Но момент был неподходящим для того, чтобы задавать вопросы.
– По той же причине не могла бы уйти и я, – продолжала Алира. – И разве не удалось это Императрице Зарике? И как в этом смысле насчет тебя? Я знаю, что значит быть Повелительницей Судеб, и в этом нет ничего такого, чго делало бы тебя невосприимчивой к подобным воздействиям. Ты лжешь.
Улыбка исчезла с лица Вирры, и ее многосуставчатые пальцы дернулись – странный, нечеловеческий жест, который напугал меня больше, чем само ее присутствие. Я ожидал, что Алира сейчас будет уничтожена на месте, но Вирра лишь сказала:
– Мне нечего тебе объяснять, маленький дракон.
– Нет, есть, – ответила Алира, и Вирра покраснела. Интересно, подумал я, что сейчас произошло между ними? Затем Вирра чуть улыбнулась и сказала:
– Да, возможно, я должна кое-что объяснить. Прежде всего ты просто ошибаешься. Ты мало знаешь о том, что значит быть божеством. Восточники испытывают перед богами благоговейный страх, отрицая в нас все человеческое. Драгейриане же считают, что божественность – это род искусства, вроде магии, и ничего больше. И то, и другое неверно. Это объединение многих искусств и многих природных сил и включает в себя изменения во всех чертах личности. Я никогда не была человеком, но если бы я и была им когда-то, то не была бы им теперь. Я – бог. Моя кровь – кровь бога. Именно поэтому Зал Судеб не может удержать меня. Что касается Зарики, ей удалось уйти, так как Имперская Держава обладает силой даже здесь. Тем не менее мы могли остановить ее, и нам это почти удалось. Это не так просто – дать живому покинуть это место, даже тем немногим, кто смог это сделать.
Твой друг-восточник никогда не смог бы оказаться здесь без живого тела, в котором он находился. Нет, душа не имеет значения, все намного сложнее. Дело в крови. Как живой человек он смог прийти сюда, и как живой человек он сможет уйти. – Она внезапно посмотрела на меня. – Только один раз. Не возвращайся сюда, фенарианец.
Я изо всех сил пытался подавить дрожь.
– Что касается тебя, Алира… – с улыбкой продолжала Вирра.
Алира покраснела и опустила глаза.
– Я поняла.
– Да. Что касается тебя, как, возможно, уже сказали тебе твои друзья, у меня были некоторые трудности с тем, чтобы убедить некоторых позволить тебе уйти. Если бы ты не была наследницей трона, мы бы потребовали, чтобы ты осталась и твой компаньон вместе с тобой. Я ответила на твой вопрос?
Алира кивнула, не поднимая взгляда.
– Как насчет меня, босс?
Проклятие. Об этом я не подумал. Я набрался смелости и сказал:
– Богиня, я хотел бы знать…
– Твой приятель, естественно, разделит твою судьбу.
– О да. Спасибо.
– Спасибо, босс. Я почувствовал себя лучше,
– Лучше?
– Итак, вы готовы идти? – спросила Вирра. – Вам нужно отправляться в путь как можно скорее, поскольку если вы заснете, то больше не оживете снова, а имперские законы запрещают живым мертвецам занимать официальные имперские посты.
– Я не уйду без своего двоюродного брата, – сказала Алира.
– Ладно, – бросила Вирра. – Тогда ты останешься. Однако на случай, если ты передумаешь, путь отсюда ведет через арку, знакомую твоим друзьям, затем налево, мимо Цикла, и дальше. Если хочешь, можешь идти. Лорд Маролан обнаружит, как по каплям уходит из него жизнь, но он тоже может попытаться. Возможно, тебе удастся вынести отсюда его тело и отказать ему в вечном покое на Дорогах, так же как и в жизни, право на которую он уже потерял. Теперь оставьте меня.
Мы посмотрели друг на друга. Я в самом деле чувствовал себя очень усталым.
Поскольку идти было больше некуда, мы прошли мимо трона, пока не нашли арку, под которой мы впервые ветретили Кайрана Завоевателя. Направо вела тропа к колодцу, который все еще манил меня, но я лучше знал, что делать. Налево вел путь к выходу – для Алиры и меня.
К своему неудовольствию, я обнаружил, что мне не хочется оставлять здесь Маролана. Если бы остаться должна была Алира, возможно, я чувствовал бы себя иначе, но выбор мне не принадлежал. Мы стояли под аркой, не двигаясь с места.
Я открыл шкатулку. Ощущение, которое я испытал, дотронувшись до нее, усилилось. Внутри лежал кинжал в ножнах. Коснуться ножен оказалось очень трудно. Коснуться рукоятки – еще труднее.
– Не нравится мне эта штука, босс.
– Мне тоже.
– Стоит ли тебе вынимать его, прежде чем…
– Да. Мне нужно знать, сумею ли я им воспользоваться. Теперь замолчи, Лойош. Мне от тебя не легче.
Я вытащил кинжал, и он атаковал мой разум. Я почувствовал, что моя рука дрожит, и заставил себя ослабить захват. Я попытался внимательнее изучить кинжал, словно любое другое оружие. Лезвие было длиной тринадцать дюймов, заточенное с одной стороны. Оно было достаточно острым. Хорошая гарда и кинжал хорошо сбалансирован. Рукоятка была матово-черной и…
Морганти.
Я держал его, пока не перестал трястись. Я никогда прежде не дотрагивался ни до чего подобного. Я чуть бьшо не поклялся, что никогда больше до него не дотронусь, но нет обдуманные клятвы глупы, и я сдержался.
Но это было нечто ужасное, и я никогда не смог к подобному привыкнуть. Я знал, что некоторые постоянно носят при себе подобное оружие, и мне всегда было интересно, не сумасшедшие ли они или просто сделаны из лучшего теста, чем я.
Я заставил себя сделать несколько пробных выпадов. У меня была еловая доска, на которой я тренировался в метании ножей. Продолжая держать кинжал, левой рукой я прислонил доску к стене наверху комода. Негнущуюся правую руку с ножом я держал в некотором отдалении от левой. Вероятно, я выглядел нелепо, но Лойош не смеялся. Могу сказать, что он проявил большую смелость, не вылетев из комнаты.
Что ж, я в некотором смысле тоже.
Я метнул кинжал в доску около двух дюжин раз, пока слегка не расслабился и не смог воспринимать его просто как оружие. Мне так и не удалось попасть точно в цель, но я был к ней все ближе. Когда я наконец снова убрал кинжал в ножны, с меня градом катил пот, а рука онемела и болела.
Я снова спрятал его в шкатулку.
– Спасибо, босс. Я лучше себя чувствую.
– Я тоже. Ладно. Для завтрашнего дня все готово. Давай немного отдохнем.
Пока мы стояли, я спросил Алиру:
– Объясни мне все-таки, что в тебе такого особенного что ты можешь уйти отсюда, а Маролан – нет?
– Все дело в крови, – ответила она.
– В прямом смысле или в переносном?
Она насмешливо посмотрела на меня.
– Понимай, как хочешь.
– Гм… более конкретно нельзя?
– Нет, – ответила Алира.
Я пожал плечами. По крайней мере она не сказала, что ей нечего мне объяснять. Меня уже начала утомлять эта фраза. Перед нами была стена, и пути расходились направо и налево. Я посмотрел направо.
– Маролан, – спросил я, – ты знаешь что-нибудь о той воде, которую пила Вирра и которую она дала Алире?
– Очень мало, – ответил он.
– Ты не думаешь, что она могла бы помочь нам…
– Нет, – сказали Алира и Маролан в один голос.
Думаю, они знали больше меня, что неудивительно. Они не стали ничего объяснять, а я не настаивал. Мы еще немного постояли, затем Маролан сказал:
– Думаю, выбора нет. Идите. Оставьте меня здесь.
– Нет, – сказала Алира.
Я прикусил губу, не в силах придумать, что сказать.
– Идем, – сказал наконец Маролан. – Что бы мы ни решили, я хотел бы взглянуть на Цикл.
Алира кивнула. У меня возражений не было. Мы пошли налево.
ГЛАВА 16
Горизонт подпрыгнул и изогнулся, свеча ярко вспыхнула, нож завибрировал, и гудение в один миг превратилось в оглушающий рев.
На земле передо мной ослепительно засияла руна, и я понял, что мне страшно хочется спать. Я знал, что это означает. У меня больше не осталось энергии даже на то, чтобы поддерживать себя в бодрствующем состоянии. Я был близок к потере сознания и мог никогда не очнуться, а даже если бы и мог, то неизвестно, в здравом ли уме.
Мое зрение затуманилось, а рев в ушах превратился в монотонный звук, который, как ни странно, ничем не отличался от тишины. В последнее мгновение, перед тем как лишиться чувств, я увидел на земле, в центре руны, предмет моих желаний – ради которого, собственно, я и совершил все это, – безмятежно пребывавший там, словно он находился там все время.
На мгновение я удивился, почему не радуюсь своему успеху. Потом решил, что, вероятно, потому, что не знаю, буду ли я жив, чтобы им воспользоваться. Однако я все же ощущал определенное торжество от того, что совершил нечто, чего не совершал никто до меня, и безмятежное удовлетворение от достигнутого успеха. Я решил, что будет здорово, если это меня не убьет.
Смерть, как оказалось, всегда вносит помеху в радостные чувства по поводу какого-либо события.
Хотел бы я увидеть карту Дорог Мертвых. Ха!
Мы двинулись вдоль стены налево, и она продолжала сворачивать, пока мы не должны были оказаться возле тронов, но мы все еще находились в коридоре без потолка. Звезды куда-то исчезли, оставив после себя серую облачность, однако света, который, как я думал, они давали, не стало меньше.
Стена закончилась, и мы, похоже, оказались на нависшей над морем скале. Ближе чем в тысяче миль от Водопада у Врат Смерти не было никакого моря, но, полагаю, начиная с некоторого момента, о географической логике можно было забыть.
Какое-то время мы смотрели на темное, мрачное море и слушали его рев. Оно тянулось до бесконечности, в пространстве и во времени. Я не могу смотреть на море даже на моей родине, не думая о тех, кто может жить за ним. Какую жизнь они ведут? Лучше, чем наша? Хуже? Столь похожую, что нет никакой разницы? Столь непохожую, что мне там было бы не выжить? На что это похоже? Как они Живут? Какие у них кровати? Мягкие и теплые, как у меня, безопасные и…
– Влад!
– А… что?
– Мы собираемся идти дальше, – сказал Маролан.
– О, извините. Я немного устал.
– Я понимаю.
– Ладно, пошли… Подождите.
Я протянул руку за спину, открыл рюкзак, покопался среди бесполезных колдовских принадлежностей, которые все время таскал с собой, и нашел несколько листьев кельша. Я раздал их своим спутникам.
– Пожуйте, – сказал я.
Мы пожевали, и, хотя ничего особенного не произошло, я почувствовал, что мне уже не так хочется спать. Маролан улыбнулся.
– Спасибо, Влад.
– Мне надо было подумать об этом раньше.
– Я должен был об этом подумать, босс. Это моя работа. Извини.
– Ты тоже устал. Хочешь листик? У меня есть еще.
– Нет, спасибо. Как-нибудь обойдусь.
Мы огляделись по сторонам и вдалеке справа увидели нечто вроде большого прямоугольника. Мы направились в ту сторону. Когда подошли ближе, оказалось, что это отдельно стоящая стена примерно сорока футов в высоту и шестидесяти в ширину. Подойдя еще ближе, увидели укрепленный на ней большой круглый предмет. Мой пульс участился.
Еще чуть позже мы стояли втроем, созерцая Цикл Драгейрианской Империи.
На следующий день Райет нанял повозку возле Имперского дворца и отправился прямо к своей любовнице. Вместе с ним ехал дракон, еще один ехал рядом с возницей, а третий – верхом рядом с повозкой, или перед ней, или позади нее. Над ними летел Лойош, но это не входило в их планы.
Наблюдая за ними глазами моего друга, я восхищался их точностью, сколь бы тщетной она ни была. Ехавший наверху сошел первым, проверил обстановку и поднялся прямо в квартиру, находившуюся на втором этаже трехэтажного кирпичного дома.
Если бы вы там были, вы бы увидели, как всадник ловко спешился, в то время как возница открыл дверцу для двоих, сидящих внутри, одновременно окидывая взглядом улицу и крыши домов. Райет и двое драконов вошли в дом вместе. Первый был уже в квартире, проверяя ее. Любовница Райета по имени Треффа кивнула дракону, продолжая выставлять на стол охлажденное вино. Казалось, она слегка нервничает, но под его взглядом она начала нервничать все больше и больше.
Когда он закончил проверку квартиры, двое других драконов доставили Райета. Треффа коротко улыбнулась и понесла вино в спальню. Райет повернулся к одному из драконов и покачал головой.
– Думаю, она устала от всего этого.
Дракон, вероятно, пожал плечами: ему было приказано охранять джарега, но ему вовсе не обязательно должно это нравиться, и я полагаю, что так оно и было. Райет прошел в спальню и закрыл дверь. Треффа подошла к двери и что-то с ней сделала.
– Что такое, детка?
– Звукоизолирующее заклятие. Я его только что купила. Он усмехнулся.
– Они тебя беспокоят? Она кивнула.
– Полагаю, это начинает тебя утомлять.
Она снова кивнула и налила ему и себе вина.
Когда он не появился, как обычно, через несколько часов, драконы постучали в дверь. Когда никто не ответил, они выломали дверь и обнаружили на кровати его безжизненное и лишенное души тело с торчащим из груди клинком Морганти. Их удивило, почему они не слышали ни его крика, ни того, как открылось окно. Треффа лежала рядом с ним без сознания. Они не могли понять, каким образом в вино попало снотворное, и Треффа ничем не могла им помочь.
Естественно, их подозрение пало на нее, но им так и не удалось доказать, что Треффа действительно получила деньги за его убийство. Она исчезла несколько месяцев спустя и до сих пор живет вполне неплохо, и зовут ее больше не Треффа, и я не скажу вам, где она сейчас живет.
Существует поверье, что если у кого-то хватит сил взяться за громадное колесо, изображающее Цикл, и сдвинуть его с места, время нынешнего Дома завершится и ему на смену придет следующий. Принято также считать, что требуется немало сил для того, чтобы преодолеть всю тяжесть истории, традиций и воли, заставляющих Цикл вращаться. Глядя на него, мне трудно было даже представить, что кто-то в силах просто сдвинуть это проклятое колесо.
Громадное колесо укреплено посреди стены, стоящей, в свою очередь, посреди пустого места. На колесе изображены символы всех семнадцати Домов. Наверху Феникс, следующий за ним – Дракон, а время Атиры только что миновало. Каким же потрясением должна быть реальная перемена, означавшая переход в новую фазу драгейрианской истории? В этот момент должна уйти с трона Императрица – или она может не захотеть этого, и тогда в Империи прольется кровь, пока политика и мистика снова не придут к согласию. Когда это произойдет? Завтра? Через тысячу лет?
Все, кого я спрашивал, настаивают на том, что эта штука и есть Цикл, во всех смыслах, не только его физическое воплощение. Я не могу этого понять, но если вы можете, что ж, тогда, как говорится, вам и карты в руки.
Я посмотрел на Маролана и Алиру, которые тоже с благоговейным выражением смотрели на Цикл.
– Босс, кельша надолго не хватит.
– Верно, Лойош. Спасибо.
– Ладно, ребята, – сказал я. – Пора двигаться.
Они посмотрели на меня, друг на друга, на землю, потом снова на Цикл. Никто из нас не знал, что делать. Я повернулся к ним спиной и направился обратно, в сторону моря.
Я бы не сказал, что меня часто посещает видение глаз Райета в то последнее мгновение, когда в него вонзился клинок Морганти, или его крик, когда была уничтожена его душа. Он заслужил того, что с ним случилось, вот и все.
Но я так и не смог привыкнуть к этому оружию. Оно – словно идеальный хищник, ненавидящий всех и вся, и оно с не меньшей радостью уничтожило бы и меня, как и Райета. Оружие Морганти повергает меня в страх, и мне никогда не доставит радости иметь с ним дело. Но, полагаю, это часть моей работы.
Так или иначе, еще несколько дней я испытывал угрызения совести. Нет, не из-за Райета, но каким-то образом это вновь вызвало в моей памяти мысль, которой я больше года старательно избегал: мне платят деньги за то, что я убиваю людей.
Нет, мне платили деньги за то, что я убивал драгейриан. Драгейриан, которые унижали меня более семнадцати лет. Почему я не мог за счет них сделать свою жизнь приятнее?
Лойош, должен сказать, ничем тут не мог мне помочь. У него инстинкты стервятника и лишь иногда охотника.
Я действительно не знаю, пытался ли я найти какие-то оправдания. Но спустя несколько дней я сумел выбросить ненужные мысли из головы и, честно говоря, это не сильно меня обеспокоило.
Не знаю, может быть, когда-нибудь это начнет меня беспокоить – вот тогда и разберемся.
Не знаю, как долго я простоял, может быть, целый час, прежде чем ко мне подошли Маролан и Алира. Потом мы втроем в течение нескольких минут наблюдали за тем, как разбиваются о берег волны. Позади нас, там, откуда мы пришли, находились Дороги Мертвых и Зал Судеб. Справа от нас, за Циклом, был темный лес, через который лежал путь домой – для некоторых из нас.
– Я никуда не пойду без Маролана, – наконец сказала Алира.
– Дура, – ответил Маролан.
– И ты тоже дурак, если пришел сюда, зная, что-не сможешь уйти живым.
– Есть еще один дурак, Лойош.
– Еще двое.
– Может быть, – сказал Маролан. – Но нет никакого смысла делать бесполезным все наше предприятие.
– Есть. Я так решила.
– Абсурдно убивать себя лишь потому, что…
– Я так решила. Никто, никто не будет жертвовать своей жизнью ради меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
– По той же причине не могла бы уйти и я, – продолжала Алира. – И разве не удалось это Императрице Зарике? И как в этом смысле насчет тебя? Я знаю, что значит быть Повелительницей Судеб, и в этом нет ничего такого, чго делало бы тебя невосприимчивой к подобным воздействиям. Ты лжешь.
Улыбка исчезла с лица Вирры, и ее многосуставчатые пальцы дернулись – странный, нечеловеческий жест, который напугал меня больше, чем само ее присутствие. Я ожидал, что Алира сейчас будет уничтожена на месте, но Вирра лишь сказала:
– Мне нечего тебе объяснять, маленький дракон.
– Нет, есть, – ответила Алира, и Вирра покраснела. Интересно, подумал я, что сейчас произошло между ними? Затем Вирра чуть улыбнулась и сказала:
– Да, возможно, я должна кое-что объяснить. Прежде всего ты просто ошибаешься. Ты мало знаешь о том, что значит быть божеством. Восточники испытывают перед богами благоговейный страх, отрицая в нас все человеческое. Драгейриане же считают, что божественность – это род искусства, вроде магии, и ничего больше. И то, и другое неверно. Это объединение многих искусств и многих природных сил и включает в себя изменения во всех чертах личности. Я никогда не была человеком, но если бы я и была им когда-то, то не была бы им теперь. Я – бог. Моя кровь – кровь бога. Именно поэтому Зал Судеб не может удержать меня. Что касается Зарики, ей удалось уйти, так как Имперская Держава обладает силой даже здесь. Тем не менее мы могли остановить ее, и нам это почти удалось. Это не так просто – дать живому покинуть это место, даже тем немногим, кто смог это сделать.
Твой друг-восточник никогда не смог бы оказаться здесь без живого тела, в котором он находился. Нет, душа не имеет значения, все намного сложнее. Дело в крови. Как живой человек он смог прийти сюда, и как живой человек он сможет уйти. – Она внезапно посмотрела на меня. – Только один раз. Не возвращайся сюда, фенарианец.
Я изо всех сил пытался подавить дрожь.
– Что касается тебя, Алира… – с улыбкой продолжала Вирра.
Алира покраснела и опустила глаза.
– Я поняла.
– Да. Что касается тебя, как, возможно, уже сказали тебе твои друзья, у меня были некоторые трудности с тем, чтобы убедить некоторых позволить тебе уйти. Если бы ты не была наследницей трона, мы бы потребовали, чтобы ты осталась и твой компаньон вместе с тобой. Я ответила на твой вопрос?
Алира кивнула, не поднимая взгляда.
– Как насчет меня, босс?
Проклятие. Об этом я не подумал. Я набрался смелости и сказал:
– Богиня, я хотел бы знать…
– Твой приятель, естественно, разделит твою судьбу.
– О да. Спасибо.
– Спасибо, босс. Я почувствовал себя лучше,
– Лучше?
– Итак, вы готовы идти? – спросила Вирра. – Вам нужно отправляться в путь как можно скорее, поскольку если вы заснете, то больше не оживете снова, а имперские законы запрещают живым мертвецам занимать официальные имперские посты.
– Я не уйду без своего двоюродного брата, – сказала Алира.
– Ладно, – бросила Вирра. – Тогда ты останешься. Однако на случай, если ты передумаешь, путь отсюда ведет через арку, знакомую твоим друзьям, затем налево, мимо Цикла, и дальше. Если хочешь, можешь идти. Лорд Маролан обнаружит, как по каплям уходит из него жизнь, но он тоже может попытаться. Возможно, тебе удастся вынести отсюда его тело и отказать ему в вечном покое на Дорогах, так же как и в жизни, право на которую он уже потерял. Теперь оставьте меня.
Мы посмотрели друг на друга. Я в самом деле чувствовал себя очень усталым.
Поскольку идти было больше некуда, мы прошли мимо трона, пока не нашли арку, под которой мы впервые ветретили Кайрана Завоевателя. Направо вела тропа к колодцу, который все еще манил меня, но я лучше знал, что делать. Налево вел путь к выходу – для Алиры и меня.
К своему неудовольствию, я обнаружил, что мне не хочется оставлять здесь Маролана. Если бы остаться должна была Алира, возможно, я чувствовал бы себя иначе, но выбор мне не принадлежал. Мы стояли под аркой, не двигаясь с места.
Я открыл шкатулку. Ощущение, которое я испытал, дотронувшись до нее, усилилось. Внутри лежал кинжал в ножнах. Коснуться ножен оказалось очень трудно. Коснуться рукоятки – еще труднее.
– Не нравится мне эта штука, босс.
– Мне тоже.
– Стоит ли тебе вынимать его, прежде чем…
– Да. Мне нужно знать, сумею ли я им воспользоваться. Теперь замолчи, Лойош. Мне от тебя не легче.
Я вытащил кинжал, и он атаковал мой разум. Я почувствовал, что моя рука дрожит, и заставил себя ослабить захват. Я попытался внимательнее изучить кинжал, словно любое другое оружие. Лезвие было длиной тринадцать дюймов, заточенное с одной стороны. Оно было достаточно острым. Хорошая гарда и кинжал хорошо сбалансирован. Рукоятка была матово-черной и…
Морганти.
Я держал его, пока не перестал трястись. Я никогда прежде не дотрагивался ни до чего подобного. Я чуть бьшо не поклялся, что никогда больше до него не дотронусь, но нет обдуманные клятвы глупы, и я сдержался.
Но это было нечто ужасное, и я никогда не смог к подобному привыкнуть. Я знал, что некоторые постоянно носят при себе подобное оружие, и мне всегда было интересно, не сумасшедшие ли они или просто сделаны из лучшего теста, чем я.
Я заставил себя сделать несколько пробных выпадов. У меня была еловая доска, на которой я тренировался в метании ножей. Продолжая держать кинжал, левой рукой я прислонил доску к стене наверху комода. Негнущуюся правую руку с ножом я держал в некотором отдалении от левой. Вероятно, я выглядел нелепо, но Лойош не смеялся. Могу сказать, что он проявил большую смелость, не вылетев из комнаты.
Что ж, я в некотором смысле тоже.
Я метнул кинжал в доску около двух дюжин раз, пока слегка не расслабился и не смог воспринимать его просто как оружие. Мне так и не удалось попасть точно в цель, но я был к ней все ближе. Когда я наконец снова убрал кинжал в ножны, с меня градом катил пот, а рука онемела и болела.
Я снова спрятал его в шкатулку.
– Спасибо, босс. Я лучше себя чувствую.
– Я тоже. Ладно. Для завтрашнего дня все готово. Давай немного отдохнем.
Пока мы стояли, я спросил Алиру:
– Объясни мне все-таки, что в тебе такого особенного что ты можешь уйти отсюда, а Маролан – нет?
– Все дело в крови, – ответила она.
– В прямом смысле или в переносном?
Она насмешливо посмотрела на меня.
– Понимай, как хочешь.
– Гм… более конкретно нельзя?
– Нет, – ответила Алира.
Я пожал плечами. По крайней мере она не сказала, что ей нечего мне объяснять. Меня уже начала утомлять эта фраза. Перед нами была стена, и пути расходились направо и налево. Я посмотрел направо.
– Маролан, – спросил я, – ты знаешь что-нибудь о той воде, которую пила Вирра и которую она дала Алире?
– Очень мало, – ответил он.
– Ты не думаешь, что она могла бы помочь нам…
– Нет, – сказали Алира и Маролан в один голос.
Думаю, они знали больше меня, что неудивительно. Они не стали ничего объяснять, а я не настаивал. Мы еще немного постояли, затем Маролан сказал:
– Думаю, выбора нет. Идите. Оставьте меня здесь.
– Нет, – сказала Алира.
Я прикусил губу, не в силах придумать, что сказать.
– Идем, – сказал наконец Маролан. – Что бы мы ни решили, я хотел бы взглянуть на Цикл.
Алира кивнула. У меня возражений не было. Мы пошли налево.
ГЛАВА 16
Горизонт подпрыгнул и изогнулся, свеча ярко вспыхнула, нож завибрировал, и гудение в один миг превратилось в оглушающий рев.
На земле передо мной ослепительно засияла руна, и я понял, что мне страшно хочется спать. Я знал, что это означает. У меня больше не осталось энергии даже на то, чтобы поддерживать себя в бодрствующем состоянии. Я был близок к потере сознания и мог никогда не очнуться, а даже если бы и мог, то неизвестно, в здравом ли уме.
Мое зрение затуманилось, а рев в ушах превратился в монотонный звук, который, как ни странно, ничем не отличался от тишины. В последнее мгновение, перед тем как лишиться чувств, я увидел на земле, в центре руны, предмет моих желаний – ради которого, собственно, я и совершил все это, – безмятежно пребывавший там, словно он находился там все время.
На мгновение я удивился, почему не радуюсь своему успеху. Потом решил, что, вероятно, потому, что не знаю, буду ли я жив, чтобы им воспользоваться. Однако я все же ощущал определенное торжество от того, что совершил нечто, чего не совершал никто до меня, и безмятежное удовлетворение от достигнутого успеха. Я решил, что будет здорово, если это меня не убьет.
Смерть, как оказалось, всегда вносит помеху в радостные чувства по поводу какого-либо события.
Хотел бы я увидеть карту Дорог Мертвых. Ха!
Мы двинулись вдоль стены налево, и она продолжала сворачивать, пока мы не должны были оказаться возле тронов, но мы все еще находились в коридоре без потолка. Звезды куда-то исчезли, оставив после себя серую облачность, однако света, который, как я думал, они давали, не стало меньше.
Стена закончилась, и мы, похоже, оказались на нависшей над морем скале. Ближе чем в тысяче миль от Водопада у Врат Смерти не было никакого моря, но, полагаю, начиная с некоторого момента, о географической логике можно было забыть.
Какое-то время мы смотрели на темное, мрачное море и слушали его рев. Оно тянулось до бесконечности, в пространстве и во времени. Я не могу смотреть на море даже на моей родине, не думая о тех, кто может жить за ним. Какую жизнь они ведут? Лучше, чем наша? Хуже? Столь похожую, что нет никакой разницы? Столь непохожую, что мне там было бы не выжить? На что это похоже? Как они Живут? Какие у них кровати? Мягкие и теплые, как у меня, безопасные и…
– Влад!
– А… что?
– Мы собираемся идти дальше, – сказал Маролан.
– О, извините. Я немного устал.
– Я понимаю.
– Ладно, пошли… Подождите.
Я протянул руку за спину, открыл рюкзак, покопался среди бесполезных колдовских принадлежностей, которые все время таскал с собой, и нашел несколько листьев кельша. Я раздал их своим спутникам.
– Пожуйте, – сказал я.
Мы пожевали, и, хотя ничего особенного не произошло, я почувствовал, что мне уже не так хочется спать. Маролан улыбнулся.
– Спасибо, Влад.
– Мне надо было подумать об этом раньше.
– Я должен был об этом подумать, босс. Это моя работа. Извини.
– Ты тоже устал. Хочешь листик? У меня есть еще.
– Нет, спасибо. Как-нибудь обойдусь.
Мы огляделись по сторонам и вдалеке справа увидели нечто вроде большого прямоугольника. Мы направились в ту сторону. Когда подошли ближе, оказалось, что это отдельно стоящая стена примерно сорока футов в высоту и шестидесяти в ширину. Подойдя еще ближе, увидели укрепленный на ней большой круглый предмет. Мой пульс участился.
Еще чуть позже мы стояли втроем, созерцая Цикл Драгейрианской Империи.
На следующий день Райет нанял повозку возле Имперского дворца и отправился прямо к своей любовнице. Вместе с ним ехал дракон, еще один ехал рядом с возницей, а третий – верхом рядом с повозкой, или перед ней, или позади нее. Над ними летел Лойош, но это не входило в их планы.
Наблюдая за ними глазами моего друга, я восхищался их точностью, сколь бы тщетной она ни была. Ехавший наверху сошел первым, проверил обстановку и поднялся прямо в квартиру, находившуюся на втором этаже трехэтажного кирпичного дома.
Если бы вы там были, вы бы увидели, как всадник ловко спешился, в то время как возница открыл дверцу для двоих, сидящих внутри, одновременно окидывая взглядом улицу и крыши домов. Райет и двое драконов вошли в дом вместе. Первый был уже в квартире, проверяя ее. Любовница Райета по имени Треффа кивнула дракону, продолжая выставлять на стол охлажденное вино. Казалось, она слегка нервничает, но под его взглядом она начала нервничать все больше и больше.
Когда он закончил проверку квартиры, двое других драконов доставили Райета. Треффа коротко улыбнулась и понесла вино в спальню. Райет повернулся к одному из драконов и покачал головой.
– Думаю, она устала от всего этого.
Дракон, вероятно, пожал плечами: ему было приказано охранять джарега, но ему вовсе не обязательно должно это нравиться, и я полагаю, что так оно и было. Райет прошел в спальню и закрыл дверь. Треффа подошла к двери и что-то с ней сделала.
– Что такое, детка?
– Звукоизолирующее заклятие. Я его только что купила. Он усмехнулся.
– Они тебя беспокоят? Она кивнула.
– Полагаю, это начинает тебя утомлять.
Она снова кивнула и налила ему и себе вина.
Когда он не появился, как обычно, через несколько часов, драконы постучали в дверь. Когда никто не ответил, они выломали дверь и обнаружили на кровати его безжизненное и лишенное души тело с торчащим из груди клинком Морганти. Их удивило, почему они не слышали ни его крика, ни того, как открылось окно. Треффа лежала рядом с ним без сознания. Они не могли понять, каким образом в вино попало снотворное, и Треффа ничем не могла им помочь.
Естественно, их подозрение пало на нее, но им так и не удалось доказать, что Треффа действительно получила деньги за его убийство. Она исчезла несколько месяцев спустя и до сих пор живет вполне неплохо, и зовут ее больше не Треффа, и я не скажу вам, где она сейчас живет.
Существует поверье, что если у кого-то хватит сил взяться за громадное колесо, изображающее Цикл, и сдвинуть его с места, время нынешнего Дома завершится и ему на смену придет следующий. Принято также считать, что требуется немало сил для того, чтобы преодолеть всю тяжесть истории, традиций и воли, заставляющих Цикл вращаться. Глядя на него, мне трудно было даже представить, что кто-то в силах просто сдвинуть это проклятое колесо.
Громадное колесо укреплено посреди стены, стоящей, в свою очередь, посреди пустого места. На колесе изображены символы всех семнадцати Домов. Наверху Феникс, следующий за ним – Дракон, а время Атиры только что миновало. Каким же потрясением должна быть реальная перемена, означавшая переход в новую фазу драгейрианской истории? В этот момент должна уйти с трона Императрица – или она может не захотеть этого, и тогда в Империи прольется кровь, пока политика и мистика снова не придут к согласию. Когда это произойдет? Завтра? Через тысячу лет?
Все, кого я спрашивал, настаивают на том, что эта штука и есть Цикл, во всех смыслах, не только его физическое воплощение. Я не могу этого понять, но если вы можете, что ж, тогда, как говорится, вам и карты в руки.
Я посмотрел на Маролана и Алиру, которые тоже с благоговейным выражением смотрели на Цикл.
– Босс, кельша надолго не хватит.
– Верно, Лойош. Спасибо.
– Ладно, ребята, – сказал я. – Пора двигаться.
Они посмотрели на меня, друг на друга, на землю, потом снова на Цикл. Никто из нас не знал, что делать. Я повернулся к ним спиной и направился обратно, в сторону моря.
Я бы не сказал, что меня часто посещает видение глаз Райета в то последнее мгновение, когда в него вонзился клинок Морганти, или его крик, когда была уничтожена его душа. Он заслужил того, что с ним случилось, вот и все.
Но я так и не смог привыкнуть к этому оружию. Оно – словно идеальный хищник, ненавидящий всех и вся, и оно с не меньшей радостью уничтожило бы и меня, как и Райета. Оружие Морганти повергает меня в страх, и мне никогда не доставит радости иметь с ним дело. Но, полагаю, это часть моей работы.
Так или иначе, еще несколько дней я испытывал угрызения совести. Нет, не из-за Райета, но каким-то образом это вновь вызвало в моей памяти мысль, которой я больше года старательно избегал: мне платят деньги за то, что я убиваю людей.
Нет, мне платили деньги за то, что я убивал драгейриан. Драгейриан, которые унижали меня более семнадцати лет. Почему я не мог за счет них сделать свою жизнь приятнее?
Лойош, должен сказать, ничем тут не мог мне помочь. У него инстинкты стервятника и лишь иногда охотника.
Я действительно не знаю, пытался ли я найти какие-то оправдания. Но спустя несколько дней я сумел выбросить ненужные мысли из головы и, честно говоря, это не сильно меня обеспокоило.
Не знаю, может быть, когда-нибудь это начнет меня беспокоить – вот тогда и разберемся.
Не знаю, как долго я простоял, может быть, целый час, прежде чем ко мне подошли Маролан и Алира. Потом мы втроем в течение нескольких минут наблюдали за тем, как разбиваются о берег волны. Позади нас, там, откуда мы пришли, находились Дороги Мертвых и Зал Судеб. Справа от нас, за Циклом, был темный лес, через который лежал путь домой – для некоторых из нас.
– Я никуда не пойду без Маролана, – наконец сказала Алира.
– Дура, – ответил Маролан.
– И ты тоже дурак, если пришел сюда, зная, что-не сможешь уйти живым.
– Есть еще один дурак, Лойош.
– Еще двое.
– Может быть, – сказал Маролан. – Но нет никакого смысла делать бесполезным все наше предприятие.
– Есть. Я так решила.
– Абсурдно убивать себя лишь потому, что…
– Я так решила. Никто, никто не будет жертвовать своей жизнью ради меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20