Гельнай вразвалку направляется к забору и завязывает разговор с соседкой. Он зубоскалит с ней так долго, что наконец получает тряпкой по голове и цветочек на память.
В уголке у сарая жмется перепуганная Гафья.
Гельнай строит ей рожк и скалится так страшно, что Гафья сперва пугается, а потом начинает передразнивать его.
Спустя некоторое время Бигл вылезает откуда-то из-за амбара. Гафья сидит на коленях у полицейского Гельная и рассказывает ему, что у нее будет клетка для кроликов.
- Ничего не нашел! - с досадой сообщает Бигл. - Но я еще сюда вернусь. Не может быть, чтобы... Вы велели Геричу приготовить подводу в Рыбары?
- Уже ждет, - отвечает Гельнай и легким шлепком отпускает Гафью.
- Что вы, Гельнай, обо всем этом думаете?
- Видите ли, Бигл, - серьезно начинает Гельнай. - Я об этом вообще не собираюсь думать. Хватит, за двадцать пять лет я много передумал. Осточертело.
- Но убийство - это ведь не шутки! - авторитетно изрекает Бигл.
- Вот именно, не шутки, Карлуша, - отвечает Гельнай, покачав головой. - Но только знайте, к убийству в деревне нужен совсем другой подход. Вы - человек городской, во всем этом не разбираетесь. Будь это убийство с целью грабежа, я бы сам шарил да вынюхивал, как и вы. Но убийство по семейным обстоятельствам... И я вам скажу, Бигл, - нисколько не удивительно, что Гордубала убили.
- Почему?
- Такая несчастливая у него была планида. Это у него, голубчик, на носу написано.
- Черта с два - на носу! - усмехается Бигл. - В его постели спал молодой батрак, вот вам и вся история. Все очень ясно, милый Гельнай!
- Как же! - ворчит Гельнай. - Нет, такие случаи никогда не бывают ясными. Вот увидите, Карел. Зарезать человека ради денег - это простое дело; раз, два - и готово. А вы тут рассудите; дни и недели таить в себе замысел, дни и ночи обдумывать... Это, знаете ли, Бигл, все равно, что заглянуть в пекло. Вам все ясно, потому что вы здесь новичок, а я всех знаю, Карлуша, всех троих. Э, да что говорить, едем-ка в Рыбары,
III
- Штепан дома?
- Нету, ушел в город.
Бигл отталкивает Михала Манью и вбегает в дом.
Гельнай тем временем пускается со старым Маньей и Михалом в разговор о погоде, о зайцах и о том, почему у них жижа из выгребной ямы течет на дорогу.
Бигл возвращается. С ним - Штепан, бледный, упирается, весь в сене.
- А вы сказали, что его нет дома, - накидывается Бигл на Михала.
- Он с утра говорил, что пойдет в город, - бормочет Михал. - Сторож я ему, что ли!
- А он спрятался на сеновале. Вы зачем прятались? А?
- Я не прятался, - насупясь, отвечает Штепан. - С чего бы мне прятаться? Спал - и все тут.
- Видно, ночью не выспались?
- Выспался, почему не выспался?
- Так почему же вы сейчас спали?
- Потому что... нечего делать, вот почему. Хватит, намаялся в батраках.
- Вчера он работал, ей-богу, работал, целый день пахал поле, - торопливо вступается старый Манья,
- Я вас не спрашиваю! - огрызается Бигл. - Марш в избу, быстро. И вы, Михал, тоже.
- Oxo-xo-xo! - вздыхает Гельнай. - Так что вы скажете! Штепан, насчет того, что случилось с Гордубалом?
- Я здесь ни при чем! - вырывается у Штепана.
- Значит, вы уже знаете, что он убит? - торжествующе кричит Бигл. - Откуда вам это известно?
- Ниоткуда. А просто я как увидел полицейских, сразу смекнул, что с Гордубалом неладно.
- Почему именно с Гордубалом?
- Потому что, потому что... мы с ним поссорились. - Штепан стискивает кулаки и зубы. - Выгнал меня из дому, пес этакий!
Бигл слегка разочарован.
- Смотрите, Манья, вы, значит, признаетесь, что поссорились с Гордубалом?
Штепан злобно усмехается.
- Это всякий знает.
- И вы хотели ему отомстить?
Штепан фыркает.
- Повстречайся он мне... не знаю, что бы я ему сделал!
Бигл с минуту размышляет. Штепана голыми руками не возьмешь.
- Где вы провели эту ночь? - режет он напрямик.
- Дома был, здесь. Спал.
- Это мы еще проверим. Свидетели есть?
- Есть. Михал, Дьюла, старик мой, их спросите.
- Вы меня не учите, кого спрашивать, - накидывается на него Бигл. - Вчера днем вы говорили с Гордубаловой. О чем?
- Не говорил я с ней, - заявляет Штепан твердо и категорически. - И не видел даже.
- Лжете! Она сама призналась, что ходила на свиданье с вами. И вы спрашивали ее, когда приходить за вещами,
- Я ее десять дней не видел, - настаивает Штепан. - Как ушел от них, так и не был в Кривой. И хозяйку не видел.
Бигл свирепеет.
- Погодите, я вас научу говорить правду! Идемте, покажите, где вы ночевали сегодня.
Штепан, пожав плечами, ведет Бигла в избу. Гельнай стучит в окошко.
- Эй, старик, подите-ка сюда.
Старик Манья выходит, опасливо помаргивая.
- Сделайте милость, скажите, что случилось?
Гельнай машет рукой.
- Да Гордубала этой ночью избили, досталось ему палкой по морде. Слушайте, папаша, это не Штепан ли постарался?
Старик качает головой.
- Вот уж нет, с вашего позволенья. Штепан не мог, Штепан дома был, спал. Эй, Михал, поди-ка сюда. Скажи, где был Штепан этой ночью?
Михал сначала молчит, потом говорит не спеша:
- Где же ему быть? Спал наверху, со мной и с Дьюлой.
- Так, так, - кивает головой Гельнай. - Я так и думал. А Гордубала не любили в деревне? Разбогател, приехал из Америки и даже соседей не угостил.
Старый Манья поднимает руку.
- Ох, и разбогател. На шее носил мешочек с долларами...
- Вы видели?
Ну, конечно, старый Манья видел, ведь Гордубал приезжал к нему покупать усадьбу и деньги показывал. Больше семисот долларов, изволите ли видеть. А в деревне, - что верно то верно, - его не любили. У гордого человека нет друзей.
Гельнай серьезно кивает.
- Что это у вас дверь вся исколота, Манья?
- От шила это. Шило сюда втыкаем, которым плетем корзины. Круглый год тут торчит.
- Покажите-ка, какое оно, - интересуется Гельнай. - Первый раз слышу, что корзины делают шилом.
- Прутья вот этак сплетают. - Манья чертит рукой в воздухе. - Еще вчера здесь было шило, - сердится он. - Куда оно запропастилось, а, Михал?
- А ну его, - равнодушно отмахивается Гельнай. - Другой раз буду здесь, погляжу. А вот жижа у вас течет на дорогу, это не годится, Манья. Дорога казенная.
- Прошу прощенья, как будем навозить поле, все вывезем...
- Надо, чтобы была настоящая яма, цементная. Небось денег не хватает в хозяйстве?
- Ох, не хватает! - усмехается старик. - Амбар надо ставить новый. Михал - глупый парень. Штепан куда толковей, вот бы кому быть хозяином.
С поля едет Дьюла, в телеге у него охапка сена, но шуму столько, словно гром везет.
- Подойди-ка сюда, парень, - по-отечески зовет его Гельнай. - Допрошу и тебя для порядка. Где был Штепан сегодня ночью?
Дьюла, разинув рот, вопросительно глядит на старика и на Михала. Но никто и бровью не повел.
- Здесь был, - ворчит Дьюла, - со мной и с Михалом спал на чердаке.
- Молодец! - хвалит Гельнай. - А что, хотел бы ты поступить в кавалерию?
Подросток блеснул зубами.
- Еще бы!
Бигл выходит из избы, тихонько ругаясь.
- Пойдите сюда, Гельнай. Штепана я хватил немного по морде и запер в избе.
- Этого не полагается, - замечает Гельнай. - Неприкосновенность личности и всякое такое.
Бигл непочтительно ухмыляется.
- Плевать мне на неприкосновенность личности! Хуже то, что я ничего не нашел. А как вы?
- Алиби, хоть умри. Карел. Всю ночь дрых на сеновале, как примерный мальчик.
- Врут! - восклицает Бигл.
- Ясно, врут. Это у них в крови, друг мой.
- На суде заговорят, - злится Бигл.
- Плохо вы их знаете. Откажутся от показаний или будут ложно присягать. Как ни в чем не бывало. В деревне, Карел, это нечто вроде народного обычая.
- Так что же нам делать? - хмурится Бигл. - Арестовать нам сейчас Штепана, как вы думаете, Гельнай, а? Можно головой ручаться, что это он...
Гельнай кивнул головой.
- Ясно. Только смотрите, Бигл...
Он не докончил. Где-то слабо звякнуло стекло.
- Стой! - ревет Бигл и бросается за угол дома.
Гельнай отправляется за ним. На земле барахтаются два человека, в конце концов Бигл оказывается сверху.
- Давайте, я его подержу, Карел, - предлагает Гельнай.
Бигл поднимается и тащит за собой Штепана, выворачивая ему руку.
- Пошевеливайся! - хрипит он. - Вставай! Я тебе покажу, как от меня бегать!
Штепан, тяжело дыша, морщится от боли.
- Пустите, - хрипло бормочет он. - Я только хотел в Кривую... за вещами.
Дьюла кидается между ними.
- Пустите его! - кричит он. - А то я...
Гельнай берет Дьюлу за плечо.
- Легче, легче, малыш! А вы, Михал, не вмешивайтесь не в свое дело. Штепан Манья, вы арестованы именем закона. Ну, иди, дурень, иди.
Штепана Манью везут в город. Уже не на коне он, не скачет с гордо поднятой головой, и все же люди останавливаются поглядеть на него. По бокам его - полицейские, с ружьями между колен. Не сдвинута у Штепана шапка на затылок, не смотрит он на долину - там вон река, там пасутся кони, виднеется болото за камышом... Молча сидит Штепан, уперся взглядом в рыжую лошадиную спину.
Гельнай расстегивает мундир и заводит со Штепаном дружескую беседу. О Гордубале ни слова, все о хозяйстве, о доме в Рыбарах, о лошадях. Штепан сперва дичится, полом увлекается разговором.
Да, да, хорош был жеребчик. Зря его продал хозяин, бог весть кому и зачем. Восемь тысяч можно было бы за него взять, продать на конный завод, а перед тем пустить его на ту черную кобылу. Эх, сударь, хотел бы я поглядеть на них... У Маньи загораются глаза. Такого коня продал хозяин - грех, да и только! Мерина надо было продать или кобылу, вот что. А не жеребца... - Штепан искренне взволнован.
"С арестованными говорить не полагается, разве что вполне официально!" - огорченно думает Бигл.
- Вот вез бы нас тот жеребец, - говорит Штепан точно про себя, - я сам бы взял вожжи... То-то бы прокатились, эх!
IV
- Смотрите, Гельнай, - сказал вечером Бигл, - это кто-то из своих. Окно выдавлено изнутри, чтобы похоже было на взлом. Через дверь в избу не попасть, дверь была на засове. Значит, убийца был в доме уже с вечера...
- Не был, - возразил Гельнай. - Гафья мне сказала, что дядя Штепан вечером к ним не приходил.
- Хорошо. Значит, ночью его впустил кто-нибудь из домашних. Опять же выходит, что убийца не мог быть посторонним человеком. Штепан здесь пять лет в батраках жил. Вся деревня знает, что все это время у него была любовная связь с хозяйкой.
- Погодите. Во-первых, всего только четыре года. Первый раз это случилось на сеновале. Потом она ходила к нему каждую ночь в конюшню. Я, Карел, все это разузнал у Гафьи.
- Ваша Гафья что-то многовато знает, - усмехнулся Бигл.
- Да, все деревенские дети такие...
- Теперь дальше: Гордубалова беременна, разумеется, от Штепана. Гордубал ведь приехал из Америки только в июле. Она знала, что все это откроется, Гордубал ни с кем не собирался делить жену.
Гельнай отрицательно покачал головой.
- Едва ли, Бигл. Гордубал ночевал в хлеву, а она - на чердаке или в клети. Я узнал это от соседки.
- А к батраку она все равно ходила?
- Как сказать, - задумчиво произнес Гельнай. - Гафья думает, что не ходила. Правда, последнее время Полана отлучалась из дому. Соседка видела, как она шла куда-то за деревню.
- Вот человек! - удивился Бигл. - У вас сплетен, точно у старой бабы! А я стараюсь логически воспроизвести картину.
- Ага! А не лучше ли, Карлуша, заниматься этим делом про себя?
- Нет, вслух это лучше получается. Итак: этот болван Гордубал настолько доверял Штепану, что просватал ему малолетнюю Гафью. Вы только подумайте, Гельнай, это же настоящее средневековье - обручать ребенка!
Гельнай пожал плечами.
- Но потом, видно, Гордубал догадался, что жена изменяет ему, и выгнал Штепана.
Гельнай недовольно засопел.
- Что вы мне рассказываете, Бигл! Сперва Штепан ушел от них, и только потом хозяин обручил его с Гафьей. Спросите любую бабу в деревне.
- Гм... - смутился Бигл. - Как же все это связать?
- Не знаю, Карел, не знаю. Я не умею составлять этих... как вы их называете?.. логических картин. Все это дело - семейная трагедия, и случай вовсе не ясный. Да он и не может быть ясным. Вы не семейный, Бигл? То-то и оно!
- Да ведь все ясно, Гельнай, как дважды два четыре. Полана хочет избавиться от мужа, Штепан не прочь войти в семью зятем. Они сговариваются - и готово. Вчера она бегала за ним...
Гельнай покачал головой.
- Опять не то. Гафья говорит, что вчера сам хозяин посылал ее: иди позови Штепана, пускай вернется. А впрочем, какое мне дело? Послушайте, Бигл, у покойного на шее не было мешочка с деньгами?
- Какого мешочка? - изумился Бнгл. - Ничего не было.
- Вот видите! - говорит Гельнай. - А в мешочке больше семисот долларов. Поищите-ка их, Карел!
- Вы думаете - это убийство с целью ограбления?
- Ничего я не думаю. Однако же пропали денежки! Старый Манья однажды видел их у Гордубала. А семейство Манья нуждается в деньгах, - им нужно новый амбар строить.
Бигл тихо свистнул.
- Та-а-ак! Значит, настоящая причина в деньгах?
- Возможно, - соглашается Гельнай. - Обычно так бывает. Или месть, Бигл. Это тоже солидная версия. Гордубал швырнул Штепана через забор. Прямо в крапиву. За такое дело, Карел, в деревне ножом мстят. Так что можете выбрать любую версию, какая вам больше по вкусу.
- Что вы хотите этим сказать? - нахмурился Бигл.
- Хочу помочь вам логически воссоздать картину... - невинно замечает Гельнай. - А еще вполне вероятно, что Манья убил его из-за жеребца.
- Ну, это уж глупо!
- Вот именно. В семейных делах как раз и убивают сдуру, милый Бигл.
Бигл обиженно молчит.
- Не сердитесь, Карлуша, - говорит Гельнай. - Хотите, я вам скажу, чем был убит Гордубал? Шилом для плетенья корзин.
- Откуда вы знаете?
- Вчера у Маньи пропало шило. Ищите его, Бигл.
- А как оно выглядит?
- Не знаю. Вероятно, вроде большой иглы. Вот и все новости, Бигл, - заключает Гельнай, принимаясь сосредоточенно выколачивать трубку. - Кроме разве того, что Маньи будут вывозить навоз.
Гельнай и Бигл, попивая вино, дожидаются конца вскрытия.
- Где вы нашли этот алмаз для резки стекла, Бигл?
- В клети у Гордубалов. Что вы скажете?
- Вот они, мужики какие! - с огорчением говорит Гельнай. - Ему жалко выкинуть вещь, даже если это улика. Пригодится, видите ли, в хозяйстве. - Гельнай виртуозно сплевывает. Жмоты!
- Гордубалова уверяет, что алмаз у них был давно, еще до отъезда Гордубала в Америку. Но стекольщик Фаркаш вспомнил, что Штепан с месяц тому назад покупал у него алмаз.
Гельнай свистнул.
- Целый месяц! Вот видите, Бигл, какое странное дело: они задумали это месяц тому назад. Убить кого-нибудь сгоряча, вдруг, могу, пожалуй, и я. Но вот этак, готовиться долго, исподволь... А доллары не нашлись, вы говорите?
- Нет. Но в клети, кроме того, был электрический фонарик. Сейчас я выясню, где и когда Штепан купил его. Тоже вещественное доказательство, а? По-моему, налицо достаточно оснований, чтобы начальство выдало ордер на арест Гордубаловой. А они требуют, чтобы мы нашли еще какие-нибудь солидные улики.
Гельнай ерзает на стуле.
- У меня, Карел, тоже кое-что есть. Штепанов деверь, некий Янош, рассказывает, будто неделю назад Штепан пришел к нему на пашню и сказал: "Ты, Янош, можешь получить хороший куш, пару волов получишь, сам их выберешь на базаре, и все, мол, за легкое дело: прикончить Юрая Гордубала".
- Здорово! - восхищается Бигл. - И что же Янош?
- "А ну тебя, - сказал будто бы Янош. - Откуда у тебя такие деньги?" - "У меня-то их нет, - ответил Штепан, - зато есть у хозяйки. А у нас сговорено пожениться, как только мы избавимся от Гордубала".
- Значит, попались, - глубоко вздыхает Бигл. - Оба замешаны одинаково.
Гельнай кивает головой.
Выходит доктор. Он закончил вскрытие и спешит, семеня короткими ножками и близоруко поглядывая по сторонам.
- Господин доктор, - окликает его Гельнай. - Не можете ли вы задержаться на минутку?
- А! - отзывается доктор. - Ну, допустим. Дайте-ка мне сливовицы. Бедняга уже попахивает. Работа не из приятных. Он быстро опрокидывает стопку и крякает. - А знаете, господа, что зарезалито они - покойника?
Бигл таращит глаза.
- Что-о?
- Почти покойника. Он уже чуть дышал. Агония. Воспаление легких в сильнейшей форме. Правое легкое насквозь гнилое, желтое, как печенка. Покойник не дожил бы и до утра.
- Значит, убийство было напрасным? - медленно говорит Гельнай.
- Да. Кроме того, на аорте вздутие - величиной с кулак. Не будь даже воспаления легких, достаточно было небольшого потрясения, - и конец. Бедняга!
Полицейские удрученно молчат. Наконец Бигл откашливается и спрашивает;
- Ну, а причина смерти, доктор?
- Убийство. Прободение сердца в области левого желудочка. Крови вытекло очень мало, потому что уже наступила агония.
- Чем, по-вашему, нанесена рана?
- Не знаю. Гвоздем, шилом, большой мешочной иглой. Короче говоря, - тонким остроконечным ребристым металлическим предметом длиною около десяти сантиметров, овального поперечного сечения... Довольно с вас?
Гельнай вертит стакан в толстых пальцах.
- А что, доктор... нельзя ли признать, что он... умер от воспаления легких? Видите ли, раз ему все равно суждено было умереть... стоит ли поднимать всю эту возню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13