Утром солнце встает, а вечером заходит. Мен этого вполне достаточно.
Каргилл наклонился и быстро выхватил часы из её рук.
— Они мне самому пригодятся, если вам без надобности. А теперь я хочу, чтобы вы мне кое-что рассказали.
— Я ничего говорить не буду, — отрезала она.
— Будете, — твердо произнес Каргилл, — или я расскажу вашему мужу, что я вас сейчас дал.
— Вы мне ничего не дали! — возмутилась женщина.
— А это вы ему будете объяснять.
Женщина минуту помолчала, соображая, затем недовольно проговорила:
— Что вы хотите знать?
— Что сообщалось в новостях?
Она оживилась, видимо, болтовня доставляла ей удовольствие:
— Кармин говорит, что вас надо схватить. Вы нужны Теням. Она говорит, что свадьбы быть не должно… — Вдруг она замолчала и отпрянула в сторону.
В комнату вошли Лела и священник. Девушка была бледна, а священник разгневан.
— Ничего не получится, — сказал он жене, — она не хочет платить, сколько полагается.
— Будем жить в грехе, — решительно ответила Лела, — если вы отказываетесь сочетать нас браком по закону.
— А если вы будете жить в грехе, — в голосе священника звучал праведный гнев, — проклятье падет на ваши головы!
Лела потянула Каргилла за рукав.
— Он хотел, чтобы я отдала ему наш корабль в обмен на ту старую развалину, которая у него есть. Пошли!
Каргилл пошел за ней, хотя ему совсем было не ясно, как он должен реагировать на то, что здесь произошло. Было удивительно, что и Лела, и сам священник, по-видимому, принимали власть последнего как должное. Оба признавали как аксиому, что речь шла о человеческой душе и о наказании на уровне души.
«А что, если душа действительно существует? — подумал Каргилл, — если после тысячелетней борьбы за бессмертную человеческую душу выяснилось, что это вполне реальная, объективно существующая материя?
Например, если взять конкретный случай с ним, он пережил свою смерть примерно на четыреста лет. Поэтому для него реальность или нереальность души, или жизненной силы, или духа, как это ни назови, была не просто теоретическим вопросом, как для большинства людей. Он оказался вовлеченным в поразительную цепь событий, состоящих из неизвестного и неизведанного, включающих скрытое значение феномена души в десяти тысячах религиозных учений, для сотен тысяч богов.
В определенном смысле было неправильно называть этот феномен душой, так как это слово имеет религиозное значение. Стало быть, `brnl`rhweqjh подразумевает что-то ненаучное, недоказуемое, то, что нельзя проверить. А если это реальное явление, тогда оно должно проявляться в действительности различным образом и подчиняться действию определенных законов. Тот факт, что эти законы, возможно, отличались бы от законов пространственно— временного континуума, называемого материальным миром, не означал бы, что они не имели бы научного обоснования.
«если, — думал Каргилл, входя во флотер вслед за Лелой, — я представляю собой энергетическое поле в реальном мире, каждый раз, когда это поле проявляет свое действие, кто-то где-то говорит: " Ага!» — и вот уже готова новая философская теория».
Он был твердо убежден, что ему предстоит разгадать эту загадку.
Прошло много дней. Каждое утро их флотер поднимался в небо настолько, насколько позволял его заряжающийся от света двигатель. В ясные солнечные дни они парили на высоте не меньше трех миль. Густой туман мог заставить их снизиться на высоту полмили от земли, а в дождливую погоду им приходилось особенно трудно, когда надо было пролетать над высокими холмами. В такое время они летали, казалось, на высоте не более двух или трех сотен ярдов от земли.
Это было какое-то странное, вневременное существование, полное бездействия, когда Каргилл занимался лишь тем, что смотрел с высоты на землю, ел, спал или сидел в общей комнате, разрабатывая план побега.
Препятствием к этому была Лела. Каргилла поражало, в каком напряженно состоянии она постоянно находилась. Спала она в кабине управления, заперевшись на ключ. Но стоило ему пошевелиться, как у неё зажигался свет, и ему было видно через прозрачную дверь, что она за ним наблюдает. И так каждый раз. Она была постоянно начеку, и это означало, что все его планы застать её врасплох были обречены на неудачу.
Однажды ночью произошло событие, которое изменило их отношения. Случилось это на десятый или одиннадцатый день после их побега, когда Каргилл уже потерял счет времени.
Когда они приземлились в траве около ручья, он открыл наружную дверь, вышел и быстро зашагал прочь от флотера. Сзади раздался сдавленный вскрик. Поток света из мощного фонаря выхватил его из темноты. В сотне футов впереди него упало и загорелось дерево.
Каргилл, который не ожидал, что она сможет выстрелить в него из комнаты управления, остановился как вкопанный. Медленно переставляя ноги, он пошел обратно к кораблю, злой, но полный решимости. Он заранее сказал себе, что если побег на этот раз опять не удастся, он предпримет попытку объясниться с Лелой, и вот этот момент настал.
Она встретила его у двери.
— Ты пытался убежать, — сказала она охрипшим от ярости голосом.
Каргилл посмотрел прямо в её горящие глаза:
— Еще бы! Ты что думаешь, я из камня сделан?
Она, наверное, поняла, что он имеет в виду, и напряженность её несколько спала. Как ни странно, хотя он сказал это для того, чтобы ввести её в заблуждение, в этом была и доля правды. В армии он научился быть не особенно разборчивым в отношении женского пола. И сейчас после одиннадцати дней в обществе Лелы он смотрел на неё уже не так критически, как прежде. Она была молода, недурна собой и, если разбудить в ней страсть, могла бы очаровать любого мужчину.
Но его целью и данном случае была не просто победа над femyhmni, а полный контроль над кораблем. Он пристально смотрел на нее, стоящую на пороге в отражении света, падающего изнутри. В её руке было оружие, и проблема заключалась в этом.
Он смело шагнул ей навстречу.
— Выбирай, — сказал он. — Или мы будем жить здесь вместе как нормальные люди, или тебе придется убить меня.
— Не смей подходить ближе, — сказала Лела, но в голосе её не было убежденности, и она добавила сбивчиво:
— Мы должны пожениться.
Каргилл настаивал:
— Ты знаешь, что я никуда от тебя не денусь. Куда я пойду?
Он подошел ещё ближе, так близко, что ружье, которое она держала в руке, коснулось его одежды.
— Я останусь, но не позволю собой командовать и отказывать мне в том, чего я хочу.
Она отступила внутрь. Она положил руки ей на плечи и притянул к себе, не обращая внимания на ружье.
Она вся сжалась и пробормотала невнятно:
— Это грех! Грех!
Когда он поцеловал её, губы её дрожали. Она попыталась освободиться из его объятий, и вдруг вся её напряженность пропала. Она отвела руку с ружьем в сторону, но не бросила его и держала его так, как будто боялась, что оно может выстрелить. Видно было, что в ней борются противоречивые чувства:
— Дай мне ружье, — сказал Каргилл. — Женщина должна доверять своему мужчине.
Он снова поцеловал её, и на этот раз она не сопротивлялась. Она беззвучно плакала, а он ловил губами слезы, стекающие по её щекам. Потом протянул руку и взялся за ружье. На секунду тело её напряглось, а потом… потом она позволила ему забрать его у нее.
* * *
Каргилл думал, что контроль над флотером даст ему возможность сделать то, что он хочет. Но чего он хотел? Шли недели, а он не мог этого решить. По какой-то причине он оказался вовлеченным в заговор. Если он предпримет какие-либо действия и обнаружит себя, он снова может попасть в руки заговорщиков, и они попытаются заставить его выполнять их требования.
Наконец, Каргиллу пришла в голову одна идея. Он пошел в кабину управления и сел перед видеоэкраном. Он уже много раз приходил сюда и изучал аппаратуру, и сейчас он собирался осуществить один план.
Так же, как двигатель флотера и другое оборудование на его борту, теле — и радиоаппаратура была герметично закрыта, так что у него не было возможности изучить принцип работы. Сначала он просто настраивал её на прием радио — и телесигналов.
Станция в Городе Теней передавала программу популярной музыки. После каждого номера звучал голос, убеждавший слушателей приехать в Город Теней и пройти курс обучения Каргилл послушал немного этот канал и принялся искать другие станции.
Время от времени он подключался, чтобы проверить, есть ли изображение на экране телевизора. Сначала он подключил программу, в которой выступал какой-то человек. Как понял Каргилл, это был один из боссов. Он с энтузиазмом рассуждал, какую может получить выручку за новый флотер, который ему дали Тени. Каргилл записал имя этого человека, детали сделки и переключился на другую программу. Перед ним возникла картина управления флотера. Так как только боссы имели телепередающую аппаратуру, он понял, что это флотер одного из них. В течение нескольких минут он наблюдал эту картину, но изображение не менялось, и он стал искать ещё какую— нибудь программу. На следующем канале велся разговор с девушкой. Nm уговаривал ее:
— Ну, Дженни, не ломайся. Попроси свою мать, чтобы сегодня вечером ваш флотер остановился рядом с нашим, ладно? Ты же сама хочешь, да?… Еще несколько раз Каргилл вклинивался в личные разговоры, но он продолжал поиск. Было ещё рано для единственной телепередачи из Города Теней. Нельзя сказать, чтобы она его очень интересовала. Они всегда показывали одно и то же: приемный центр на окраине города и прибытие Твинеров и Планиаков. Большее внимание уделялось Планиакам. Они собирались принять участие в программе обучения, организованной Тенями, и один из Теней их интервьюировал. Когда Каргилл первый раз увидел эту программу, он думал, что Тени покажут часть своей учебной программы, но они этого ни разу не сделали.
Уже не в первый раз он пожалел, что аппаратура не принимает программы из городов Твинеров. Это означало, что Тени не хотели, чтобы кто-то ещё мог оказывать влияние на воздушных кочевников.
Каргилл отключил аппаратуру и долго сидел задумавшись. Мысль, которая недавно пришла ему в голову, не давала ему покоя. Но стоило ему только проявить себя — и он конченный человек.
Лела, сидящая в кресле рядом, произнесла с тревогой:
— В чем дело, дорогой?
— Мы не сможем долго так жить, когда все против нас. А если возникнет какая-нибудь чрезвычайная ситуация, если что-нибудь сломается?
— Я тоже думала об этом, — нехотя ответила Лела.
Каргилл подумал, что она, скорее, пыталась не думать об этом, а вслух произнес:
— Думать об этом недостаточно, надо что-то делать.
— Что, например?
Каргилл нахмурился.
— Есть кое-что, в чем я должен сначала разобраться.
— Что это?
— Это по поводу однажды высказанного тобой, что теперь мне кажется ещё более невероятным, чем тогда: ты сказала, что Планиаков пятнадцать миллионов.
— Да, правда, это так и есть.
— Лела, это невозможно. Если бы в воздухе было так много людей, мы постоянно натыкались бы на них, каждый день, каждый час.
Девушка помолчала.
— Страна у нас большая, — сказала она наконец, — и я слышала, как Кармин и другие местные боссы говорили об этом, и это они называли эти цифры. И потом, ты же не всегда смотришь за борт. Я вижу много флотеров, просто я стараюсь держаться от них подальше.
Каргилл вспомнил о том, как она целыми сутками не выходила из кабины управления, в каком напряжении все время находилась и подумал, что, возможно, недооценивает её. Но с этими цифрами он все-таки не мог согласиться. Видимо, она просто не располагала той информацией, которая была ему нужна. По его собственным оценкам, Планиаков было меньше пяти миллионов, а может быть и половина того. Каргилл откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
— Лела, а что люди думают о Кармин? Как они к ней относятся?
Это, конечно, был вопрос, на который она не могла ответить, так как не знала, что думают миллионы людей. Но она заключила без малейшего колебания:
— Ее никто не любит. Она подлая.
— А как насчет других боссов? Что думают о них? — продолжал расспросы Каргилл.
— Ну, их просто терпят, — сказала девушка. — Они существуют как часть нашей жизни.
— Понятно. — Каргилл был доволен, что кое-что ему удалось opnqmhr| для себя. Она, конечно, этого не осознавала, но её ответ был очень показателен — в нем отражалось отношение общества к бездушно воспринимаемым нормам и правилам, где каждая мысль или действие укладывались в жесткие рамки. Он задал ей вопрос:
— Как Кармин стала боссом?
— Так же, как и другие, я думаю, — ответила Лела. — Тени стали давать ей вещи, чтобы она передавала их нам, и очень скоро мы стали делать все, что она нам говорила, чтобы получить свою долю.
Каргилл кивнул.
— А почему Тени выбрали именно ее?
— Вот этого я не знаю. — Лела оказалась озадаченной. — Я об этом никогда не думала. — Вдруг лицо её просветлело. — Они, наверное, посмотрели на неё и решили, что из неё получится хороший босс.
Ответ был настолько наивным, что Каргилл решил больше её об этом не спрашивать. Он перевел разговор на другую тему.
— Ты когда-нибудь слышала о революциях?
Она подумала, нахмурив брови.
— Это что, когда начинается драка?
Каргилл улыбнулся.
— Что-то вроде того, но в больших масштабах. У нас в двадцатом веке, откуда я родом, были самые решительные и удачливые революционеры за всю историю человечества. Прежде чем остальные успевали спохватиться, те уже завоевывали полмира. Много времени прошло, пока все поняли, к чему все это ведет дело, и стали к ним присматриваться.
В глазах Лелы мелькнуло понимание.
— Ты имеешь в виду Русов? — начала что-то понимать Лела. Каргилл кивнул. — Да, с ними, по-моему здорово разобрались, — продолжала девушка.
Каргилл, который уже слышал, как именно с ними разобрались, не стал продолжать разговор на эту тему. Огромную территорию разделили на сорок отдельных государств. Падение Советизма привело к возрождению религии, причем на очень примитивном уровне. В результате сложилось общество подобное феодальному под руководством группы полубезумных лидеров, в которой воцарилась атмосфера страха и подавления всего человеческого.
— Для нас самое лучшее — это начать пропаганду и посмотреть, что получится. Схватка будет потом. — Каргилл мрачно усмехнулся и повернулся к телевизору. — А сейчас мы сделаем свой первый шаг.
На пятый день со дня начала своих передач у Каргилла возникло странное ощущение нереальности происходящего. Казалось, он вещает в пустоту. Впервые в жизни он понял, что, наверное, чувствовали люди в то время, когда впервые появилось радио, и перед диктором был только микрофон. Не было ни писем слушателей, с откликами аудитории, ни опросов общественного мнения, ни рейтинга Хупера. Но несмотря на все трудности, Каргилл продолжал свои передачи.
Так прошло тридцать дней. Утром на тридцать первый день, когда Каргилл закончил свое выступление, на экране телевизора возникло лицо какого-то незнакомого человека. Лет ему было около сорока, это был типичный грубоватый Планиак.
— Я хочу поговорить с вами, — сказал он.
Что это, ловушка? Пальцы Каргилла находились рядом с кнопкой, которая отключит его от эфира. Он замешкался, и незнакомец успел представиться:
— Меня зовут Путри. Я хочу поговорить с вами о подстрекательских речах, которые вы ведете.
Он выглядел и вел себя как один из боссов. Эта попытка вступить с ним в контакт впервые за много дней очень обрадовала J`pchkk`. Но пока было ещё не время разговаривать.
— Мне это неинтересно, — отрезал он и прервал связь.
С этого момента в своих передачах он начал назначать места встреч, где должны будут собираться его сторонники. Это было опасно, но, уговаривал он себя, жить вообще опасно. Успокаивало то, что каждый флотер обязательно был оснащен оружием.
Шло время. Как-то днем Лела на минуту вышла из комнаты управления.
— Пока мы доберемся до озера, уже стемнеем, — заметила она.
— Какое озеро ты имеешь в виду? Да, впрочем, все равно. Меня просто поражает, как здорово ты ориентируешься, — улыбнулся Каргилл.
— Ерунда, — ответила Лела. — Я здесь с самого детства. Я знаю эту местность как свои пять пальцев.
— Держу пари, что даже лучше, — сказал Каргилл.
Они спустились вниз и сели на носу корабля, отыскав там удобное место с помощью прожектора. Когда Каргилл стал открывать дверь, в темноте вдруг плеснула струя огня. Его спасло то, что он стоял за дверью. Сгусток пламени пролетел мимо и с громоподобным стуком ударился о металлическую стену коридора. Стена задымилась от чудовищного жара. К горлу Каргилла подступило удушье. Он вдруг почувствовал, что флотер начинает подниматься. В этот момент темноту осветила новая вспышка огня, флотер качнулся и рухнул на траву. Каргилл поспешил к кабине и увидел, что Лела сидит у пушки. Она была страшно бледна.
— Эти негодяи повредили наш корабль, — сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17