Он повел меня на зады, где проволочное заграждение отделяло мою территор
ию от владений пулеметного взвода, лихо перепрыгнул через проволоку и на
правился к полузасыпанной канаве, некогда служившей на ферме межой. Здес
ь он принялся копаться офицерской тростью в земле, точно боров на огород
е, и вскоре издал торжествующий возглас: ему удалось обнаружить свалку, с
толь милую аккуратной солдатской душе. В бурьяне валялись коробки из-по
д сигарет, старые консервные банки, швабра без палки, печная вьюшка, прорж
авленное ведро, носок, буханка хлеба.
Ц Вот взгляните-ка, Ц сказал командир батальона. Ц Хорошенькое впеча
тление это произведет на тех, кто разместится здесь после нас.
Ц Да, ужасное, Ц ответил я.
Ц Позор. Распорядитесь, чтобы все было сожжено, прежде чем покинете лаге
рь.
Ц Слушаюсь, сэр. Старшина, пошлите солдата к пулеметчикам, пусть передас
т капитану Брауну, что командир батальона приказал очистить эту канаву.

Как примет полковник мою отповедь, мне было неясно; ему самому, очевидно, т
оже. С минуту он постоял в нерешительности, ковыряя тросточкой отбросы в
канаве, затем повернулся на каблуках и ушел.
Ц Напрасно вы это, сэр, Ц сказал старшина, мой наставник и хранитель с пе
рвого дня, как я прибыл в роту. Ц Ей-богу, напрасно.
Ц Это не наша свалка.
Ц Так-то оно так, сэр, да ведь знаете, как получается. Если со старшим офиц
ером раз не поладишь, он потом в чем-нибудь да на тебе отыграется.
Когда мы проходили маршем мимо сумасшедшего дома, три старика стояли за
решеткой забора и бормотали что-то доброжелательное.
Ц Эгей, приятель, до скорой встречи!
Ц Ждите нас!
Ц Не скучайте, ребята, скоро увидимся! Ц кричали им солдаты.
Я шагал вместе с Хупером впереди головного взвода.
Ц Имеете представление, куда нас?
Ц Ни малейшего.
Ц Может, наконец, туда?
Ц Нет.
Ц Опять, значит, ложная тревога?
Ц Да.
Ц А все говорят, туда едем. Сам не знаю, что и подумать.
Глупо вроде как-то, вся эта муштра и волынка, если мы так никогда и не повою
ем.
Ц Не волнуйтесь, время придет, на каждого с лихвой хватит.
Ц Да мне особенно-то много и не надо. Чтоб только можно было сказать, что б
ыл в деле.
На запасных путях нас дожидался состав из допотопных пассажирских ваго
нов; погрузкой распоряжался какой то железнодорожный начальник; рабоча
я команда сносила последние вещмешки из грузовиков в багажные вагоны. Че
рез полчаса мы были готовы и через час тронулись.
Трое моих взводных и я заняли отдельное купе. Они ели бутерброды и шокола
д, курили, спали. Книги не нашлось ни у одного. Первые три или четыре часа он
и прочитывали названия городов, через которые мы проезжали, и высовывали
сь из окна, когда поезд Ц что случалось довольно часто Ц останавливалс
я в чистом поле. Потом и этот интерес у них пропал. В полдень и второй раз, ко
гда стемнело, давали чуть теплое какао, его разливали из бидонов нам в кру
жки большим черпаком. Эшелон медленно тащился южной магистралью по плос
кой, унылой местности.
Основным событием дня была «оперативка» у батальонного командира. Приг
лашение мы получили через вестового и собрались у полковника в купе, где
застали его самого и его адъютанта в касках и полной амуниции. Первыми ег
о словами были:
Ц Здесь у нас оперативное совещание, и каждый обязан быть одет по всей фо
рме. То обстоятельство, что в данный момент мы в поезде, значения не имеет.
Ц Я подумал, что нас выгонят, но он обвел всех свирепым взглядом и заключи
л: Ц Прошу сесть.
Ц Лагерь оставлен в позорном состоянии. Повсюду, куда я ни заглядывал, об
наруживались доказательства дурного исполнения офицерами своего долг
а. Состояние, в каком оставляется лагерь, Ц это лучшая проверка деятельн
ости ротных офицеров. Именно от этого зависит добрая слава батальона и е
го командира. И я, Ц действительно ли он сказал это или я просто передаю с
ловами то возмущение, которое выражали его голос и взгляд, наверное, он вс
е-таки этого не сказал, Ц я не допущу, чтобы моя профессиональная репута
ция пострадала из-за расхлябанности отдельных временно служащих офице
ров.
Мы держали на коленях блокноты, дожидаясь, когда надо будет записывать р
аспоряжения. Более чуткий человек понял бы, что не сумел произвести жела
емый эффект; а может быть, он это и понял, потому что заключил тоном обижен
ного учителя:
Ц Я прошу всего только добросовестного отношения. Затем, развернув сво
и заметки, стал читать:
Ц «Приказ.
Обстановка. В настоящее время батальон перебрасывается из пункта А в пун
кт В. Переброска производится по крупной железнодорожной магистрали, пр
едставляющей опасность в отношении воздушных бомбардировок и химическ
их атак со стороны противника.
Задача. Моя задача Ц прибыть в пункт В.
Средства. Эшелон прибывает к месту назначения около 23 часов 15 минут».
И так далее.
Самое неприятное содержалось в конце под рубрикой «Предписания». Треть
ей роте предписывалось по прибытии эшелона на место приступить двумя вз
водами к выгрузке батальонного имущества и переброске его на трех грузо
виках, имеющих ожидать в пункте прибытия, в «район нового расположения ч
асти; работу производить до завершения; третьему взводу обеспечить охра
ну временного полевого склада, а также выставить часовых по периметру но
вого лагеря.
Ц Вопросы есть?
Ц Можно будет получить дополнительно какао для рабочей команды?
Ц Нет. Еще вопросы?
Когда я рассказал о полученных распоряжениях своему старшине, он вздохн
ул;
Ц Бедная третья рота, опять нам досталось.
И я услышал в этих словах укор за то, что настроил против себя батальонног
о командира.
Я сообщил новость взводным. Н-да, Ц растерялся Хупер. Ц Перед ребятами н
еловко. Они жуткоразозлятся. Что это он, где грязная работа, так обязатель
но нас назначает?
Ц Вы пойдете в охрану.
Ц Так-то оно так. Да как я найду в темноте периметр? Наступил час затемнен
ия, и вскоре нас опять побеспокоил вестовой, уныло пробиравшийся вдоль в
агонов с трещоткой в руке. «Deuxieme service!»
Вторая очередь! (франц.) Ц приглашение втор
ой смены в вагон-ресторан.
, Ц сострил кто-то из сержантов пообтесаннее.
Ц Нас обрызгивают жидким горчичным газом, Ц объявил я. Ц Немедленно з
акрыть все окна.
Затем я сел и написал аккуратненький рапорт о том, что жертв нет и ничего и
з ротного имущества не заражено и что мною выделены люди для проведения
перед выгрузкой из эшелона наружной дегазации вагона. Как видно, батальо
нного это удовлетворило, потому что больше он нас не дергал. Когда совсем
стемнело, мы уснули.
Наконец, с большим опозданием, мы прибыли на наш разъезд. Ради соблюдения
военной тайны и в целях лучшей боевой подготовки нам надлежало сторонит
ься платформ и вокзалов. Прыжки в темноте с подножки вагона на шлаковую н
асыпь повлекли за собой неизбежные беспорядки и увечья.
Ц Построиться на дороге под откосом! Капитан Райдер, третья рота, как все
гда, не торопится.
Ц Да, сэр, у нас там кое-какие сложности с известью.
Ц С известью?
Ц Для наружной дегазации вагонов, сэр.
Ц О, какая добросовестность. Можете этим ограничиться и приступайте к д
елу.
Мои хмурые полусонные солдаты, бренча снаряжением, строились на дороге.
Скоро взвод Хупера ушел, маршируя, во тьму; я разыскал трехтонки, расстави
л солдат цепочкой по крутому откосу, чтобы передавать грузы из рук в руки;

и вот уже, занятые какой-то осмысленной деятельностью, все приободрилис
ь. Первые полчаса я работал вместе с ними, потом вышел из цепочки, потому ч
то появился мой помкомроты, выехавший к нам навстречу с первым разгружен
ным грузовиком.
Ц Лагерь недурен, Ц доложил он. Ц Большой барский дом, и даже пруды есть
. Еще постреляем уток, если повезет. Рядом деревня с одним питейным заведе
нием и почтой. Никаких городов на много миль вокруг. Я занял на нас двоих о
тдельный домик.
К четырем часам утра работа была кончена. Я ехал последним грузовиком по
извилистой проселочной дороге, и свисающие ветви деревьев хлестали по в
етровому стеклу; в каком-то месте мы свернули с дороги и поехали по подъез
дной аллее; потом в каком-то месте выехали на открытое пространство, где с
ходились две аллеи; здесь, в кольце зажженных керосиновых фонарей, грудо
й лежало наше снаряжение. Мы разгрузили последний грузовик и наконец-то
под низким черным небом, из которого начал сеяться мелкий дождь, пошли за
провожатыми на свои квартиры.
Я спал, пока денщик не разбудил меня, а тогда устало поднялся, молча побрил
ся и, только уходя, обернулся с порога и спросил своего помкомроты;
Ц А как эта местность называется?
Он ответил; и в ту же секунду словно кто-то выключил радио и голос, бубнивш
ий у меня над ухом беспрестанно, бессмысленно день за днем, вдруг пресекс
я; наступила великая тишина, сначала пустая, но постепенно, по мере того ка
к возвращались ко мне потрясенные чувства, наполнившаяся сладостными, п
ростыми, давно забытыми звуками, ибо он назвал имя, которое было мне хорош
о знакомо, волшебное имя такой древней силы, что при одном только его звук
е призраки всех этих последних тощих лет чредой понеслись прочь.
Я вышел и в смятении и трепете остановился за порогом. Дождь кончился, обл
ака низко и тяжело висели над головой. Было тихое утро, дым лагерной кухни
столбом поднимался к свинцовому небу. По склону холма, скрываясь из глаз
за поворотом, тянулась дорога, некогда засыпанная щебнем, затем заросшая
травой, теперь же раскатанная и разбитая в жидкую грязь, а по обе стороны
от нее стояло и лежало железо, и оттуда доносился, стук, и шум, и свист, и кри
ки Ц все звуки зверинца, какие издает батальон, начиная новый день. А даль
ше вокруг нас еще более знакомый расстилался изумительный искусственн
ый ландшафт. Мы находились в замкнутой, отгороженной от мира неширокой д
олине. Наш лагерь был разбит на одном ее отлогом склоне; еще не тронутый пр
отивоположный склон поднимался прямо перед нами к близкому дружествен
ному горизонту, а между нами протекала речка Ц Она называлась Брайд и бр
ала начало всего в каких-нибудь двух милях отсюда, возле живописной ферм
ы, носившей название Брайдспринг, куда мы нередко ходили пешком после об
еда; ниже, перед тем как слиться с Эвоном, она становилась внушительной ре
кой, а здесь, перегороженная плотинами, разливалась, образуя три пруда, од
ин Ц как мокрая сланцевая плитка в камышах, зато два других широко и своб
одно вмещали в себя отражения облаков и могучих прибрежных буков. В лесу
росли одни дубы и буки: дубы Ц черные, голые, буки Ц чуть припорошенные з
еленью лопнувших почек; купы деревьев живописно и просто обступали те ма
ленькую зеленую прогалину, то широкую зеленую поляну Ц паслись ли еще н
а них пятнистые олени? Ц а у воды, чтобы взгляд не блуждал бесцельно, был п
остроен дорический храм и последний водослив венчала увитая плющом арк
а. Все это было распланировано, выстроено и посажено полтора столетия то
му назад, чтобы примерно к нашему времени достигнуть расцвета.
С того места, где я стоял, дом был не виден за зеленым бугром, но я и без того
знал, где и как он расположен, укрытый кронами лип, точно спящая лань папор
отниками.
Подошел откуда-то взявшийся Хупер и откозырял мне на свой неподражаемый
Ц хотя подражать пытались многие, Ц особый лад. Лицо его было серо посл
е ночного бдения, и побриться он еще не успел.
Ц Нас сменила вторая рота. Я послал ребят привести себя в порядок.
Ц Хорошо.
Ц Дом вон там, за поворотом.
Ц Да, Ц ответил я.
Ц На будущей неделе в нем разместится штаб бригады. Ничего квартира. Про
сторная. Я только оттуда Ц осматривал, Очень живописно, я бы сказал. Интер
есно, там пристроена вроде католическая часовня, так в ней, когда я заглян
ул, по-моему, шла служба Ц один только падре и еще какой-то старикан. А я вл
ез как дурак. Мне это ни с какого боку, скорее по вашей части.
Вероятно, ему показалось, что я не слушаю. И в последней попытке возбудить
мой интерес он добавил:
Ц И еще там здоровенный фонтанище перед главным входом, Ц камни, камни
и разное зверье высечено. Вы такого в жизни не видели.
Ц Видел, Хупер. Я бывал здесь раньше.
Эти слова отдались у меня в ушах, повторенные громким эхом в подземельях
моей темницы,
Ц Ну, тогда вы сами все здесь знаете. Я пошел, надо привести себя в порядок.

Я бывал здесь раньше, я сам все здесь знал.

Книга первая.
ET IN ARCADIA EGO
И я в Аркадии (лат). Родина Тристана из легенд о Тристане и Изольде.


Глава первая

Я бывал здесь раньше, сказал я; и я действительно уже бывал здесь; первый р
аз Ц с Себастьяном, больше двадцати лет назад, в безоблачный июньский де
нь, когда канавы пенились цветущей таволгой и медуницей, а воздух был гус
то напоен ароматами лета; то был один из редких у нас роскошных летних дне
й, и, хотя после этого я приезжал сюда еще множество раз при самых различны
х обстоятельствах, о том, первом дне вспомнил я теперь, в мой последний при
езд.
В тот день я тоже не подозревал, куда еду. Была Гребная неделя. Оксфорд Ц т
еперь похороненный в памяти и утраченный невозвратимо, как земля Лион, и
бо с такой бедственной быстротой нахлынули перемены, Ц Оксфорд был еще
в те времена городом старой гравюры. По его широким тихим улицам люди ход
или, беседуя, как при Джоне Ньюмене; осенние туманы, серые весны и редкая п
релесть ясных летних дней Ц подобных этому дню, когда каштаны в цвету и к
олокола звонко и чисто вызванивают над шпилями и куполами, Ц все мирно д
ышало там столетиями юности. Здесь, в этой монастырской тиши, особенно зв
онко раздавался наш веселый смех и далеко разносился над гудением жизни
. И вот сюда, в строгий монашеский Оксфорд, на гребную неделю хлынула толпа
представительниц женского пола числом в несколько сот человек, они щебе
тали и семенили по булыжнику мостовых и по ступеням старинных лестниц, о
сматривали красоты архитектуры и требовали развлечений, пили крюшон, ел
и сандвичи с огурцом, катались на лодках и стайками шли с берега на факуль
тетские баржи и вызывали в «Изиде» и Студенческом союзе взрывы неумерен
ного и неуместного опереточного веселья, а под церковными сводами Ц неп
ривычное высокоголосое эхо. Эхо вторжения проникало во все закоулки, в м
оем же колледже было не эхо, а самый источник неприличия: мы давали бал. На
внутреннем дворике, куда выходили мои окна, натянули тент и сколотили до
щатый настил, вокруг привратницкой расставили горшки с пальмами и азали
ями, да еще в довершение всего один преподаватель на втором этаже, мышепо
добный человек, имевший отношение к естественному факультету, уступил с
вои комнаты под женскую гардеробную, о чем саженными буквами провозглаш
ало возмутительное объявление, прибитое в нескольких дюймах от моего по
рога. Больше всех негодовал по этому поводу мой университетский служите
ль.
Ц Джентльмены без дам в течение ближайших нескольких дней приглашаютс
я по возможности принимать пищу на стороне, Ц сокрушенно объявил он. Ц
Будете обедать дома?
Ц Нет, Лант.
Ц Это, они говорят, нужно, чтобы разгрузить служителей. И впрямь до зарез
у необходимо. Мне, например, поручено купить подушечку для булавок в дамс
кую гардеробную. С чего это они затеяли танцы? Никак в толк не возьму. Рань
ше на Гребную неделю никогда не было никаких танцев. На Память основател
ей Ц другое дело, потому на каникулы приходится, но на Гребную Ц никогда
. Как будто мало им чая и катания на реке. Если спросите меня, сэр, так это вс
е из-за войны. Ничего бы такого не случилось, когда б не война. Ц Был 1923 год, и
для Ланта, как и для тысяч других, после четырнадцатого года все безнадеж
но изменилось к худшему. Ц Ежели примерно вино к ужину, Ц продолжал он, п
о своей всегдашней привычке то появляясь в дверях, то вновь выходя из ком
наты, Ц или там два-три джентльмена в гости к обеду, это уж как положено. Н
о не танцы. Это все завелось, как джентльмены вернулись с войны. Возраст их
уже вышел, а они не разбираются, что да как, и учиться не хотят. Истинная пра
вда. Есть такие, что ходят на танцы с городскими в Масонский дом, ну, до этих
прокторы скоро доберутся, помяните мое слово… А вот и лорд Себастьян, сэр.
Ну, мне недосуг тут стоять и разговаривать, надо идти за подушечками для б
улавок.
Вошел Себастьян Ц серебристо-серая фланель, белый крепдешин, яркий гал
стук Ц мой, между прочим, Ц с узором из почтовых марок.
Ц Чарльз, что это, скажите на милость, происходит у вас в колледже? Цирк? Я
видел все, кроме слонов. Признаюсь, весь Оксфорд вдруг весьма неприятно п
реобразился.
1 2 3 4 5 6 7