Этих, с другой стороны, гораздо труднее найти, но наверняка легче разговорить.
– А, что они могут знать!
– Ладно, ты как хочешь. Тебе, конечно, очень удобно сидеть здесь и ждать, а я попытаюсь развить свою мысль. Будь добр, расскажи мне все подробности, какие знаешь.
Немец насупился и засопел, суча руками.
– К черту. Я тоже в деле. Когда мы начнем?
– Переживания сегодняшнего дня меня слишком утомили. Завтра утром приходи на Палотаи, кабачок «Бездонная кружка». Я буду тебя ждать. – Развернувшись, без слов прощания, Оскар быстро пошел прочь. Придет он завтра или нет, а если придет, то не с группой ли вооруженных людей в форме? За углом Оскар резко свернул в подворотню, обежал два дома и вышел на наблюдательную позицию. Хлопоты для него еще не кончились, если он хоть немного хочет жить. Предстоит утомительная ночь слежки за обиталищем Рихарда. «Будет немного обидно, если он проведет ее напрасно и немец окажется тем, за кого себя выдает, не так ли?» – спросил Оскар сам себя и усмехнулся. От таких обид надо получать удовольствие.
17. НОВЫЙ ПОИСК
Мощная фигура немца появилась на фоне скупо освещенных столиков в начале десятого, когда Оскар подумывал: «А не пойти ли мне завалиться спать?» Его юный друг, похоже, поспать любил. Сам Энквист сидел за столом с кружкой ячменного кофе, изо всех сил боролся с чудовищным желанием упасть прямо на пол и захрапеть как можно громче. Большую часть прихваченных «из дома» медикаментов, в том числе стимуляторы, он потерял в бою, поэтому сейчас радовался, что никто не разглядит в сумраке его опухших красных глаз. Три жалких солнечных луча пробивались через высоко расположенные крошечные и грязные окошки, образуя на полу маленькие серо-желтые пятна. Рихард встал в одно из них, чтобы все могли полюбоваться его отличным походным костюмом с широким кожаным ремнем.
– Привет, ковбой! – Оскар вяло махнул ему рукой.
– Привет, – ответил немец. Держа руки около пояса, он настороженно осматривал помещение.
– Не волнуйся, они уже выскочили бы, – усмехнулся Оскар. – Я чист и честен, как младенец.
Рихард присел за столик, бросив большую, но полупустую сумку себе под ноги.
– За это следует выпить, а? Сегодня я угощаю. Эй, официантка! – он щелкнул пальцами, как будто герой плохого фильма.
– Здесь самообслуживание, – проворчал Оскар, поднимаясь. – Анна, нацеди пару кружек парнишке и одну маленькую – мне.
Однако Анна, с кружками на подносе, сама вышла из-за стойки и принесла заказ к самому столику. Брови немца взлетели вверх, а челюсть отвисла в обратном направлении.
– Кто это? – неприязненно спросила девушка, довольно громко стукнув кружками о столик. Она встала рядом, уперев руки в бока, словно ждущая у слуги отчета хозяйка.
– Это тот добрый мальчик, который не так давно позволил мне омыть грязь с телес. Тебе, помнится, понравилось.
– Ах вот как! Тогда помоги и ты ему – придержи глаза, а то они вывалятся наружу! – Она сунула поднос под мышку и ушла, картинно качая бедрами.
– Ого! – приглушенно выдавил из себя Рихард. – Ты опять поразил меня, старый хитрец! Вот так штучку ты себе выбрал! Скажи честно, не староват ли ты для нее?
– Выбрось из своей беспутной башки эти грязные мысли! Она мне как дочь, дуралей! Сразу предупреждаю: ты с пей лучше и не разговаривай, даже не смотри в ее сторону! Ей нечего иметь дело с таким прохвостом, как ты.
– Венгрия – свободная страна, старик! Смотреть ли нам друг на друга, или нет, решим мы сами.
Оскар залпом выпил свое пиво, поморщившись от его мерзкого вкуса. Теперь, он был уверен, организм оставит всякие попытки бороться со сном. Нужно только успеть поговорить с этим молодым и горячим парнем, чтобы он не вздумал перестать считать его, Оскара, лидером.
– Ладно, забудем о мелочах жизни. Перейдем к делу. Где конкретно было совершено нападение?
– Насколько я знаю, около заброшенного городка. К… К… Кислёд, вот как. К западу от Веспрема. К сожалению, эти данные не могут считаться стопроцентно достоверными, так…
– Стоп, стоп! Ты заговорил, как разведаналитик. Нам это ни к чему. В принципе, большая точность не нужна.
Оскар хотел говорить и дальше, но в это время скрипнула дверь и по лестнице стало спускаться маленькое существо. Голову Энквиста тут же посетила новая идея.
– Посиди немного вдвоем с пивом, хорошо? – сказал он Рихарду и прошел к стойке.
– Как дела? – спросил он карлика, который однажды обещал ему содействие. Заодно он помог малютке перетащить к столику тарелки и кружки, выданные Анной. Лилипут настороженно блеснул маленькими, глубоко посаженными глазками:
– Мне не нужна твоя лживая участливость. Говори прямо: что тебе надо. Ты все-таки угодил в беду?
– Ох, дружище, я в беде постоянно и уже привык. Но от тебя мне нужен только совет, или консультация, называй это как хочешь.
– Я не даю консультаций и советов. Можешь уходить.
– А если подумать? – Оскар быстро, с громким щелканьем окружил тарелку супа шестью золотыми кружками.
Карлик нервно облизнул блеклые губы белым языком и шумно вздохнул:
– Говори.
– Приятно иметь с тобой дели. Мне не нужны твои тайны или сообщники. Скажи только, где такие, как ты, прячут беглецов. Помнишь, ты обещал спрятать меня, когда я пришью толстого Ференца?
Карлик прищурился, опять запыхтел и сердито буркнул:
– Ты задаешь очень опасные вопросы. Зачем тебе знать такие вещи? Ладно, я расскажу тебе. Мы прячем беглецов в старых покинутых деревнях.
– Полиция об этом знает?
– Знает, конечно. Но у них никогда не хватит сил, чтобы прочесать как следует все наши стороны.
– А если они очень хотят найти этого беглеца? Так сильно, что готовы даже процедить воду в Балатоне?
– Тогда они найдут его. Кого ты имел в виду?
– Он румынский шпион.
Карлик вздрогнул и отшатнулся прочь, вытянув от себя маленькие уродливые ручки.
– Не говори таких слов!! Мы никогда не имеем дела с такими тварями!!
– И ты даже краем уха не слышал, как скрываются от полиции «эти твари»?
– Нет! Нет! Уходи от меня со своими вражьими вопросами!
Оскару пришлось выполнить последнее пожелание собеседника, потому что он не желал, чтобы тот окочурился прямо в кабачке. Лицо Рихарда скривилось, когда старший товарищ передал ему содержание разговора.
– Я сказал тебе сразу, что мы никого не найдем. Если вообще есть кого искать.
– Но попытка – не пытка! Давай подумаем сами. Если б мы совершали террористический акт всегосударственного масштаба в такой милитаризованной стране, как Венгрия, то, во-первых, пути отступления продумали заранее. Я – чужак в этой стране, и мне надо скрыться. Лучше всего затеряться там, где таких чужаков как можно больше. Где в Венгрии много иностранцев? В столице – чересчур опасно. Но где еще?
– Где? – тупо повторил Рихард.
– Слушай, чему тебя в школе учили? Подумай немного. Очень немного!
– Ты брось свои гнусные намеки! Говори прямо – где?
– На Балатонских курортах, балда ты баварская! Мне эта мысль пришла, когда я говорил с карликом.
– Ха! Ты думаешь, один такой умный?
– По крайней мере, ты точно не такой умный!
Даже в полусумраке было заметно, как Рихард покраснел и надулся. Однако сказать ему было нечего, только через минуту времени и пару глотков пива он буркнул:
– Все равно, кто-то в контрразведке мог догадаться.
– А мог и не догадаться. Или догадаться – догадался, но не нашел.
– Как так?
– Смотри: бесплатный урок конспирации. Ты приезжаешь в Венгрию за два месяца до дела, прожигаешь жизнь на курорте, девочки там, вино, тусовка, множество друзей. Небольшая ловкость нужна, чтобы незаметно исчезнуть на пару дней. Потом приезжают мрачные типы из контрразведки и спрашивают администрацию: «Кто появился за эту неделю?» Про нашего таинственного диверсанта не вспоминают. Логично?
Рихард молча пожал плечами, видно ему уж очень не хотелось признавать правоту Оскара:
– Если ты об этом сообразил, то и они могли!
Оскар в ярости хлопнул по крышке стола ладонью – этот тупоголовый баварец окончательно вывел его из себя, переборов даже сонливость и всегдашнее спокойствие. Ему хотелось заорать во весь голос: «А они тоже двадцать пять лет занимаются разведкой и шпионажем?!» Но вместо этого он почти спокойно сказал:
– Мне надоело твое брюзжание. Иди, возвращайся под теплый бочок к своей Маришке, или как там ее, я лучше один. Мои старые расшатанные нервы в один прекрасный момент не выдержат твоего нытья, и я проломлю твою пустую башку.
– Может, попробуешь? – блеснул зубами в улыбке Рихард.
– В другой раз. Сейчас ты предупрежден, а т таких лосей, как ты, нужно нападать коварно, неожиданно!
– О, это ты умеешь, я видел! – Рихард в три больших глотка допил пиво из последней кружки и, потянувшись, зевнул во всю мощь своего рта. – Ну ладно, нафталиновый оптимист!! Куда мы двигаем, удели мне эту крупицу знания из своей необъятной сокровищницы мудрости!!
– Вот! Ты должен всегда ко мне так обращаться! – проворчал Оскар. Помедлив, он добавил нехотя: – У тебя есть карта Венгрии?
Рихард выложил на стол изрядно замусоленную туристическую схему. Оскар несколько раз ткнул пальцем:
– Вот он, Веспрем. Где-то рядом все произошло. Что у нас ближе всего к нему? Это забавное место называется Балатонфюред.
– Туда мы и поедем, папочка?
– Умный мальчик! Можешь хлестать пиво до обеда. Папе очень нужно немного поспать.
18. ДЬЯВОЛЫ ПРИДУТ ЗА НИМ!
Сзади отдалялась Балатони, закрываемая серыми заборами военных заводов. Они ехали по плохонькой разбитой дороге в большой дюралевой телеге, запряженной седым от старости мерином. Возница был таким же седым, как его конь. Старичок постоянно неразборчиво ругал животину, несильно дергая вожжи, но к увеличению скорости это не приводило. Оскар сидел на самом краю телеги, разглядывая медленно ползущие мимо окрестности. Заводы уже сменились помойками, те – вырубленными рощами и лугами, поросшими желтеющей травой. То там, то сям по лугам бродили одинокие коровы или овцы, охраняемые дедами и бабками. Мутная вода Шарвиза, через который они проехали, тоже отливала желтизной. Берега покрывал мусор и разводы красного цвета. Рихард на эти ужасные индустриальные пейзажи не смотрел – он лежал, вытянувшись во весь рост, и слушал свой плеер, корпус которого одновременно закрывал от солнца его лицо. Отличные германские наушники, произведенные еще двадцать лет назад, до сих пор не выпускали наружу ни звука. Скоро немцу надоело, что на каждой выбоине плеер качается и норовит свалиться. Он сел и снял с головы наушники.
– О чем ты думаешь? – спросил он раздраженно. – Это самое медленное путешествие, в котором я принимал участие! Мы умрем от старости, прежде чем доедем до места. По крайней мере, ты точно помрешь.
Оскар улыбнулся и молча подобрал с кучи тряпья на дне телеги наушники. Из недр маленьких чашечек вырвались заунывные скрипы и вой, которые почти заглушали предсмертные хрипы певца:
– Die Stadt ist todt… todt. Balde sterbe du auch. (Город мертв… мертв. Скоро ты тоже умрешь (нем.)).
– Индастриал? – пренебрежительно спросил Оскар, отдавая наушники. Рихард надменно хмыкнул:
– Что бы ты в этом понимал, старик! Это новейший стиль под названием «визеринг дэс метал».
– Очень подходит для всего, что вокруг. Особенно к тем двум испуганным овечкам на лугу.
– По-моему, ты хочешь поиздеваться над классикой жанра. Лучше скажи, что мы будем делать, если вдруг приедем в Балатонфюред еще живыми. Может, там прямо на въезде, прямо за плакатом «Добро пожаловать!» висит объявление: «Господин, которого очень разыскивают два других господина, живет там-то»?
– Когда придет время, мы сообразим. Мне кажется, что везение, которое уже долгое время мне сопутствует, еще не кончилось, и все пойдет, как по маслу.
– Боже мой! Я, оказывается, еду с человеком, управляемым судьбой и фортуной! Только этого не хватало. – Рихард раздраженно напялил на голову наушники, закрыл голову курткой и снова улегся на дно телеги.
Оскар, потеряв одного собеседника, тут же нашел себе другого – старика – возницу
– А что, любезный, далеко ли то место, куда ты едешь, от Балатонфюреда?
Старик встрепенулся и мелко засмеялся, будто застучал маленьким молоточком по наковаленке:
– Оши – он уже скоро. А до Фюреда ехать поди до вечера, дорогуша!
– Ладно… Чем ты занимался в столице? Торговал?
– Ага. Картошка вот, уже выросла. Целую телегу продал. Лето работы и двадцать шесть золотых в кармане!
– Слушай, старик! – Оскар запустил руку в сумку. – Если я дам тебе золотой, довезешь нас до Фюреда?
– Ох, как… – дедок прямо подпрыгнул на своей кожаной подушке. – Эта… Ведь долго ехать, да и назад-то ночью не попрешься, дорогуша!
– Добавлю серебряник на ночевку.
– Ы-ыых! – выдохнул старик. – Куда уж мне старому против такого соблазна идти!! Повезу.
Он помолчал, потом достал трубку и принялся набивать ее табаком.
– Зря только вы туда едете, дорогуша! – со вздохом пробормотал он и выдохнул сизое облачко с едким запахом.
– Почему? – удивился Оскар.
– Румыны, волки задунайские, чего-то замышляют. Вторую неделю самолеты ихние каждый день рыщут, пушек не слыхать давно. Затевают что-то, мать их. Лучше б вам уехать куда в Европу…
Дорога тянулась мучительно долго. По обочинам проползали однообразные унылые пейзажи, лишь изредка оживляемые ровными квадратами полей пшеницы и ячменя. Большая часть встречавшихся деревушек и хуторов были брошены и наполнены только гнетущей тишиной. Даже не верилось, что где-то существует мир, наполненный самолетами, автомобилями и другими сомнительными прелестями цивилизации.
Старичок непрерывно жаловался на жизнь: на солнце, которое сушит землю и посадки, «наделывает на листья обжоги», на румын, которые опыляют поля ядами, на горожан, платящих мало денег.
Когда солнце нависло над самыми холмами, слева, за красно-зеленой листвой кустарника и заросшими короткой травой лужайками, уже плескался Балатон. Густо-голубая вода простиралась вдаль, сливаясь в нечетком жарком мареве с таким же по цвету противоположным берегом. Плавные изгибы холмов четко рисовались на фоне предзакатного неба…
– Балатон остался прежним! – радостно прошептал Оскар. Он боялся увидеть это прежде прекрасное озеро с загаженной отходами водой и мусором по берегам, но здесь будто бы был уже совсем другой мир. Зеленые деревья плотными или редкими рощицами окружали ласкаемые волнами плоские берега, и только пустые дома на этих берегах и угнетающий вид потрепанных, нежилых громад «Авроры» и «Тюльпана» в Балатоналмеди портили идиллическую картину. Но скоро они выехали из покинутого города и опять очутились на прекрасном берегу, где убегающие от озера холмы покрывала свежая изумрудная трава. На короткое время местность приобрела дикий, необжитый и умиротворяющий вид. Потом снова стали попадаться следы присутствия человека – картофельное поле, огороженное пастбище, покосившаяся хибара с дымом, вьющимся из трубы. Приближался Балатонфюред. Рихард, обняв свою сумку, посапывал во сне, видно, подружка долго не давала ему уснуть перед расставанием. Оскар с наслаждением дал немцу хорошего тычка под ребра. Старик уже давно замолк, обиженный невниманием пассажира, и нахохлился, как замерзший воробей. Перед въездом в город, рядом с раскрашенной в белую и черную полоски будкой, дорогу загораживал шлагбаум. Когда мерин, ткнувшись мордой в пластик, остановился, раздалось кряхтенье. Из будки, сильно припадая на правую, украшенную грубым протезом ногу, вышел солдат в мятой светло-зеленой униформе.
– Здравия желаю! – прохрипел инвалид, вскинув обрубок правой руки к голове, где над щекой вместо глаза расползся похожий на паутину рубец. Мужественно пытаясь выпятить впалую грудь с десятком пластиковых медалей, солдат проверил их удостоверения. Глянув на бумаги Оскара, который по ним числился британцем по фамилии Энсои, он уважительно сказал: – Ага, господин из Англии! Первый раз у нас человек из таких далеких краев.
– А скажи-ка, дружок, – задумчиво спросил Оскар, небрежно сунув в целую руку воина серебряную монетку, – где здесь лучше остановиться? Где повеселее и побольше симпатичных девчонок?
– Я вам так скажу, – солдат говорил, словно рапортуя начальству. – Лучше, чем в «Аннабелле», вам ничего не найти. Проезжайте по улице, – он махнул культей вправо от себя. – С третьего перекрестка увидите за лужайкой ее самую, на бутерброд похожую.
– Спасибо. – Оскар легонько хлопнул солдата по плечу и прыгнул на телегу. – Давай, старик, поехали!
Они наняли комнату, осмотрели ее и спустились вниз, как оказалось, очень вовремя. Постояльцы один за другим проходили в вестибюль и тут же покидали его чуть ли не строем.
– У них такой радостный вид! – пробормотал Оскар, рыская взглядом по сторонам, чтобы выбрать объект для атаки. Немец, полузакрыв глаза, кайфовал под свою дурную музыку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– А, что они могут знать!
– Ладно, ты как хочешь. Тебе, конечно, очень удобно сидеть здесь и ждать, а я попытаюсь развить свою мысль. Будь добр, расскажи мне все подробности, какие знаешь.
Немец насупился и засопел, суча руками.
– К черту. Я тоже в деле. Когда мы начнем?
– Переживания сегодняшнего дня меня слишком утомили. Завтра утром приходи на Палотаи, кабачок «Бездонная кружка». Я буду тебя ждать. – Развернувшись, без слов прощания, Оскар быстро пошел прочь. Придет он завтра или нет, а если придет, то не с группой ли вооруженных людей в форме? За углом Оскар резко свернул в подворотню, обежал два дома и вышел на наблюдательную позицию. Хлопоты для него еще не кончились, если он хоть немного хочет жить. Предстоит утомительная ночь слежки за обиталищем Рихарда. «Будет немного обидно, если он проведет ее напрасно и немец окажется тем, за кого себя выдает, не так ли?» – спросил Оскар сам себя и усмехнулся. От таких обид надо получать удовольствие.
17. НОВЫЙ ПОИСК
Мощная фигура немца появилась на фоне скупо освещенных столиков в начале десятого, когда Оскар подумывал: «А не пойти ли мне завалиться спать?» Его юный друг, похоже, поспать любил. Сам Энквист сидел за столом с кружкой ячменного кофе, изо всех сил боролся с чудовищным желанием упасть прямо на пол и захрапеть как можно громче. Большую часть прихваченных «из дома» медикаментов, в том числе стимуляторы, он потерял в бою, поэтому сейчас радовался, что никто не разглядит в сумраке его опухших красных глаз. Три жалких солнечных луча пробивались через высоко расположенные крошечные и грязные окошки, образуя на полу маленькие серо-желтые пятна. Рихард встал в одно из них, чтобы все могли полюбоваться его отличным походным костюмом с широким кожаным ремнем.
– Привет, ковбой! – Оскар вяло махнул ему рукой.
– Привет, – ответил немец. Держа руки около пояса, он настороженно осматривал помещение.
– Не волнуйся, они уже выскочили бы, – усмехнулся Оскар. – Я чист и честен, как младенец.
Рихард присел за столик, бросив большую, но полупустую сумку себе под ноги.
– За это следует выпить, а? Сегодня я угощаю. Эй, официантка! – он щелкнул пальцами, как будто герой плохого фильма.
– Здесь самообслуживание, – проворчал Оскар, поднимаясь. – Анна, нацеди пару кружек парнишке и одну маленькую – мне.
Однако Анна, с кружками на подносе, сама вышла из-за стойки и принесла заказ к самому столику. Брови немца взлетели вверх, а челюсть отвисла в обратном направлении.
– Кто это? – неприязненно спросила девушка, довольно громко стукнув кружками о столик. Она встала рядом, уперев руки в бока, словно ждущая у слуги отчета хозяйка.
– Это тот добрый мальчик, который не так давно позволил мне омыть грязь с телес. Тебе, помнится, понравилось.
– Ах вот как! Тогда помоги и ты ему – придержи глаза, а то они вывалятся наружу! – Она сунула поднос под мышку и ушла, картинно качая бедрами.
– Ого! – приглушенно выдавил из себя Рихард. – Ты опять поразил меня, старый хитрец! Вот так штучку ты себе выбрал! Скажи честно, не староват ли ты для нее?
– Выбрось из своей беспутной башки эти грязные мысли! Она мне как дочь, дуралей! Сразу предупреждаю: ты с пей лучше и не разговаривай, даже не смотри в ее сторону! Ей нечего иметь дело с таким прохвостом, как ты.
– Венгрия – свободная страна, старик! Смотреть ли нам друг на друга, или нет, решим мы сами.
Оскар залпом выпил свое пиво, поморщившись от его мерзкого вкуса. Теперь, он был уверен, организм оставит всякие попытки бороться со сном. Нужно только успеть поговорить с этим молодым и горячим парнем, чтобы он не вздумал перестать считать его, Оскара, лидером.
– Ладно, забудем о мелочах жизни. Перейдем к делу. Где конкретно было совершено нападение?
– Насколько я знаю, около заброшенного городка. К… К… Кислёд, вот как. К западу от Веспрема. К сожалению, эти данные не могут считаться стопроцентно достоверными, так…
– Стоп, стоп! Ты заговорил, как разведаналитик. Нам это ни к чему. В принципе, большая точность не нужна.
Оскар хотел говорить и дальше, но в это время скрипнула дверь и по лестнице стало спускаться маленькое существо. Голову Энквиста тут же посетила новая идея.
– Посиди немного вдвоем с пивом, хорошо? – сказал он Рихарду и прошел к стойке.
– Как дела? – спросил он карлика, который однажды обещал ему содействие. Заодно он помог малютке перетащить к столику тарелки и кружки, выданные Анной. Лилипут настороженно блеснул маленькими, глубоко посаженными глазками:
– Мне не нужна твоя лживая участливость. Говори прямо: что тебе надо. Ты все-таки угодил в беду?
– Ох, дружище, я в беде постоянно и уже привык. Но от тебя мне нужен только совет, или консультация, называй это как хочешь.
– Я не даю консультаций и советов. Можешь уходить.
– А если подумать? – Оскар быстро, с громким щелканьем окружил тарелку супа шестью золотыми кружками.
Карлик нервно облизнул блеклые губы белым языком и шумно вздохнул:
– Говори.
– Приятно иметь с тобой дели. Мне не нужны твои тайны или сообщники. Скажи только, где такие, как ты, прячут беглецов. Помнишь, ты обещал спрятать меня, когда я пришью толстого Ференца?
Карлик прищурился, опять запыхтел и сердито буркнул:
– Ты задаешь очень опасные вопросы. Зачем тебе знать такие вещи? Ладно, я расскажу тебе. Мы прячем беглецов в старых покинутых деревнях.
– Полиция об этом знает?
– Знает, конечно. Но у них никогда не хватит сил, чтобы прочесать как следует все наши стороны.
– А если они очень хотят найти этого беглеца? Так сильно, что готовы даже процедить воду в Балатоне?
– Тогда они найдут его. Кого ты имел в виду?
– Он румынский шпион.
Карлик вздрогнул и отшатнулся прочь, вытянув от себя маленькие уродливые ручки.
– Не говори таких слов!! Мы никогда не имеем дела с такими тварями!!
– И ты даже краем уха не слышал, как скрываются от полиции «эти твари»?
– Нет! Нет! Уходи от меня со своими вражьими вопросами!
Оскару пришлось выполнить последнее пожелание собеседника, потому что он не желал, чтобы тот окочурился прямо в кабачке. Лицо Рихарда скривилось, когда старший товарищ передал ему содержание разговора.
– Я сказал тебе сразу, что мы никого не найдем. Если вообще есть кого искать.
– Но попытка – не пытка! Давай подумаем сами. Если б мы совершали террористический акт всегосударственного масштаба в такой милитаризованной стране, как Венгрия, то, во-первых, пути отступления продумали заранее. Я – чужак в этой стране, и мне надо скрыться. Лучше всего затеряться там, где таких чужаков как можно больше. Где в Венгрии много иностранцев? В столице – чересчур опасно. Но где еще?
– Где? – тупо повторил Рихард.
– Слушай, чему тебя в школе учили? Подумай немного. Очень немного!
– Ты брось свои гнусные намеки! Говори прямо – где?
– На Балатонских курортах, балда ты баварская! Мне эта мысль пришла, когда я говорил с карликом.
– Ха! Ты думаешь, один такой умный?
– По крайней мере, ты точно не такой умный!
Даже в полусумраке было заметно, как Рихард покраснел и надулся. Однако сказать ему было нечего, только через минуту времени и пару глотков пива он буркнул:
– Все равно, кто-то в контрразведке мог догадаться.
– А мог и не догадаться. Или догадаться – догадался, но не нашел.
– Как так?
– Смотри: бесплатный урок конспирации. Ты приезжаешь в Венгрию за два месяца до дела, прожигаешь жизнь на курорте, девочки там, вино, тусовка, множество друзей. Небольшая ловкость нужна, чтобы незаметно исчезнуть на пару дней. Потом приезжают мрачные типы из контрразведки и спрашивают администрацию: «Кто появился за эту неделю?» Про нашего таинственного диверсанта не вспоминают. Логично?
Рихард молча пожал плечами, видно ему уж очень не хотелось признавать правоту Оскара:
– Если ты об этом сообразил, то и они могли!
Оскар в ярости хлопнул по крышке стола ладонью – этот тупоголовый баварец окончательно вывел его из себя, переборов даже сонливость и всегдашнее спокойствие. Ему хотелось заорать во весь голос: «А они тоже двадцать пять лет занимаются разведкой и шпионажем?!» Но вместо этого он почти спокойно сказал:
– Мне надоело твое брюзжание. Иди, возвращайся под теплый бочок к своей Маришке, или как там ее, я лучше один. Мои старые расшатанные нервы в один прекрасный момент не выдержат твоего нытья, и я проломлю твою пустую башку.
– Может, попробуешь? – блеснул зубами в улыбке Рихард.
– В другой раз. Сейчас ты предупрежден, а т таких лосей, как ты, нужно нападать коварно, неожиданно!
– О, это ты умеешь, я видел! – Рихард в три больших глотка допил пиво из последней кружки и, потянувшись, зевнул во всю мощь своего рта. – Ну ладно, нафталиновый оптимист!! Куда мы двигаем, удели мне эту крупицу знания из своей необъятной сокровищницы мудрости!!
– Вот! Ты должен всегда ко мне так обращаться! – проворчал Оскар. Помедлив, он добавил нехотя: – У тебя есть карта Венгрии?
Рихард выложил на стол изрядно замусоленную туристическую схему. Оскар несколько раз ткнул пальцем:
– Вот он, Веспрем. Где-то рядом все произошло. Что у нас ближе всего к нему? Это забавное место называется Балатонфюред.
– Туда мы и поедем, папочка?
– Умный мальчик! Можешь хлестать пиво до обеда. Папе очень нужно немного поспать.
18. ДЬЯВОЛЫ ПРИДУТ ЗА НИМ!
Сзади отдалялась Балатони, закрываемая серыми заборами военных заводов. Они ехали по плохонькой разбитой дороге в большой дюралевой телеге, запряженной седым от старости мерином. Возница был таким же седым, как его конь. Старичок постоянно неразборчиво ругал животину, несильно дергая вожжи, но к увеличению скорости это не приводило. Оскар сидел на самом краю телеги, разглядывая медленно ползущие мимо окрестности. Заводы уже сменились помойками, те – вырубленными рощами и лугами, поросшими желтеющей травой. То там, то сям по лугам бродили одинокие коровы или овцы, охраняемые дедами и бабками. Мутная вода Шарвиза, через который они проехали, тоже отливала желтизной. Берега покрывал мусор и разводы красного цвета. Рихард на эти ужасные индустриальные пейзажи не смотрел – он лежал, вытянувшись во весь рост, и слушал свой плеер, корпус которого одновременно закрывал от солнца его лицо. Отличные германские наушники, произведенные еще двадцать лет назад, до сих пор не выпускали наружу ни звука. Скоро немцу надоело, что на каждой выбоине плеер качается и норовит свалиться. Он сел и снял с головы наушники.
– О чем ты думаешь? – спросил он раздраженно. – Это самое медленное путешествие, в котором я принимал участие! Мы умрем от старости, прежде чем доедем до места. По крайней мере, ты точно помрешь.
Оскар улыбнулся и молча подобрал с кучи тряпья на дне телеги наушники. Из недр маленьких чашечек вырвались заунывные скрипы и вой, которые почти заглушали предсмертные хрипы певца:
– Die Stadt ist todt… todt. Balde sterbe du auch. (Город мертв… мертв. Скоро ты тоже умрешь (нем.)).
– Индастриал? – пренебрежительно спросил Оскар, отдавая наушники. Рихард надменно хмыкнул:
– Что бы ты в этом понимал, старик! Это новейший стиль под названием «визеринг дэс метал».
– Очень подходит для всего, что вокруг. Особенно к тем двум испуганным овечкам на лугу.
– По-моему, ты хочешь поиздеваться над классикой жанра. Лучше скажи, что мы будем делать, если вдруг приедем в Балатонфюред еще живыми. Может, там прямо на въезде, прямо за плакатом «Добро пожаловать!» висит объявление: «Господин, которого очень разыскивают два других господина, живет там-то»?
– Когда придет время, мы сообразим. Мне кажется, что везение, которое уже долгое время мне сопутствует, еще не кончилось, и все пойдет, как по маслу.
– Боже мой! Я, оказывается, еду с человеком, управляемым судьбой и фортуной! Только этого не хватало. – Рихард раздраженно напялил на голову наушники, закрыл голову курткой и снова улегся на дно телеги.
Оскар, потеряв одного собеседника, тут же нашел себе другого – старика – возницу
– А что, любезный, далеко ли то место, куда ты едешь, от Балатонфюреда?
Старик встрепенулся и мелко засмеялся, будто застучал маленьким молоточком по наковаленке:
– Оши – он уже скоро. А до Фюреда ехать поди до вечера, дорогуша!
– Ладно… Чем ты занимался в столице? Торговал?
– Ага. Картошка вот, уже выросла. Целую телегу продал. Лето работы и двадцать шесть золотых в кармане!
– Слушай, старик! – Оскар запустил руку в сумку. – Если я дам тебе золотой, довезешь нас до Фюреда?
– Ох, как… – дедок прямо подпрыгнул на своей кожаной подушке. – Эта… Ведь долго ехать, да и назад-то ночью не попрешься, дорогуша!
– Добавлю серебряник на ночевку.
– Ы-ыых! – выдохнул старик. – Куда уж мне старому против такого соблазна идти!! Повезу.
Он помолчал, потом достал трубку и принялся набивать ее табаком.
– Зря только вы туда едете, дорогуша! – со вздохом пробормотал он и выдохнул сизое облачко с едким запахом.
– Почему? – удивился Оскар.
– Румыны, волки задунайские, чего-то замышляют. Вторую неделю самолеты ихние каждый день рыщут, пушек не слыхать давно. Затевают что-то, мать их. Лучше б вам уехать куда в Европу…
Дорога тянулась мучительно долго. По обочинам проползали однообразные унылые пейзажи, лишь изредка оживляемые ровными квадратами полей пшеницы и ячменя. Большая часть встречавшихся деревушек и хуторов были брошены и наполнены только гнетущей тишиной. Даже не верилось, что где-то существует мир, наполненный самолетами, автомобилями и другими сомнительными прелестями цивилизации.
Старичок непрерывно жаловался на жизнь: на солнце, которое сушит землю и посадки, «наделывает на листья обжоги», на румын, которые опыляют поля ядами, на горожан, платящих мало денег.
Когда солнце нависло над самыми холмами, слева, за красно-зеленой листвой кустарника и заросшими короткой травой лужайками, уже плескался Балатон. Густо-голубая вода простиралась вдаль, сливаясь в нечетком жарком мареве с таким же по цвету противоположным берегом. Плавные изгибы холмов четко рисовались на фоне предзакатного неба…
– Балатон остался прежним! – радостно прошептал Оскар. Он боялся увидеть это прежде прекрасное озеро с загаженной отходами водой и мусором по берегам, но здесь будто бы был уже совсем другой мир. Зеленые деревья плотными или редкими рощицами окружали ласкаемые волнами плоские берега, и только пустые дома на этих берегах и угнетающий вид потрепанных, нежилых громад «Авроры» и «Тюльпана» в Балатоналмеди портили идиллическую картину. Но скоро они выехали из покинутого города и опять очутились на прекрасном берегу, где убегающие от озера холмы покрывала свежая изумрудная трава. На короткое время местность приобрела дикий, необжитый и умиротворяющий вид. Потом снова стали попадаться следы присутствия человека – картофельное поле, огороженное пастбище, покосившаяся хибара с дымом, вьющимся из трубы. Приближался Балатонфюред. Рихард, обняв свою сумку, посапывал во сне, видно, подружка долго не давала ему уснуть перед расставанием. Оскар с наслаждением дал немцу хорошего тычка под ребра. Старик уже давно замолк, обиженный невниманием пассажира, и нахохлился, как замерзший воробей. Перед въездом в город, рядом с раскрашенной в белую и черную полоски будкой, дорогу загораживал шлагбаум. Когда мерин, ткнувшись мордой в пластик, остановился, раздалось кряхтенье. Из будки, сильно припадая на правую, украшенную грубым протезом ногу, вышел солдат в мятой светло-зеленой униформе.
– Здравия желаю! – прохрипел инвалид, вскинув обрубок правой руки к голове, где над щекой вместо глаза расползся похожий на паутину рубец. Мужественно пытаясь выпятить впалую грудь с десятком пластиковых медалей, солдат проверил их удостоверения. Глянув на бумаги Оскара, который по ним числился британцем по фамилии Энсои, он уважительно сказал: – Ага, господин из Англии! Первый раз у нас человек из таких далеких краев.
– А скажи-ка, дружок, – задумчиво спросил Оскар, небрежно сунув в целую руку воина серебряную монетку, – где здесь лучше остановиться? Где повеселее и побольше симпатичных девчонок?
– Я вам так скажу, – солдат говорил, словно рапортуя начальству. – Лучше, чем в «Аннабелле», вам ничего не найти. Проезжайте по улице, – он махнул культей вправо от себя. – С третьего перекрестка увидите за лужайкой ее самую, на бутерброд похожую.
– Спасибо. – Оскар легонько хлопнул солдата по плечу и прыгнул на телегу. – Давай, старик, поехали!
Они наняли комнату, осмотрели ее и спустились вниз, как оказалось, очень вовремя. Постояльцы один за другим проходили в вестибюль и тут же покидали его чуть ли не строем.
– У них такой радостный вид! – пробормотал Оскар, рыская взглядом по сторонам, чтобы выбрать объект для атаки. Немец, полузакрыв глаза, кайфовал под свою дурную музыку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40