Но Оленича он не прощал. При мысли о нем злоба закипала в сердце молодого человека, и он словно забывал, что бывший друг его должен завтра умереть.Оленич не показывался из своей каюты. Он целую ночь писал кому-то письма и плакал. VIII Весеньев стоял вахту с четырех до восьми утра.Мрачный ходил он по мостику и, когда солнце выплывало из-за горизонта, разогнав предрассветный полумрак и заливая светом и блеском все вокруг, он не любовался чудным зрелищем восхода. На душе у него было тоскливо и смутно.Он посматривал на паруса, на океан, кативший свои волны, взглядывал на компас и снова ходил по мостику.А ветер заметно крепчал и волны рокотали сердитей, сильнее раскачивая «Чайку», которая под марселями, брамселями, фоком и гротом неслась к северу, в полветра, узлов по десяти в час.Как только что взошло солнце, Весеньев увидел поднявшегося снизу Оленича. Его красивое лицо было мертвенно-бледно, спокойно и серьезно. Только тонкие губы вздрагивали и глаза как-то странно жмурились.При виде Оленича сердце Весеньева екнуло.Оленич твердой походкой поднялся на мостик и подошел к Весеньеву. Весеньев смущенно опустил глаза, не смея взглянуть в лицо человека, приговоренного к смерти.А он между тем говорил:– Перед смертью простимся, Боря. Я очень виноват перед тобой, прости меня. Расстанемся хоть не врагами…И он протянул Весеньеву руку. Тот пожал ее.– Прости меня, – повторил он, – и слушай: Джильда никогда не была моей любовницей. Я гнусно наврал на нее. Она любит одного тебя…И тотчас же у Весеньева исчезла всякая злоба на Оленича, и он взволнованно проговорил:– Зачем ты это сделал?– Я тоже люблю Джильду… и ревновал… понимаешь?.. Сперва я ухаживал за ней, чтоб открыть тебе глаза и остановить от женитьбы, а потом… потом… увлекся ею…– А она?– Она жалела меня, слушала, что я ей говорил, и скрывала наши свидания, чтобы не огорчить тебя… Она несчастная, легкомысленная, все, что хочешь, но не лживое создание… Но ты все-таки не женись на ней… Она измучит тебя… Ты всегда будешь ее подозревать… Прости же, Боря… Скажи, что ты не вспомнишь лихом своего друга…– Володя… милый… Так зачем же?.. Забудем все и… прости меня. Дуэль недействительна…– Нет, голубчик… Нельзя… Слово держать надо. Надо искупить позор оскорбления и подлость. Прощай!..Они обнялись крепко, по-братски.Слезы душили Весеньева, когда он опять сказал:– Володя… ведь это глупо… умирать… Опомнись… Из-за чего? Я разрешаю тебя от слова…– Но я не разрешаю… И прошу тебя не ложиться в дрейф из-за меня… Я скоро потону. Я пловец неважный… Письма отправь… Вот они…Он отдал письма, быстро спустился с мостика, сел на подветренный борт и, нарочно перегнувшись, упал за борт.Весеньев ахнул. В одно мгновение он снял с себя сапоги и сюртук и бросился с мостика в океан спасать своего друга.Сигнальщик побежал за капитаном, и через несколько минут «Чайка» лежала в дрейфе, и баркас был послан искать погибающих.Весеньев был отличный пловец и скоро настиг Оленича.– Боря… родной… зачем?.. – воскликнул Оленич.– Затем, чтоб ты жил, а не то вместе погибнем! – радостно говорил Весеньев, поддерживая друга. – Ложись на спину… Вот так… Смотри, и баркас идет.Действительно, скоро подошел баркас, и оба друга были вытащены из воды.
Из Ситхи Весеньев написал Джильде письмо, моля о прощении. Ответа по указанному адресу в Гонконг не было. Тогда Оленич написал консулу, и через две недели был получен ответ, что миссис Браун убита некиим Блэком.

1 2 3