Вот за эту неприметную для простого смертного мелочь он и ухватился…
В одной из диверсионных школ, где ему пришлось набираться уму-разуму, курсантам не уставали твердить: профессиональный водитель-охранник никогда не остановит автомобиль ни РЯДОМ, ни тем более НАД видимым стволом каких-либо подземных коммуникаций. И надеяться на такую оплошность бессмысленно — это азы, о которых хорошие телохранители помнят во сне и после трех бутылок водки. Однако в случае с Бритым подобная оплошность вполне могла состояться — старшим службы безопасности в группировке числился не конторский, не ветеран «Девятого отдела», а какой-то казах, прослуживший пару лет в ОМОНе и, соответственно, не имевший представлений об особенностях охраны первых лиц.
И, облачившись в прорезиненную брезентуху слесаря с какой-то броской надписью на спине, Подрывник полез под землю в квартале от ночного клуба…
* * *
Это уже походило на проклятие. Или на издевательство. Для элегантного завершения усилий требовалось единственное условие: автомобиль Бритого должен был втиснуться меж других иномарок и встать точно над люком. Однако ж водитель, наверняка не замечавший этого чертового люка, словно потешался и отодвигал миг вожделенного торжества взрывных дел мастера.
Через неделю каждодневных дежурств, в его голову стал закрадываться червь сомнения в правильности выбранного способа — «Мерседес» упорно не желал парковаться в нужном месте. Прохаживаясь по зеленой, цветущей набережной и посматривая на стоянку, Подрывник потирал подбородок, кривил постаревшее лицо, утерявшее идеальную гладкость вокруг глаз, нервничал и тихо ругался. Чтоб унять расстройство и взбаламученные нервы, представлял, как чудесно заживет, когда покончит с черными делами, с шефом и со всеми его поручениями и окончательно уедет в безмятежную, тихую Европу, где не раз приходилось отсиживаться после громких заказных убийств…
И вдруг на исходе девятого дня лихо свернувший с дороги автомобиль бандитского главаря остановился точно над чугунной блямбой. С трудом поверив в свершившееся чудо, бывший офицер спецслужб шумно выдохнул и быстрым шагом направился за угол соседнего дома. Там, на узкой улочке, под ниспадающими ветками ивы, стоял обычный УАЗ, именуемый в народе «буханкой». Задние стекла старенького автомобиля были основательно заклеены темной пленкой, а в салоне лежал все тот же прорезиненный костюм. Торопливо переодевшись, пожилой мужчина спрыгнул на землю и подцепил крюком крышку круглого люка, находившегося в двух шагах от «уазика»…
А через полтора часа он уже снова прогуливался средь благоуханий цветочных газонов самого верхнего яруса в чистеньких светлых брюках свободного покроя и в легкой белой футболке. Дело было сделано аккуратно и в срок — «Мерседес» все еще стоял на прежнем месте, а под днищем, рядышком с бензобаком и прямо над плотно закрытым канализационным люком красовалась созерцаемая лишь снизу радиоуправляемая мина.
Старый диверсант закурил, поморщил дымившим носом — неизвестно, сколько предстояло дожидаться выхода Бритого из клуба. Все его многочисленные прихоти могли быть удовлетворены лишь к утру, вот и следовало запастись терпением, и напрячь волю — не дай бог прикорнуть на лавочке, отвлечься по малой нужде или каким-нибудь другим глупейшим образом проворонить клиента. Если он ускользнет от «Лагуны» целым и невредимым, то после обнаружения охраной сюрприза под днищем автомобиля, повторить «трюк» станет практически невозможно. Верзила со свернутым вбок носом поменяет и мерс, и водилу, и тех же телохранителей. Скорее всего, и сам на какое-то время умыкнет на далекие острова — к белым песчаным пляжам и шоколадного цвета девкам.
Неподалеку — в зоне действия передатчика, включавшего отсчет последних секунд жизни заказанного парня, слава богу, располагалось летнее кафе под синим тентом. Там Подрывник и планировал скоротать медленно ползущее время. Туда он неспешно и направился…
* * *
Он съел порцию шашлыка, неторопливо запивая прожаренное мясо сухим красным вином. Дважды заказывал кофе, прочитал от корки до корки бульварный журнальчик, полный анекдотов, сплетен и голых силиконовых баб; выкурил полпачки сигарет…
Стемнело. Зубко не появлялся.
Тогда отставной офицер спецслужб заказал рюмку конька, а вместо кофе минеральную воду — солнце редко показывалось из-за серых облаков, зато вечерами, если не срывался дождь, давили духота с безветрием. И в тот момент, когда улыбчивая девочка поставила перед ним рюмку и запотевший бокал с холодной газированной водой, он заметил оживление вокруг черной представительской иномарки.
Не меняя позы и выражения лица, он задержал у столика девушку и медленно, со скучающим видом рассчитался. Покинуть кафе, не притронувшись к заказу, не решился — слишком необычно и подозрительно; опрокинул в себя теплый коньяк и тут же сделал три глотка ледяной воды. Встав и сунув одну руку в карман широких брюк, направился вдоль высокого парапета мимо автомобильной стоянки. Взгляд лукаво поглаживал проходящих мимо женщин, праздно обозревал стоящие у причала теплоходы, заинтересованно буравил светившийся в темноте часовой циферблат на уродливой прямоугольной башне речного вокзала…
На самом же деле ни одна новая деталь, ни одно движение тех, кто крутился около заветного «Мерседеса» и двух машин сопровождения, от Подрывника не ускользали. Большой палец левой руки уже пару минут нежно наглаживал утопленный в корпус включатель миниатюрного передатчика, похожего на брелок автосигнализации.
Когда он поравнялся с черным мерсом, в дверях появился клиент. Бритый покачивался, но шел самостоятельно; лицо сохраняло осмысленное выражение. Кто-то из шавок услужливо открыл дверку, другой помог устроиться; все разбежались по машинам. Одновременно с заработавшими стартерами бывший сапер подвинул полозок вперед и переместил палец к круглой слегка выпуклой кнопке на плоском боку «брелка». Других кнопок на передатчике не было — не промахнуться, не ошибиться. Взяв чуть правее
— поближе к парапету, дабы не угодить под колеса готовых рвануть с места иномарок, он замедлил шаг — почти остановился и представил эту кнопку, ее матовый блеск, ее торжественно-траурный темно-красный цвет…
Оставалось самое последнее условие — процессия должна начать движение.
И вот корма крутого автомобиля ожила огнями и осторожно поплыла назад.
Выдвинувшись из длинного ряда на два корпуса, «Мерседес» остановился
— передние колеса мягко повернули вправо. В это время и две другие автомашины — громоздкие внедорожники, повторили маневр.
Палец Подрывника уже совершил первое усилие — кожа ощущала упругое сопротивление кнопки. Еще самая малость, еще один легкий импульс по нейронам…
Машина тронулась вперед, и кнопка резко провалилась, соединив контакт и послав радиосигнал взрывателю.
Свершилось!
— Чтобы красным стал майдан, толу нужен чемодан!.. — с дьявольской улыбочкой на гладком лице прошептал спец тротилового эквивалента.
Теперь у него оставалось девяносто секунд выставленной им же задержки взрыва, чтобы испариться с верхнего яруса набережной — отправиться на доклад к старому шефу — генералу Роммелю. За полторы минуты и обреченный мерс умчится на пяток городских кварталов.
Пожилой мужчина ускорил шаг, в надежде увидеть проносившиеся мимо кавалькаду иномарок. Первая из этой кавалькады и впрямь проехала, набирая скорость, как вдруг…
Произошедшее следом окатило обжигавшей холодом волной, выдавило крепкое словцо, остановило. Ладонь снова нащупала брелок, бесполезно покрутила, не выуживая из глубокого кармана и, выпустила — данная система подрыва, временной приостановки или блокировки запущенного отсчета не имела…
Теперь он не знал, чем кончится дело, и не торопился покидать опасного места. Вернувшись метров на тридцать назад — подальше от притормозившего заминированного автомобиля, Подрывник прислонился к теплому бетону парапета, отвернулся, прикрыл глаза и принялся ждать…
Глава 5
/19 июля/
Дверь была той же — металлической, массивной, с хитрым импортным замком. И ключ лежал на том же старом месте. И свет послушно залил внутренности подвального тупичка после щелчка расположенного справа выключателя. Вот только внутренности эти, приведшие Павла восемь лет назад в восторг, сегодня заставили покривиться.
Потемневший пластик на стенах пестрел безобразными черными дырами, некогда бывший белоснежным потолок сплошь покрылся пятнами, разводами и паутиной, мебель валялась раскуроченной, переломанной. В самом низу наваленной посреди помещения груды всевозможных обломков лежал японский холодильник без дверки, на полу не осталось ни одной целой плитки. На всем покоился толстый слой многолетней пыли…
Около четверти часа Палермо слонялся меж останков роскоши, спотыкался о мусор и опять вспоминал далекую юность. Стоя рядом с изуродованным диваном, он заметил оборванный телефонный шнур, еле заметно вилявший под ногами от дверного косяка; отсутствующий аппарат когда-то обитал здесь, рядом с диваном. Но ни его пропажа и не причины, превратившие обустроенный уютный уголок в хаос, интересовали сейчас Белозерова. Он не имел ни малейшего понятия, где скрывается Бритый, и где следует продолжать поиски лидера преступной группировки, чтобы исполнить просьбу Леонида Робертовича. Обойдя старые адреса приятелей, он не нашел ни их самих, ни их родителей; кто-то давно переехал, кто-то умер. В Солнечном при упоминании имени бывшего одноклассника, Павел натыкался на пугливые взгляды и желание поскорее завершить беседу. Полдня он потратил на бесполезные разъезды по Горбатову, на посещение мест некогда любимых Серегой. Побывал даже в старом спортклубе, где некогда вместе с ним «плел кружева» на ринге…
И ни одного намека, ни одного следа. Подвал, в этой тупиковой ситуации, виделся одним из последних шансов.
Взгляд медленно скользил вдоль пыльного провода, пока не уперся в дверной косяк. Изменив направление, стал подниматься вверх и вдруг зацепился за мизерный уголок какой-то бумажки, торчащей из щели меж пластиком стены и наличником. С величайшей осторожностью майор вытянул найденный артефакт из щели и развернул. Перед глазами предстал небольшой список из пяти шестизначных телефонных номеров, начертанных чьим-то поспешным корявым почерком…
Ближе к вечеру он брел по улице и пытал счастья, набирая на мобильнике последний номер. По четырем первым никто не отвечал, более того, его сотовый аппарат даже не издавал длинных гудков запроса. Это могло означать только одно: данные номера уже давно не существуют.
Но с последней попыткой повезло больше — сразу послышался неживой женский голос, извещавший о том, что вместо первой цифры «6», отныне следует набирать «9».
— Ладно, барышня, так и сделаем… — бубнил спецназовец, нажимая кнопки. Услышав же вслед за гудком короткое «да», растерялся: — Э-э… Здравствуйте. Не подскажете, куда я попал?
— А куда вы звоните? — монотонно ответила вопросом какая-то женщина.
— Я собственно… Мне нужен Зубко Сергей Васильевич.
— Здесь такой не проживает.
— А Клавин? Клавина Юрия можно?..
— Вы куда звоните-то, мужчина? — начала раздражаться собеседница.
— Подождите, не кладите, пожалуйста, трубку. Мне необходимо срочно разыскать одного человека, но кроме этого номера у меня нет ничего, ни единой подсказки… Может быть вам знакомы такие фамилии, как Зубко, Клавин, Барыкин, Старчук или… Майская?
— Ну, допустим, одна знакома и что с того?
— А… какая именно? Будьте добры, подскажите, где этого человека найти?
На другом конце провода что-то пожевали, подумали и сказали:
— Знакома мне, к примеру, фамилия Майская. Хм… Потому как сама я Майская. И чем же я могу помочь, если я не вижу свою дочь месяцами?
Несколько мгновений Палермо гадал, отчего опешил сильнее. Оттого, что говорит с Юлькиной матерью или оттого, что мать до сих пор не знает о смерти собственной дочери.
— Вообще-то мне нужен был наш общий с ней знакомый — Зубко… — пробормотал он, готовясь услышать бесполезные короткие гудки.
— Понятия не имею о таком! — вздохнула женщина. — Известно мне только одно: когда ненаглядная доченька спускает все до последнего рубля и не имеет возможности подзаработать… своим интимным промыслом, то отправляется в какой-то ночной притон на набережную. Это сейчас клубом, кажется, принято называть…
* * *
На поездку из Солнечного до набережной ушло не более тридцати минут. Павел примчался сюда еще до наступления темноты, впопыхах сделал круг по всем ярусам и, не обнаружив ни одного намека на какое-либо точное место пребывания Бритого, успокоился, заставив себя включить максимальное внимание с рассудительностью. И вот уже около часа он неспешно бродил по верхнему «этажу» в поисках того ночного заведения, где мог бы убивать время давний приятель…
Набережную невозможно было узнать. Белозеров успел насчитать с десяток компаний старичков в поношенных мятых одеждах, собиравшихся возле полусгнивших лавочек среднего яруса. Запальчиво указывая на чьи-то фантомы, тыча вверх палками, поминутно обрывая друг друга, они обсуждали что-то для себя чрезвычайно важное. Вокруг, кроме кривых, местами ушедших под землю бордюров, да источенного трещинами и такого же старого как они сами асфальта не было ничего — ни газетных киосков, ни лотков с квасом, ни бойких продавщиц мороженого. Исчезли даже массивные чугунные урны, полвека черневшие у каждой лавочки со времен Хрущева… А рядом с ужасающей картиной полуразрушенных общественных мест отдыха — всего лишь ярусом выше, сверкали лакированными боками иномарок своих гостей и безупречным хромом балясин богатейшие частные заведения: казино, рестораны, салоны, магазины и клубы. Здешняя публика отличалась самодовольством и сквозившим в каждом движении достатком. Согласно хозяйской прихоти подступы к частной собственности украшала разноцветная тротуарная плитка, а издавна манившие к себе пенсионеров удобные деревянные диванчики куда-то загадочным образом пропали. Шагая мимо одной из лестниц, соединявших ярусы, Белозеров увидал разбитые гранитные плиты и торчавшую арматуру из бетонных вазонов — приходила в упадок и рвалась последняя между двумя разными мирами связь…
Он насчитал два ночных клуба и четыре казино, где можно было основательно зависнуть до самого утра. Возможно, Юлькина мать не ведала отличий между разновидностями этих «притонов», как не очень-то догадывался о происходящем внутри ночных клубов и сам майор. Зато он достаточно знал об игровых заведениях.
Глядя на темнеющую водную гладь, Павел постоял в раздумье, выкурил сигарету и решительно вычеркнул из короткого списка все здешние казино — Бритый не любил карт и не слишком-то доверялся азарту. Он предпочитал делать деньги другими способами, а в перерывах предаваться простейшим и надежным видам расслабления.
«Самый горячий в Горбатове танцпол! Лучшие банкеты! Четыре отдельных зала! До 500 человек одновременно!» — кричало одно объявление у дверей первого клуба. Чуть ниже Палермо прочитал: «Наша музыка: 60 % новинки Euro-Pop, 20 % качественный Club-House, 20 % последние хиты RUS».
— Нет, этот кавардак Бритому пришелся бы не по душе, — закинул он в рот жевательную резинку. — Пойдем дальше…
А дальше он оказался у ночного VIP-клуба для джентльменов «Лагуна» с единственной, короткой надписью над плечом невозмутимого охранника: «Вход только по клубным картам».
* * *
«Вот здесь «новому джентльмену» Бритому будет сытно, уютно и спокойно. Как когда-то в нашем милом подвальном тупичке, — направляясь в ближайшее кафе, подвел итог наблюдениям Павел. — Да, скорее всего, так оно и есть. Тем более, абсолютное большинство серьезных бандитов, к коим, безусловно, относится и мой старый приятель, давно пустили корни в прибыльный бизнес. Не исключено, что сие элитарное заведение принадлежит господину Зубко…»
С этими мыслями он вошел под синий тент с пивным названием, пущенным по свисавшему волнистому канту, устроился за свободным столиком; положил на чистый пластик пачку сигарет и мобильник; огляделся вокруг. Дверь клуба и стоянка автомобилей просматривались отсюда превосходно — по диагонали через проезжую часть до хорошо освещенного крыльца было метров шестьдесят.
Молоденькая официантка с улыбкой положила рядом с его сигаретами меню и понесла заказ пожилому худощавому мужчине, курившему за одним из соседних столиков. Спокойно сидевший мужчина сразу рассчитался за рюмку коньяка и бокал минералки и почему-то сходу набросился на принесенные напитки, словно изнывал от мучительного похмелья.
Каблучки простучали обратно и вновь остановились рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
В одной из диверсионных школ, где ему пришлось набираться уму-разуму, курсантам не уставали твердить: профессиональный водитель-охранник никогда не остановит автомобиль ни РЯДОМ, ни тем более НАД видимым стволом каких-либо подземных коммуникаций. И надеяться на такую оплошность бессмысленно — это азы, о которых хорошие телохранители помнят во сне и после трех бутылок водки. Однако в случае с Бритым подобная оплошность вполне могла состояться — старшим службы безопасности в группировке числился не конторский, не ветеран «Девятого отдела», а какой-то казах, прослуживший пару лет в ОМОНе и, соответственно, не имевший представлений об особенностях охраны первых лиц.
И, облачившись в прорезиненную брезентуху слесаря с какой-то броской надписью на спине, Подрывник полез под землю в квартале от ночного клуба…
* * *
Это уже походило на проклятие. Или на издевательство. Для элегантного завершения усилий требовалось единственное условие: автомобиль Бритого должен был втиснуться меж других иномарок и встать точно над люком. Однако ж водитель, наверняка не замечавший этого чертового люка, словно потешался и отодвигал миг вожделенного торжества взрывных дел мастера.
Через неделю каждодневных дежурств, в его голову стал закрадываться червь сомнения в правильности выбранного способа — «Мерседес» упорно не желал парковаться в нужном месте. Прохаживаясь по зеленой, цветущей набережной и посматривая на стоянку, Подрывник потирал подбородок, кривил постаревшее лицо, утерявшее идеальную гладкость вокруг глаз, нервничал и тихо ругался. Чтоб унять расстройство и взбаламученные нервы, представлял, как чудесно заживет, когда покончит с черными делами, с шефом и со всеми его поручениями и окончательно уедет в безмятежную, тихую Европу, где не раз приходилось отсиживаться после громких заказных убийств…
И вдруг на исходе девятого дня лихо свернувший с дороги автомобиль бандитского главаря остановился точно над чугунной блямбой. С трудом поверив в свершившееся чудо, бывший офицер спецслужб шумно выдохнул и быстрым шагом направился за угол соседнего дома. Там, на узкой улочке, под ниспадающими ветками ивы, стоял обычный УАЗ, именуемый в народе «буханкой». Задние стекла старенького автомобиля были основательно заклеены темной пленкой, а в салоне лежал все тот же прорезиненный костюм. Торопливо переодевшись, пожилой мужчина спрыгнул на землю и подцепил крюком крышку круглого люка, находившегося в двух шагах от «уазика»…
А через полтора часа он уже снова прогуливался средь благоуханий цветочных газонов самого верхнего яруса в чистеньких светлых брюках свободного покроя и в легкой белой футболке. Дело было сделано аккуратно и в срок — «Мерседес» все еще стоял на прежнем месте, а под днищем, рядышком с бензобаком и прямо над плотно закрытым канализационным люком красовалась созерцаемая лишь снизу радиоуправляемая мина.
Старый диверсант закурил, поморщил дымившим носом — неизвестно, сколько предстояло дожидаться выхода Бритого из клуба. Все его многочисленные прихоти могли быть удовлетворены лишь к утру, вот и следовало запастись терпением, и напрячь волю — не дай бог прикорнуть на лавочке, отвлечься по малой нужде или каким-нибудь другим глупейшим образом проворонить клиента. Если он ускользнет от «Лагуны» целым и невредимым, то после обнаружения охраной сюрприза под днищем автомобиля, повторить «трюк» станет практически невозможно. Верзила со свернутым вбок носом поменяет и мерс, и водилу, и тех же телохранителей. Скорее всего, и сам на какое-то время умыкнет на далекие острова — к белым песчаным пляжам и шоколадного цвета девкам.
Неподалеку — в зоне действия передатчика, включавшего отсчет последних секунд жизни заказанного парня, слава богу, располагалось летнее кафе под синим тентом. Там Подрывник и планировал скоротать медленно ползущее время. Туда он неспешно и направился…
* * *
Он съел порцию шашлыка, неторопливо запивая прожаренное мясо сухим красным вином. Дважды заказывал кофе, прочитал от корки до корки бульварный журнальчик, полный анекдотов, сплетен и голых силиконовых баб; выкурил полпачки сигарет…
Стемнело. Зубко не появлялся.
Тогда отставной офицер спецслужб заказал рюмку конька, а вместо кофе минеральную воду — солнце редко показывалось из-за серых облаков, зато вечерами, если не срывался дождь, давили духота с безветрием. И в тот момент, когда улыбчивая девочка поставила перед ним рюмку и запотевший бокал с холодной газированной водой, он заметил оживление вокруг черной представительской иномарки.
Не меняя позы и выражения лица, он задержал у столика девушку и медленно, со скучающим видом рассчитался. Покинуть кафе, не притронувшись к заказу, не решился — слишком необычно и подозрительно; опрокинул в себя теплый коньяк и тут же сделал три глотка ледяной воды. Встав и сунув одну руку в карман широких брюк, направился вдоль высокого парапета мимо автомобильной стоянки. Взгляд лукаво поглаживал проходящих мимо женщин, праздно обозревал стоящие у причала теплоходы, заинтересованно буравил светившийся в темноте часовой циферблат на уродливой прямоугольной башне речного вокзала…
На самом же деле ни одна новая деталь, ни одно движение тех, кто крутился около заветного «Мерседеса» и двух машин сопровождения, от Подрывника не ускользали. Большой палец левой руки уже пару минут нежно наглаживал утопленный в корпус включатель миниатюрного передатчика, похожего на брелок автосигнализации.
Когда он поравнялся с черным мерсом, в дверях появился клиент. Бритый покачивался, но шел самостоятельно; лицо сохраняло осмысленное выражение. Кто-то из шавок услужливо открыл дверку, другой помог устроиться; все разбежались по машинам. Одновременно с заработавшими стартерами бывший сапер подвинул полозок вперед и переместил палец к круглой слегка выпуклой кнопке на плоском боку «брелка». Других кнопок на передатчике не было — не промахнуться, не ошибиться. Взяв чуть правее
— поближе к парапету, дабы не угодить под колеса готовых рвануть с места иномарок, он замедлил шаг — почти остановился и представил эту кнопку, ее матовый блеск, ее торжественно-траурный темно-красный цвет…
Оставалось самое последнее условие — процессия должна начать движение.
И вот корма крутого автомобиля ожила огнями и осторожно поплыла назад.
Выдвинувшись из длинного ряда на два корпуса, «Мерседес» остановился
— передние колеса мягко повернули вправо. В это время и две другие автомашины — громоздкие внедорожники, повторили маневр.
Палец Подрывника уже совершил первое усилие — кожа ощущала упругое сопротивление кнопки. Еще самая малость, еще один легкий импульс по нейронам…
Машина тронулась вперед, и кнопка резко провалилась, соединив контакт и послав радиосигнал взрывателю.
Свершилось!
— Чтобы красным стал майдан, толу нужен чемодан!.. — с дьявольской улыбочкой на гладком лице прошептал спец тротилового эквивалента.
Теперь у него оставалось девяносто секунд выставленной им же задержки взрыва, чтобы испариться с верхнего яруса набережной — отправиться на доклад к старому шефу — генералу Роммелю. За полторы минуты и обреченный мерс умчится на пяток городских кварталов.
Пожилой мужчина ускорил шаг, в надежде увидеть проносившиеся мимо кавалькаду иномарок. Первая из этой кавалькады и впрямь проехала, набирая скорость, как вдруг…
Произошедшее следом окатило обжигавшей холодом волной, выдавило крепкое словцо, остановило. Ладонь снова нащупала брелок, бесполезно покрутила, не выуживая из глубокого кармана и, выпустила — данная система подрыва, временной приостановки или блокировки запущенного отсчета не имела…
Теперь он не знал, чем кончится дело, и не торопился покидать опасного места. Вернувшись метров на тридцать назад — подальше от притормозившего заминированного автомобиля, Подрывник прислонился к теплому бетону парапета, отвернулся, прикрыл глаза и принялся ждать…
Глава 5
/19 июля/
Дверь была той же — металлической, массивной, с хитрым импортным замком. И ключ лежал на том же старом месте. И свет послушно залил внутренности подвального тупичка после щелчка расположенного справа выключателя. Вот только внутренности эти, приведшие Павла восемь лет назад в восторг, сегодня заставили покривиться.
Потемневший пластик на стенах пестрел безобразными черными дырами, некогда бывший белоснежным потолок сплошь покрылся пятнами, разводами и паутиной, мебель валялась раскуроченной, переломанной. В самом низу наваленной посреди помещения груды всевозможных обломков лежал японский холодильник без дверки, на полу не осталось ни одной целой плитки. На всем покоился толстый слой многолетней пыли…
Около четверти часа Палермо слонялся меж останков роскоши, спотыкался о мусор и опять вспоминал далекую юность. Стоя рядом с изуродованным диваном, он заметил оборванный телефонный шнур, еле заметно вилявший под ногами от дверного косяка; отсутствующий аппарат когда-то обитал здесь, рядом с диваном. Но ни его пропажа и не причины, превратившие обустроенный уютный уголок в хаос, интересовали сейчас Белозерова. Он не имел ни малейшего понятия, где скрывается Бритый, и где следует продолжать поиски лидера преступной группировки, чтобы исполнить просьбу Леонида Робертовича. Обойдя старые адреса приятелей, он не нашел ни их самих, ни их родителей; кто-то давно переехал, кто-то умер. В Солнечном при упоминании имени бывшего одноклассника, Павел натыкался на пугливые взгляды и желание поскорее завершить беседу. Полдня он потратил на бесполезные разъезды по Горбатову, на посещение мест некогда любимых Серегой. Побывал даже в старом спортклубе, где некогда вместе с ним «плел кружева» на ринге…
И ни одного намека, ни одного следа. Подвал, в этой тупиковой ситуации, виделся одним из последних шансов.
Взгляд медленно скользил вдоль пыльного провода, пока не уперся в дверной косяк. Изменив направление, стал подниматься вверх и вдруг зацепился за мизерный уголок какой-то бумажки, торчащей из щели меж пластиком стены и наличником. С величайшей осторожностью майор вытянул найденный артефакт из щели и развернул. Перед глазами предстал небольшой список из пяти шестизначных телефонных номеров, начертанных чьим-то поспешным корявым почерком…
Ближе к вечеру он брел по улице и пытал счастья, набирая на мобильнике последний номер. По четырем первым никто не отвечал, более того, его сотовый аппарат даже не издавал длинных гудков запроса. Это могло означать только одно: данные номера уже давно не существуют.
Но с последней попыткой повезло больше — сразу послышался неживой женский голос, извещавший о том, что вместо первой цифры «6», отныне следует набирать «9».
— Ладно, барышня, так и сделаем… — бубнил спецназовец, нажимая кнопки. Услышав же вслед за гудком короткое «да», растерялся: — Э-э… Здравствуйте. Не подскажете, куда я попал?
— А куда вы звоните? — монотонно ответила вопросом какая-то женщина.
— Я собственно… Мне нужен Зубко Сергей Васильевич.
— Здесь такой не проживает.
— А Клавин? Клавина Юрия можно?..
— Вы куда звоните-то, мужчина? — начала раздражаться собеседница.
— Подождите, не кладите, пожалуйста, трубку. Мне необходимо срочно разыскать одного человека, но кроме этого номера у меня нет ничего, ни единой подсказки… Может быть вам знакомы такие фамилии, как Зубко, Клавин, Барыкин, Старчук или… Майская?
— Ну, допустим, одна знакома и что с того?
— А… какая именно? Будьте добры, подскажите, где этого человека найти?
На другом конце провода что-то пожевали, подумали и сказали:
— Знакома мне, к примеру, фамилия Майская. Хм… Потому как сама я Майская. И чем же я могу помочь, если я не вижу свою дочь месяцами?
Несколько мгновений Палермо гадал, отчего опешил сильнее. Оттого, что говорит с Юлькиной матерью или оттого, что мать до сих пор не знает о смерти собственной дочери.
— Вообще-то мне нужен был наш общий с ней знакомый — Зубко… — пробормотал он, готовясь услышать бесполезные короткие гудки.
— Понятия не имею о таком! — вздохнула женщина. — Известно мне только одно: когда ненаглядная доченька спускает все до последнего рубля и не имеет возможности подзаработать… своим интимным промыслом, то отправляется в какой-то ночной притон на набережную. Это сейчас клубом, кажется, принято называть…
* * *
На поездку из Солнечного до набережной ушло не более тридцати минут. Павел примчался сюда еще до наступления темноты, впопыхах сделал круг по всем ярусам и, не обнаружив ни одного намека на какое-либо точное место пребывания Бритого, успокоился, заставив себя включить максимальное внимание с рассудительностью. И вот уже около часа он неспешно бродил по верхнему «этажу» в поисках того ночного заведения, где мог бы убивать время давний приятель…
Набережную невозможно было узнать. Белозеров успел насчитать с десяток компаний старичков в поношенных мятых одеждах, собиравшихся возле полусгнивших лавочек среднего яруса. Запальчиво указывая на чьи-то фантомы, тыча вверх палками, поминутно обрывая друг друга, они обсуждали что-то для себя чрезвычайно важное. Вокруг, кроме кривых, местами ушедших под землю бордюров, да источенного трещинами и такого же старого как они сами асфальта не было ничего — ни газетных киосков, ни лотков с квасом, ни бойких продавщиц мороженого. Исчезли даже массивные чугунные урны, полвека черневшие у каждой лавочки со времен Хрущева… А рядом с ужасающей картиной полуразрушенных общественных мест отдыха — всего лишь ярусом выше, сверкали лакированными боками иномарок своих гостей и безупречным хромом балясин богатейшие частные заведения: казино, рестораны, салоны, магазины и клубы. Здешняя публика отличалась самодовольством и сквозившим в каждом движении достатком. Согласно хозяйской прихоти подступы к частной собственности украшала разноцветная тротуарная плитка, а издавна манившие к себе пенсионеров удобные деревянные диванчики куда-то загадочным образом пропали. Шагая мимо одной из лестниц, соединявших ярусы, Белозеров увидал разбитые гранитные плиты и торчавшую арматуру из бетонных вазонов — приходила в упадок и рвалась последняя между двумя разными мирами связь…
Он насчитал два ночных клуба и четыре казино, где можно было основательно зависнуть до самого утра. Возможно, Юлькина мать не ведала отличий между разновидностями этих «притонов», как не очень-то догадывался о происходящем внутри ночных клубов и сам майор. Зато он достаточно знал об игровых заведениях.
Глядя на темнеющую водную гладь, Павел постоял в раздумье, выкурил сигарету и решительно вычеркнул из короткого списка все здешние казино — Бритый не любил карт и не слишком-то доверялся азарту. Он предпочитал делать деньги другими способами, а в перерывах предаваться простейшим и надежным видам расслабления.
«Самый горячий в Горбатове танцпол! Лучшие банкеты! Четыре отдельных зала! До 500 человек одновременно!» — кричало одно объявление у дверей первого клуба. Чуть ниже Палермо прочитал: «Наша музыка: 60 % новинки Euro-Pop, 20 % качественный Club-House, 20 % последние хиты RUS».
— Нет, этот кавардак Бритому пришелся бы не по душе, — закинул он в рот жевательную резинку. — Пойдем дальше…
А дальше он оказался у ночного VIP-клуба для джентльменов «Лагуна» с единственной, короткой надписью над плечом невозмутимого охранника: «Вход только по клубным картам».
* * *
«Вот здесь «новому джентльмену» Бритому будет сытно, уютно и спокойно. Как когда-то в нашем милом подвальном тупичке, — направляясь в ближайшее кафе, подвел итог наблюдениям Павел. — Да, скорее всего, так оно и есть. Тем более, абсолютное большинство серьезных бандитов, к коим, безусловно, относится и мой старый приятель, давно пустили корни в прибыльный бизнес. Не исключено, что сие элитарное заведение принадлежит господину Зубко…»
С этими мыслями он вошел под синий тент с пивным названием, пущенным по свисавшему волнистому канту, устроился за свободным столиком; положил на чистый пластик пачку сигарет и мобильник; огляделся вокруг. Дверь клуба и стоянка автомобилей просматривались отсюда превосходно — по диагонали через проезжую часть до хорошо освещенного крыльца было метров шестьдесят.
Молоденькая официантка с улыбкой положила рядом с его сигаретами меню и понесла заказ пожилому худощавому мужчине, курившему за одним из соседних столиков. Спокойно сидевший мужчина сразу рассчитался за рюмку коньяка и бокал минералки и почему-то сходу набросился на принесенные напитки, словно изнывал от мучительного похмелья.
Каблучки простучали обратно и вновь остановились рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28