Он был чуть выше Неммо и моложе. Лицо его, однако, также выглядело ястребиным и на нем светились про вызывающие серо — голубые глаза. Он носил такую же, как у Неммо, меховую накидку с головы до пят, настолько облегавшую его, что с трудом верилось, что это не часть тела. Крылья у него были темно — серые, с черными полосками. Крылатый направился к Дорили, не взглянув на Кенлона.
— Какие-нибудь затруднения? — осведомился он.
— Никаких, — последовал колкий ответ. Кенлон мрачно усмехнулся.
— План несколько изменен, — продолжал крылатый.
— Изменен? — переспросила Дорили. — Все, что от вас требуется, Ларен, дать нам координаты подводного города. Остальные сделаем мы.
— Совет, — объяснил Ларен, — хочет сначала увидеть его.
— Совет, — повторила Дорили, — Совет. Только и слышу: Совет велел то, Совет не велел это. Совет не советует вам сообщать нам местонахождение города плавунов, и вы ему подчиняетесь. По — моему, — она запнулась и нахмурилась (Кенлон уже обратил внимание, что Дорили теряет все обаяние, когда хмурится), — вам стоит распустить Совет.
— Мы никогда не распустим Совет, — величаво ответил Ларен, качая головой.
— Тем более сейчас, когда цели древних столкнулись с жестокой реальностью нашего положения. — Он немного помолчал. — Я не вижу причин, почему командор Кенлон не может предстать перед Советом. Вам все равно потребуется время на знакомство с подводным судном. Неммо останется на борту и поможет вам, если сумеет.
Дорили рассмеялась коротким тяжелым смешком, наведшим Кенлона на мысль, что никакой успех не смягчит ее характер, и сказала:
— Я не вижу затруднений в управлении субмариной. Командир и экипаж находятся на борту, и у них сейчас гораздо больше желания, чтобы с судном ничего не случилось. Рискуют — то их кораблем. Но вы можете забрать его пока, если хотите, — равнодушно закончила она. — Я послала за техническими справочниками о древних субмаринах, да к тому же еще придется знакомиться с механизмами. Только не задерживайте его слишком долго.
Ларен выглядел обиженным — ему явно не понравилось ее пренебрежение к Совету.
— Мы не хотим, чтобы командор действовал вслепую, — заметил он. — Возможно, ему предоставят кое-какую информацию, которая ничем не повредит нашим интересам. — В этот момент он, видимо, понял, что напрасно тратит время, и повернулся к Кенлону. — Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы посетить наш город?
Кенлон ответил не сразу. Он постарался припомнить все, что говорил о Совете Неммо. Кажется, именно Совет дал информацию о том, как создать временные лампы, которыми воспользовались, чтобы доставить субмарину и прочие суда в 24 999 год.
— Вы не представляете, — вновь заговорил Ларен, — как мы сожалеем о случившемся. Это противно всей нашей сути. Я надеюсь, вы не откажетесь от встречи с Советом.
Кенлон вовсе не собирался отказываться. Больше всего он хотел узнать обо всем происшедшем.
— Прежде, чем я отправлюсь, вы, надеюсь, не станете возражать, если я приму кое — какие меры для безопасности моего корабля? — спросил он Дорили.
— Можете быть уверены, — убежденно проговорила Дорили, — что я лично присмотрю за всем. Я ведь понимаю, какая опасность грозит от плавунов.
«Не только от плавунов, — хмуро подумал Кенлон.
— Есть еще кое — кто, кого следует опасаться. Например, Уаз».
Припомнив все, что рассказывал Неммо о временных лампах, Кенлон предложил:
— Не стоит ли отсоединить ваши машины времени, — он жестом указал, что имеет в виду, — и опустить их зажженными в воду? Они сделают море буквально прозрачным вокруг и караульным не составит труда следить за водой.
Еще не закончив, он уже видел, что Ларен одобрительно улыбается.
— Лампы Гихландера, — согласился он, — идеально подходят для вашей цели. Они дают колоссальное освещение и не имеют опасных свойств. — Он снова улыбнулся. — Я передам ваше предложение в центр связи, и они сразу прибудут.
Больше обсуждать было нечего, только Кенлон гадал про себя, как его поднимут в город крылатых.
Ответ стал ясен, когда он увидел двух крылатых, по кругу спустившихся с неба с чем — то вроде плетеного сидения, подвешенного на тонких тросах, которые крепились к ремням вокруг запястий прибывших. Они принесли и новые лампы.
Покончив со всеми мерами предосторожности на борту, Кенлон с опаской устроился на сидении, и в ту же секунду его ноги оторвались от палубы.
От неожиданности он поначалу крепко вцепился в тросики, затем перевел дух и посмотрел вниз на боевую рубку и длинные выпуклые очертания субмарины, выглядевшей огромным пальцем в яркой, прозрачной воде. Пылающие точки ламп времени, опущенных в море, создавали впечатление, будто субмарина находиться в крытом, с потолочным освещением бассейном без воды.
Кенлон мягко и плавно плыл вверх, чуть покачиваясь в упряжи из стороны в сторону. Слева он видел поблескивающие металлом силуэты различных судов — особенно четко просматривались большой корабль Ганда и яхта Сессны Клен.
Корабли медленно удалялись. Море стало плоским. Стена воздушного гнезда маячила теперь и сверху и снизу, загораживая три четверти обзора с западной стороны.
Через несколько минут «Сегомэй 6» исчез за выступом летучей горы, а чуть позже один за другим начали исчезать остальные суда, и вскоре остались видны лишь пятнышки «Морского Змея» да яхты Сессны Клен.
По расчетам Кенлона выходило, что они поднялись около мили над морем и осталось еще с полмили, прежде чем они доберутся до гнезда. Он посмотрел вверх, прикидывая расстояние — так оно и было.
Ларен, должно быть, заметил напряженное лицо Кенлона, когда тот занимался вычислениями. Он подле — тел к нему и мелодично спросил:
— Что-нибудь не так?
Кенлон покачал головой, мрачно думая: «Не так? Все не так».
Больше всего он нуждался в информации. Информации! И в совете.
И тут он заметил, что воздушное путешествие закончилось.
Глава 15
Они находились не на самой вершине, а, по прикидкам Кенлона, где — то посредине. Перед ним зияла огромная открытая дверь, по меньшей мере, футов сто высотой и шириной. Мраморные ступени вели внутрь и вниз, теряясь в пространстве.
Очевидно, это был один из многочисленных входов в город — здание, колоссальная величина которого стала ясной Кенлону лишь сейчас. Он тянулся и вздымался, уходя вдаль. В ширину он был больше, чем в высоту, но и в высоту его хватало с лихвой. Он плыл в облаках, и часть его скрывалась в густом тумане, Кенлон с трудом различал вершину сквозь этот мерцающий туман.
Город представлял собой единое здание.
И повсюду были крылатые. Мужчины и женщины, группами и поодиночке. И только у входа, где стоял Кенлон, не было никого, Кенлон вглядывался в очаровательных женщин, хотя они находились слишком далеко от него, чтобы различить подробности. Ближе всего стояли две, с длинными, как шлейф, волосами — у одной черными, у другой золотистыми. Кенлон невольно подумал об ангелах.
— Взойдите, — предложил Ларен, — только осторожней.
Кенлон отпустил упряжь, которую машинально сжимал руками, хотя доставившие его сюда крылатые давно исчезли, и, стараясь предугадать, что его ждет внутри, вошел в дверь.
Он оказался в большом, превосходно освещенном зале. В полу, в стенах, в потолке было пробито множество проемов — мерцающих туннелей, теряющихся в глубине, или, если вглядываться до рези в глазах, показывались роскошные, со вкусом обставленные прихожие, явно примыкающие к каким — то покоям, поскольку кое-где Кенлону удалось разглядеть позади них двери.
Потолок и стены находились где — то далеко — далеко, и Кенлон, задрав голову, напоминая туриста с разинутым ртом, зачарованно шел вперед, пока Ларен легонько не сжал ему руку.
Он непроизвольно взглянул под ноги и отшатнулся — внизу простиралась бездна туннеля, не огороженная никакими перилами. Пол в этом месте просто опускался вниз, плавно переходя в бездонную пропасть сорока футов шириной и не менее трех четвертей мили глубиной. Кенлон отступил назад и покраснел, так как Ларен тихо рассмеялся.
— Не бойтесь, командор, — ободряюще сказал он.
— Мы подхватим вас, если вы упадете. Конечно, вы понимаете, что в нашем мире, где люди имеют крылья, жилые помещения отличаются от привычных вам?.. Кенлон молча переваривал увиденное.
— Сейчас мы опустимся на… — Ларен дал эквивалент крылатых сотне метров и с улыбкой закончил:
— И не слишком удивляйтесь увиденному.
Прежде чем Кенлон успел ответить, Ларен бросился в провал. На поясе у Кенлона неведомо какими путями оказался ремень, который тут же затянулся и потащил его вниз. Под собой он заметил уже приземлившегося Дарена, который стоял, глядя вверх. В глазах у Кенлона помутилось, он еще видел стоявшего внизу крылатого, а затем…
Он летел!
Он летел. В этом не было ошибки, он летел свободным, сильным, единым движением. Он летел сквозь густое туманное облако, настолько плотное, что оно скрывало даже кончики крыльев. Но Кенлону не было надобности рассматривать их, он и так мог наглядно представить себе два огромных, сильных паруса, колотивших воздух подобно поршням несущегося на полной скорости локомотива. Тело дышало энергией и пело от великолепия полета. Радостное возбуждение звенело внутри.
Это продолжалось долгую минуту, затем его сознание, сознание человека XX века, начало освобождаться от ступора. Время чистых впечатлений прошло, и в сознании родилась мысль, такая сильная и опустошительная, что крылья перестали совершать быстрые и плавные взмахи, тело изогнулось от напряжения, пораженное, сбитое с толку, а мысль все налетала, как штормовой ветер, становясь все более тяжелой:
Что.., что.., что… Что произошло? Ларен опустил его куда — то, видимо, в зал Совета, а затем произошло это…
Полет на крыльях. Его сознание, вся его суть стала телом крылатого. Они сделали это с умыслом. Они поместили его личность в тело крылатого, желая показать дух и сущность своей расы.
Кенлон продолжал цепляться за спасительную логику, даже когда восхитительное ощущение полета вновь захватило его. Совершенно бессознательно он продолжал подниматься вверх к какой — то цели.
Его вдруг охватило неистовое любопытство узнать, что это за цель, и он стал бешено прорываться сквозь невероятные облака вверх, вверх, вверх. Крылья сделались мокрыми от влаги, но сила их не поддавалась цеплявшемуся туману. Сильное сердце, могучие легкие, неутомимые мускулы помогали ему, и он поднимался.
Лишь тогда до Кенлона дошло, что летит не он. Он попытался задержать взмах крыльев, и не смог. Он попробовал прервать подъем и опуститься, и не смог.
Смущенный, он обиженно подумал: «Я просто пассажир. Сознание крылатого здесь, оно действует. Я зритель. Я не участник. Но если тело подчинится мне
— что тогда?»
Ответ последовал сразу. Могучее тело начало повиноваться ему, и Кенлон тут же камнем рухнул вниз, не в силах справиться со стремительностью реакций и умением сохранять в полете равновесие. К счастью, это продолжалось не больше доли секунды.
«Нет уж, — подумал Кенлон, — лучше оставаться зрителем и наблюдать».
Едва он принял такое решение, как покрывающий все вокруг туман начал редеть. Впервые Кенлон смог раз — глядеть концы крыльев. Затем он увидел еще одни крылья, и еще.., повсюду крылья били редеющий воздух, пробиваясь вверх, теперь уже сквозь пушистые облачка.
И вдруг они, поднявшись на несколько сот ярдов, мгновенно вырвались на солнечный свет.
Цель подъема была достигнута.
Возможно, подумал Кенлон, их цель — увидеть солнце. Причина достаточно уважительная. После месяца тяжелого серого неба его сейчас заполнило наслаждение от чистого, не фальшивого солнца. И если он, пришелец, чувствовал восторг, то что тогда должны были чувствовать крылатые, чей горизонт всегда скрыт туманом, дымкой и облаками?
Они парили, почти не шевеля крыльями. Казалось, они отдыхают, покоясь на огромном океане атмосферы под собой. Тишина царила в этом высоком мире. Тишина и какое — то высшее достоинство. И умиротворенность. Солнце сияло в глубине синего неба огромным огненным шаром в лазурной прозрачности. Холод совершенно не чувствовался — меховые накидки плотно облегали тело, даря уют и покой.
Здесь было, по меньшей мере, двести крылатых. Они скользили повсюду, пересекая друг другу направления, догоняя, обгоняя один другого, но так четко, что столкновений не было и в помине. Кенлон видел, что половина крылатых — женщины. Восхищенно следя за струившимися у них за спинами шлейфами волос, Кенлон давно подумал об ангелах, и теперь смог разглядеть, что почти не ошибся. Они были миниатюрнее мужчин, с нежными, прекрасными лицами и тонкими прелестными руками.
И в этот момент женщины запели. Сначала один голос мягко нарушил тишину, затем второй и, следуя, очевидно, неизвестному обряду, к ним присоединились другие голоса, создавая хор.
Чистая, как бегущий ручей, лилась гамма песни, что была и печальна, и радостна.
Мужчины подхватили песнь, и теперь Кенлон видел, как уже целые группы крылатых объединялись в полете и пели в унисон.
Песнь их казалась самой сутью той древней и мягкой расы, чья трагедия не переставала поражать Кенлона.
Немного погодя ему удалось понять значение слов, хотя он слышал лишь отрывки. Слова не имели ни рифмы, ни размера.
Мы крылаты!
Мы поем о древнем величии мира.
Когда уйдет вода и земля возникнет снова, Мы не побежим босиком по песку.
999 по 3 мы верим в нашу судьбу.
Мы рожаем детей — продолжение рода, И дети их тоже родят детей.
Мы живем, нам помогает Совет.
Теперь нам угрожают.
Люди моря завидуют нашим крыльям, Они хотят лишить нас дара летать.
А у нас нет оружия.
У нас нет ничего, чтобы сделать оружие.
У нас только Совет, убеждающий нас быть отважными И продолжать верить и надеяться на будущее.
И мы верим и надеемся на будущее.
Но мы встревожены, мы чувствуем, Что нужно что — то делать.
999 раз по 3 должны мы прожить свою жизнь, 999 раз по 3 — ожидать, отсчитывая время, И просто жить до тех пор, пока Земля не станет раем, Тогда мы сбросим крылья И будем работать, И нам будет очень тяжело, Потому что мы были крылаты.
( Это был гимн, неопределенная, страстно — тоскливая благодарность за жизнь. Песнь замерла, как и, началась, постепенно, и лишь один хрустально — чистый женский голос еще тянул стынущую в молчании ноту.
Крылатые теперь летели быстро, группами по девять, изображая нечто вроде запутанного танца. Быстро — быстро, кружась, пикируя, отворачивая, делая петли. Сложнейшие движения, на взгляд Кенлона, переда — вали символику прозвучавшего гимна: печаль со страстным желанием, боль и радость. И в конце все они в несколько кругов окружили одну центральную девятку. Они вновь почти не двигали крыльями, палили, чего — то ожидая.
И потом в тишине один из крылатых завел, речь тихим и мягким голосом:
— Сегодня мы услышим историю духовного становления великих сухопутов, когда их мудрецы: открыли неизбежность гибели в катастрофа У нас нет сомнений, что человечество достигло духовного расцвета в те мрачные, отчаянные дни, и что перед лицом гибельного бедствия их величие раскрылось как никогда прежде за всю историю Земли. Мы…
Голос странным образом смолк. Вся окружающая сцена потускнела и отдалилась, а затем исчезла. И в следующую минуту Кенлон уже плыл.
Глава 16
Вода оказалась теплой, и это все, что Кенлон ощутил сначала. Видно было довольно плохо, и лишь немного погодя он понял, почему тело, в котором он находился, не обращало почти никакого внимания на окружающее. Потом Кенлон почувствовал, что лежит в сильном течении совершенно неподвижно и лишь изредка делает едва заметные взмахи огромной рукой. Футах в пятидесяти ниже он иногда замечал морское дно, и повсюду цедился свет.
Около десяти человекообразных фигур плыли рядом в мутной воде. Он находился в группе плавунов, плывших в мелководном море, возможно, неподалеку от берега. Пораженный Кенлон снова стал зрителем в теле плавуна, испытывая такие же ясные и чистые ощущения, как и в теле крылатого.
Восхитительно теплая вода циркулировала в жабрах, и это было так же естественно, как и дыхание. Кенлон осознал это только потому, что сам сосредоточился на этом действии, очарованный возможностью человека плавать под водой, как рыба. И жабры показались ему такой же частью жизни, как мерно и ровно бьющееся сердце.
Он забыл об этом. Его больше интересовало, что произошло, а чуть погодя возникло желание узнать, куда направляются плавуны. Ему показалось, будто они с тревогой вглядываются во что — то неподалеку.
И, вдруг из темной воды пришел дрожащий вскрик. Это был человеческий голос, но не похожий ни на чаю слышанное Кенлоном прежде. Удивительно, живой, пронзительный, звук, чушь приглушенный водой. Это был измененный язык крылатых, и Кенлон понимал каждый слог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
— Какие-нибудь затруднения? — осведомился он.
— Никаких, — последовал колкий ответ. Кенлон мрачно усмехнулся.
— План несколько изменен, — продолжал крылатый.
— Изменен? — переспросила Дорили. — Все, что от вас требуется, Ларен, дать нам координаты подводного города. Остальные сделаем мы.
— Совет, — объяснил Ларен, — хочет сначала увидеть его.
— Совет, — повторила Дорили, — Совет. Только и слышу: Совет велел то, Совет не велел это. Совет не советует вам сообщать нам местонахождение города плавунов, и вы ему подчиняетесь. По — моему, — она запнулась и нахмурилась (Кенлон уже обратил внимание, что Дорили теряет все обаяние, когда хмурится), — вам стоит распустить Совет.
— Мы никогда не распустим Совет, — величаво ответил Ларен, качая головой.
— Тем более сейчас, когда цели древних столкнулись с жестокой реальностью нашего положения. — Он немного помолчал. — Я не вижу причин, почему командор Кенлон не может предстать перед Советом. Вам все равно потребуется время на знакомство с подводным судном. Неммо останется на борту и поможет вам, если сумеет.
Дорили рассмеялась коротким тяжелым смешком, наведшим Кенлона на мысль, что никакой успех не смягчит ее характер, и сказала:
— Я не вижу затруднений в управлении субмариной. Командир и экипаж находятся на борту, и у них сейчас гораздо больше желания, чтобы с судном ничего не случилось. Рискуют — то их кораблем. Но вы можете забрать его пока, если хотите, — равнодушно закончила она. — Я послала за техническими справочниками о древних субмаринах, да к тому же еще придется знакомиться с механизмами. Только не задерживайте его слишком долго.
Ларен выглядел обиженным — ему явно не понравилось ее пренебрежение к Совету.
— Мы не хотим, чтобы командор действовал вслепую, — заметил он. — Возможно, ему предоставят кое-какую информацию, которая ничем не повредит нашим интересам. — В этот момент он, видимо, понял, что напрасно тратит время, и повернулся к Кенлону. — Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы посетить наш город?
Кенлон ответил не сразу. Он постарался припомнить все, что говорил о Совете Неммо. Кажется, именно Совет дал информацию о том, как создать временные лампы, которыми воспользовались, чтобы доставить субмарину и прочие суда в 24 999 год.
— Вы не представляете, — вновь заговорил Ларен, — как мы сожалеем о случившемся. Это противно всей нашей сути. Я надеюсь, вы не откажетесь от встречи с Советом.
Кенлон вовсе не собирался отказываться. Больше всего он хотел узнать обо всем происшедшем.
— Прежде, чем я отправлюсь, вы, надеюсь, не станете возражать, если я приму кое — какие меры для безопасности моего корабля? — спросил он Дорили.
— Можете быть уверены, — убежденно проговорила Дорили, — что я лично присмотрю за всем. Я ведь понимаю, какая опасность грозит от плавунов.
«Не только от плавунов, — хмуро подумал Кенлон.
— Есть еще кое — кто, кого следует опасаться. Например, Уаз».
Припомнив все, что рассказывал Неммо о временных лампах, Кенлон предложил:
— Не стоит ли отсоединить ваши машины времени, — он жестом указал, что имеет в виду, — и опустить их зажженными в воду? Они сделают море буквально прозрачным вокруг и караульным не составит труда следить за водой.
Еще не закончив, он уже видел, что Ларен одобрительно улыбается.
— Лампы Гихландера, — согласился он, — идеально подходят для вашей цели. Они дают колоссальное освещение и не имеют опасных свойств. — Он снова улыбнулся. — Я передам ваше предложение в центр связи, и они сразу прибудут.
Больше обсуждать было нечего, только Кенлон гадал про себя, как его поднимут в город крылатых.
Ответ стал ясен, когда он увидел двух крылатых, по кругу спустившихся с неба с чем — то вроде плетеного сидения, подвешенного на тонких тросах, которые крепились к ремням вокруг запястий прибывших. Они принесли и новые лампы.
Покончив со всеми мерами предосторожности на борту, Кенлон с опаской устроился на сидении, и в ту же секунду его ноги оторвались от палубы.
От неожиданности он поначалу крепко вцепился в тросики, затем перевел дух и посмотрел вниз на боевую рубку и длинные выпуклые очертания субмарины, выглядевшей огромным пальцем в яркой, прозрачной воде. Пылающие точки ламп времени, опущенных в море, создавали впечатление, будто субмарина находиться в крытом, с потолочным освещением бассейном без воды.
Кенлон мягко и плавно плыл вверх, чуть покачиваясь в упряжи из стороны в сторону. Слева он видел поблескивающие металлом силуэты различных судов — особенно четко просматривались большой корабль Ганда и яхта Сессны Клен.
Корабли медленно удалялись. Море стало плоским. Стена воздушного гнезда маячила теперь и сверху и снизу, загораживая три четверти обзора с западной стороны.
Через несколько минут «Сегомэй 6» исчез за выступом летучей горы, а чуть позже один за другим начали исчезать остальные суда, и вскоре остались видны лишь пятнышки «Морского Змея» да яхты Сессны Клен.
По расчетам Кенлона выходило, что они поднялись около мили над морем и осталось еще с полмили, прежде чем они доберутся до гнезда. Он посмотрел вверх, прикидывая расстояние — так оно и было.
Ларен, должно быть, заметил напряженное лицо Кенлона, когда тот занимался вычислениями. Он подле — тел к нему и мелодично спросил:
— Что-нибудь не так?
Кенлон покачал головой, мрачно думая: «Не так? Все не так».
Больше всего он нуждался в информации. Информации! И в совете.
И тут он заметил, что воздушное путешествие закончилось.
Глава 15
Они находились не на самой вершине, а, по прикидкам Кенлона, где — то посредине. Перед ним зияла огромная открытая дверь, по меньшей мере, футов сто высотой и шириной. Мраморные ступени вели внутрь и вниз, теряясь в пространстве.
Очевидно, это был один из многочисленных входов в город — здание, колоссальная величина которого стала ясной Кенлону лишь сейчас. Он тянулся и вздымался, уходя вдаль. В ширину он был больше, чем в высоту, но и в высоту его хватало с лихвой. Он плыл в облаках, и часть его скрывалась в густом тумане, Кенлон с трудом различал вершину сквозь этот мерцающий туман.
Город представлял собой единое здание.
И повсюду были крылатые. Мужчины и женщины, группами и поодиночке. И только у входа, где стоял Кенлон, не было никого, Кенлон вглядывался в очаровательных женщин, хотя они находились слишком далеко от него, чтобы различить подробности. Ближе всего стояли две, с длинными, как шлейф, волосами — у одной черными, у другой золотистыми. Кенлон невольно подумал об ангелах.
— Взойдите, — предложил Ларен, — только осторожней.
Кенлон отпустил упряжь, которую машинально сжимал руками, хотя доставившие его сюда крылатые давно исчезли, и, стараясь предугадать, что его ждет внутри, вошел в дверь.
Он оказался в большом, превосходно освещенном зале. В полу, в стенах, в потолке было пробито множество проемов — мерцающих туннелей, теряющихся в глубине, или, если вглядываться до рези в глазах, показывались роскошные, со вкусом обставленные прихожие, явно примыкающие к каким — то покоям, поскольку кое-где Кенлону удалось разглядеть позади них двери.
Потолок и стены находились где — то далеко — далеко, и Кенлон, задрав голову, напоминая туриста с разинутым ртом, зачарованно шел вперед, пока Ларен легонько не сжал ему руку.
Он непроизвольно взглянул под ноги и отшатнулся — внизу простиралась бездна туннеля, не огороженная никакими перилами. Пол в этом месте просто опускался вниз, плавно переходя в бездонную пропасть сорока футов шириной и не менее трех четвертей мили глубиной. Кенлон отступил назад и покраснел, так как Ларен тихо рассмеялся.
— Не бойтесь, командор, — ободряюще сказал он.
— Мы подхватим вас, если вы упадете. Конечно, вы понимаете, что в нашем мире, где люди имеют крылья, жилые помещения отличаются от привычных вам?.. Кенлон молча переваривал увиденное.
— Сейчас мы опустимся на… — Ларен дал эквивалент крылатых сотне метров и с улыбкой закончил:
— И не слишком удивляйтесь увиденному.
Прежде чем Кенлон успел ответить, Ларен бросился в провал. На поясе у Кенлона неведомо какими путями оказался ремень, который тут же затянулся и потащил его вниз. Под собой он заметил уже приземлившегося Дарена, который стоял, глядя вверх. В глазах у Кенлона помутилось, он еще видел стоявшего внизу крылатого, а затем…
Он летел!
Он летел. В этом не было ошибки, он летел свободным, сильным, единым движением. Он летел сквозь густое туманное облако, настолько плотное, что оно скрывало даже кончики крыльев. Но Кенлону не было надобности рассматривать их, он и так мог наглядно представить себе два огромных, сильных паруса, колотивших воздух подобно поршням несущегося на полной скорости локомотива. Тело дышало энергией и пело от великолепия полета. Радостное возбуждение звенело внутри.
Это продолжалось долгую минуту, затем его сознание, сознание человека XX века, начало освобождаться от ступора. Время чистых впечатлений прошло, и в сознании родилась мысль, такая сильная и опустошительная, что крылья перестали совершать быстрые и плавные взмахи, тело изогнулось от напряжения, пораженное, сбитое с толку, а мысль все налетала, как штормовой ветер, становясь все более тяжелой:
Что.., что.., что… Что произошло? Ларен опустил его куда — то, видимо, в зал Совета, а затем произошло это…
Полет на крыльях. Его сознание, вся его суть стала телом крылатого. Они сделали это с умыслом. Они поместили его личность в тело крылатого, желая показать дух и сущность своей расы.
Кенлон продолжал цепляться за спасительную логику, даже когда восхитительное ощущение полета вновь захватило его. Совершенно бессознательно он продолжал подниматься вверх к какой — то цели.
Его вдруг охватило неистовое любопытство узнать, что это за цель, и он стал бешено прорываться сквозь невероятные облака вверх, вверх, вверх. Крылья сделались мокрыми от влаги, но сила их не поддавалась цеплявшемуся туману. Сильное сердце, могучие легкие, неутомимые мускулы помогали ему, и он поднимался.
Лишь тогда до Кенлона дошло, что летит не он. Он попытался задержать взмах крыльев, и не смог. Он попробовал прервать подъем и опуститься, и не смог.
Смущенный, он обиженно подумал: «Я просто пассажир. Сознание крылатого здесь, оно действует. Я зритель. Я не участник. Но если тело подчинится мне
— что тогда?»
Ответ последовал сразу. Могучее тело начало повиноваться ему, и Кенлон тут же камнем рухнул вниз, не в силах справиться со стремительностью реакций и умением сохранять в полете равновесие. К счастью, это продолжалось не больше доли секунды.
«Нет уж, — подумал Кенлон, — лучше оставаться зрителем и наблюдать».
Едва он принял такое решение, как покрывающий все вокруг туман начал редеть. Впервые Кенлон смог раз — глядеть концы крыльев. Затем он увидел еще одни крылья, и еще.., повсюду крылья били редеющий воздух, пробиваясь вверх, теперь уже сквозь пушистые облачка.
И вдруг они, поднявшись на несколько сот ярдов, мгновенно вырвались на солнечный свет.
Цель подъема была достигнута.
Возможно, подумал Кенлон, их цель — увидеть солнце. Причина достаточно уважительная. После месяца тяжелого серого неба его сейчас заполнило наслаждение от чистого, не фальшивого солнца. И если он, пришелец, чувствовал восторг, то что тогда должны были чувствовать крылатые, чей горизонт всегда скрыт туманом, дымкой и облаками?
Они парили, почти не шевеля крыльями. Казалось, они отдыхают, покоясь на огромном океане атмосферы под собой. Тишина царила в этом высоком мире. Тишина и какое — то высшее достоинство. И умиротворенность. Солнце сияло в глубине синего неба огромным огненным шаром в лазурной прозрачности. Холод совершенно не чувствовался — меховые накидки плотно облегали тело, даря уют и покой.
Здесь было, по меньшей мере, двести крылатых. Они скользили повсюду, пересекая друг другу направления, догоняя, обгоняя один другого, но так четко, что столкновений не было и в помине. Кенлон видел, что половина крылатых — женщины. Восхищенно следя за струившимися у них за спинами шлейфами волос, Кенлон давно подумал об ангелах, и теперь смог разглядеть, что почти не ошибся. Они были миниатюрнее мужчин, с нежными, прекрасными лицами и тонкими прелестными руками.
И в этот момент женщины запели. Сначала один голос мягко нарушил тишину, затем второй и, следуя, очевидно, неизвестному обряду, к ним присоединились другие голоса, создавая хор.
Чистая, как бегущий ручей, лилась гамма песни, что была и печальна, и радостна.
Мужчины подхватили песнь, и теперь Кенлон видел, как уже целые группы крылатых объединялись в полете и пели в унисон.
Песнь их казалась самой сутью той древней и мягкой расы, чья трагедия не переставала поражать Кенлона.
Немного погодя ему удалось понять значение слов, хотя он слышал лишь отрывки. Слова не имели ни рифмы, ни размера.
Мы крылаты!
Мы поем о древнем величии мира.
Когда уйдет вода и земля возникнет снова, Мы не побежим босиком по песку.
999 по 3 мы верим в нашу судьбу.
Мы рожаем детей — продолжение рода, И дети их тоже родят детей.
Мы живем, нам помогает Совет.
Теперь нам угрожают.
Люди моря завидуют нашим крыльям, Они хотят лишить нас дара летать.
А у нас нет оружия.
У нас нет ничего, чтобы сделать оружие.
У нас только Совет, убеждающий нас быть отважными И продолжать верить и надеяться на будущее.
И мы верим и надеемся на будущее.
Но мы встревожены, мы чувствуем, Что нужно что — то делать.
999 раз по 3 должны мы прожить свою жизнь, 999 раз по 3 — ожидать, отсчитывая время, И просто жить до тех пор, пока Земля не станет раем, Тогда мы сбросим крылья И будем работать, И нам будет очень тяжело, Потому что мы были крылаты.
( Это был гимн, неопределенная, страстно — тоскливая благодарность за жизнь. Песнь замерла, как и, началась, постепенно, и лишь один хрустально — чистый женский голос еще тянул стынущую в молчании ноту.
Крылатые теперь летели быстро, группами по девять, изображая нечто вроде запутанного танца. Быстро — быстро, кружась, пикируя, отворачивая, делая петли. Сложнейшие движения, на взгляд Кенлона, переда — вали символику прозвучавшего гимна: печаль со страстным желанием, боль и радость. И в конце все они в несколько кругов окружили одну центральную девятку. Они вновь почти не двигали крыльями, палили, чего — то ожидая.
И потом в тишине один из крылатых завел, речь тихим и мягким голосом:
— Сегодня мы услышим историю духовного становления великих сухопутов, когда их мудрецы: открыли неизбежность гибели в катастрофа У нас нет сомнений, что человечество достигло духовного расцвета в те мрачные, отчаянные дни, и что перед лицом гибельного бедствия их величие раскрылось как никогда прежде за всю историю Земли. Мы…
Голос странным образом смолк. Вся окружающая сцена потускнела и отдалилась, а затем исчезла. И в следующую минуту Кенлон уже плыл.
Глава 16
Вода оказалась теплой, и это все, что Кенлон ощутил сначала. Видно было довольно плохо, и лишь немного погодя он понял, почему тело, в котором он находился, не обращало почти никакого внимания на окружающее. Потом Кенлон почувствовал, что лежит в сильном течении совершенно неподвижно и лишь изредка делает едва заметные взмахи огромной рукой. Футах в пятидесяти ниже он иногда замечал морское дно, и повсюду цедился свет.
Около десяти человекообразных фигур плыли рядом в мутной воде. Он находился в группе плавунов, плывших в мелководном море, возможно, неподалеку от берега. Пораженный Кенлон снова стал зрителем в теле плавуна, испытывая такие же ясные и чистые ощущения, как и в теле крылатого.
Восхитительно теплая вода циркулировала в жабрах, и это было так же естественно, как и дыхание. Кенлон осознал это только потому, что сам сосредоточился на этом действии, очарованный возможностью человека плавать под водой, как рыба. И жабры показались ему такой же частью жизни, как мерно и ровно бьющееся сердце.
Он забыл об этом. Его больше интересовало, что произошло, а чуть погодя возникло желание узнать, куда направляются плавуны. Ему показалось, будто они с тревогой вглядываются во что — то неподалеку.
И, вдруг из темной воды пришел дрожащий вскрик. Это был человеческий голос, но не похожий ни на чаю слышанное Кенлоном прежде. Удивительно, живой, пронзительный, звук, чушь приглушенный водой. Это был измененный язык крылатых, и Кенлон понимал каждый слог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13