"Не его стихия крайность". "В нем есть смолистость севера России, чистый,
крепкий и здоровый ее тип... Если считать — а это очень принято — что "русское"
— гримаса, истерия и юродство, "достоевщина", то Сергий Радонежский явное
опровержение. В народе, якобы призванном к ниспровержениям и разинской
разнузданности, к моральному кликушеству и эпилепсии — Сергий как раз пример —
любимейшей самим народом — ясности, света прозрачного и ровного".
Явным опровержением теорий русской интеллигенции, духовных наследников
Петра I, что русский народ — "народ потревоженного, дисгармоничного духа",
является и духовный облик величайшего поэта земли Русской. Это только сами
творцы этой ложной теории являются людьми потревоженного духа. Чувствуя свою
духовную неполноценность, они пытаются наделить своими типичными чертами и весь
русский народ.

II

Появление Пушкина знаменовало, что Русский гений снова восстанавливал
связи с национальными традициями. "Призвание Пушкина состояло в том, чтобы
принять душу русского человека во всей ее глубине, во всем объеме и оформить,
прекрасно оформить ее, а вместе с нею — и Россию. Таково было великое задание
Пушкина: принять русскую душу во всех ее исторически и национально сложившихся
трудностях, узлах и страстях; и найти, выносить, выстрадать, осуществить и
показать всей России — достойный ее творческий путь, преодолевающий эти
трудности, развязывающий эти узлы, вдохновенно облагораживающий эти страсти..."
(6)
Митрополит Анастасий в книге "Пушкин и его отношение к религии и
Православной Церкви" пишет: "Все, что отличает и украшает Пушкинский гений — его
необыкновенная простота, ясность и трезвость, "свободный ум", чуждый всяких
предрассудков и преклонения пред народными кумирами, правдивость, доброта,
искренность, умиление пред всем высоким и прекрасным, смирение на вершине славы,
победная жизнерадостная гармония, в какую разрешаются у него все противоречия
жизни — все это несомненно имеет религиозные корни, но они уходят так глубоко,
что их не мог рассмотреть сам Пушкин. Мережковский прав, когда говорит, что
"Христианство Пушкина естественно и бессознательно".
...Повсюду у Пушкина слышится вера в русский характер, вера в его
духовную мощь, а коль вера, — стало быть, и надежда, великая надежда за русского
человека.
В надежде славы и добра, — пишет он, —
Гляжу вперед я без боязни.
У духовно созревшего Пушкина нет и намека на радищевское отношение к
русской действительности. В лице Пушкина русский народный дух излечивается,
наконец, от искажений, которых нанесла ему совершенная Петром I революция. В
Пушкине русская душа обретает снова утерянное душевное здоровье,
жизнерадостность и гармонию, которыми она обладала до Петра I, восстанавливает
порванные нити с древними русскими традициями.
В Пушкине возрождается гармоничная душа человека допетровской Руси.
Шубарт справедливо замечает, что "со словом Россия следует связывать не только
мысль о Достоевском. Ведь и Пушкин русский, более гармонически настроенный, чем
Гете, а в своем внутреннем спокойствии и светлой преображенной эстетике, более
близкий грекам, нежели творец Фауста".
Да, Пушкин более гармоничен по душевному складу, чем Гете, так же, как
величайший святой русского народа Сергий Радонежский, более гармоничен, чем
любимый святой католичества — Франциск Асизский. Русские святые, так же как и
простые русские люди допетровской Руси не имеют ничего общего с типом русского
интеллигента — этого антигармоничного типа человека.
Все попытки русской интеллигенции доказать, что духовный склад Пушкина —
не является национальным, обречены на неудачу. Пушкин — это образ русского
человека, такого, каким он был до Петра, и такого, каким он должен был стать,
если бы он пошел за Пушкиным, а не Белинским.
В этом смысле и надо понимать замечания Гоголя, что "Пушкин —
чрезвычайное и, может быть, единственное явление Русского духа. Но это — русский
человек в конечном его развитии". По мнению Гоголя, таким как Пушкин "явится
миру русский человек через двести лет".
"Пушкин знал, что всякая земная сила, всякая человеческая мощь сильна
мерой и в меру собственного самоограничения и самообуздания. Ему в земных делах
и оценках была чужда расслабленность, нездоровая чувствительность, и вместе с
тем ему прямо претила пьяная чрезмерность, тот прославленный в настоящее время
"максимализм", который родится в угаре и иссякает в похмелье..." (7) Пушкин
совершил самую трудную победу, доступную для всякого человека, — дал своей душе
— меру и гармоничную форму.
Совершив этот тяжелый подвиг, Пушкин открыл дорогу к новым блистательным
победам. Он понял, что социальные страсти и революционные безумства плохой путь
для тех, кто хочет реального счастья для своей родины. Пушкин понял, что Россия
может завоевать свое счастье не бунтами, а упорным трудом поколений, стремящихся
парализовать последствия тяжелой, мучительной Русской истории. Пушкин шел тем же
путем, каким шел оформитель души русского народа после постигшей его катастрофы
в виде нашествия монголов — св. Сергий Радонежский.

III

Утверждение Герцена, что на великое явление Петра I Россия через сто лет
ответила явлением Пушкина — является неверным. Историческая роль Пушкина
состояла в том, что он должен был силой своего гения положить конец
подражательному европейскому периоду русской культуры, дать снова гармонию
русской душе, утерянную ею со времен Никона и Петра, снова сделать ее чисто
русской, свободной от механического подражания европейской культуре.
Первые годы жизни Пушкина протекли, когда еще жил родоначальник ордена
русской интеллигенции Радищев. В последние годы жизни Пушкина на общественную
арену выступил Белинский, который окончательно оформил орден русской
интеллигенции, как космополитически настроенный слой русских европейцев,
принципиально отвергающих возможность построения самобытной русской культуры и
отрицающих всякую политическую ценность самодержавия.
Эпоха, в которую жил Пушкин, была переломная во всех отношениях:
политическом, социальном, культурном. Только что отгремела Великая французская
революция. Пушкину было только пятнадцать лет, когда Европа и Россия начали
залечивать раны, нанесенные Французской революцией и наполеоновскими войнами.
Все еще было в брожении и в движении. Отзвуки революции вспыхивали во всех
странах, даже в Англии.
Короткая жизнь Пушкина, охватившая собой первую треть XIX века,
соответствовала по времени бурному и богатому событиями периоду Русской и
мировой истории.
Когда Пушкину исполнилось 17 лет, возникает масонский союз Спасения,
поставивший себе целью ту же задачу что поставили французские масоны —
разрушение монархии в России. Когда Пушкину минуло двадцать шесть лет,
масоны-декабристы попытались в декабре 1826 года устроить в России великую
всенародную резню по образцу французской революции.
Пушкин жил в эпоху, когда победив Наполеона и охранив свою
государственную и политическую независимость Россия собирала силы, чтобы снова
пойти по своему историческому пути, с которого ее свернул Петр I. Пушкин жил в
переломную эпоху, когда две духовных тенденции ратоборствовали друг с другом:
тенденция насаждения в России европейской культуры, завершение дела, начатого
Петром, и тенденция возвращения к исконно русским политическим и социальным
идеям.
Первую тенденцию выражал Александр Радищев, первый русский интеллигент,
человек полностью находившийся в духовном плену у Запада и его последователи, а
вторую — Александр Пушкин, русский образованный человек, в котором широко и
всестороння раскрылась русская духовная культура и особенности русского
национального духа.
Эпоха Пушкина — эпоха великого исторического перевала.. Закончился
многовековой период, невероятно тяжелый, требовавший огромного напряжения
физических и духовных сил. Собирание территории и племен для созидания одной из
самых крупных в истории мира империи был закончен. В результате многовековой
упорной борьбы с соседями на западе и востоке, русский народ отстоял свое право
на национальную и духовную независимость.
Победа над Наполеоном была апогеем этой напряженной, не стихавшей века
борьбы. Россия еще только стояла на пороге того, чтобы начать разрубать
многочисленные Гордиевы узлы, завязанных ее трагической историей в области
духовной, социальной и хозяйственной. В годы жизни Пушкина Россия только
приступала к решению этих Гордиевых узлов. В лице Пушкина она снова, как до
Петра I, становилась на дорогу, которая вела ее к созиданию самобытной великой
русской культуры.
После татарщины, великой смуты, после раскола, Пушкин был первым русским
человеком, который переборол в своей душе все тяжелое духовное наследие этих
эпох. Это был первый русский человек, в душе которого снова господствовала
гармония и мера... На Пушкине, проживи он дольше и окажи он на современный ему
образованный слой то влияние, которое ему было предназначено, закончила бы свое
существование русская интеллигенция начавшаяся Радищевым. Закончился бы период
подражания европейской культуре и начался бы Пушкинский период — период цветения
самобытной русской культуры, эпоха создания русского национального образованного
слоя. И все пропасти, которые возникли в эпоху великой смуты, раскола и
совершенной Петром революции, были бы своевременно засыпаны.

IV. ДУХОВНЫЙ ПУТЬ ПУШКИНА

I

У зрелого Пушкина было ясное, трезвое, чисто русское политическое
мировоззрение. Своими политическими взглядами, трезвостью своего политического
мировоззрения, опирающегося не на идеи европейской философии, а на русские
идейные традиции он на много опередил свое время. Достоевский, являющийся тоже
выдающимся русским мыслителем, понял это. И назвал Пушкина "великим и непонятым
еще предвозвестителем".
Пушкин, как политический мыслитель, — эта огромная и чрезвычайно
современная тема еще ждет своих исследователей. До настоящей поры все историки
русской общественной мысли прошли мимо этой темы, от правильной трактовки
которой во многом зависит политическое будущее нашего народа. Пусть многих
удивит столь необычное сочетание слов. Пушкин и политический мыслитель! Как это
мало вяжется с банальным взглядом на Пушкина, как счастливого баловня своего
гения, блестящего поэта, живущего вдохновением, минутой, творческим порывом,
человека, чей образ так мало похож на традиционное представление о политическом
мыслителе. Но это тем не менее так. Пушкин является одним из наиболее
оригинальных и зрелых политических мыслителей своего времени. И если для многих
это неожиданное открытие, то надо сказать, что проблема изучения Пушкина не с
левых, а с национальных объективных позиций принесет еще не мало неожиданных и
любопытных открытий.
Как и многие люди Александровской эпохи, прежде чем стать русским
национальным мыслителем, Пушкин отдал дань политическим увлечениям своего века,
в том числе и масонству.
В юности Пушкин, так же как и многие его сверстники переболел обычными
умственными болезнями его эпохи — нигилизмом Вольтера и люциферизмом Байрона,
брал уроки атеизма у англичанина в Кишиневе, уроки политического радикализма у
Чаадаева, был масоном.
Воспитание Пушкина было типичным для его времени. "Вообще воспитание его,
— сообщает брат Пушкина Лев, — мало заключало в себе русского. Он слышал один
французский язык; гувернер его был француз, впрочем человек неглупый и
образованный; библиотека его отца состояла из одних французских сочинений.
Ребенок проводил бессонные ночи в кабинете отца, пожирая книги одну за другой.
Пушкин был одарен памятью неимоверною и на одиннадцатом году уже знал наизусть
всю французскую литературу".
1816 году, шестнадцатилетний Пушкин подпадает под политическое влияние
Чаадаева. Вызванные этим влияниям политические умонастроения есть сочетание
юношеского патриотизма, вызванного Отечественной войной с неопределенными
"вольнолюбивыми мечтами".
Как на пример политического радикализма юного Пушкина всегда ссылаются на
его оду "Вольность" (1819 г.). Нельзя забывать, что оду "Вольность" Пушкин
написал, когда ему было только 18 лет, то есть в пору характерную непостоянством
взглядов и поступков.
Об этой поре сам Пушкин в "Онегине" писал, что он бывал:
Порой лукав, порою прям,
Порой смирен, порой мятежен.
Горячность, неровность юного Пушкина общеизвестны. Этой горячности
Пушкина мы обязаны многими "революционным" и "антипатриотическим произведениям"
Пушкина. Зная эту черту характера Пушкина противники правительства, надо думать,
не раз сознательно провоцировали Пушкина на резкие выходки против правительства.
Использовали его талант в своих политических целях. Пущенная, например, кем то
сплетня о том, что Пушкин высечен в Тайной Канцелярии, по признанию самого
Пушкина, послужила причиной написания ряда вызывающих стихотворений против
правительства.
"Я видел себя уничтоженным в глазах общества, — писал Пушкин, — я упал
духом, терзался... Ведь мне было тогда всего 20 лет!"
"...Я решился высказать в своих речах и сочинениях столько наглости и
буйства, чтобы правительство, наконец, вынуждено было отнестись ко мне, как к
преступнику: я жаждал Сибири или крепости, как восстановления чести". Именно в
эту пору Пушкин написал одну из эпиграмм на Аракчеева. Одобрял Занда, убившего
агента русского правительства Коцебу, восторгался убийством герцога Шарля
Беррийского, сидя в театре показывал портрет убийцы герцога Пьера Лувеля с
надписью "Урок царям". Эти намеренно сочиненные произведения и намеренно
вызывающие поступки и выдаются обычно за доказательства революционности Пушкина.
Тот, кто внимательно прочтет статьи Пушкина о Радищеве, тот конечно
только улыбнется, читая в статьях современных потомков Радищева, что "Пушкин
высоко чтил Радищева и его знаменитую оду "Вольность" в которой воспевалось
убийство царей, нарушающих интересы народа". Только в ранней юности Пушкин
написал оду "Вольность", в которой можно усмотреть подражание Радищевской оде
"Вольность"... Но в Пушкинской оде звучат уже настроения совершенно чуждые
Радищевским. Уже в ней Пушкин пишет:
Но вечный выше вас закон
И горе, горе племенам
Где дремлет он неосторожно,
Где иль народу иль царям
Законом властвовать возможно.
Радищев призывает к убийству царя, Пушкин предупреждает царей, что если
они будут нарушать закон, им грозит гибель. Радищев принципиальный противник
монархии вообще. Юный Пушкин противник не монархии вообще, а только монархов,
изменивших духовной сущности монархии и превратившихся в тиранов. А это совсем
не одно и то же. Поверив в клевету, распространявшуюся в его время о Павле юный
Пушкин считает его тираном, называет "Калигулой" и "венчанным злодеем", но все
же осуждает убийство его.
О стыд, о ужас наших дней! — пишет он.
Как звери вторглись янычары —
Падут бесславные удары —
Погиб увенчанный злодей.
Радищев так бы не написал. Убийцы Павла для него были бы не "янычары", а
"святые мстители".
Известный знаток права Гольденвейзер обращает внимание на то, что в этом
"революционном" произведении Пушкин высказывает убеждение, что законность,
свобода и равенство могут отлично существовать и при самодержавии". А в возрасте
22 лет в "Послании к цензуре" он высказывает уже точку зрения, которая в зрелые
годы становится основой его политического мировоззрения:
"Что нужно Лондону, то рано для Москвы", — пишет он. И высказывает совсем
уже не революционную мысль, что рабство в России падет по мании Царя.
Политические идеалы у Пушкина уже в это время были весьма умеренные: он жаждал
освобождения крестьян, склонялся к конституционной монархии и хотел чтобы выше
царей стоял высший закон.

II

Пушкин признавался, что он в минуту раздражения написал только одну
эпиграмму на Карамзина. Возможно, что он написал следующую эпиграмму:
Послушайте я вам скажу про старину,
"Про Игоря и про его жену,
"Про Новгород, про время золотое"
И наконец про Грозного Царя.
1 2 3 4