В этом еще нужно разобраться, – бросил на ходу Трент и направился к Пепито, который, расстелив спальный мешок на натянутой над палубой сетке, делал вид, что крепко спит. Все это время мексиканец изображал из себя простого рыбака и даже ел отдельно на фордеке. Поддерживая эту игру, Трент почти не разговаривал с ним, но сейчас ему необходимо было кое-что сказать. Он присел на корточки рядом с мексиканцем, но тот, не открывая глаз, сказал:
– Уйди, компаньеро, я ничего не хочу знать.
– Спасибо, – отозвался Трент и предупредил Пепито, что сойдет на берег.
Накануне вместе с Пепито он обследовал весь катамаран при помощи прибора, который дал Скелли, и обнаружил на задней стенке радиопередатчика излучатель радиосигнала пеленгатора, или, попросту, радиомаяк русского производства, но оставил его на прежнем месте.
Проходя по причалу к конторе, Трент заметил Марко – тот стоял, держа свою сводную сестру под руку. Скелли с констеблем сидел в углу помещения портовой конторы – они пили пиво. Трент обратился к начальнику охраны:
– Я не хочу скандалов, но не в состоянии больше выдерживать весь этот шум. Хочу переменить место стоянки.
Он говорил спокойно и нарочито вежливо. Охранник оглянулся на Скелли, и тот сказал:
– Мой констебль вам поможет.
– Благодарю, – ответил Трент. – Я подыщу стоянку на внешнем причале.
Прежде чем пойти за Трентом, констебль сбросил ботинки. По дороге к катамарану он неожиданно заговорил:
– Старший инспектор сказал мне, чтобы я передал вам, мистер Трент, что у меня на Лобос Кэй был двоюродный брат.
Марко и Аурия уже вернулись с вечеринки на катамаран. Трент бросил им:
– Привет, извиняюсь, что сорвал вас с вечеринки, но мне, право, очень хочется спать. – И обратился к Пепито:
– А ты ступай вниз и не мешайся под ногами. – Он отослал вниз и Рика с Аурией:
– Я не хочу быть грубым, но троих на палубе вполне достаточно.
Аурия хотела было возразить, но Марко что-то шепнул ей на ухо, и она замолчала. Итак, все трое – Аурия, Пепито и Рик отправились в кают-компанию.
С берега дул легкий бриз. Трент поставил грот, а Марко тем временем поднял самый большой из летучих парусов. Констебль отдал кормовые швартовы и вспрыгнул на борт. Трент выбрал шкот, грот набрал ветра, и катамаран бесшумно отчалил от пристани. Пока Марко, стоя у основания мачты, выбирал гардель кливера, Трент переложил руль и направил катамаран в сторону выхода из бухты. Он слегка вытравил шкот, а затем резко повернулся и, заслонив констебля собственным телом, нанес ему сильный удар в живот. Тот согнулся от боли, и Трент ударил его в челюсть, а затем, когда он упал, подхватил его и выкинул за борт. Трент махнул рукой Марко, и огромный белый грот распустился над палубой. У них оставался остаток этой ночи и следующий день, чтобы добраться до кубинских вод.
***
– Ну, что? – спросил у Родди адмирал.
– Все в порядке, – ответил Родди. – Четыре копии документа доставлены по назначению, а Смиту ведено убрать своих гончих. Трент…
– Трент на пути к Кубе, – перебил его адмирал. – Рокко звонил по телефону перед тем, как они отплыли из Нассау, и сообщил, что они будут нырять сегодня ночью и завтра. – Он удовлетворенно рассмеялся. – Ну, что может быть удачнее, сынок? Они выполнят всю работу, а мы будем поджидать их у границы кубинских территориальных вод.
***
«Золотая девушка» стояла на якоре между двумя островками кубинских коралловых рифов. Глубина здесь была около двух метров. Несколько пальмовых деревьев закрывали мачту катамарана, и Трент, отплыв на новом «Зодиаке», вскоре уже с трудом различал в темноте его силуэт.
Марко купил в Нассау семиметровую надувную лодку новой модели с мощным мотором. Теперь у них было достаточно места на пятерых, да и мощности для груза – восьми баллонов, троса и тяжелого якорного каната – хватало. Трент поручил Марко объяснить Аурии, почему они ушли из порта. Аурия же должна была успокоить Рика. Спустя час после наступления темноты они миновали кромку рифов и благополучно стали на якорь. Трент набросал чертеж расположения «Красотки» в пещере и объяснил, как он собирается добраться до пробоин в машинном отделении.
Марко сразу сообразил, что в момент, когда начала рушиться «крыша» пещеры, Трент находился внутри яхты, и поэтому ему пришлось нырнуть еще раз.
– И что, ты снова вернулся туда – один?
Трент рассказал, как он сначала был в недоумении, глядя на показания магнитометра. Когда же понял, что «крыша» не может так влиять на магнитометр, взял напрокат у смотрителя маяка его «Зодиак», чтобы еще раз все проверить на месте. Конечно, все дело было в балласте.
Первыми погрузились Трент и Марко, захватив с собой новый якорный канат. Они обследовали старый канат, который терся о край отверстия пещеры. Трент старался не вспоминать о своем последнем погружении, но это было выше его сил. Когда они спускались по канату вдоль скалы, его била нервная дрожь. Марко, очевидно, понимал его состояние.
Бледные лучи света от фонарей разрывали темную толщу воды, когда они погружались на глубину сорок восемь метров. Трент явственно ощущал тяжесть давящей на него воды, и за время долгого спуска несколько раз выравнивал давление в маске. Страшное давление сверху и разверстая пустая, как беззубая пасть, бездна пещеры – внизу. И его вновь пробрала дрожь, когда он вспомнил, как впервые увидел искореженные остатки палубных надстроек «Красотки».
Рулевая рубка и кают-компания исчезли без следа, но там и сям торчали на несколько сантиметров над палубой их жалкие обломки. Трапы в машинное отделение, носовые и кормовые помещения были завалены обломками. Разбитый нос яхты совсем оторвался, и в передней части зияла огромная дыра. Останки новозеландцев, видимо, погрузились на дно. Снасти, обломки мачт, опорные брусья, тиковые поручни – все это исчезло вместе с носовой частью и бушпритом, но массивные латунные полуклюзы на юте, прочно прикрепленные болтами к бимсам главной палубы, сохранились на своих местах.
«Красотка» лежала, упершись бортом в скальную стену. Трент указал Марко на кормовой полу клюз на левом борту. Марко закрепил на нем новый канат, и они, оттолкнувшись, стали подниматься вдоль стены пещеры. Пока им еще было рано останавливаться для декомпрессии. Они завели канат вперед под углом, обернули вокруг носовой части яхты, натянули и привязали конец к коралловой глыбе, лежавшей метрах в девяти от края пещеры. Затем Трент убрал старый канат, и они всплыли на поверхность. Сидя в «Зодиаке», они выждали около часа, пока «Красотка» примет новое положение.
При следующем погружении с Трентом нырнул Пепито. Мексиканец захватил с собой пилу и ломик, а Трент взял четыре фонаря. Когда «Красотка», меняя положение, повернулась и легла на новый канат, она прочертила бортом по известняковой стене пещеры. Лучи фонарей отражались в поднявшейся при этом тонкой взвеси, так что они плыли в мягко светящемся облаке, в котором, охотясь за морскими рачками, сновали мелкие рыбы. Опустившись на новый канат, «Красотка» повернулась вокруг своей оси и теперь висела носовой частью книзу, а палуба ее прижалась к скале.
Трент показал Пепито жестом, что, мол, все здорово, и поплыл вдоль правого борта к пробоине в машинном отделении.
Пока Пепито пилил доски обшивки, Трент держал фонари. Они внимательно следили за состоянием друг друга, так как на такой глубине велика опасность азотного отравления. Работать больше шести минут было нельзя, и Трент подал Пепито сигнал подниматься.
Снова целый час пришлось выжидать на «Зодиаке». На этот раз Пепито нырнул с Марко. Из-за пугающей бездны внизу и близости кубинского побережья оставшиеся на борту «Зодиака» говорили шепотом. Волны ударялись о борт резиновой лодки; сюда доносились запахи берега; они слышали время от времени звук проезжавших по прибрежной дороге машин и мягкое постукивание одноцилиндрового двигателя рыболовецкого судна у кромки кораллового рифа. Иногда, когда на них падал луч маяка, Трент видел вскипающие на поверхности пузырьки воздуха. Выходя на поверхность воды, воздушные пузырьки отливали серебром, и Трент подумал о золоте, лежащем в трюме яхты. Ему хотелось сказать что-нибудь ободряющее Аурии, чтобы освободить ее от страхов и смягчить гнев, который она изливала на него, – может быть, сказать, что он все понимает? Но именно теперь, когда они вот-вот должны поднять наверх золото, он был не так уверен в результатах, как тогда, в доме Роджертона-Смита. И он вспомнил, что Роджертон-Смит, смеясь над ним, говорил, будто он узурпировал у Бога право быть высшим судией.
Вынырнул Марко, и Трент втащил в лодку его баллон. Сидя верхом на борту резиновой лодки, Марко принял баллон от Пепито и подержал его мгновение перед глазами Трента, прежде чем бросить за борт. Это был тот самый баллон, который Трент оставил в прошлый раз в машинном отделении.
Теперь они ныряли вчетвером, оставляя Рика в «Зодиаке» одного. Трент с Марко погружались с двумя большими матерчатыми сумками и плыли к «Красотке», а Пепито с Аурией ждали на краю пещеры с двумя другими сумками, тросы от которых были протянуты на поверхность, к «Зодиаку». Трент грузил в сумки бруски золота, а Марко вытаскивал их из пещеры и подавал Аурии и Пепито сигнал, чтобы они поднимали их наверх, на край пещеры. Те, в свою очередь, перекладывали золото в другие сумки, а Рик вытягивал их на поверхность. Это была долгая работа. Через десять минут Пепито сменил Марко. Спустя еще пятнадцать минут Трент и Пепито поднялись на край пещеры и, выждав время декомпрессии, поднялись на поверхность.
Глава 24
Трент расстегнул ремни акваланга. Пепито взял его баллоны и пояс и бросил в «Зодиак». Они уселись на дно лодки, глядя друг на друга. Аккуратно сложенные бруски красовались тут же. Похоже, наступило время праздновать. Марко сидел рядом со своей сводной сестрой на правом борту лодки, а Рик – на носу, поодаль от Аурии.
– У нас еще могут быть трудности. Топлива достаточно, может быть, нам стоит доплыть на «Зодиаке» до маяка Лобос Кэй, – тихо сказал Трент по-испански, обращаясь к Пепито.
– С тобой ведь никогда не обходится без трудностей, приятель. Мы здесь играем в твои игры, – ответил Пепито, наблюдая, как Трент поправляет у себя на шее нитку бус, чтобы спрятанный там метательный нож не был виден. Мексиканец, блеснув белоснежными зубами, улыбнулся:
– И да поможет нам Господь.
Трент запустил мотор на всю мощь. В какой-то момент ему показалось, что Аурия хочет что-то сказать, но она молчала, и он дал газ, разогнал лодку, пока «Зодиак» не вышел на редан. Затем, переложив руль, повел лодку в пролив между двумя маленькими островками, за которыми стояла на якоре «Золотая девушка». Через пятнадцать минут «Зодиак», обогнув песчаную косу, взял курс прямо на катамаран.
Внезапно вспыхнул свет прожектора и ослепил Трента. Голос с американским акцентом прокричал в громкоговоритель:
– Заложите руки за голову – все, кроме одного, за штурвалом. Двигайтесь сюда прямо по лучу прожектора. Любая ошибка – и мы застрелим прежде всего девушку.
Трент не мог дотянуться до Аурии и прошептал ей:
– Я знаю, они угрожают твоему отцу, но все будет в порядке – поверь мне. У тебя еще будет время устроить сцену – помни. Все будет хорошо, помни.
«Зодиак» подошел носом к моторной яхте. В кают-компании вспыхнул другой прожектор. Снова раздался голос:
– Эй, там, парень на носу – брось конец.
– Это тебе, Рик, – сказал Трент. С борта яхты упала веревочная лестница, и тот же голос закричал:
– Поднимайтесь на борт по одному. Мы будем вызывать. Первый – длинноволосый парень, что за штурвалом.
Трент вскарабкался по лестнице и встал на палубе, закрыв глаза от слепящего света прожектора.
– Снимай свой гидрокостюм – медленно, левой рукой, – приказал голос. Трент взялся за застежку молнии и расстегнул костюм. Он осторожно раскрыл воротник костюма, чтобы не задеть бусы. При ярком свете прожектора шрамы на его теле выглядели внушительно. Другой голос воскликнул:
– Ну и ну, черт побери!
Кто-то третий вызывающе засмеялся:
– Этот парень, видно, за деньги был мишенью.
– Настоящий мученик.
– Это все же лучше, чем быть мертвецом. Снова раздались смешки.
– Брось костюм прямо перед собой, – приказал первый. – Ты англичанин Трент?
– Сними трусы – брось их сюда. «Да, они осторожны, очень осторожны», – подумал Трент, стоя голым в лучах света. Кто-то бросил трусы обратно, и он, нагнувшись, ослепленный прожектором, нашарил их и натянул на себя.
– Ну, а теперь ступай в кают-компанию, – приказал голос.
Трент обошел палубный прожектор и, выйдя из слепящего луча света, открыл глаза. Кают-компания была обставлена скромно, без излишних претензий, но в целом – довольно приятно. В заднем конце просторного салона, вокруг продолговатого кофейного стола, стояли кушетки и два легких кресла в твидовых чехлах цвета овсянки. Из передней части каюты, вниз, в помещения левого борта, вел трап. Здесь, у полированного обеденного стола из тикового дерева, возле переборки и трапа, стояла скамья в форме буквы "Г", и были расставлены кресла. За столом могли свободно разместиться восемь человек, а если потесниться, то и десять. Открытая дверь по правому борту вела в камбуз, к рулевой рубке, а по другому трапу – вниз, к носовым каютам.
В кают-компании было двое: один сидел за обеденным столом и был вооружен кольтом, другой – в легком кресле – держал в руках дробовик. Человек с кольтом сказал:
– Если хочешь сесть, подложи полотенце – мы не любим соли. И, пожалуйста, без всяких штук – пятен крови мы тоже не любим.
Взяв полотенце с кофейного столика, Трент подложил его на сиденье кресла, стоявшего напротив человека с дробовиком. Он тяжело опустился в кресло, как будто сильно устал, но зорко смотрел из-под опущенных век.
Здесь была вся шестерка, которую он видел на причале в порту. Главаря Трент сразу узнал – с ним встречалась Аурия в ресторане. Альфредо, так его называли, был хорошо одет, даже слишком элегантно для такой ситуации – посреди ночи, на палубе яхты: светло-коричневые брюки, красная спортивная рубашка, дорогие ботинки.
Казалось, он сошел с обложки рекламного журнала «Нью-Йоркер». Трент разглядывал детали его туалета. Кашемировый свитер, небрежно наброшенный на плечи, часы с плоским корпусом на тонком золотом браслете – все было самого высокого качества и, как говорят, с иголочки. Вся компания принадлежала к людям одного типа – представителям нового поколения служащих, которые постоянно читают журналы здоровья, а по утрам бегают трусцой, перед тем как отправиться в офис. Время мускулистых громил с разбитыми в драках кулаками и переломанными носами прошло. Видимо, мускулы уже больше не гарантируют финансового успеха. Однако здесь явно ощущалась атмосфера зла и порока.
Следующим на борт поднялся Рик. Голый, он прикрывался руками, а стоявшие вокруг американцы жестоко издевались над ним.
– Ричард Хьюитт, – произнес Альфредо, – мы бы предпочли заполучить твоего старика.
Он приказал Рику пройти в кают-компанию, но тот встал в углу возле двери, как будто двигаться дальше у него уже не было сил. На себя ему было наплевать, но его беспокоила судьба Аурии. В отчаянных попытках понять, что происходит, он израсходовал все свои эмоциональные силы, и теперь в любой момент мог окончательно сломаться.
Следующим Альфредо вызвал Марко:
– Ты яхтсмен, приемный сын Рокко, так? Марко кивнул головой и сел в большое кресло в углу, напротив Рика. Он как будто не испугался.
– А теперь давайте сюда этого здорового мужика, – приказал Альфредо.
На палубу, спотыкаясь, поднялся Пепито. Он был совершенно неузнаваем: мускулы обмякли, плечи обвисли, – весь как плохо набитый мешок. Заикаясь, на плохом английском, отчаянно жестикулируя и стараясь возместить жестами и мимикой недостающие слова, Пепито пытался объяснить, что он всего лишь ныряльщик.
– Я бедный мексиканец, – бормотал он, – меня наняли гринго, – и он тут же стал пространно извиняться за то, что применил это слово. – Я не хотел никого оскорбить, сеньоры, – лепетал он умоляющим тоном, размахивая огромными ручищами, которые мотались, как листья банановой пальмы на штормовом ветру.
– Я очень уважаю американцев, сеньоры. У меня жена и четверо детей. – Он показал рукой, какого роста дети. – Я ничего не знаю. Там еще больше золота, сеньоры. Здесь меньше половины. Если сеньоры пожелают нырять со мной, я все покажу. Это глубоко, сеньоры, очень глубоко. Это не моя вина, что мы не успели закончить работу за одну ночь. Каждый брусок нужно поднять и передать следующему. Требовалось по крайней мере четыре человека, сеньоры. Это очень долгая работа. По крайней мере четыре человека. Очень долгая работа…
– Заткни ему глотку, ради Бога, – крикнул Альфредо, и высокий человек наотмашь ударил Пепито в живот прикладом дробовика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Уйди, компаньеро, я ничего не хочу знать.
– Спасибо, – отозвался Трент и предупредил Пепито, что сойдет на берег.
Накануне вместе с Пепито он обследовал весь катамаран при помощи прибора, который дал Скелли, и обнаружил на задней стенке радиопередатчика излучатель радиосигнала пеленгатора, или, попросту, радиомаяк русского производства, но оставил его на прежнем месте.
Проходя по причалу к конторе, Трент заметил Марко – тот стоял, держа свою сводную сестру под руку. Скелли с констеблем сидел в углу помещения портовой конторы – они пили пиво. Трент обратился к начальнику охраны:
– Я не хочу скандалов, но не в состоянии больше выдерживать весь этот шум. Хочу переменить место стоянки.
Он говорил спокойно и нарочито вежливо. Охранник оглянулся на Скелли, и тот сказал:
– Мой констебль вам поможет.
– Благодарю, – ответил Трент. – Я подыщу стоянку на внешнем причале.
Прежде чем пойти за Трентом, констебль сбросил ботинки. По дороге к катамарану он неожиданно заговорил:
– Старший инспектор сказал мне, чтобы я передал вам, мистер Трент, что у меня на Лобос Кэй был двоюродный брат.
Марко и Аурия уже вернулись с вечеринки на катамаран. Трент бросил им:
– Привет, извиняюсь, что сорвал вас с вечеринки, но мне, право, очень хочется спать. – И обратился к Пепито:
– А ты ступай вниз и не мешайся под ногами. – Он отослал вниз и Рика с Аурией:
– Я не хочу быть грубым, но троих на палубе вполне достаточно.
Аурия хотела было возразить, но Марко что-то шепнул ей на ухо, и она замолчала. Итак, все трое – Аурия, Пепито и Рик отправились в кают-компанию.
С берега дул легкий бриз. Трент поставил грот, а Марко тем временем поднял самый большой из летучих парусов. Констебль отдал кормовые швартовы и вспрыгнул на борт. Трент выбрал шкот, грот набрал ветра, и катамаран бесшумно отчалил от пристани. Пока Марко, стоя у основания мачты, выбирал гардель кливера, Трент переложил руль и направил катамаран в сторону выхода из бухты. Он слегка вытравил шкот, а затем резко повернулся и, заслонив констебля собственным телом, нанес ему сильный удар в живот. Тот согнулся от боли, и Трент ударил его в челюсть, а затем, когда он упал, подхватил его и выкинул за борт. Трент махнул рукой Марко, и огромный белый грот распустился над палубой. У них оставался остаток этой ночи и следующий день, чтобы добраться до кубинских вод.
***
– Ну, что? – спросил у Родди адмирал.
– Все в порядке, – ответил Родди. – Четыре копии документа доставлены по назначению, а Смиту ведено убрать своих гончих. Трент…
– Трент на пути к Кубе, – перебил его адмирал. – Рокко звонил по телефону перед тем, как они отплыли из Нассау, и сообщил, что они будут нырять сегодня ночью и завтра. – Он удовлетворенно рассмеялся. – Ну, что может быть удачнее, сынок? Они выполнят всю работу, а мы будем поджидать их у границы кубинских территориальных вод.
***
«Золотая девушка» стояла на якоре между двумя островками кубинских коралловых рифов. Глубина здесь была около двух метров. Несколько пальмовых деревьев закрывали мачту катамарана, и Трент, отплыв на новом «Зодиаке», вскоре уже с трудом различал в темноте его силуэт.
Марко купил в Нассау семиметровую надувную лодку новой модели с мощным мотором. Теперь у них было достаточно места на пятерых, да и мощности для груза – восьми баллонов, троса и тяжелого якорного каната – хватало. Трент поручил Марко объяснить Аурии, почему они ушли из порта. Аурия же должна была успокоить Рика. Спустя час после наступления темноты они миновали кромку рифов и благополучно стали на якорь. Трент набросал чертеж расположения «Красотки» в пещере и объяснил, как он собирается добраться до пробоин в машинном отделении.
Марко сразу сообразил, что в момент, когда начала рушиться «крыша» пещеры, Трент находился внутри яхты, и поэтому ему пришлось нырнуть еще раз.
– И что, ты снова вернулся туда – один?
Трент рассказал, как он сначала был в недоумении, глядя на показания магнитометра. Когда же понял, что «крыша» не может так влиять на магнитометр, взял напрокат у смотрителя маяка его «Зодиак», чтобы еще раз все проверить на месте. Конечно, все дело было в балласте.
Первыми погрузились Трент и Марко, захватив с собой новый якорный канат. Они обследовали старый канат, который терся о край отверстия пещеры. Трент старался не вспоминать о своем последнем погружении, но это было выше его сил. Когда они спускались по канату вдоль скалы, его била нервная дрожь. Марко, очевидно, понимал его состояние.
Бледные лучи света от фонарей разрывали темную толщу воды, когда они погружались на глубину сорок восемь метров. Трент явственно ощущал тяжесть давящей на него воды, и за время долгого спуска несколько раз выравнивал давление в маске. Страшное давление сверху и разверстая пустая, как беззубая пасть, бездна пещеры – внизу. И его вновь пробрала дрожь, когда он вспомнил, как впервые увидел искореженные остатки палубных надстроек «Красотки».
Рулевая рубка и кают-компания исчезли без следа, но там и сям торчали на несколько сантиметров над палубой их жалкие обломки. Трапы в машинное отделение, носовые и кормовые помещения были завалены обломками. Разбитый нос яхты совсем оторвался, и в передней части зияла огромная дыра. Останки новозеландцев, видимо, погрузились на дно. Снасти, обломки мачт, опорные брусья, тиковые поручни – все это исчезло вместе с носовой частью и бушпритом, но массивные латунные полуклюзы на юте, прочно прикрепленные болтами к бимсам главной палубы, сохранились на своих местах.
«Красотка» лежала, упершись бортом в скальную стену. Трент указал Марко на кормовой полу клюз на левом борту. Марко закрепил на нем новый канат, и они, оттолкнувшись, стали подниматься вдоль стены пещеры. Пока им еще было рано останавливаться для декомпрессии. Они завели канат вперед под углом, обернули вокруг носовой части яхты, натянули и привязали конец к коралловой глыбе, лежавшей метрах в девяти от края пещеры. Затем Трент убрал старый канат, и они всплыли на поверхность. Сидя в «Зодиаке», они выждали около часа, пока «Красотка» примет новое положение.
При следующем погружении с Трентом нырнул Пепито. Мексиканец захватил с собой пилу и ломик, а Трент взял четыре фонаря. Когда «Красотка», меняя положение, повернулась и легла на новый канат, она прочертила бортом по известняковой стене пещеры. Лучи фонарей отражались в поднявшейся при этом тонкой взвеси, так что они плыли в мягко светящемся облаке, в котором, охотясь за морскими рачками, сновали мелкие рыбы. Опустившись на новый канат, «Красотка» повернулась вокруг своей оси и теперь висела носовой частью книзу, а палуба ее прижалась к скале.
Трент показал Пепито жестом, что, мол, все здорово, и поплыл вдоль правого борта к пробоине в машинном отделении.
Пока Пепито пилил доски обшивки, Трент держал фонари. Они внимательно следили за состоянием друг друга, так как на такой глубине велика опасность азотного отравления. Работать больше шести минут было нельзя, и Трент подал Пепито сигнал подниматься.
Снова целый час пришлось выжидать на «Зодиаке». На этот раз Пепито нырнул с Марко. Из-за пугающей бездны внизу и близости кубинского побережья оставшиеся на борту «Зодиака» говорили шепотом. Волны ударялись о борт резиновой лодки; сюда доносились запахи берега; они слышали время от времени звук проезжавших по прибрежной дороге машин и мягкое постукивание одноцилиндрового двигателя рыболовецкого судна у кромки кораллового рифа. Иногда, когда на них падал луч маяка, Трент видел вскипающие на поверхности пузырьки воздуха. Выходя на поверхность воды, воздушные пузырьки отливали серебром, и Трент подумал о золоте, лежащем в трюме яхты. Ему хотелось сказать что-нибудь ободряющее Аурии, чтобы освободить ее от страхов и смягчить гнев, который она изливала на него, – может быть, сказать, что он все понимает? Но именно теперь, когда они вот-вот должны поднять наверх золото, он был не так уверен в результатах, как тогда, в доме Роджертона-Смита. И он вспомнил, что Роджертон-Смит, смеясь над ним, говорил, будто он узурпировал у Бога право быть высшим судией.
Вынырнул Марко, и Трент втащил в лодку его баллон. Сидя верхом на борту резиновой лодки, Марко принял баллон от Пепито и подержал его мгновение перед глазами Трента, прежде чем бросить за борт. Это был тот самый баллон, который Трент оставил в прошлый раз в машинном отделении.
Теперь они ныряли вчетвером, оставляя Рика в «Зодиаке» одного. Трент с Марко погружались с двумя большими матерчатыми сумками и плыли к «Красотке», а Пепито с Аурией ждали на краю пещеры с двумя другими сумками, тросы от которых были протянуты на поверхность, к «Зодиаку». Трент грузил в сумки бруски золота, а Марко вытаскивал их из пещеры и подавал Аурии и Пепито сигнал, чтобы они поднимали их наверх, на край пещеры. Те, в свою очередь, перекладывали золото в другие сумки, а Рик вытягивал их на поверхность. Это была долгая работа. Через десять минут Пепито сменил Марко. Спустя еще пятнадцать минут Трент и Пепито поднялись на край пещеры и, выждав время декомпрессии, поднялись на поверхность.
Глава 24
Трент расстегнул ремни акваланга. Пепито взял его баллоны и пояс и бросил в «Зодиак». Они уселись на дно лодки, глядя друг на друга. Аккуратно сложенные бруски красовались тут же. Похоже, наступило время праздновать. Марко сидел рядом со своей сводной сестрой на правом борту лодки, а Рик – на носу, поодаль от Аурии.
– У нас еще могут быть трудности. Топлива достаточно, может быть, нам стоит доплыть на «Зодиаке» до маяка Лобос Кэй, – тихо сказал Трент по-испански, обращаясь к Пепито.
– С тобой ведь никогда не обходится без трудностей, приятель. Мы здесь играем в твои игры, – ответил Пепито, наблюдая, как Трент поправляет у себя на шее нитку бус, чтобы спрятанный там метательный нож не был виден. Мексиканец, блеснув белоснежными зубами, улыбнулся:
– И да поможет нам Господь.
Трент запустил мотор на всю мощь. В какой-то момент ему показалось, что Аурия хочет что-то сказать, но она молчала, и он дал газ, разогнал лодку, пока «Зодиак» не вышел на редан. Затем, переложив руль, повел лодку в пролив между двумя маленькими островками, за которыми стояла на якоре «Золотая девушка». Через пятнадцать минут «Зодиак», обогнув песчаную косу, взял курс прямо на катамаран.
Внезапно вспыхнул свет прожектора и ослепил Трента. Голос с американским акцентом прокричал в громкоговоритель:
– Заложите руки за голову – все, кроме одного, за штурвалом. Двигайтесь сюда прямо по лучу прожектора. Любая ошибка – и мы застрелим прежде всего девушку.
Трент не мог дотянуться до Аурии и прошептал ей:
– Я знаю, они угрожают твоему отцу, но все будет в порядке – поверь мне. У тебя еще будет время устроить сцену – помни. Все будет хорошо, помни.
«Зодиак» подошел носом к моторной яхте. В кают-компании вспыхнул другой прожектор. Снова раздался голос:
– Эй, там, парень на носу – брось конец.
– Это тебе, Рик, – сказал Трент. С борта яхты упала веревочная лестница, и тот же голос закричал:
– Поднимайтесь на борт по одному. Мы будем вызывать. Первый – длинноволосый парень, что за штурвалом.
Трент вскарабкался по лестнице и встал на палубе, закрыв глаза от слепящего света прожектора.
– Снимай свой гидрокостюм – медленно, левой рукой, – приказал голос. Трент взялся за застежку молнии и расстегнул костюм. Он осторожно раскрыл воротник костюма, чтобы не задеть бусы. При ярком свете прожектора шрамы на его теле выглядели внушительно. Другой голос воскликнул:
– Ну и ну, черт побери!
Кто-то третий вызывающе засмеялся:
– Этот парень, видно, за деньги был мишенью.
– Настоящий мученик.
– Это все же лучше, чем быть мертвецом. Снова раздались смешки.
– Брось костюм прямо перед собой, – приказал первый. – Ты англичанин Трент?
– Сними трусы – брось их сюда. «Да, они осторожны, очень осторожны», – подумал Трент, стоя голым в лучах света. Кто-то бросил трусы обратно, и он, нагнувшись, ослепленный прожектором, нашарил их и натянул на себя.
– Ну, а теперь ступай в кают-компанию, – приказал голос.
Трент обошел палубный прожектор и, выйдя из слепящего луча света, открыл глаза. Кают-компания была обставлена скромно, без излишних претензий, но в целом – довольно приятно. В заднем конце просторного салона, вокруг продолговатого кофейного стола, стояли кушетки и два легких кресла в твидовых чехлах цвета овсянки. Из передней части каюты, вниз, в помещения левого борта, вел трап. Здесь, у полированного обеденного стола из тикового дерева, возле переборки и трапа, стояла скамья в форме буквы "Г", и были расставлены кресла. За столом могли свободно разместиться восемь человек, а если потесниться, то и десять. Открытая дверь по правому борту вела в камбуз, к рулевой рубке, а по другому трапу – вниз, к носовым каютам.
В кают-компании было двое: один сидел за обеденным столом и был вооружен кольтом, другой – в легком кресле – держал в руках дробовик. Человек с кольтом сказал:
– Если хочешь сесть, подложи полотенце – мы не любим соли. И, пожалуйста, без всяких штук – пятен крови мы тоже не любим.
Взяв полотенце с кофейного столика, Трент подложил его на сиденье кресла, стоявшего напротив человека с дробовиком. Он тяжело опустился в кресло, как будто сильно устал, но зорко смотрел из-под опущенных век.
Здесь была вся шестерка, которую он видел на причале в порту. Главаря Трент сразу узнал – с ним встречалась Аурия в ресторане. Альфредо, так его называли, был хорошо одет, даже слишком элегантно для такой ситуации – посреди ночи, на палубе яхты: светло-коричневые брюки, красная спортивная рубашка, дорогие ботинки.
Казалось, он сошел с обложки рекламного журнала «Нью-Йоркер». Трент разглядывал детали его туалета. Кашемировый свитер, небрежно наброшенный на плечи, часы с плоским корпусом на тонком золотом браслете – все было самого высокого качества и, как говорят, с иголочки. Вся компания принадлежала к людям одного типа – представителям нового поколения служащих, которые постоянно читают журналы здоровья, а по утрам бегают трусцой, перед тем как отправиться в офис. Время мускулистых громил с разбитыми в драках кулаками и переломанными носами прошло. Видимо, мускулы уже больше не гарантируют финансового успеха. Однако здесь явно ощущалась атмосфера зла и порока.
Следующим на борт поднялся Рик. Голый, он прикрывался руками, а стоявшие вокруг американцы жестоко издевались над ним.
– Ричард Хьюитт, – произнес Альфредо, – мы бы предпочли заполучить твоего старика.
Он приказал Рику пройти в кают-компанию, но тот встал в углу возле двери, как будто двигаться дальше у него уже не было сил. На себя ему было наплевать, но его беспокоила судьба Аурии. В отчаянных попытках понять, что происходит, он израсходовал все свои эмоциональные силы, и теперь в любой момент мог окончательно сломаться.
Следующим Альфредо вызвал Марко:
– Ты яхтсмен, приемный сын Рокко, так? Марко кивнул головой и сел в большое кресло в углу, напротив Рика. Он как будто не испугался.
– А теперь давайте сюда этого здорового мужика, – приказал Альфредо.
На палубу, спотыкаясь, поднялся Пепито. Он был совершенно неузнаваем: мускулы обмякли, плечи обвисли, – весь как плохо набитый мешок. Заикаясь, на плохом английском, отчаянно жестикулируя и стараясь возместить жестами и мимикой недостающие слова, Пепито пытался объяснить, что он всего лишь ныряльщик.
– Я бедный мексиканец, – бормотал он, – меня наняли гринго, – и он тут же стал пространно извиняться за то, что применил это слово. – Я не хотел никого оскорбить, сеньоры, – лепетал он умоляющим тоном, размахивая огромными ручищами, которые мотались, как листья банановой пальмы на штормовом ветру.
– Я очень уважаю американцев, сеньоры. У меня жена и четверо детей. – Он показал рукой, какого роста дети. – Я ничего не знаю. Там еще больше золота, сеньоры. Здесь меньше половины. Если сеньоры пожелают нырять со мной, я все покажу. Это глубоко, сеньоры, очень глубоко. Это не моя вина, что мы не успели закончить работу за одну ночь. Каждый брусок нужно поднять и передать следующему. Требовалось по крайней мере четыре человека, сеньоры. Это очень долгая работа. По крайней мере четыре человека. Очень долгая работа…
– Заткни ему глотку, ради Бога, – крикнул Альфредо, и высокий человек наотмашь ударил Пепито в живот прикладом дробовика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28