Дальше проход был завален землей до самого верха; по приказу Елены кирки и лопаты были отложены в сторону, и рабочим выдали деревянные совки, чтобы не повредить дерева, если они на него наткнутся. Землю, насыпаемую в корзины, тщательно просматривали и выбирали из нее все деревянные обломки. Так продвигались они понемногу все глубже и глубже, пока в конце апреля, к удивлению всех, кроме Елены, не докопались до водоема. При свете факелов можно было разглядеть обширное подземелье, заваленное по пояс камнями, вывалившимися из ветхих сводов. Похоже, это и было то, что они искали, и у землекопов снова появился интерес к работе. Елена велела принести для себя кресло из слоновой кости и часами сидела там в полумраке, дыму и пыли, глядя, как идут раскопки.
Разбор завалов продолжался много дней. Свод грозил обвалиться, и его пришлось по мере продвижения вперед крепить, как в шахте. Корзину за корзиной землю выносили наверх, просеивали и выбрасывали. Елена сидела на своем маленьком троне, смотрела и молилась.
Уже за два дня до окончания работ стало ясно: в подземелье не осталось такого места, где могли бы лежать, скрытые завалами, большие бревна, которые искала Елена. Однако она все еще не отчаивалась. Даже когда подземелье было окончательно расчищено, подметено и оказалось совершенно пустым, Елена по-прежнему сидела там и молилась.
Сопровождавшая ее монахиня сказала:
— Ты не думаешь, царица, что нам пора отправляться домой?
— Это почему? Мы же не нашли того, что искали.
— Но, царица, этого здесь нет. Ты же знаешь, снам не всегда можно верить. Иногда их насылает дьявол.
— Мой сон был не такой. — Подошедший главный надсмотрщик попросил разрешения отпустить рабочих.
— Снаружи уже совсем стемнело, — сказал он.
— Здесь это не имеет значения.
— Но, царица, что же им делать?
— Искать.
Елена встала с кресла и в сопровождении надсмотрщика пошла вдоль стен подземелья, пристально разглядывая их. В юго-восточном углу она постучала своей палкой по стене.
— Посмотри, — сказала она. — Здесь была дверь, которую кто-то наспех заложил.
Надсмотрщик вгляделся.
— Да, — согласился он, — тут, кажется, действительно что-то было.
— Я могу предположить, чья это работа. Когда оказалось, что камень, которым завалили вход в гробницу, кто-то откатил в сторону, первосвященники Синедриона позаботились о том, чтобы оттуда больше ничего не пропало. В моей стране в таких случаях говорилось — заперли стойло после того, как коня увели.
— Да, царица, это очень интересное предположение. Может быть, завтра...
— Я не уйду отсюда, пока не увижу, что находится по ту сторону этой стены, — заявила Елена. — Вызови добровольцев. Нужно всего несколько человек. И смотри, чтобы все они были христиане. В такую минуту язычники нам здесь не нужны.
Елена осталась и молилась все время, пока разбирали стену. Дело оказалось не таким уж сложным. Когда остатки кладки рухнули, камни укатились куда-то в темноту. Открывшийся проход круто спускался вниз, мусора в нем почти не было. Рабочие стояли в нерешительности.
— Идите туда, — приказала Елена. — Там вы найдете крест. Вероятно, не один. Вынесите их как можно осторожнее. Я буду ждать здесь — мне надо еще помолиться.
Кучка рабочих стала спускаться вниз, освещая себе путь факелами. Елена слышала их удаляющиеся неуверенные шаги. Через некоторое время шаги затихли, а потом снова стали приближаться. Из прохода показался рабочий с факелом, за ним еще двое несли деревянное бревно.
— Там еще несколько, царица.
— Вынесите все и положите здесь. Епископ увидит их утром. Дай этим людям побольше денег, — сказала Елена надсмотрщику вдруг ослабевшим голосом. — И поставь тут охрану. — Она оперлась на руку монахини. — Вот, значит, и все.
На следующий день, 3 мая, епископ Макарий и Елена обследовали находки, которые рабочие вынесли наверх и разложили на вымощенной площадке перед новой базиликой. Это были остатки трех крестов, разрозненные, но хорошо сохранившиеся; дощечка с надписью, разломанная пополам; четыре гвоздя и треугольный деревянный брусок. Одна из половинок дощечки, на которой было наспех нацарапано на трех главных языках древнего мира великое имя, все еще держалась на одном из столбов.
— Значит, насчет этого столба сомнений быть не может, — деловито сказала Елена.
Теперь, когда ее поиски завершились, она не испытывала никакого волнения и распоряжалась уверенно, словно указывала, как расставить доставленную в дом новую мебель.
— Гвозди, конечно, от Святого Креста, — решила она. — А это, я полагаю, упор для ног.
— Очень может быть, царица.
— Теперь остаются перекладины. Надо посмотреть, какая из них от какого столба. Позовите кого-нибудь из плотников, чтобы помогли нам разобраться.
Но плотник заявил, что ничего сказать не может: кресты были сколочены очень грубо, и о том, чтобы подогнать их части друг к другу, никто не позаботился.
— Один Бог знает, какой кусок откуда, — сказал он.
— В таком случае Бог нам и поможет, — сказала Елена.
— Царица, дорогая моя, так не бывает, чтобы чудеса случались каждый день, — возразил Макарий.
— А почему? — ответила Елена. — Зачем бы Бог позволил нам найти этот крест, если бы Он не хотел, чтобы мы его опознали? Разыщите какого-нибудь больного — очень тяжелого больного, — приказала она. — Испробуем перекладины на нем.
И это удалось Елене, как удавалось ей все в ее паломничестве. Перекладины принесли в комнату, где умирала женщина, и по одной клали рядом с ней на кровать. Две из них не произвели никакого действия, а третья полностью исцелила ее.
— Вот теперь все понятно, — сказала Елена.
После этого она принялась за раздел имущества. Половину должен был получить Макарий, половину — весь остальной мир. Перекладину Истинного Креста она взяла себе, столб отдала ему. Ему же досталась и та часть дощечки, где имя было написано по-еврейски. Все четыре гвоздя она отложила для Константина. Треугольный деревянный брусок вызывал некоторые сомнения: возможно, это был упор для ног, если крест был с упором, а возможно, и просто кусок дерева. Однако она взяла себе и его и впоследствии доставила этим подарком безграничную радость доверчивым жителям Кипра.
Два остальных креста оказались совершенно одинаковыми. На одном из них был распят раскаявшийся разбойник, на другом — его богохульствовавший сотоварищ, но кто на каком? К крестам подводили больных, на этот раз не столь тяжелых, в том числе даже нескольких с легкими нервными расстройствами, и давали прикоснуться к перекладинам, но никому это не помогло, и несчастных отослали прочь. В конце концов Елена решила проблему так, как могла это сделать только уроженка Британии. Она позвала плотника и велела ему, расколов вдоль все четыре бревна, сделать из них два новых креста, каждый из которых содержал бы по половине обоих первоначальных. Один такой крест она отдала Макарию, другой оставила себе.
Тем временем огни на сигнальных башнях донесли весть о находке до столицы, а конные гонцы рассказали о ней всему христианскому миру. Во всех базиликах империи возносили хвалу Господу. Но когда Елена хладнокровно делила свое сокровище, никто не мог заметить на ее лице ни малейших признаков ликования. Она сделала свое дело. Она совершила то, что удавалось только святым и что, в сущности, и делало их святыми, — она до конца исполнила волю Божью. Другие не так уж много лет назад выполняли свой долг, умирая на арене на глазах тысяч зрителей; ее же задача была куда скромнее — найти несколько кусков дерева. Именно ради этой скромной цели она и была рождена. И теперь цель достигнута.
Елена радостно отправилась в путь со своей драгоценной добычей...
...И исчезла со страниц истории. Рыбаки Адриатики рассказывают, что, когда Елена проплывала там и ее галере грозило крушение, она успокоила бушующие волны, бросив в воду один из священных гвоздей, и море с тех пор стало безопасным для моряков. А рыбаки Кипра утверждают, что это произошло неподалеку от опасных берегов их острова. После этого, как уверяют все киприоты, она высадилась на берег и застала остров вымирающим от засухи, длившейся семнадцать лет: дождей не было с тех пор, как замучили до смерти Екатерину .
Земля оголилась и потрескалась от зноя, наиболее предприимчивые уехали и поселились в других местах, а жалкие остатки некогда многочисленного населения ожесточились от невзгод и стали грабить и убивать попадавших на остров путешественников, считая их всех евреями. На острове поселились демоны и после наступления темноты безраздельно властвовали над ним; невозможно было даже хоронить умерших: стоило засыпать могилу землей, как разложившийся труп снова оказывался на пороге своего прежнего дома. Там и установила Елена крест, сделанный из тех, на которых распяли разбойников, и засуха сразу кончилась, да так бурно, что для перехода через овражек, который перед ее приездом был сухим, ей пришлось построить мост, сохранившийся до сих пор. Она распилила на части упор для ног — если это был действительно он — и сделала из него два небольших креста, которые подарила островитянам, после чего демоны мгновенно покинули остров — они собрались в шумную стаю, которая стала кругами подниматься в небо, пока не исчезла из вида. Потом Елена призвала сюда новых жителей с ближних островов, главным образом с Телоса, и поселила их на снова плодородной теперь земле. Крест, который она оставила, установили в церкви, где он парил в воздухе, ничем не поддерживаемый, много столетий, пока остров не захватили враги веры. Сама же она отправилась дальше, неведомо куда, но в сердцах здешних обитателей осталась навсегда, превратившись в одну из их великих мифических благодетельниц. А груз, который она везла, в их легендах умножился и обогатился всевозможными дарами сказочных стран.
В конце концов Елена приехала к Константину, которого нашла в его новом городе. Вокруг его дворца с необыкновенной быстротой разрастались наспех создаваемые министерства. А сам Константин был занят главным образом сооружением памятника себе — порфировой колонны невиданной высоты на гигантском белом пьедестале. На вершине колонны он собирался водрузить колоссальную бронзовую статую Аполлона работы Фидия, которую недавно привез из Афин. Священные гвозди пришлись очень кстати: Константин только что велел отпилить Аполлону голову и приделать к его шее собственный скульптурный портрет в бронзе, император как раз присматривал за изготовлением нимба, который должен был увенчать все сооружение. Один гвоздь и приделали к голове в виде луча, исходящего от императорской макушки.
В последнее время Константин вообще стал проявлять большой интерес к реликвиям. Он привез из Рима даже статую Афины Паллады, когда-то стоявшую в Трое, и вмуровал ее в фундамент своего монумента.
— Я рада, что там у тебя будет частичка Трои, — сказала Елена. — Твой дед Коль будет доволен.
— У меня еще много таких же ценностей, — похвастался Константин. — Мне здорово повезло: когда я закладывал фундамент, ко мне явился один торговец из Палестины с первоклассным товаром. Действительно уникальные вещи. Я, конечно, все купил. В том числе топорик Ноя — тот самый, которым он строил ковчег, — алебастровый кувшинчик Марии Магдалины и много чего еще.
— И что ты со всем этим сделал, сын мой?
— Все это там, в основании колонны. Теперь она будет стоять нерушимо.
Гвоздям он просто не мог нарадоваться. Второй гвоздь он воткнул в свою корону, а третий использовал еще оригинальнее — отослал его кузнецу и велел перековать в удила для своего коня. Когда Елена об этом услышала, она сначала была несколько озадачена, но потом улыбнулась и хихикнула, произнеся при этом слово, оставшееся загадкой для тех, кто его слышал: «Стабулярия», «Конюшенная девчонка».
Силы быстро покидали ее, и вскоре ей стало ясно, что пора писать завещание. Она самым подробным образом расписала все свое достояние, предназначив Священную Плащаницу для своего прежнего дома в Трире, столб от Креста и дощечку с надписью — для новой церкви в Сессорийском дворце и распределив все остальное среди друзей так, что никто не остался обделен. Мощи волхвов, которые каким-то образом оказались в ее багаже, она, по слухам, отправила в Кёльн. В конце концов все эти богатства были исчерпаны, и осталось только решить, что делать с ее собственным ветхим, усталым телом. Его Константин хотел похоронить в новой церкви Апостолов, где было приготовлено множество гробниц, расположенных по окружности и пока еще пустых. Но Елена давно решила, где она будет покоиться, и перед самой смертью завещала похоронить себя в Риме.
Она скончалась 18 августа 328 года. Ее тело перевезли в Рим и положили в саркофаг, который Константин предназначал для себя, в мавзолее, построенном им в трех милях от города по дороге в Палестрину. Там она и покоилась до тех пор, пока при папе Урбане VII ее кости не перенесли в церковь Престола Небесного, где они и лежат по сей день. В нескольких метрах от них, на ступенях этой церкви, впоследствии сидел Эдуард Гиббон, обдумывая свою «Историю» .
Не все молитвы Елены исполнились. Константин в конце концов крестился и умер, уверенный, что ему предстоит немедленный триумфальный въезд в рай. Британия на некоторое время стала христианской, и сто тридцать шесть приходских церквей — главным образом на землях, прежде принадлежавших племени триновандов, — были посвящены Елене. А Святые Места на протяжении многих столетий то почитали, то оскверняли, то завоевывали, то теряли, то выкупали, то снова продавали.
Но дерево креста пережило все. В виде щепочек и стружек, положенных в драгоценные ларцы, оно объехало весь мир, и повсюду его встречали с ликованием.
Ибо это доказательство. Это несомненный факт.
Гончих, сбившихся со следа, сзывает чистый звук охотничьего рога, слышный далеко в чаще. Елена снова наводит их на след.
И слышим мы ее голос, перекрывающий гомон ее и нашего времени, и несет он нам Надежду.
КОНЕЦ
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Разбор завалов продолжался много дней. Свод грозил обвалиться, и его пришлось по мере продвижения вперед крепить, как в шахте. Корзину за корзиной землю выносили наверх, просеивали и выбрасывали. Елена сидела на своем маленьком троне, смотрела и молилась.
Уже за два дня до окончания работ стало ясно: в подземелье не осталось такого места, где могли бы лежать, скрытые завалами, большие бревна, которые искала Елена. Однако она все еще не отчаивалась. Даже когда подземелье было окончательно расчищено, подметено и оказалось совершенно пустым, Елена по-прежнему сидела там и молилась.
Сопровождавшая ее монахиня сказала:
— Ты не думаешь, царица, что нам пора отправляться домой?
— Это почему? Мы же не нашли того, что искали.
— Но, царица, этого здесь нет. Ты же знаешь, снам не всегда можно верить. Иногда их насылает дьявол.
— Мой сон был не такой. — Подошедший главный надсмотрщик попросил разрешения отпустить рабочих.
— Снаружи уже совсем стемнело, — сказал он.
— Здесь это не имеет значения.
— Но, царица, что же им делать?
— Искать.
Елена встала с кресла и в сопровождении надсмотрщика пошла вдоль стен подземелья, пристально разглядывая их. В юго-восточном углу она постучала своей палкой по стене.
— Посмотри, — сказала она. — Здесь была дверь, которую кто-то наспех заложил.
Надсмотрщик вгляделся.
— Да, — согласился он, — тут, кажется, действительно что-то было.
— Я могу предположить, чья это работа. Когда оказалось, что камень, которым завалили вход в гробницу, кто-то откатил в сторону, первосвященники Синедриона позаботились о том, чтобы оттуда больше ничего не пропало. В моей стране в таких случаях говорилось — заперли стойло после того, как коня увели.
— Да, царица, это очень интересное предположение. Может быть, завтра...
— Я не уйду отсюда, пока не увижу, что находится по ту сторону этой стены, — заявила Елена. — Вызови добровольцев. Нужно всего несколько человек. И смотри, чтобы все они были христиане. В такую минуту язычники нам здесь не нужны.
Елена осталась и молилась все время, пока разбирали стену. Дело оказалось не таким уж сложным. Когда остатки кладки рухнули, камни укатились куда-то в темноту. Открывшийся проход круто спускался вниз, мусора в нем почти не было. Рабочие стояли в нерешительности.
— Идите туда, — приказала Елена. — Там вы найдете крест. Вероятно, не один. Вынесите их как можно осторожнее. Я буду ждать здесь — мне надо еще помолиться.
Кучка рабочих стала спускаться вниз, освещая себе путь факелами. Елена слышала их удаляющиеся неуверенные шаги. Через некоторое время шаги затихли, а потом снова стали приближаться. Из прохода показался рабочий с факелом, за ним еще двое несли деревянное бревно.
— Там еще несколько, царица.
— Вынесите все и положите здесь. Епископ увидит их утром. Дай этим людям побольше денег, — сказала Елена надсмотрщику вдруг ослабевшим голосом. — И поставь тут охрану. — Она оперлась на руку монахини. — Вот, значит, и все.
На следующий день, 3 мая, епископ Макарий и Елена обследовали находки, которые рабочие вынесли наверх и разложили на вымощенной площадке перед новой базиликой. Это были остатки трех крестов, разрозненные, но хорошо сохранившиеся; дощечка с надписью, разломанная пополам; четыре гвоздя и треугольный деревянный брусок. Одна из половинок дощечки, на которой было наспех нацарапано на трех главных языках древнего мира великое имя, все еще держалась на одном из столбов.
— Значит, насчет этого столба сомнений быть не может, — деловито сказала Елена.
Теперь, когда ее поиски завершились, она не испытывала никакого волнения и распоряжалась уверенно, словно указывала, как расставить доставленную в дом новую мебель.
— Гвозди, конечно, от Святого Креста, — решила она. — А это, я полагаю, упор для ног.
— Очень может быть, царица.
— Теперь остаются перекладины. Надо посмотреть, какая из них от какого столба. Позовите кого-нибудь из плотников, чтобы помогли нам разобраться.
Но плотник заявил, что ничего сказать не может: кресты были сколочены очень грубо, и о том, чтобы подогнать их части друг к другу, никто не позаботился.
— Один Бог знает, какой кусок откуда, — сказал он.
— В таком случае Бог нам и поможет, — сказала Елена.
— Царица, дорогая моя, так не бывает, чтобы чудеса случались каждый день, — возразил Макарий.
— А почему? — ответила Елена. — Зачем бы Бог позволил нам найти этот крест, если бы Он не хотел, чтобы мы его опознали? Разыщите какого-нибудь больного — очень тяжелого больного, — приказала она. — Испробуем перекладины на нем.
И это удалось Елене, как удавалось ей все в ее паломничестве. Перекладины принесли в комнату, где умирала женщина, и по одной клали рядом с ней на кровать. Две из них не произвели никакого действия, а третья полностью исцелила ее.
— Вот теперь все понятно, — сказала Елена.
После этого она принялась за раздел имущества. Половину должен был получить Макарий, половину — весь остальной мир. Перекладину Истинного Креста она взяла себе, столб отдала ему. Ему же досталась и та часть дощечки, где имя было написано по-еврейски. Все четыре гвоздя она отложила для Константина. Треугольный деревянный брусок вызывал некоторые сомнения: возможно, это был упор для ног, если крест был с упором, а возможно, и просто кусок дерева. Однако она взяла себе и его и впоследствии доставила этим подарком безграничную радость доверчивым жителям Кипра.
Два остальных креста оказались совершенно одинаковыми. На одном из них был распят раскаявшийся разбойник, на другом — его богохульствовавший сотоварищ, но кто на каком? К крестам подводили больных, на этот раз не столь тяжелых, в том числе даже нескольких с легкими нервными расстройствами, и давали прикоснуться к перекладинам, но никому это не помогло, и несчастных отослали прочь. В конце концов Елена решила проблему так, как могла это сделать только уроженка Британии. Она позвала плотника и велела ему, расколов вдоль все четыре бревна, сделать из них два новых креста, каждый из которых содержал бы по половине обоих первоначальных. Один такой крест она отдала Макарию, другой оставила себе.
Тем временем огни на сигнальных башнях донесли весть о находке до столицы, а конные гонцы рассказали о ней всему христианскому миру. Во всех базиликах империи возносили хвалу Господу. Но когда Елена хладнокровно делила свое сокровище, никто не мог заметить на ее лице ни малейших признаков ликования. Она сделала свое дело. Она совершила то, что удавалось только святым и что, в сущности, и делало их святыми, — она до конца исполнила волю Божью. Другие не так уж много лет назад выполняли свой долг, умирая на арене на глазах тысяч зрителей; ее же задача была куда скромнее — найти несколько кусков дерева. Именно ради этой скромной цели она и была рождена. И теперь цель достигнута.
Елена радостно отправилась в путь со своей драгоценной добычей...
...И исчезла со страниц истории. Рыбаки Адриатики рассказывают, что, когда Елена проплывала там и ее галере грозило крушение, она успокоила бушующие волны, бросив в воду один из священных гвоздей, и море с тех пор стало безопасным для моряков. А рыбаки Кипра утверждают, что это произошло неподалеку от опасных берегов их острова. После этого, как уверяют все киприоты, она высадилась на берег и застала остров вымирающим от засухи, длившейся семнадцать лет: дождей не было с тех пор, как замучили до смерти Екатерину .
Земля оголилась и потрескалась от зноя, наиболее предприимчивые уехали и поселились в других местах, а жалкие остатки некогда многочисленного населения ожесточились от невзгод и стали грабить и убивать попадавших на остров путешественников, считая их всех евреями. На острове поселились демоны и после наступления темноты безраздельно властвовали над ним; невозможно было даже хоронить умерших: стоило засыпать могилу землей, как разложившийся труп снова оказывался на пороге своего прежнего дома. Там и установила Елена крест, сделанный из тех, на которых распяли разбойников, и засуха сразу кончилась, да так бурно, что для перехода через овражек, который перед ее приездом был сухим, ей пришлось построить мост, сохранившийся до сих пор. Она распилила на части упор для ног — если это был действительно он — и сделала из него два небольших креста, которые подарила островитянам, после чего демоны мгновенно покинули остров — они собрались в шумную стаю, которая стала кругами подниматься в небо, пока не исчезла из вида. Потом Елена призвала сюда новых жителей с ближних островов, главным образом с Телоса, и поселила их на снова плодородной теперь земле. Крест, который она оставила, установили в церкви, где он парил в воздухе, ничем не поддерживаемый, много столетий, пока остров не захватили враги веры. Сама же она отправилась дальше, неведомо куда, но в сердцах здешних обитателей осталась навсегда, превратившись в одну из их великих мифических благодетельниц. А груз, который она везла, в их легендах умножился и обогатился всевозможными дарами сказочных стран.
В конце концов Елена приехала к Константину, которого нашла в его новом городе. Вокруг его дворца с необыкновенной быстротой разрастались наспех создаваемые министерства. А сам Константин был занят главным образом сооружением памятника себе — порфировой колонны невиданной высоты на гигантском белом пьедестале. На вершине колонны он собирался водрузить колоссальную бронзовую статую Аполлона работы Фидия, которую недавно привез из Афин. Священные гвозди пришлись очень кстати: Константин только что велел отпилить Аполлону голову и приделать к его шее собственный скульптурный портрет в бронзе, император как раз присматривал за изготовлением нимба, который должен был увенчать все сооружение. Один гвоздь и приделали к голове в виде луча, исходящего от императорской макушки.
В последнее время Константин вообще стал проявлять большой интерес к реликвиям. Он привез из Рима даже статую Афины Паллады, когда-то стоявшую в Трое, и вмуровал ее в фундамент своего монумента.
— Я рада, что там у тебя будет частичка Трои, — сказала Елена. — Твой дед Коль будет доволен.
— У меня еще много таких же ценностей, — похвастался Константин. — Мне здорово повезло: когда я закладывал фундамент, ко мне явился один торговец из Палестины с первоклассным товаром. Действительно уникальные вещи. Я, конечно, все купил. В том числе топорик Ноя — тот самый, которым он строил ковчег, — алебастровый кувшинчик Марии Магдалины и много чего еще.
— И что ты со всем этим сделал, сын мой?
— Все это там, в основании колонны. Теперь она будет стоять нерушимо.
Гвоздям он просто не мог нарадоваться. Второй гвоздь он воткнул в свою корону, а третий использовал еще оригинальнее — отослал его кузнецу и велел перековать в удила для своего коня. Когда Елена об этом услышала, она сначала была несколько озадачена, но потом улыбнулась и хихикнула, произнеся при этом слово, оставшееся загадкой для тех, кто его слышал: «Стабулярия», «Конюшенная девчонка».
Силы быстро покидали ее, и вскоре ей стало ясно, что пора писать завещание. Она самым подробным образом расписала все свое достояние, предназначив Священную Плащаницу для своего прежнего дома в Трире, столб от Креста и дощечку с надписью — для новой церкви в Сессорийском дворце и распределив все остальное среди друзей так, что никто не остался обделен. Мощи волхвов, которые каким-то образом оказались в ее багаже, она, по слухам, отправила в Кёльн. В конце концов все эти богатства были исчерпаны, и осталось только решить, что делать с ее собственным ветхим, усталым телом. Его Константин хотел похоронить в новой церкви Апостолов, где было приготовлено множество гробниц, расположенных по окружности и пока еще пустых. Но Елена давно решила, где она будет покоиться, и перед самой смертью завещала похоронить себя в Риме.
Она скончалась 18 августа 328 года. Ее тело перевезли в Рим и положили в саркофаг, который Константин предназначал для себя, в мавзолее, построенном им в трех милях от города по дороге в Палестрину. Там она и покоилась до тех пор, пока при папе Урбане VII ее кости не перенесли в церковь Престола Небесного, где они и лежат по сей день. В нескольких метрах от них, на ступенях этой церкви, впоследствии сидел Эдуард Гиббон, обдумывая свою «Историю» .
Не все молитвы Елены исполнились. Константин в конце концов крестился и умер, уверенный, что ему предстоит немедленный триумфальный въезд в рай. Британия на некоторое время стала христианской, и сто тридцать шесть приходских церквей — главным образом на землях, прежде принадлежавших племени триновандов, — были посвящены Елене. А Святые Места на протяжении многих столетий то почитали, то оскверняли, то завоевывали, то теряли, то выкупали, то снова продавали.
Но дерево креста пережило все. В виде щепочек и стружек, положенных в драгоценные ларцы, оно объехало весь мир, и повсюду его встречали с ликованием.
Ибо это доказательство. Это несомненный факт.
Гончих, сбившихся со следа, сзывает чистый звук охотничьего рога, слышный далеко в чаще. Елена снова наводит их на след.
И слышим мы ее голос, перекрывающий гомон ее и нашего времени, и несет он нам Надежду.
КОНЕЦ
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19