- Нет, так не годится, Гельнай! - кричит Бигл. - Ведь убийство налицо.
Доктор сверкнул очками.
- Было бы досадно, господа. Случай весьма занимательный. Редко приходится видеть убийство иглой или чем-нибудь в этом роде, Я положу сердце убитого в спирт и отправлю его, - доктор просиял, - одному видному эксперту в Прагу. Так что вы получите авторитетнейшее заключение. Ничего не поделаешь это убийство, так говорит закон. Но, боже, какое ненужное убийство!
- Ничего не поделаешь! - повторяет Гельнай. - А один осел считает, что это ясный случай...
VI
Банка с сердцем Гордубала треснула в дороге, и спирт вытек. В лабораторию ученого мужа сердце прибыло в весьма неважном состоянии.
- Опять что-то прислали, - возмутился эксперт, седовласый господин. - Что там написано в бумаге? "Обнаружена колотая рана"? Ох, уж эти мне сельские эскулапы!
Ученый авторитет огорченно вздохнул и издали воззрился на сердце Гордубала.
- Пишите: колотая рана исключена, отверстие слишком мало. Сердечная мышца прострелена пулей малого калибра. И поскорее уберите это!
- Пожалуйте, письмецо из Праги, - приветствовал Гельнай Бигла, вернувшегося из Рыбар. - К вашему сведению, Карел, Гордубал был не заколот, а застрелен из мелкокалиберного ружья. Вот оно как.
У Бигла опустились руки,.
- А что говорит наш доктор?
- Что говорит? Ругается на чем свет стоит. Не знаете вы его, что ли? И настаивает на своем. Итак, значит, мелкокалиберное ружье. Пуля, правда, не обнаружена, но ничего не попишешь. Ищите человека с мелкокалиберной винтовкой, Бигл.
Бигл швырнул свою каску в угол,
- Я этого так не оставлю, Гельнай, - пригрозил он. - Я никому не позволю запутывать это дело. Господи боже, все уж было почти готово, все сходилось, - и вот, пожалуйста! Разве можно с этим сунуться в суд? Милый человек, где мы добудем мелкокалиберную винтовку?
Гельнай пожимает плечами.
- Вот видите, а все потому, что вы не дали бедняге Гордубалу спокойно отдать богу душу от воспаления легких. Сами виноваты: вы и доктор.
Бигл в бешенстве садится на стул.
- Проклятое письмо испортило мне все удовольствие. Самое большое удовольствие за эти дни.
- Какое же?
- Я нашел доллары, семьсот долларов с лишним. И мешочек. Под балкой на чердаке в Рыбарах.
Удивленный Гельнай Даже вынимает трубку изо рта.
- Вот это здорово, Карлуша! - одобрительно говорит он.
- Ну уж и пришлось поискать. - Бигл переводит дух. - Знаете, сколько я провозился в Рыбарах? Сорок шесть часов! Я подсчитал! Ни одной соломинки не оставил в покое, все переворошил. Штепан со своим алиби провалился. Как вы думаете, Гельнай, хватит этого присяжным? Деньги нашлись, алмаз, купленный Штепаном, - тоже неплохое доказательство, а кроме того, противоречия в показаниях. Получается законченная версия, а?
- Даже четыре версии, - соглашается Гельнай.
Бигл машет рукой.
- Какие там четыре! Налицо обыкновенное, заурядное, мерзкое убийство из-за денег. Я вам расскажу все, как было, Гельнай. Гордубал знал, что Манья - любовник его жены, и боялся его. Вот почему он носил деньги с собой, вот почему обручил Манью с Гафьей, вот почему в конце концов выгнал его и запирался в хлеве. Совершенно ясный случай.
Гельнай задумчиво помаргивает.
- А я, Карлуша, все думаю о лошадях. Штепан любит лошадей... У него одно на уме: как бы прикупить земли и завести табун. А тут, как раз рядом с гордубаловскими лужками, продавался участок земли. Манья, наверное, хотел, чтобы Гордубал купил его, а тот все нет да нет. И денежки припрятал за пазуху. Я не удивлюсь, если это окажется настоящей причиной.
- Ну, знаете, что в лоб, что по лбу. Так и так выходит из-за денег. Только не из любви к Полане.
- Кто знает...
- Нет, уж это вы оставьте, Гельнай. Вы старый служака и знаете деревню, а я молодой и, черт возьми, немного разбираюсь в женщинах. Видел я эту Полану - некрасивая, костлявая баба, да и старая к тому же. Правда, связь у них была, но, я думаю, что это ей стоило немалых денег. Из-за нее, Гельнай, Гордубал бы не погиб, из-за нее Штепан не пошел бы на убийство! А ради денег - да. Это ясно как божий день. Гордубал был деревенский скряга. Полане не терпелось получить наследство, чтобы содержать любовника, а Штепан - тот охоч до денег- вот и все. Говорю вам, Гельнай, тут нет ни капли романтики. - Бигл щелкнул пальцами. - Грязная история и вполне ясная, друг мой.
- Отлично приведено в систему, вы молодец, Бигл! - похвалил Гельнай. - Не хуже, чем у господина прокурора. Все у вас выходит так просто...
Польщенный Бигл расплылся в улыбке.
- ...Но все-таки, по-моему, Карел, было бы еще проще, если бы Гордубал скончался по воле божией. Воспаление легких и аминь. Вдова вышла бы за Штепана, родился бы у них ребеночек... Но вас не устраивает такой простой вариант, Бигл.
- Нет. Меня устраивает правда, Гельнай. Доискаться ее дело настоящего мужчины.
Гельнай задумчиво моргает.
- А вы уверены, Карел, что вы ее нашли, эту настоящую правду?
- Эх, если бы еще найти шило!..
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
- ...Судебное заседание по делу Штепана Маньи, двадцати шести лет, батрака, холостого, вероисповедания реформатского, и Поланы Гордубаловой, урожденной Дурколовой, вдовы, тридцати одного года, вероисповедания римско-католического, обвиняемых в качестве сообщников в убийстве с заранее обдуманным намерением Юрая Гордубала, крестьянина деревни Кривой, объявляю открытым.
Встаньте, подсудимый. Вы слышали обвинительное заключение. Признаете себя виновным?
Подсудимый виновным себя не признает. Юрая Гордубала не убивал, в ту ночь спал у себя дома в Рыбарах. Деньги, что были за балкой, получил от хозяина, как приданое за Гафью. Алмаз у стекольщика не покупал. С хозяйкой в связи не был. Больше ничего сказать не имеет.
Подсудимая себя виновной не признает. Об убийстве ничего не знала, только поутру... На вопрос, откуда она узнала, что муж убит, сообщает, что видела только разбитое окно. С батраком в связи не была. Алмаз купил сам хозяин несколько лет назад.
Убийца скорее всего проник через окно, потому что дверь всю ночь была на запоре.
Обвиняемая садится - подурневшая, желтая, в последней стадии беременности, из-за чего пришлось даже ускорить разбор дела.
Процесс тянется, подчиняясь неумолимой рутине судопроизводства. Зачитываются протоколы и заключения, шуршит бумага, присяжные стараются принять вид внимательных и благочестивых слушателей. Подсудимая сидит неподвижно, как изваяние, только глаза бегают беспокойно. Штепан Манья вытирает временами пот со лба и старается уразуметь все слышанное. Кто знает, какая здесь закорючка, как повернут дело эти важные господа? Почтительно склонив голову, Штепан слушает и шевелит губами, как будто повторяя про себя каждое слово.
Суд приступает к допросу свидетелей.
Вызван Василий Герич, староста деревни Кривой, высокий плечистый мужик. Он серьезно и не спеша повторяет слова присяги.
Свидетель одним из первых увидел покойника.
Верно ли, что он сказал при этом - "домашняя работа"?
- Верно.
- А почему?
- Так, по догадке, ваша милость.
- Известно ли вам, свидетель Герич, что Полана Гордубалова была в связи со Штепаном Маньей?
Свидетелю известно, он сам упрекал в этом Полану еще до приезда Гордубала.
- Обижал ли Гордубал свою жену?
- Вздуть ее надо было, ваша милость, - вспыхивает Василий Герич, - дурь из нее выбить. Даже обед мужу варить не хотела.
- Жаловался ли Гордубал на свою жену?
- Нет, не жаловался, только от людей прятался да таял, как свеча.
Полана сидит, выпрямившись, и глядит в пространство.
Полицейский вахмистр Гельнай дает показание в соответствии с обвинительным заключением. Он указывает на вещественные доказательства. Вот стекло из избы покойного, поцарапанное изнутри алмазом. В тот день было грязно, и под самым окном была лужа, а в избе не обнаружено ни следа грязи, и пыль на подоконнике осталась нетронутой.
- Может ли взрослый человек пролезть в это отверстие?
- Нет, не может. Пройдет только голова, а туловище застрянет.
Допрашивается младший полицейский Бигл. Бигл стоит, как на параде, исполненный служебного рвения. Его показания в точности соответствуют обвинительному акту. Алмаз он нашел в запертом ящике.
Обвиняемая не хотела дать ключ, уверяя, что ключ утерян. Ящик был взломан, а ключ позднее нашелся на дне ведра с овсом. Свидетелем также найдены в Рыбарах деньги покойного.
- Кроме того, - Бигл повышает голос, - я позволил себе принести еще кое-что, господин судья. - Бигл разворачивает носовой платок. - Я нашел это вчера, когда у Маньи вывозили навоз. Вещь была брошена в выгребную яму.
Бигл кладет на судейский стол тонкий, остроконечный металлический предмет, овального сечения, длиной сантиметров пятнадцати.
- Это что?
- Это, изволите ли видеть, шило для плетения корзин. Принадлежало семье Манья и исчезло в день убийства.
Бигл держится невозмутимо, но в душе торжествует и наслаждается всеобщим вниманием. Пять недель он искал это проклятое шило и наконец вот оно.
- Подсудимый, вам знаком этот предмет?
- Нет, не знаком.
Мрачный упорствующий Штепан садится на место.
Дает показания доктор. Он настаивает на том, что убийство совершено тонким остроконечным предметом овального сечения. Если бы Гордубал был застрелен, пуля осталась бы в теле. Между тем никаких ее следов не обнаружено. Доктор пространно объясняет разницу между колотой и огнестрельной раной. Кроме того, при столь мелком калибре выстрел должен быть произведен почти в упор, так что был бы ожог на коже или во всяком случае рубашка была бы опалена.
- Могла быть рана нанесена этим предметом?
- Да, могла. Нельзя сказать с уверенностью, что именно этим, но во всяком случае этот предмет достаточно тонок и остер, чтобы нанести такую рану. Очень, очень подходящая вещица, - оценивает доктор. - Да, смерть наступила мгновенно.
И импульсивный доктор бегом возвращается на свое место.
Показания дает тюремный врач. Полана Гордубалова по всем признакам на восьмом месяце беременности.
- Обвиняемая! - произносит судья. - Можете не вставать. Кто отец ребенка, которого вы ждете?
- Юрай, - шепчет, опуская глаза, Полана.
- Со дня приезда Гордубала сегодня исполнилось пять месяцев. От кого же ребенок?
Полана молчит.
Старый Манья отказывается от показаний. Штепан сидит, закрыв лицо руками, старик утирает слезы кумачовым платком.
- Кстати, Манья, знаком вам этот предмет?
Старый Манья утвердительно кивает.
- Это же наше шило, мы им плетем корзины. - И он хочет сунуть шило в карман.
- Нет, нет, старина, шило останется здесь!
Михал и Дьюла тоже отказываются давать показания. Судья вызывает Марию Яношову.
- Будете давать показания?
- Буду.
- Правда, что ваш брат Штепан подбивал вашего мужа на убийство Юрая Гордубала?
- Правда, ваша милость. Но мой муж не пойдет на такое дело. Хоть сто пар волов ему дай.
- Был Штепан в любовной связи с хозяйкой?
- А как же, сам дома хвалился. Дурной человек Штепан, ваша милость. Нехорошо было обручать с ним малою ребенка. Слава богу, что все расстроилось.
- А что, свидетельница, очень злился ваш брат, когда Гордубал его выгнал?
Мария крестится.
- Ах, господи, ходил как черт, не ел, не пил, даже курить бросил...
Свидетельницу отпускают, она с плачем оборачивается в дверях.
- Ах, ваша милость, до чего мне жалко Штепана! Дозволите ли оставить ему малость денег на пропитание?
- Нет, нет, матушка, не нужны ему деньги. Ступайте себе с богом.
Суд вызывает свидетеля Яноша.
- Будете давать показания?
- Как господа прикажут.
- Правда ли, что Штепан предлагал вам убить Гордубала?
Свидетель смущенно хлопает глазами.
- Верно, намекал мне Штепан о чем-то. Дескать, ты бедняк, Янош, а мог бы разжиться деньгой.
- Как разжиться?
- Почем я знаю, ваша милость? Глупые были речи.
- Он предлагал вам убить Гордубала?
- Кажись, что нет, ваша милость. Давно дело было, разве все упомнишь! Речь о деньгах шла. Штепан всегда о деньгах. Зачем мне помнить всякие глупости? "Ты, говорит, дурень". А хоть бы и дурень. За дурость людей не тащат на виселицу.
- А вы не пьяны, свидетель?
- Чарочку, ваша милость, выпил для храбрости. Боязно говорить с начальством.
Судебное заседание переносится на следующий день.
Штепан старается встретиться глазами с Поланой, но вдова Гордубала, точно вырезанное из кости изваяние, не смотрит на Штепана, идет костлявая, некрасивая, неловкая. На Штепана никто даже и не глядит - только на нее. Что Штепан? Черномазый парень. Велика важность - мужчина убил мужчину.
А вот когда мужа убивает собственная жена, - господи боже ты мой! Что за жизнь, если даже жене верить нельзя? Дома в собственной постели и то не спокоен человек, - зарежут, как скотину на бойне.
Вдова Гордубала проходит словно между стен ненависти, которые смыкаются за нею, как волны.
- Эх, нужно было бы Гордубалу пришибить ее топором, как волка, что попался в капкан! Повесить ее! - волнуются бабы.
- Нет на свете справедливости, если не повесят Полану.
- А ну вас, бабы! - ворчат мужики. - Вашего брата не вешают. Засадят ее в тюрьму до самой смерти.
Если бы судили женщины, они бы повесили эту дрянь.
- Я сама бы накинула ей петлю на шею.
- Оставь, Марика, не бабье это дело. А вот Штепку, как пить дать, повесят.
- Вот видишь, Штепку повесят, а ведь он убил чужого человека. Нет, если Полану не повесят, все жены начнут мужей убивать.
- Да как же ее вешать, она же ребенка носит!
- Вот еще, ребенка! Черта родит, а не ребенка.
Суд вызывает свидетеля Симона Фазекаша, по прозвищу Леца. В день убийства он видел Полану со Штепаном. Обвиняемые стояли у ручья.
- Штепан Манья, вы продолжаете утверждать, что не были в тот день в Кривой и не виделись с Поланой Гордубаловой?
- Нет, не был, ваша милость.
- Обвиняемая, разговаривал с вами Манья у ручья?
- Нет, не разговаривал.
- А полицейским вы сказали, что да.
- Они меня заставили.
Показания дает Юлиана Варваринова, соседка Гордубала.
- Да, Гордубала я много раз видела. Ходил сам не свой. Полана ему и есть не давала, когда он уволил Штепана. А батраку, бывало, кур пекла, да поросят. Каждую ночь шлялась к нему в конюшню. Смилуйся над ней, боже, - отплевывается соседка, - а только как вернулся Гордубал, бог весть, где она сходилась со своим полюбовником. В конюшню-то больше не таскалась. В последнее время Гордубал все ходил с фонарем, сторожил, видно.
- Послушайте, свидетельница, вы видели, как Гордубал швырнул Штепана через забор? Был тогда на Штепане пиджак?
- Не было пиджака, ваша милость, одни штаны да рубаха.
- Так он и ушел без пиджака?
- Так, так, ваша милость.
- Следовательно, пиджак, который сейчас на нем, остался с другими вещами в доме Гордубала? Штепан Манья, когда вы приходили в Кривую за пиджаком?
Штепан встает, растерянно моргая.
- Вы унесли пиджак в ту ночь, когда был убит Юрай Гордубал. Можете сесть.
И прокурор с торжествующим видом отмечает что-то в бумагах.
- Уведите обоих подсудимых, - распоряжается председатель суда. - Свидетельница Гафья Гордубалова.
Вводят голубоглазую миловидную девочку. Тишина, ни единого вздоха.
- Не бойся, малышка, подойди сюда, - отечески говорит председатель суда. - Если не хочешь, можешь не давать показания. Ну, как, будешь отвечать?
Девочка с недоумением глядит на важных господ в мантиях.
- Хочешь отвечать?
Гафья послушно кивает:
- Да.
- Ходила твоя мать в конюшню, когда там был Штепан?
- Ходила, каждую ночь.
- Видела ты их вместе?
- Видела. Один раз дядя Штепан обнял ее и повалил на солому.
- Ну, а хозяин, твой отец, бывал когда-нибудь вместе с мамкой?
- Нет, не бывал, только дядя Штепан.
- А когда отец вернулся из Америки, мама после того бывала с дядей?
Гафья отрицательно качает головой.
- А откуда ты это знаешь?
- Да ведь хозяин приехал, - говорит девочка серьезно и уверенно. - Дядя Штепан тогда сказал: "Не останусь у вас больше; все, мол, пошло по-иному".
- Хороший человек был хозяин?
Гафья неопределенно пожимает плечиками.
- А Штепан?
- Да, Штепан был хороший.
- Была мамка ласкова с хозяином?
- Нет, не была.
- А с тобой? Любила тебя?
- Нет. Не любила. Она только дядю Штепана любила.
- Хорошо его кормила?
- Хорошо. Он и мне давал.
- А ты кого больше всех любишь?
Девочка смущенно мнется:
- Дядю Штепу.
- Расскажи, Гафья, про ту последнюю ночь, когда умер отец. Где ты спала?
- С мамкой в клети.
- Не проснулась ли ты среди ночи?
- Проснулась. Кто-то стукнул в окно, а мамка сидела на постели.
- А потом что?
- Потом ничего. Мамка сказала: "Спи, не то побью".
- И ты заснула?
- Конечно, заснула.
- И ничего больше не слышала?
- Ничего. Только кто-то ходил по двору, да мамки на постели не было.
- А кто там ходил, не знаешь?
Графья удивленно открывает рот.
- Ну, кто! Известно, дядя Штепан, кому еще быть с мамкой!
В зале стоит тишина, от которой захватывает дыхание.
- Объявляю перерыв, - поспешно говорит председатель и сам уводит Гафью за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13