Несколько Ганиан, вероятно, солдат, - потому что у них было то, что
выглядело как металлические прутья - настороженно смотрели на сцену,
расположенную ниже, с высокой выгодной позиции. Все остальные, находящиеся
в зале, были на большой сцене. Позади сцены около сотни Ганиан выстроились
в три ряда. Они стояли и тоже держали наготове металлические прутья. Перед
ними сидела вторая группа. В этой группе было по меньшей мере три дюжины
существ. Индивидуум, который не отличался от других в этой меньшей группе,
стоял и, очевидно, что-то рассказывал сидящим.
Все сто тридцать Ганиан внимательно смотрели на экран, который
поднимался вертикально перед сценой. Но с того места у двери, где
остановился Модьун, не было видно, что происходило на экране.

25
На сцене все мгновенно изменилось, когда существа увидели Модьуна.
Индивидуум, который обращался к другим, замолчал. Он сделал несколько
тяжелых шагов к краю сцены, ближе к Модьуну, и заговорил громким голосом.
Слова были адресованы тем, кто сопровождал человека; так как их слышали
многие, то и Модьун мог слушать их, не боясь быть невежливым. Поэтому он
включил индикатор мыслей, и до него донеслись значения слов в грубой
редакции перевода:
- Поставьте передо мной эту свинью!
Животное, название которого соответствовало представлению о
неизмененных земных свиньях, валяющихся в грязи, было больше похоже на
маленькую рогатую корову на изображении, которое Модьун получил из мозга
противника.
Модьун обиженно улыбнулся при мысли о таком неприемлемом сравнении.
Итак он говорил и одновременно принимал мысли:
- Я пришел сюда по своей доброй воле. Если вы захотите, чтобы я
прошел на сцену, я с удовольствием это сделаю.
- Ты говоришь на нашем языке! - Ганианский командир был удивлен. - Я
рад, что мы можем с кем-то поговорить.
Модьун решил, что слишком сложно объяснять природу восприятия мысли,
которая при использовании в сочетании с произносимыми словами создавала
впечатление, что собеседник слышит речь. В этом методе особенно хорошо то,
что он ограничивал вторжение в мысли другой личности значением
произносимых слов.
Думая так, он быстро шел вперед. Шестеро сопровождающих неуклюже
бежали рядом и старались не отставать. Из-за кулис на сцену вели широкие
ступени. Когда Модьун поднялся по ним, он впервые увидел, что было на
большом экране перед сценой: прекрасный вид внизу, часть планеты Ганиан,
очевидно, непосредственно под земным кораблем. Никто не мешал ему, когда
он зашагал по сцене к тому месту, откуда мог видеть все.
Внизу был день. Светлый, яркий; все было хорошо видно, казалось,
события разворачивались лишь в полумиле внизу. С одной стороны от корабля
текла река, неожиданно появляясь на огромной равнине под кораблем,
вынырнув из леса. На этой равнине, простирающейся по обе стороны реки,
была армия Землян. Она не окопалась; неправильное впечатление возникло
из-за ее отчаянного положения. Но она не могла отступить.
К северу, востоку, югу и западу были Ганианские армии. Они теснили
войска Землян, сжимая их в кольцо на площади около двух квадратных миль.
Две квадратные мили - очень мало для четверти миллиона людей-животных и их
снаряжения.
Между Землянами и Ганианами шла битва. Среди людей-животных Земли
появлялись гигантские вспышки яркого цветного огня, и пятна сверкающего
пламени возникали в непрерывных брызгах огня среди отдаленных Ганианских
армий.
Вот и все, что успел оглядеть Модьун прежде, чем резко отвернуться от
экрана. Зрелище было очень жестоким и беспощадным.
- Мы должны как можно скорее прекратить эту битву. Для армий Гании и
Земли нет необходимости продолжать эту резню.
- Кто вы? - резко спросил командир Ганиан.
- Меня зовут Модьун. А вас?
- Я генерал. Мое имя Дуэр.
- Генерал Дуэр, я представляю Нунули, хозяина этого Земного корабля.
Давайте прекратим резню.
Последовала долгая пауза. И непреклонный ответ:
- Битва прекратится только при полном уничтожении или при полной
капитуляции вторгшейся армии.
Модьун вздохнул так, как это делал Иггдооз, открыв рот и выдохнув.
Наконец, он сказал:
- Это не нужно. Кроме того, мы оба знаем, что страдают только простые
люди. Естественно, руководители не капитулируют и не позволят уничтожить
себя. Поэтому ваше предложение нереально.
- Наказание должно соответствовать преступлению, - последовал
беспощадный ответ. - Они члены вторгшейся агрессивной армии, и их целью
было завоевание Гании.
- У простых людей не было таких намерений, - сказал Модьун. - Кроме
того, какой бы ни была индивидуальная ответственность, условия изменились.
Теперь они хотят уйти с этой планеты и отказаться от атаки, если ваша
передовая группа покинет корабль и нам позволят забрать своих людей.
Позиция существа, которое стояло перед Модьуном, оставалась все такой
же неумолимой.
- Если война началась, ее не так легко прекратить, - сказало
существо. - Мы требуем полной капитуляции этого корабля и планеты, - вы
назвали ее Землей? - которая осмелилась послать армию для захвата Гании.
Модьун покачал головой.
- Это неправильно, - сказал он. - Война не устраивает ни ту, ни
другую сторону. Прежде всего, она никогда не должна начинаться. Но, если
она началась, ее нужно прекратить как можно скорее. Вам повезло, что атака
не удалась. Чем скорее вы подумаете об этом с такой точки зрения, тем
скорее вы увидите, что ничего не выиграете своим непреклонным ответом.
Прекратите войну, пока моя армия чувствует себя побежденной. Они могут
что-то придумать или у них появятся такие же желания, как у вас. Тогда они
не сдадутся.
Последовала долгая пауза. Генерал Дуэр стоял и смотрел на Модьуна
глубоко посаженными глазами. Казалось, он пытается понять значение того,
что сказал человек. Наконец, он спросил:
- Мы обсуждаем тот же вопрос?
Модьун был удивлен. Ему казалось, что он изложил свою позицию, как
обычно, по существу. Но, сталкиваясь с неразумными личностями, он уже
обнаружил, что они стремятся исказить основную истину. Поэтому он сказал,
четко выговаривая слова:
- Предмет моего разговора - отвод ваших армий с этого корабля и
мирная посадка наших наземных сил. Взамен хозяин Нунули соглашается
отказаться от агрессии против Гании.
- О! - с сарказмом сказал генерал. - Я не могу быть уверен в этом. У
меня создалось впечатление, что враг прислал в качестве посредника
ненормального.
- Здравомыслие, конечно, относительное понятие, - начал Модьун.
Его резко прервали.
- Ваши армии и ваш корабль полностью в нашей власти. Но вы пришли
сюда и действуете, как будто все обстоит иначе. Кто вы, черт побери? И что
значит вся эта болтовня?
Это, конечно, не точный перевод, а только вежливая интерпретация его
грубой речи.
- Я пассажир, - сказал Модьун. - То есть...
Он замолчал, размышляя, должен ли он сказать о своем положении
последнего человека на Земле. Его роль на корабле: непрошеный гость,
которого не считают опасным, но не могут убить. Модьун полагал, что нужно
найти Судлил и побеседовать с членом комитета, поэтому закончил
объяснение, скрыв неопределенность.
- Я не участвую во всем этом. - Он махнул рукой на Ганианских солдат,
захватывая и огромный экран. - Я хотел поговорить с вами. Но, если вы
думаете так, как вы сказали, то в дальнейшей беседе нет необходимости.
Если вас нельзя убедить, а, очевидно, так оно и есть, то я вернусь в свою
часть корабля.
- Нет, - многозначительно сказало создание, стоящее перед ним. - Вы
никуда не пойдете. На Гании мы отсылаем головы неудачливых посредников их
начальникам.
Другие существа на сцене стали издавать какие-то звуки. Модьун понял,
что это смех.
Он с упреком покачал головой.
- Должен предупредить вас, что мое тело не выносит персональных
угроз. Для меня было открытием, что древние люди, действительно, не могли
жить с пассивной философией. Я пытался проанализировать, как можно
справиться с такой автоматической подавляющей реакцией, и решил, что в
такой критической ситуации, как эта, это будет умышленное мягкое нарушение
тайны вашего мозга. Заранее извиняюсь и прежде, чем я сделаю это, я хотел
бы обратить ваше внимание на то, что я единственный на борту, кто может
говорить на вашем языке. И вы уверены, что можете угрожать переводчику,
который?..
Он замолчал.
Потому что именно в этот момент почувствовал сильное тепло в одном из
своих воспринимающих центров, повернулся и посмотрел в том направлении,
откуда исходило тепло. Когда он сделал это, лампы в зале начали мигать.
У него было время подумать:
"Боже мой, это... в такой отсталой культуре, как Ганианская".
Потом он подумал, что их знания этого явления, очевидно, не полные и
они не понимают, что нельзя использовать такие источники энергии на
поверхности планеты.
Дальнейшие критические размышления были невозможны.
Но Модьуну было интересно все, что в каждое конкретное мгновение мог
воспринимать его мозг.

26
Модьун не думал, что делать дальше. Если бы такая мысль и появилась,
он бы заколебался, а при сверхскоростях это могло оказаться фатальным. То,
что случилось, было для него энергетическим явлением. И он просто
заинтересовался - и очень сильно - наблюдением пространственного явления,
которое он никогда не видел, но о котором слышал.
В самое первое мгновение его мозг отметил появление черной дыры.
Действительный размер, который он для нее определил, был восемь
километров.
Очень маленькая.
Еще Модьун заметил, что первоначально она была голубым солнцем. После
сгорания всего водорода она увеличилось до красного гиганта и быстро -
необычайно быстро - исчерпало свой гелий, углерод, кислород, кремний и так
далее до того момента (в понятиях звездного времени), когда дело дошло до
железа и возникло устойчивое положение. Но железо тоже было исчерпано.
Большая звезда искала и нашла другое короткое устойчивое состояние - в
качестве белого карлика.
Следующая катастрофа стала неправдоподобным безумием нейтронной
звезды. Но установить равновесие даже для такой малой массы, как Земная
луна, невозможно за короткий период. Возникла особая область пространства
диаметром восемь километров.
Гравитационная дыра.
Модьун думал, пораженный:
"Эти Ганиане должны были выходить в ближайший космос. Поэтому они
изучили некоторые его законы и собираются нанести поражение комитету".
Это казалось невероятным. Трудно представить себе, что у них, в самом
деле, могла быть столь передовая технология. Но, какие могут быть вопросы,
если они управляют этой гравитацией.
Вот почему сухопутное войско потеряло подвижность и не может
подняться с земли на корабль. Их удерживает уровень гравитации красного
гигантского солнца.
Пока Модьун думал, прошло около десяти секунд. Но прошло уже слишком
много времени и для микрокосмоса черной дыры.
Он чувствовал, как корабль содрогается под ним, а его компьютеры
пытаются подстроиться к непрерывному сдвигу в гравитационном (и магнитном)
потоке. Компьютеры пытались противостоять особенности пространства,
безумию вещества и энергии. Что, конечно, невозможно.
За десять секунд гравитационные силы преодолели уравновешивающую силу
гигантских машин корабля. Модьун не мог найти равновесие.
Большой корабль сразу начал падать.
Модьун вспомнил, что гравитация - не сила. Это даже не поле в обычном
магнитном смысле этого термина. Для двух тел в пространстве легче
стремиться к сближению, чем отталкиваться друг от друга. Это была
единственная причина, по которой такой огромный корабль мог приблизиться к
поверхности планеты. Да, легче стремиться к сближению, но такая связь не
должна существовать. Двигатели корабля стремились создать поле, в котором
каждая частица корпуса корабля игнорировала бы присутствие планеты.
Силой можно было управлять и регулировать ее с большой точностью. Так
корабль и маневрировал раньше в гравитационном равновесии на высоте
примерно полумили над поверхностью Гании.
Использование гравитации черной дыры нарушило равновесие.
Но корабль все еще падал только со скоростью свободного падения в
атмосфере. На Земле - шестнадцать футов в первую секунду, тридцать два -
во вторую. На Гании примерно то же самое.
Не существует систем восприятия, которые могут иметь дело
непосредственно с такими колоссальными силами.
"Кто-то делает это, - подумал Модьун. - И с ним или с ними нужно
установить контакт".
Он все еще не думал о происходящем, как о битве. Он просто привел в
исполнение свое прежнее решение: получить информацию от генерала Дуэра.
Модьун обнаружил растерянность. Страх. Мозг и тело Ганианина выражали
уверенность в надвигающемся несчастье.
- Хорошо, хорошо, - кричал в темноте руководитель Ганиан, - мы уйдем.
Но, ради Бога, не разрушайте корабль!
"Он не знает!"
Модьун удивился и предпринял следующий шаг: включил систему
восприятия сознания окружающего пространства.
И увидел лицо.
Не человек. Не Ганианин. Не Нунули.
Лицо, полное решимости. Треугольная голова. Два узких глаза цвета
крови. Эти удлиненные глаза, казалось, смотрели прямо в глаза Модьуна. На
короткое мгновение их взгляды встретились в грубом физическом смысле. За
эти бесконечно малые мгновения мозг инопланетянина не понял, что за ним
наблюдают.
За это время Модьун послал мысль и сказал:
- Кто вы? Зачем вы это делаете?
Автоматически пришел ответ:
- Я член комитета - специальный агент - который уничтожил людей за
барьером. А теперь, другим методом равной силы, знание которого
принадлежит исключительно членам комитета, я...
В этот момент существо начало осознавать присутствие Модьуна.
Автоматический поток его мысли прекратился.
Модьун был поражен этим отключением.
В темноте вокруг него Ганиане в смятении карабкались и издавали
бессвязные хриплые звуки. Корабль падал. В желудке Модьуна возникло
ощущение, которое бывает в слишком быстро опускающемся лифте.
Для Модьуна эти события были второстепенными. В этот момент он так
жаждал информации, что потребовал общий насильственный ответ от далекого
члена комитета, не замечая, что это нарушение тайны мозга инопланетянина.
Когда сила его требования достигла максимума, странное решительное
лицо не стало более ясным, а, наоборот, поблекло. Вместо него, словно в
замутненном пруду, появилась чья-то голова и плечи и золотые волосы.
Видение мерцало, потом стало устойчивым, и он увидел - Судлил.
Модьун чувствовал, что между ним и женщиной огромное расстояние. Но
ее синие глаза смотрели прямо в его глаза, как будто между ними было всего
несколько дюймов. И ее мысли доходили до его приемника мыслей, четкие и
безошибочные, но удивительно грустные.
- Модьун, мне нужна твоя помощь. Зувгайт, член комитета, заманил меня
в ловушку...
Связь закончилась. Ее изображение на таком удалении оставалось
четким, но, если она еще и передавала мысли, то они не доходили. Теперь
Модьун вспомнил, что рассказал ему Нунули о методе Зувга одностороннего
управления разумом.
Это правда!
Невероятно, чтобы один Зувгайт без посторонней помощи был способен на
столь интенсивный односторонний мысленный поток, что... создавал
препятствия и задержки для передачи мыслей.

27
Модьун проделал то, что для него было необычно: он поверил в то, что
неожиданное появление изображения Судлил вместо изображения члена комитета
было согласовано. Это был план. Навязанная причинно-следственная связь, в
чем Модьун отдавал себе отчет, потому что он должен был постепенно
подстраивать свой мозг к искаженным целям существ с тайными мотивами.
Когда он стал сознавать происходящее, то увидел вокруг себя темноту,
в которой Модьун угадал совершенно неосвещенный корабль. Корабль немного
наклонился, как это случается с большими телами, которые падают в воздухе.
Словно огромная масса атмосферы, которая раздвигалась в стороны падающим
чудовищем, бурей пронеслась по нижним палубам корабля, нашла выемки и
выпуклости, которые вызвали дисбаланс в скорости падения отдельных частей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20