У Марты стоял ком в горле. Ей представилось, как по лестнице бегут люди и слышен голос ребенка, колотящего в дверь: «Они заберут меня, Марта, заберут!» Она открывает дверь, и он с плачем бросается к ней. Она велит ему свернуться калачиком на кровати, накрывает красным одеялом и гладит по голове, пока он не уснет. Конечно, малышу Клеману всегда не хватало ума. Она это знала, но скорее дала бы разрезать себя, на куски, чем согласилась бы с этим. И без того было много желающих плюнуть в него. Мальчуган не виноват, он придет в себя и всему научится. И будь что будет.
И без того ясно, что будет, сказал бы эта старая сволочь Симон, который когда-то держал бакалейную лавку. Этот всегда готов утопить ближнего. Он называл Клемана «дурным семенем». Мысль о старом негодяе придала Марте сил. Она знала, что надо делать.
Встала, сложила стул и подхватила свои сумки.
– Идем, – сказала она. – Нечего тут торчать.

Глава 4

Марта жила теперь в комнате на первом этаже недалеко от площади Бастилии, в маленьком тупичке.
– Один друг нашел мне комнату, – гордо сказала она Клеману, открывая дверь. – Если бы не все это барахло, смотрелось бы лучше. И на набережную он меня пристроил. Людвиг его зовут. Ты бы поверил, что однажды я буду книгами торговать? Была одна панель, теперь другая, и такое бывает.
Клеман успевал уловить лишь половину из ее слов.
– Людвиг?
– Это мой друг. Таких, как он, не часто встретишь. А ты знаешь, в мужчинах-то я разбираюсь. Да поставь же наконец аккордеон, Клеман.
Клеман взмахнул газетой, собираясь что-то сказать.
– Нет, – сказала Марта. – Сначала поставь аккордеон и садись, ты на ногах не стоишь. Потом расскажешь, откуда аккордеон, спешить нам некуда. Послушай, мальчик, сейчас мы пообедаем, выпьем по стаканчику, а потом ты мне все расскажешь, тихо и спокойно. Все надо делать по порядку. Пока я готовлю, приведи себя в порядок. И поставь, бога ради, этот аккордеон.
Марта отвела Клемана в угол комнаты и отдернула занавеску.
– Гляди, – похвасталась она. – Настоящая ванная. Здорово, да? Сейчас примешь горячую ванну – всегда нужно принимать горячую ванну, если дела идут плохо. Если у тебя есть чистая одежда, переоденься. Дашь мне грязное, я простирну вечерком. В такую жару все быстро сохнет.
Марта пустила воду, подтолкнула Клемана к ванной и задвинула занавеску.
Отмоется, хоть путом от него разить не будет. Марта вздохнула, вот уж не было печали. Она бесшумно взяла газету и внимательно прочла статью на шестой странице. Молодая женщина, чье тело было обнаружено вчера утром в квартире на улице Башни Аббатис, была избита и задушена, после смерти ей нанесли двадцать восемь ранений острым предметом, возможно, ножницами. Просто мясорубка. Многое проясняют показания соседей, все они утверждают, что несколько дней подряд какой-то мужчина стоял перед домом жертвы. Марта вздрогнула, Клеман с шумом выпускал воду из ванной. Она тихонько отложила газету.
– Садись, сынок. Сейчас все будет готово.
Клеман переоделся и причесался. Он никогда не был красив – нос картошкой, бледная кожа, а главное – пустые глаза. Марта считала, что у него просто зрачок сливался с радужной оболочкой, но если приглядеться, он вовсе не плох, да и какая, к черту, разница? Помешивая макароны, Марта вспоминала приметы преступника, описанные в конце газетной статьи: …разыскивается молодой белый мужчина, возраст 25 – 30 лет, маленького роста, худой или хрупкого телосложения, волнистые светлые волосы, лицо гладко выбрито, одет скромно, серые или бежевые брюки, спортивная обувь. Через два дня, не позже, полиция составит фоторобот.
Серые брюки, мысленно уточнила Марта, взглянув на Клемана.
Она разложила по тарелкам макароны и сыр, а сверху разбила яйцо. Клеман молча глядел в свою тарелку.
– Ешь, – велела Марта. – Макароны быстро остывают, Бог их знает почему. Зато цветная капуста наоборот. Спроси кого хочешь, почему так, никто тебе не скажет.
Клеман никогда не умел разговаривать во время еды, он был просто не способен делать два дела сразу. И Марта решила отложить разговор на потом.
– Не думай об этом, ешь, – повторила она. – На пустой желудок разговор не идет.
Клеман послушно кивнул.
– А пока мы едим, я расскажу тебе разные истории из своей жизни, как в детстве, хорошо, Клеман? Помнишь того клиента, который напяливал одни брюки поверх других? Уверена, ты про это забыл.
Марте было нетрудно развлечь Клемана. Она умела часами рассказывать истории одну за другой, а нередко она даже разговаривала сама с собой. И она рассказала историю про мужчину в двух парах брюк, про пожар на площади Алигр, про депутата, жившего на две семьи, о чем знала только она, про рыжего котенка, который упал с седьмого этажа и приземлился на четыре лапы.
– Неважнецкие истории у меня сегодня, – поморщилась Марта. – Болтаю, сама не знаю что. Я принесу кофе, а потом мы поговорим. Не спеши.
Клеман мучительно соображал, с чего бы начать. Он понятия не имел, где в его истории маленькая буква «а». Наверно, нужно начать с утра в кафе.
– Сегодня утром, Марта, я пил кофе в кафе.
Клеман запнулся, прикрыв рот пальцами. Вот что значит быть дураком. И как это у других получается не говорить «кофе в кафе»?
– Продолжай, – сказала Марта. – Не обращай внимания на все эти глупости, плевать нам на них.
– Я пил кофе в кафе, – повторил Клеман. – Один человек читал вслух газету. Я услышал название улицы – Башня Аббатис, и я самолично слушал, а потом там описывали убийцу, которым был я, Марта. Я, и никто другой. И тогда потом я пропал. Не понимаю, как они узнали. Мне было очень страшно, и, значит, я вернулся к себе в гостиницу, взял свои вещи, а потом после я подумал только об одном, о тебе, чтобы они меня не забрали.
– И что она тебе сделала, эта девушка, Клеман?
– Какая девушка, Марта?
– Которая умерла, Клеман. Ты ее знал?
– Нет. Я просто шпионил за ней пять дней. Но она мне ничего не сделала, честно.
– А зачем ты за ней шпионил?
Клеман прижал палец к носу и нахмурил брови. Как же трудно было рассказывать по порядку!
– Чтобы узнать, есть ли у нее любовник. Вот зачем. И цветок в горшке, это я его купил и сам его отнес. Они ее нашли вместе с цветком, вся земля на земле валялась, это в газете написано.
Марта встала за сигаретой. Ребенком Клеман не отличался умом, но он не был ни сумасшедшим, ни жестоким. А сейчас ей вдруг стало страшно рядом с этим парнем, который сидел за ее столом. На мгновение ей захотелось позвать полицию. И это ее малыш Клеман, не может этого быть. На что она надеялась? Что он убил случайно? Сам того не понимая? Нет. Она надеялась, что все это неправда.
– Что на тебя нашло, Клеман? – пробормотала она.
– Ты про цветок?
– Нет, Клеман! Почему ты ее убил? – выкрикнула Марта.
И заплакала. Перепуганный Клеман обошел стол и опустился возле Марты на колени.
– Но, Марта, – пролепетал он, – Марта, ты же знаешь, что я хороший парень! Ты сама мне это всегда говорила! Разве это было неправда? Марта?
– Я так думала! – всхлипнула Марта. – Я всему тебя научила! А теперь видишь, что ты наделал? По-твоему, это хорошо?
– Но, Марта, она мне ничего…
– Замолчи! Не хочу тебя больше слушать!
Клеман сжал голову руками. Что он сделал не так? О чем забыл рассказать? Он, как всегда, забыл про маленькую «а», как обычно, начал не с того и сильно огорчил Марту.
– Я начало забыл рассказать, Марта! – сказал Клеман, тряся ее за плечо. – Я не убивал эту женщину!
– А если не ты, то кто, святой дух, что ли?
– Ты должна мне помочь, – прошептал Клеман, цепляясь за ее плечи, – а то они заберут меня!
– Ты врешь.
– Я не умею врать, ты же сама говорила! Ты говорила, что для этого нужно уметь придумывать.
Да, она помнила об этом. Клеман ничего не умел выдумывать. Ни шутить, ни хитрить, ни тем более врать. Марта снова подумала о его мерзком папаше Симоне, который всякий раз харкал на землю и обзывал мальчишку. «Чертово семя… Семя убийцы…» Слезы стали колоть глаза. Она отцепила руки Клемана, громко высморкалась в бумажную салфетку и глубоко задумалась. Тут правы либо они с Клеманом, либо старый хрыч Симон, выбирай, что хочешь.
– Ладно, – сказала она, шмыгнув носом, – давай все сначала.
– Буква «а», Марта, – снова заговорил Клеман, задыхаясь, – я следил за девушкой. Я делал работу, которую мне поручили. А все остальное – это просто… просто…
– Совпадение?
– Совпадение. Они ищут меня, потому что меня видели на улице, что касается меня. А я работал. А еще раньше я следил за другой девушкой. Это тоже была работа.
– За другой девушкой? – с ужасом проговорила Марта. – Ты помнишь, где это было?
– Погоди, – сказал Клеман, приставив палец к носу. – Сейчас вспомню.
– Случайно, не на улице Аквитании, Клеман?
– Да, там, – с облегчением улыбнулся он. – Первая девушка жила там. Это совсем маленькая улица на окраине Парижа.
Марта рухнула на стул.
– Бедный мой мальчик, – пробормотала она. – Бедный мой, ты разве не знаешь?
Клеман, все еще стоя на коленях, смотрел на Марту, разинув рот.
– Это не совпадение, – тихо сказала Марта. – На улице Аквитании десять дней тому назад убили женщину.
– А там был цветок в горшке? – Клеман снова перешел на шепот.
Марта пожала плечами.
– Такой красивый папоротник, – бормотал Клеман, – я сам его выбрал, самолично. Так меня попросили.
– Ты о ком?
– О том человеке, который позвонил мне в Невер, чтобы взять меня аккордеонистом в Париж, в свой ресторан. Но оказалось, что ресторан еще не готов. Он попросил меня проследить за двумя официантками, которых хотел нанять, но нужно было сначала узнать, серьезные это девушки или нет.
– Бедный мой Клеман…
– Ты думаешь, что на улице Аквитании меня тоже видели?
– Конечно, видели. Тебя за этим туда и поставили, бедный мальчик, чтобы все тебя видели. Господи, а тебе не приходило в голову, что это какая-то странная работенка?
Клеман глядел на Марту, широко раскрыв глаза.
– Я дурак, Марта. Ты-то ведь знаешь.
– Нет, Клеман, ты не дурак. Так о первом убийстве ты ничего не знал?
– Я жил в гостинице, там нет радио.
– А газета на что? Клеман потупился:
– Да я не совсем помню, как читать.
– Ты разучился читать? – воскликнула Марта.
– Я читаю, но не очень хорошо. Буквы в газете такие маленькие.
– Ясно, – вздохнула Марта. – Вот видишь, что бывает, если бросить учебу.
– Меня втянули в махину, в ужасную махину.
– В ужасную махинацию, Клеман. Ты прав. И одни мы с этим не справимся, ты уж мне поверь.
– Мы пропали?
– Нет, не пропали. Потому что старая Марта знает кое-кого, малыш. И кое-кого, кто разбирается в делах. Вот для чего нужно учиться, понимаешь?
Клеман кивнул.
– Так, теперь ответь, – продолжила Марта, вставая, – ты никому не говорил, что идешь ко мне?
– Нет.
– Точно? Подумай хорошенько. Ты никому не говорил про меня?
– Ну да, сказал. Девушкам говорил. Я спросил у сорока девушек на улице, как тебя найти. Я не могу читать телефонную книгу, там буквы мелкие.
– А эти девушки смогут тебя узнать по описанию в газете? Ты подолгу с ними разговаривал?
– Нет, они меня самолично сразу прогоняли. Кроме одной, мадам Жизель, и ее подруги, которые были очень добры. Она просила передать тебе привет от Жизель с улицы…
– Деламбр.
– Да. Вот они меня узнают. Но, может, они читать не умеют?
– Умеют. Все умеют читать, сынок. Ты у нас исключение.
– Я не исключение. Я дурак.
– Тот, кто называет себя дураком, уже не дурак, – решительно объявила Марта, держа Клемана за плечо. – Послушай, сынок. Сейчас ложись спать, я устрою тебе постель за ширмой. А сама побегу повидаться с Жизель, скажу, чтобы держала язык за зубами и подруге передала. Ты знаешь, как зовут ее подружку? Это, случайно, не молоденькая Лина, которая теперь на улице Деламбр?
– Точно. Ты потрясающая.
– Просто я училась.
Внезапно Клеман схватился за щеки.
– Они расскажут, что я приходил тебя повидать, и за мной придут сюда. Я должен уйти, а то меня заберут.
– Нет, ты останешься здесь. Жизель и Лина и словечка не промолвят, потому что я их попрошу. Солидарность – вот как это называется в нашем ремесле. Но мне надо спешить, я отправляюсь прямо сейчас. А ты никуда не выходи, ни под каким видом. И никому не открывай. Я вернусь поздно. Спи.

Глава 5

Было около одиннадцати вечера, когда Марта хлопнула по плечу Жизель, которая дремала, стоя в дверной нише. Жизель умела спать стоя, совсем как лошадь, и гордилась этим, как спортсмен, но Марте это всегда казалось немножко грустным. Женщины обнялись, они не виделись четыре года.
– Жизель, – начала Марта, – у меня мало времени. Надо поговорить насчет парня, который меня недавно искал.
– Так я и думала. Я что, прокололась?
– Ты все сделала, как надо. Но если тебя о нем спросят, проглоти язык. Может, ты его даже в газете увидишь. В общем, молчи, если спросят.
– Ты о легавых?
– В том числе. Этот парнишка мой, и я сама о нем позабочусь. Поняла, Жизель?
– И понимать нечего. Держу рот на замке, и все. Что он натворил?
– Ничего. Говорю тебе, это мой мальчуган.
– Смотри-ка, не тот ли это парень, с которым ты была знакома давным-давно? Которого ты учила читать?
– А ты соображаешь, Жизель.
– Я как его увидела, так и стала кумекать. – Жизель улыбнулась, постучав пальцем по виску. – Ты уж извини, но, похоже, не много науки у него в голове осталось, у твоего пацана?
Марта смущенно пожала плечами:
– Он никогда не умел пользоваться мозгами.
– Это еще мягко сказано. Но раз твой Клеман, то чего уж там говорить. Ума ведь не купишь.
Марта улыбнулась.
– Ты помнишь, как его зовут?
– Я ж тебе говорю, Марта, – сказала Жизель, снова приставляя палец к виску, – у меня голова еще работает. А то как же, если стоять весь день без дела, так оно и будет, вот откуда все берется. Ты-то знаешь.
Марта задумчиво кивнула.
– Ты-то, – продолжала Жизель, – считай, тридцать пять лет на панели оттрубила. Такой опыт со счетов не скинешь.
– Но под конец-то я сидела дома на трубке, – сказала Марта.
– И что с того, дома тоже думаешь от нечего делать. Это если руки все время заняты, как на почте, например, думать особо некогда.
– Да уж, для дум свобода рук требуется.
– Вот-вот.
– Но про Клемана тебе лучше забыть. Не болтай про него, ясно?
– Извини, но ты мне это уже говорила.
– Не обижайся, просто мне так спокойней.
– Он что, серьезно влип, твой Клеман?
– Никуда он не влип. Это другие хотят его подставить.
– Кто?
– Придурки всякие.
– Ясно.
– Я побегу, Жизель. Надеюсь на тебя. И Лину предупреди обязательно. Целуй детишек. И поспи хоть чуток.
Женщины снова обнялись, и Марта быстро засеменила прочь. Насчет Жизели она не беспокоилась. Даже когда та поймет, что Клеман убил этих двух женщин, – а поймет она наверняка, когда увидит фоторобот в газете, – она его не сдаст. Во всяком случае, сначала она придет к Марте. А вот убедить Людвига помочь ей, казалось, не так-то просто. То, что она выучила Клемана читать, еще не доказывает его невиновность. Как называлась та дурацкая книга, которую они читали? Столько лет прошло… Марта хорошо помнила обложку, там был нарисован маленький домик, собака и мальчик.
Рене и его собака.
Вот как она называлась.

Глава 6

Сначала Марта слушала под дверью, не спит ли Людвиг. Обычно он ложился в три утра или где-нибудь бродил всю ночь, но кто его знает. Она не решалась постучать, потому что не предупреждала, что придет, да и не виделись они уже три месяца. Поговаривали, что Людвиг отошел от дел. И Марта, которая, непонятно почему, себя самое считала важным делом, боялась, как бы ее дружба с Немцем не прекратилась, раз он бросил свои расследования. Людвиг был одним из тех редких людей, которые могли произвести на Марту впечатление.
– Людвиг, – позвала она, стуча в дверь. – Хочу тебя побеспокоить, у меня срочное дело.
Прижав ухо к двери, она слышала, как Немец отодвинул стул и не спеша пошел к двери. Он редко куда-нибудь торопился.
– Людвиг, – повторила она, – это я, старая Марта.
– Ну, конечно, ты, – сказал Людвиг, открывая. – Кому же еще придет в голову вопить в коридоре в два часа ночи? Ты весь дом разбудишь.
– Я шепотом говорила, – оправдывалась Марта, входя в квартиру.
Луи пожал плечами:
– Ты не умеешь говорить шепотом. Я только что чай заварил. Пиво кончилось.
– Ты читал в газете про второе убийство? Что скажешь?
– А что я должен сказать? Паршивая история, что тут говорить. Садись.
– Значит, правда то, что болтают? Ты ушел на покой?
Луи посмотрел на нее, скрестив руки.
– Это и есть твое срочное дело? – спросил он.
– Просто спрашиваю. А что такого?
– Ну да, правда, Марта, – сказал он и сел напротив, скрестив руки и вытянув ноги. – Раньше мне платили, и я работал. Было бы странно продолжать заниматься этим и сейчас.
– Не понимаю, – нахмурилась Марта, – это всегда выглядело странно, а ты заметил это только сейчас, что ли? Ты делаешь свое дело, потому что у тебя это получается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20