— А то-о, — расстроено протянул покрасневший от водки Клавин.
— Почему ж, засранец, на похороны не явился?
— Ты чё, Паша, офигел!? Я те живой, штоль, надоел? Наливай…
Спецназовец плеснул по третьей порции. Подняв широкий бокал, старый друг придвинулся и снова окатил перегаром:
— Ты знаешь, какие темные делишки за мной и Бритым числятся? Ты вообще в курсе, чё тут вытворял Бритый со своими орлами? А-а-а… То-то же!.. И комерсам головы крошил, и ментам-шкурникам грудины дырявил, и других таких же, как мы заживо в бетон замуровывал!.. Пока он был жив, я никого не боялся — у нас такая, брат, реальная крыша была — закачаешься!
— Ага, а теперь прячешься и на звонки не отвечаешь, — усмехнулся приятель. — Одним словом, шифруешься.
— Приходится… Ночью по чердакам и сараям, днем по людным местечкам. Дома не появляюсь, и на звонки отвечать не стану. Да я и телефон-то свой неделю назад… продал. Ну, давай помянем наших. И Юльку, и Серегу… Чтоб земля им пухом.
И одним махом, словно чистую воду, влил в себя содержимое бокала.
* * *
— Не-е, Паш, — отвинчивая пробку с горлышка второй бутылки протянул Юрка. — Тебе я все рассказал, как на этой… на исповеди. А давать кому-то показания не буду. Чё я — шиз окоченелый?! Мне штоль потом в кабинете следователя жить безвылазно? Не-е…
— Ну, а если тот человек поможет тебе после следствия исчезнуть? Далеко, под чужим именем и… с деньгами. Согласишься? — осторожно настаивал Белозеров.
— Под чужим именем?.. И с деньгами?..
Клава опять налил водки в обе емкости и ненадолго задумался. Выпив же, боднул белобрысой головой воздух:
— Не, Палермо. В гробу я эти дела видал.
— А я, Юрик, нашего Бритого в гробу видел — нес, провожал третьего дня до вечной «квартиры». Это до мозгов твоих доходит?! — наклонившись и крепко ухватив товарища за предплечье, повысил голос майор. На их столик начали с интересом оглядываться соседи, и пришлось снизить децибелы: — Поразмысли немного — есть еще время! Пока хоронишься по задворкам, оберегая свою бесценную жизнь, по приказу этого долбогрыза перещелкают всех, кто знает о ваших… темных делишках. И тебе стопроцентно башку продырявят — ни сегодня, так завтра. Я-то тебя сумел отыскать в городе, значит и киллер разыщет. Вникаешь?
Белозеров встряхнул товарища за плечо — тот безвольно качнулся…
— Очнись же, Клава! Этот вопрос надо решать одним махом, одним ударом! Вспомни, как мы когда-то убрали со своей дороги Хлебопёка. А не смогли бы тогда, побоялись бы, прожевали сопли — ни хрена бы из нас в итоге не получилось!
И он свирепо смотрел на Юрку до тех пор, пока животный страх в хмельных глазах того не сменился пониманием важности момента.
— Лады, Пашка, уговорил, — прохрипел он, поднимаясь. — Щас, прогуляюсь до сортира, и пойдем. Пойдем мстить за Бритого. Купи штоль минералочки, а то башка чугунная…
Проводив взглядом качавшегося Юрку, майор облегченно вздохнул и попытался откинуться на спинку игрушечного стульчика, но она жалобно скрипнула, готовая согнуться или отвалиться совсем. Тогда он подался вперед, налил водки и снова выпил. «Вот и славно. По крайней мере, Клава исчезнет из этого города живым и здоровым, — подумал Павел, ковыряя вилкой скользкого моллюска. — Валерон, по словам Японаматери, появлялся на горизонте лет пять назад. Значит, не при делах — о связке Стоцкий — Бритый, скорее всего не знает. Ганджубас — тем более. Этого ловеласа одни бабы интересовали, да травка…»
Поднявшись, он подошел к барной стойке за минеральной водой, но взгляд, ползавший по этикеткам пластиковых и стеклянных бутылок, отчего-то не фокусировался, не задерживался и не воспринимал названий. Смутное беспокойство все сильнее охватывало сознание. И не ответив на вежливый вопрос бармена, спецназовец направился к двери туалета, за которой три минуты назад исчез Клавин…
Дверь распахнулась навстречу, но в проеме появился не Юрка, а тот серьезный хмурый господин весьма преклонного для игрока возраста. Улыбнувшись одними уголками губ и поправив полу легкой ветровки, он снова вежливо посторонился. Майор вошел внутрь, быстро огляделся — и здесь толпился народ возле писсуаров и закрытых дверей кабинок; в ноздри ударял резкий запах этакой смеси извечной туалетной вони и букета импортных моющих средств.
Приятеля видно не было.
— Юрок, — громко позвал Павел, — ты здесь?
Гомон в сортире немного утих, народ обратил взоры к высокому широкоплечему мужчине.
Клава не отзывался…
С нарастающей подобно снежной лавине тревогой он распахнул первую дверцу, вторую, третью… Над унитазами нависали не те.
Следующая дверь оказалась запертой, а изнутри никто не отвечал. От мощного удара кулаком пластиковое полотно лопнуло вдоль и с грохотом слетело с петель, и в тот же миг мимо опешившего Белозерова боязливо прошмыгнули два парня, на ходу застегивая штаны…
Подойдя к последней кабинке и глянув под ноги, он замер — по половым плиткам медленно и зловеще расползалась густая черная лужица…
Дверь оказалась не запертой; на унитазе, чудно опустив голову, сидел Клава. Вся простенькая футболка спереди была пропитана кровью; тонкими тягучими струйками кровь стекала и с обеих рук, висевших плетьми по бокам ослепительно белого сантехнического агрегата.
Павел осторожно приподнял голову друга — на шее обнажился глубокий поперечный разрез, сделанный, вероятно, тонким и очень острым клинком. Одним сильным, отработанным движением убийца вспорол обе аорты и глотку.
И в тот же миг Павел ощутил вскипавшую внутри ярость, вспомнив, где и когда видел того пожилого мужика…
* * *
«Эта сука сидела за соседним столиком в кафе на набережной и свалила в темноту за пару минут до взрыва машины Бритого! И здесь его гладкая каменная рожа дважды мелькала между мной и Клавой!» — лихорадочно размышлял Белозеров, выскакивая из сортира.
Он огляделся по сторонам — серьезный дядя уже исчез.
И тогда он бросился к выходу — кем бы ни был убийца, оставаться в клубе, рядом с трупом не станет — глупо и опасно.
Теперь юным завсегдатаям «Портала» уже не приходилось рассчитывать на снисходительность рослого, накаченного молодого мужчины — все оказавшиеся на его пути отлетали в стороны, словно теннисные мячи от тяжелой ракетки.
Какой-то охранник в темно-зеленом костюме и с бейджем на груди, завидев непорядок, двинулся навстречу, но что-то сказать или сделать не успел — ни сколь не замедляя движения, нарушитель попросту сгреб его одной рукой и грубо опрокинул нетренированное тело на пол.
А у дурацких автоматических дверей снова вышла заминка.
То ли бесшумные створки на миг утратили свой хваленый оптико-электронный интеллект, то ли с какого-то далекого пульта их открытие заблокировал другой блюститель, — да только разъехаться перед майором они и не подумали. К тому же сзади появилась пара следующих ребят в наглаженной темно-зеленой униформе.
Первого Палермо угостил хлестким ударом с разворота; второй, узрев такой поворот, остановился, приняв напряженную позу человека, готового куда-то стартовать: или от безысходности на противника, или же с испугу
— от него. Позади со стихийной поспешностью образовался живой барьер из желающих поглазеть на противоборство — отступать было некуда и, поддавшись отчаянной решимости, охранник бросился вперед.
Майор устоял перед соблазном встретить его хорошим прямым, после которого бедолага очухался бы к концу рабочей смены. Однако срочно требовалось вырваться из этого чертового «Портала», поэтому поступить пришлось по-другому — увернувшись, он добавил парню приличного ускорения. После жуткого удара двери затряслись, какая-то сигнальная лампочка сверху пару раз поменяла цвет с красного на зеленый, и одна из створок, наконец, бесшумно отъехала. Толпа загудела — простота решения и скоротечность разборки разочаровали.
Перешагнув через поверженного соперника, спецназовец оказался на свободе. Знакомая ветровка мелькнула вдали ровно на секунду, чтобы окончательно скрыться за углом. Павел ринулся в погоню, лавируя в потоке встречных горожан; достиг конца квартала, притормозил, осмотрелся…
— Ага, сучара, вот ты куда намылился, — прошептал он, приметив перебежавшего через дорогу пожилого мужика.
На другой стороне улицы находился двухэтажный ЦУМ, огромным кольцом опоясывавший столь же огромный Крытый рынок. Затеряться в этой махине, где вечно перемещались неиссякаемыми потоками сотни и даже тысячи покупателей — проще простого. Помня об этом, Палермо также пересек оживленную проезжую часть и стремглав влетел в ближайшие, угловые двери ЦУМа…
Он несся вдоль многочисленных отделов и прилавков, покуда впереди опять не заметил убийцу Бритого и Клавы. В силу возраста тот не был слишком проворным человеком, но определенно обладал немалым опытом. Стоило ему через несколько десятков метров нырнуть влево — в овощные ряды рынка, и погоня возымеет реальный шанс закончиться бесславно. Там найти его будет почти невозможно.
— Прямо. Прямо. Прямо, — настойчиво твердил майор, сокращая расстояние до цели. — Эх, сейчас бы нас с тобой в лес или горы!.. Ты бы у меня, сволочь, через полторы секунды шакалом завыл!..
Но мужик все же свернул влево. Правда, немного раньше — к лестнице, ведущей на второй этаж. Возможно, ошибся, или присутствовал в его трюке замысловатый ход. Таких лестниц имелось множество — любой покупатель мог подняться со стороны улицы, пройти верхом, а спуститься и покинуть грандиозное сооружение уже с противоположной стороны.
На пустовавшем подъеме офицер сократил отставание до одного лестничного пролета. А когда он взлетел на промежуточную площадку, убийца, поняв, что проигрывает в скорости, неожиданно ринулся навстречу…
В руке противника сверкнуло широкое недлинное лезвие.
Это знакомо и не в первой. И хоть майор безоружен, но страха, как тогда в юности — нет в помине.
Схватка длилась несколько секунд.
Они находились на разных ступенях, да вряд ли гладколицый выжимал из преимущества пользу.
Руки на подвижных торсах плели стремительные кружева с мелькающим то тут, то там ножом. Вооруженное специальным клинком предплечье пожилого мужика постоянно натыкалось на преграду — предплечье молодого соперника.
И вот прошел один удар майора меж запоздавших блоков противника — голова убийцы резко дернулась назад. Второй — еще более ощутим…
Все. Развернувшись, тот отступил — побежал наверх по ступеням.
Обескураженный быстрой победой, Белозеров перепрыгивал через две ступеньки…
И в тот момент, когда мужчина достиг площадки второго этажа, вниз с угрожающим присвистом полетело его оружие — обоюдоострый, короткий нож.
Павел остановился, прижался к перилам, и лезвие, пройдя впритирку над плечом, гулко ударило в одну из деревянных панелей, «украшавших» ЦУМ со времен социализма…
* * *
— Позвольте пройти. Вы за говядиной последняя? Нет?.. Ах, вы за свининой!.. Тогда разрешите мне поближе к говядинке… — нахально пер вперед мужчина лет пятидесяти пяти.
Он тяжело дышал, поспешно стягивал с себя ветровку, осторожно оглядывался и продолжал протискиваться сквозь толпу, бурлящую вдоль длинного мраморного прилавка. На прилавке поверх полотняных лоскутов лежали куски мяса. Гулкий стук топоров по стянутым железными обручами пенькам утихал — рубщики расходились по домам; а торговки уступали, отдавая нарубленное мясо дешевле утренней и дневной цены, чтоб назавтра осталось поменьше заветренных краешков, ребер и грудинки — извечных причин для споров с привередливыми покупателями. Вот и волновался терпеливый прижимистый народ после четырех часов в бойком мясном ряду, дабы сэкономить десятку-другую…
— Ну, гляньте на этот, гражданочка. Возьмете? Отдам по сто двадцать. Смотрите, какой кусочек хороший! — уговаривала дородная продавщица в бело-розовом фартуке.
Гражданочка придирчиво изучала, думала, морщилась… Но не уходила.
— А по сто десять возьмете?..
Та опять медлила с ответом.
С ней-то рядом и прилепился к прилавку пожилой мужчина, с висевшей на руке светлой ветровкой. Видел он, должно быть, плохо — согнувшись, стал разглядывать каждый оплывавший от жары шматок и поджидал своей очереди.
— Ладно, по сто будете брать? — утеряв терпение, назвала последнюю цену торговка.
— Вешайте, — вздохнула нерешительная покупательница.
Кусок брякнул костяным кругляшом о чашку весов, тут же в ответ звякнула гиря…
— На сто девяносто.
— Спасибо, — получив завязанный целлофановый пакет и сдачу, сказала женщина.
— Ну, что мужчина, выбрали?
Тот осторожно распрямился, что-то промямлил и, взглянув на торговку, резко дернулся, точно напугавшись ее окровавленного фартука…
— Вот замечательное мясцо, сегодняшнее, — потыкав пальцем по оставшейся расчлененке, заявила она. — Что вы так на меня смотрите? Вы на прилавок смотрите!..
Но тот не внял совету и еще секунд пять пялился на въевшиеся в ее спецовку кровавые пятна. Потом, не меняя изумленного взгляда, стал опять клониться к мясным кускам, да так и шлепнул лицом в рыхлую мясную мякоть.
Огромный рынок под высокой застекленной крышей огласился протяжным женским воплем, который не стихал до тех пор, пока труп мужчины с вогнанным по самую рукоятку под левую лопатку ножом сам собой не сполз на пол — к ногам расступившейся толпы, утащив за собой и добрую половину нераспроданного торговкой товара…
Глава 9
/25–26 июля/
Палермо не имел ни малейшего понятия об агентурных повадках, о шпионских уловках. Он считал себя обычным бойцом. Пусть не рядовым, пусть отменно подготовленным к ведению войны и выживанию в самых экстремальных условиях; но бойцом, а не секретным агентом. Да и применять свои знания, помноженные на опыт, среди жилых кварталов мирных городов никогда не доводилось. Там, на заросшем дубовым подлеском и кустами кизила предгорье или среди голых скал — сколько и как угодно. А здесь…
Выдернув нож из деревянной панели, и влетев на второй этаж ЦУМа, он потерял изворотливого для своих лет мужика. Помогло кипевшее желание поквитаться с убийцей друзей — спустившись вниз, в самую толчею, бродил, внимательно вглядываясь в каждого мужчину минут двадцать, пока не узрел скользкого гладкорожего ублюдка в мясных рядах. Ну, а дальше, в клокочущей людской массе выбрать момент и исполнить замысел, было не сложно.
Позже он дал для верности пару замысловатых кругов по городу, ибо не ведал: в одиночку ли работал убитый им профессионал или под прикрытием помощников. Посидел часок в немноголюдном зале кафе, внимательно изучая каждого входящего посетителя. Завершив же сии необычные для себя мероприятия, поймал такси и отправился загород — к дому отца и дочери Филатовых.
— А Ирина, знаешь ли, еще не вернулась из редакции, — поздоровавшись с Павлом, предупредил отец девушки, вышедший по зову одного из охранников встречать визитера. — Будешь ждать?
— Да я, собственно, к вам, Леонид Робертович, — пояснил майор.
Тот посторонился, пропуская позднего гостя и, поинтересовался с недоумением:
— Неужто, так скоро добыл результаты?
— Не совсем то, на что вы рассчитывали. Видите ли, дать показания Зубко с Клавиным все равно бы не успели — Зубко, как вы, наверное, уже знаете, погиб от взрыва автомобиля, а Клавина убили чуть более двух часов назад.
— Вот оно что, — покачал головой прокурор, проходя с Белозеровым в просторный холл. — Жаль. Очень жаль…
— Я принес ваш диктофон. На пленке записи моих разговоров с моими… покойными приятелями. Возможно, пригодятся.
Спецназовец положил на стол миниатюрное записывающее устройство, достал сигареты, закурил…
Леонид Робертович нажимал на диктофоне какие-то кнопки — искал начало записи. Найдя, внимательно прослушал оба разговора.
— Ну что ж, и на этом спасибо, Павел, — снова вздохнул он и так же потянулся к трубке.
— А где проживает господин Стоцкий? — неожиданно очнулся от глубоких раздумий Палермо.
— Зачем тебе это? — насторожился тот. — Уж не вздумал ли ты применить к нему свой спецназовский опыт?
— Я пока не решил.
— Оставь эти помыслы, — проворчал, попыхивая трубкой, пожилой мужчина.
— Во-первых, в том укромном местечке на окраине Горбатова, где поселился губернатор, охраны — не меньше полусотни человек. А во-вторых… запомни — Стоцкий обид не прощает. Его надо брать за жабры одним махом, чтоб опомниться не успел. Иначе…
Что произойдет иначе, отец Ирины не сказал.
— Вот вспомнил, кстати… — ухмыльнулся он, выпуская густое облако табачного дыма. — Первые полмиллиона долларов на строительство своего дворца Дмитрий Петрович, будучи мэром города, добыл весьма экстравагантным и жестоким способом. Подстрелил, так сказать, сразу двух зайцев…
— Каким же образом?
— В девяносто третьем году, это когда ты с моей дочерью еще сидел за одной партой в школе, был похищен заместитель главы областной администрации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28