– Ты что-то совсем притих, – сказала Марта, – даже не похоже на тебя.
– Я слушал его, – объяснил Марк, кивнув в сторону ванной. – У него красивый голос.
– Что ты там говорил про женщин? – спросил Луи, взяв новую бутылку.
– Что меня тоже смущает, когда о них говорят, – ответил Марк, четко выговаривая слова. – Если в нем есть что нормального, так это оно. Зря Луи бросается на этого парня, он и так никому не нравится. Зато я очень даже понимаю его любовь к Марте.
Марк подмигнул старой Марте. Луи размышлял, развалясь в кресле и вытянув ноги.
– Возможно, тебя тоже обвели вокруг пальца, – сказал он, глядя в стену. – Это его голос на тебя действует. Он музыкант, и под звуки красивой музыки ты и воевать побежишь, как последний дурак.
Марк пожал плечами.
– Я просто думаю, что таких, как он, не часто встретишь, – сказал он. – Настолько тупого, чтобы выполнить все точь-в-точь, как ему велят, ни о чем не спрашивая. Настолько слепого, чтобы не видеть яму, которую роют у него под ногами, да он просто находка для мошенника. Над этим стоит задуматься.
В эту минуту из ванной с мокрой головой вышел Клеман, одетый в черную одежду Марка. В руке он держал ремень с серебряной пряжкой.
– Мне лично надо и это надеть? – спросил он.
– Да, – сказал Луи, – самолично надевай.
Клеман принялся вставлять ремень в петли, для него это было нелегкой задачей.
– Ты мне так и не ответил. О чем ты подумал в кафе, когда услышал про эту историю с убийствами?
Клеман что-то проворчал, потом прошлепал босыми ногами до кровати и уселся на прежнем месте, держа носки в руках. Он снова прижал пальцем ноздрю, потом принялся натягивать носок.
– Буква «а», что я знал женщину, которая умерла и которой я подарил папоротник. Буква «b», что я принес ей несчастье, потому что наблюдал за ней. И обо мне говорилось в газете. Это когда я лично обнаружил совпадение, тогда я и подумал, что я в ловушке, из которой я и пошел искать Марту.
Держа в руке носок, Клеман придвинулся вплотную к Луи.
– Это махина, – сказал он.
– Махинация, – поправила Марта.
– Из которой нет выхода, – уверенно продолжал Клеман, – меня специально выбрали и по телефону вызвали из Невера.
– И почему среди прочих выбрали именно тебя?
– Потому что я среди прочих дурак.
Последовало молчание. Парень старательно натягивал второй носок.
– Откуда ты знаешь? – спросил Луи.
– Да потому что мне всегда это твердили, – ответил Клеман, пожимая плечами. – Потому что я лично не понимаю, что люди говорят, и что вокруг происходит, и в газетах тоже что пишут, потому что мне читать трудно. Только Марта мне никогда так не говорила, но Марта-то добрая.
– Это точно, – отозвался Марк.
Клеман взглянул на Марка и улыбнулся ему. Он улыбался застенчиво, не показывая зубов.
– Ты знаешь, как умерли эти женщины? – не отставал Луи.
– Я не хочу про это говорить, я от этого волнуюсь.
Марк, наверно, хотел вставить «я тоже», но Луи взглядом удержал его.
– Ладно, Марк, пока хватит, – сказал он, вставая.
Марта поглядела на него с тревогой.
– Нет, – недовольно проговорил Луи. – Не знаю, Марта. Но пока, что бы там твой парень ни натворил, мы влипли, как последние идиоты. Постриги его покороче и перекрась. Только, ради бога, ничего кричащего, сделай из него красивого брюнета. Ни в коем случае не рыжего. Пусть отпустит бороду, мы ее тоже потом выкрасим, если нас раньше не сцапают.
Марта хотела что-то сказать, но Луи приложил палец к ее губам.
– Подожди, старушка, дай мне закончить и сделай в точности, как я скажу: ни под каким видом не дай ему выйти отсюда, даже если станет вопить, что пойдет выпить кофе в кафе.
– Я ему почитаю книжку.
– Ну-ну, – раздраженно сказал Луи. – И закрывай дверь, когда будешь уходить. Дай мне его пожитки, все, что есть. Надо от них избавиться.
– А как я узнаю, может, ты их себе оставишь?
– Никак не узнаешь. У тебя оружие есть?
– Мне его не надо.
Марта собрала вещи Клемана и сунула их в его рюкзачок.
– А аккордеон? – спросила она. – Ты же его не заберешь?
– Он брал его с собой, когда следил за женщинами?
Марта вопросительно посмотрела на Клемана, но он не слушал их разговор. Сидя на кровати, он расправлял рукой складки.
– Малыш, – обратилась к нему Марта, – ты брал с собой аккордеон, когда следил за женщинами?
– Конечно нет, Марта. Он такой тяжелый, да и зачем он нужен, когда за кем-то следишь?
– Ну вот. – Марта снова повернулась к Луи. – M в газетах об этом ни слова.
– Очень хорошо. Но пусть к нему не притрагивается, чтобы ни одной ноты не было слышно, проследи за этим. Никто не должен знать, что у тебя кто-то есть. Когда стемнеет, мы придем за ним и уведем отсюда.
– Уведете?
– Да, старушка. В такое место, где нет женщин, которых можно убить, и там, где за ним можно будет наблюдать день и ночь.
– В кутузку? – вскрикнула Марта.
– Да не ори ты все время! – вдруг нервно огрызнулся Луи уже третий раз за утро. – Хоть раз доверься мне! Просто надо убедиться, кто этот парень, зверь или просто дурак! Только так мы выпутаемся из этой истории! Пока я все не выясню, легавым я его не отдам, ясно?
– Ясно. А куда ты его отведешь?
– В Гнилую лачугу. К Марку.
– Что? – удивился Марк.
– Больше некуда, Марк, ничего не могу другого придумать. Этого придурка надо срочно спрятать от полиции, да и от него самого. У тебя в доме женщин нет, это уже большой плюс.
– Надо же, – сказал Марк, – никогда бы не подумал, что это плюс.
– И потом, нужно, чтобы кто-нибудь следил за ним: Люсьен, Матиас, ты и твой крестный.
– А с чего ты взял, что мы согласны?
– Вандузлер-старший согласится. Он любит разные паршивые истории.
– Это верно, – признался Марк.
Взволнованный Луи дал Марте еще кое-какие
наставления, взглянул напоследок на Клемана Воке, который уныло разглаживал рукой одеяло, закинул рюкзак на плечо и потянул Марка на улицу.
– Пойдем перекусим, – сказал Марк. – Уже почти четыре.

Глава 9

– Найди столик поукромнее, – сказал Луи, входя в кафе на площади Бастилии. – С нашими заморочками нам сейчас лучше не светиться. Пойду-ка позвоню, а ты закажи что-нибудь.
Через несколько минут Луи вернулся.
– У меня встреча с комиссаром Девятого округа, – объявил он, садясь. – Там было второе убийство, на улице Башни Аббатис.
– И что ты ему скажешь?
– Ничего, его послушаю. Хочу узнать, что полиция думает об этих убийствах, какие у них версии и до чего уже докопались. Может, они уже и фоторобот сделали. Неплохо было бы взглянуть.
– Думаешь, комиссар так тебе все и выложит?
– Надеюсь. Мы когда-то вместе работали в министерстве.
– А под каким предлогом ты будешь его выспрашивать?
Луи задумался:
– Скажу, что эти убийства мне что-то напоминают, не могу вспомнить, что именно. Что-нибудь наплету, не важно.
Марк с сомнением покачал головой.
– Да хватит и этого. Комиссар ко мне хорошо относится, я помог его сыну в одном деликатном деле восемь лет назад.
– Что за дело?
– Он с кучкой бритоголовых приторговывал сильным кокаином, настоящей крысиной отравой. Я успел его вытащить прямо перед облавой.
– И с какой стати ты это сделал?
– С такой, что это был сын полицейского, а это всегда может пригодиться.
– Браво.
Луи пожал плечами:
– Он был не опасен. Не тот окрас.
– Ну да…
– Уж я-то разбираюсь! – повысил голос Луи и посмотрел на Марка.
– Ладно, – сказал Марк, – давай поедим.
– Я его ни разу среди них не видел, не строй из себя святошу. Сейчас главное вытащить Марту из того феерического дерьма, в которое она ухитрилась вляпаться. И нам нужны сведения от полиции. Очень важно знать, куда идут они, чтобы знать, куда идти нам. Думаю, что полиция, как и журналисты, нацелились на серийного убийцу.
– А ты нет?
– Я нет.
– На сведение счетов что-то не похоже. Он выбирает случайных женщин.
Луи махнул рукой, быстро глотая жареную картошку. Он почти всегда ел медленно, но сейчас торопился.
– Конечно, – сказал он. – Я думаю, как ты и как все остальные: это сумасшедший, маньяк, свихнувшийся на сексуальной почве, называй, как хочешь. Но это не серийный убийца.
– Хочешь сказать, что больше он убивать не будет?
– Наоборот. Он будет убивать и дальше.
– Черт побери, надо думать.
– Здесь дело в арифметике, я тебе потом объясню, – сказал Луи, быстро глотая пиво. – Я убегаю. Отнеси, пожалуйста, вещи Мартиного пупсика к себе в лачугу, не тащить же мне их с собой в полицию. И жди меня.
– Раньше восьми не приходи, я буду на работе.
– Ну да, – сказал Луи, – ты вроде работу нашел? В Средневековье?
– Нет. Работа по дому.
– То есть?
– Я с тобой самолично по-французски говорю, Луи. Работа по дому. Вот уже три недели, как я горничной работаю на две трети ставки. Пропылесосить, полы натереть, пыль протереть, постирать, помыть, довести до блеска. А глажку на дом беру. И ты сам сейчас похож на святошу. Иди к своему комиссару, а меня грязные полы ждут.

Глава 10

Окружной комиссар Луазель не заставил Луи ждать в коридоре. Похоже, он был искренне рад его видеть. Луазелю, как и Луи, было около пятидесяти. Это был невысокий блондин, который курил сигареты, тонкие как соломинки. В министерстве Луи Кельвелера называли Немцем, и Луазель тоже звал его так. Луи давно перестал обращать на это внимание. Наполовину немец, наполовину француз, он родился во время войны и не знал, где его корни. Он хотел бы называться Рейном, но это была его высокомерная мечта, о которой он никому не говорил. Все вокруг называли его Людвигом или Луи, и только Марк Вандузлер, неизвестно по какому наитию, иногда звал его «сыном Рейна».
– Здорово, Немец, – сказал Луазель. – Рад тебя видеть. Сколько лет…
– Как сын? – спросил Луи, присаживаясь.
Луазель поднял обе руки в знак того, что все в порядке, и Луи кивнул.
– А ты как? – продолжал комиссар.
– Меня вышибли из министерства четыре года назад.
– Чего и следовало ожидать… Ты совсем отошел от дел?
– Живу переводами.
– Но делом Севрана ведь ты занимался, разве не так? А банда неонацистов в Дрё и старик в мансарде?
– Ты хорошо осведомлен. Пришлось заняться кое-чем факультативно. Держаться в стороне труднее, чем ты думаешь, если у тебя картотека. Старые дела преследуют, врезаются в память. Только рядом что-то случится – сразу вспоминаешь про папки в шкафу. Не дают они спать спокойно.
– И что на сей раз?
– Я тихо-мирно переводил биографию Бисмарка, и тут какой-то тип убил в Париже двух женщин.
– Убийца с ножницами?
– Да.
– Это тебе что-то напомнило? – спросил Луазель, сразу заинтересовавшись.
– Меня это зацепило. Что-то напоминает, но пока не пойму, что именно.
Какая чушь, подумал Луи.
– Ты мне басни плетешь, – сказал Луазель, – это тебе что-то напоминает, и ты не хочешь мне говорить что.
– Да нет, честное слово. Какое-то смутное воспоминание, ни имен, ни лиц, поэтому я к тебе и пришел. Мне нужны точные сведения. Конечно, если тебе удобно об этом говорить.
– Удобно, – неуверенно сказал Луазель.
– Если все подтвердится, я тебе расскажу, что меня беспокоит.
– Договорились. Я знаю, что ты честный человек, Немец. Ничего плохого в том, что мы поговорим об этом. Не думаю, что ты разболтаешь журналистам.
– Они уже и так почти все знают.
– Да, почти. Ты уже виделся с комиссаром Девятнадцатого? Говорил о первом убийстве?
– Нет, я сразу к тебе.
– Почему?
– Не нравится мне комиссар из Девятнадцатого. По-моему, он кретин.
– А… Ты не перебарщиваешь?
– Нет.
Комиссар зажег одну из своих сигарет-соломинок.
– Я тоже так думаю, – бросил он.
Луи понял, что только что заключил прочный союз, ибо ничто так не сплачивает двоих, как объявить дураком третьего.
Луазель прошаркал к несгораемому шкафу. Он всегда шаркал ногами, странная привычка для человека, который любил крепкие мужские словечки. Он достал с полки толстую папку и театрально кинул ее на стол.
– Вот, – вздохнул он, – самое грязное дело о столичном маньяке-убийце, которое только было за многие годы. Нечего и говорить, министерство на нас всех собак спустило. Так что, если сумеешь помочь мне, я в долгу не останусь – дашь на дашь – все по закону. Если тебе попадется этот парень…
– Само собой, – заверил Луи, думая, что в эту самую минуту парень свернулся под одеялом у Марты, а та читает ему книжку, чтобы развлечь этого блаженного.
– Что ты хочешь знать? – спросил Луазель, листая досье.
– Про убийства. Есть ли какие-то детали, не описанные в газетах?
– Не так много. Вот посмотри на фото, тебе это больше поможет. Как говорится, картина маслом… Про первое убийство, это было двадцать первого июня на улице Аквитании. Комиссар уперся как бык, не захотел сотрудничать! Представляешь? Пришлось звонить в министерство, чтобы прочистили ему мозги.
Луи ткнул пальцем в одну из фотографий:
– Это женщина с улицы Аквитании. Красивой не назовешь, но судить сложно, лицо искажено от удушья. Он вошел к ней в квартиру неизвестно как, где-то около семи вечера. Заткнул ей рот тряпкой и, похоже, зверски прибил об стену.
– А говорили, что он ее задушил.
– Да, но сначала оглушил. Не так просто душить сразу, если можно так выразиться. Потом он подтащил ее к ковру на середину комнаты, там остались следы ботинок. И вот тут уже он ее задушил, а потом раз двенадцать ударил чем-то острым, скорее всего маленькими ножницами. Этот тип просто чудовище.
– Сексуальное насилие было?
Луазель воздел руки к небу и снова уронил, как бы выражая недоумение:
– Ничего!
– Ты вроде как удивлен?
– В подобных случаях всегда ожидаешь обнаружить следы. Сам посмотри: одежда в порядке, и поза убитой вполне пристойная. Никаких следов секса.
– А эта женщина… Напомни, как ее зовут…
– Надя Жоливе.
– По ней что-нибудь есть?
– Мой коллега наводил справки, но ничего интересного не обнаружил. Читай сам: тридцать лет, секретарша в коммерческой фирме, собиралась замуж. Самая обычная женщина. Когда через десять дней произошло второе убийство, он бросил заниматься Надей. И я бы так поступил, как только узнали об этой сволочи, который следил за ними. Что касается моей жертвы…
Луазель замолчал, листая папку, потом вынул из него пачку фотографий и разложил их перед Луи:
– Вот она. Симона Лекур. То же самое, видишь, все совпадает до мельчайших подробностей: оглушили, вытащили на середину комнаты с кляпом во рту и убили.
Луазель покачал головой, ломая сигарету.
– Какая мерзость, – закончил он.
– А что за тряпка?
– Самая обычная.
– Между двумя жертвами никакой связи?
– Никакой. Это мы быстро выяснили, потому что убийца почти уже у нас в руках, но эти две женщины явно никогда не встречались. У них совершенно ничего общего, разве что обеим по тридцать лет, обе служащие и не замужем. Кроме того, обе особенной красотой не отличались, и они совершенно не похожи одна на другую. Одна брюнетка, у другой волосы скорее светлые, одна худая, другая пухленькая… Если они напоминают убийце его мать, то воспоминания у него довольно расплывчатые.
Луазель улыбнулся и взял новую сигарету.
– Но мы найдем этого ублюдка, – произнес он уверенно, – это дело нескольких дней. Ты читал газеты… Все свидетели описали человека, который торчал перед домом жертв за несколько дней до убийства. По-моему, парень болван, каких мало, поэтому мы его быстро возьмем. Представляешь, у нас семь надежных свидетелей… Семь! Уже одного этого достаточно. Он был настолько у всех на виду, стоял у дверей дома, его бы вся страна заметила. И еще одна коллега Нади показывает, что видела, как этот тип шел за ней, когда она выходила с работы, два дня подряд. И приятель Симоны его тоже заметил, когда провожал ее домой поздно вечером. Теперь понимаешь, вычислить его – раз плюнуть.
– У вас и отпечатки его есть?
– Все десять пальчиков на цветочном горшке. Ты видел такого идиота? Папоротник в горшке в квартире обеих жертв, и на каждом его отпечатки. Наверное, так он и проникал в квартиры. Девушка не испугается парня, который принес ей цветок. Хотя мог бы выбрать что-нибудь получше, чем папоротник. Говорю же тебе, кретин, опасный псих.
– Все-таки папоротники неплохо пахнут. А в других местах есть его отпечатки?
– Нет, только на горшках.
– И как ты это объяснишь? Он несет горшок голыми руками, но ухитряется больше нигде не наследить? И если он для убийства надел перчатки, то почему не забрал с собой горшок, когда уходил?
– Да, знаю, мы над этим тоже думали.
– Не сомневаюсь.
– Он вполне мог оглушить ее, задушить и нанести раны, не оставляя отпечатков. На полу ковер, а не паркет и не пластик. Возможно, он законченный кретин, как я тебе уже сказал, который просто не думал ни о чем. Такое бывает.
– Почему бы и нет… – проговорил Луи, а сам представил себе маленького человека с пустыми глазами, за которым Марта ухаживала, словно он фарфоровый. Они там наверняка уже все закончили, и Марта постригла его в своей малюсенькой ванной и покрасила ему волосы.
– Как он выглядит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20