот, но все же скажу, что мой сын – профессиональный борец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12