Сегодня я намерена коснуться основных начал социологии. Основы и
развитие современной социологии с методологической точки зрения должны
обязательно предшествовать изложению метода исторического материализма, в
противном случае последний остается неясным в коренной основе, в его
отличии от буржуазной социологии.
Но чтобы избежать недоразумений, возникающих так легко и так часто и,
следовательно, без серьезных оснований, между слушателем и лектором, между
читателем и писателем, - считаю необходимым сделать следующую оговорку.
Следуя определенно поставленной задаче выявить сущность метода
исторического материализма, я останавливаюсь и буду останавливаться на тех
течениях философско-исторической или социологической мысли, которые, с
моей точки зрения, необходимы для моей цели. Поэтому, само собой
разумеется, что в этих вводных лекциях не могут быть изложены
исчерпывающим образом современные социологические течения и история их
развития. Как в предыдущей лекции я не претендовала на изложение истории
философии истории, что, кстати сказать, может быть темой для весьма
солидного произведения, - так и в этом очерке я не намереваюсь писать
историю социологии. Так что, если кому-нибудь из читателей придет в голову
подвергать критике эту работу за неполноту, то такую задачу он сможет
выполнить с необычайной легкостью. Стоит только для этого открыть
энциклопедический словарь. Цель, которую я себе ставлю в данном очерке, -
это выявить основные методологические начала буржуазной социологии и
развитие этих начал для того, чтобы обнаружить с возможной для меня
ясностью метод исторического материализма.
- Вот и все.
А теперь к делу.
Представители современной социологии весьма строго отделяют область
социологии от философии истории. Философия истории, - заявляет М.
Ковалевский, - не ставит себе вопроса о том, "что нужно, чтобы элементы,
из которых слагается общество, находились в гармоническом между собою
сочетании". Философия истории не может занять место социологии по той
причине, что последняя ставит себе более широкие задачи. Философия истории
ищет общего, всеоб'емлющего начала, обусловливающего весь исторический
процесс. Эта отрасль идеологии уделяет, поэтому, недостаточно внимания
социальному строению данного общества; она также не может быть источником
для установления законов практического воздействия, что, главным образом,
и ставит ей М. Ковалевский в упрек. Общая причина отвлеченного характера
философии истории заключается, по мнению представителей социологии, в ее
метафизическом происхождении. Философия истории, думают М. Ковалевский,
Эвульд, Спенсер, Дюркгем и другие, имеет своей основой либо теологию, либо
метафизику. Если она принадлежит к первой категории, то мы в ней всегда
откроем ту же основную мысль, которая проникает собою "Всемирную историю"
Боссюэта, а именно, что "человек волнуется, а всевышний им руководит".
Человеческое общество и его развитие оказывается, таким образом, во власти
божества, и изучение общественной структуры, и стремление к установлению
общественных законов представляется, следовательно, совершенно бесполезным
делом. Ничем существенным, с точки зрения М. Ковалевского и Эвульда, не
отличаются от теологического религиозного построения философии истории
философско-исторические воззрения, вытекающие из идеалистической
метафизики. "Много ли, - спрашивает М.
Ковалевский, - дает нам для понимания условий и хода прогресса,
положим, известное учение о том, что история есть раскрытие всемирного
духа? Она так же мало ценна, как и теологическая доктрина, гласящая, что
"человек волнуется, а всевышний руководит". С точки зрения современной
социологии эта область не должна связываться ни с одной обще-философской
теорией. Как теологическая, так и идеалистическая философия истории лишены
конкретного научного значения.
Социология должна поэтому избегать связи с философией вообще, какого
направления последняя ни была бы. Истинной теоретической основой
социологии должна быть позитивистская теория.
Научная, подлинная социология появляется, таким образом, на свет вместе
и в причинной связи с позитивизмом. То-есть, с тем мировоззрением, которое
окончательно порвало как с идеалистической, так и с материалистической
"метафизикой".
Основоположником позитивизма и социологии является Огюст Конт. Это
утверждение, широко распространенное и встречающееся почти во всех
социологических произведениях, - не совсем верно с троякой точки зрения.
Во-первых, основоположником современного позитивизма был мыслитель скептик
Давид Юм, который оказал несомненное влияние на Ог. Конта; во-вторых, в
системе Конта занимает видное место философия истории, проникнутая не
только метафизическими началами, но и своеобразными теологическими
элементами. В-третьих, социологические построения вне всякой связи с
обще-философскими воззрениями существовали до Конта.
На развитии социологической мысли, предшествовавшей Ог. Конту, мы
сейчас и остановимся.
Отдельные социологические об'яснения мы встречаем, начиная с Фукидида и
Платона, почти что у всех крупных мыслителей. В эпоху Возрождения, когда
феодальный порядок вступил на путь разложения и когда начало складываться
новое гражданское государство, учение о происхождении, сущности и задачах
государства занимает чрезвычайно важное место в революционной идеологии
того бурного и богатого духовным содержанием исторического периода. В
продолжение XVII и XVIII столетий господствует теория общественного
договора. Согласно этой теории, общество и государство совпадают. Основой
государства или общества является общественный договор, заключенный между
властителями и подданными во имя блага, счастия и спокойствия всех членов
общества.
Создается рационалистическая теория возникновения общества,
соответственно которой общественное бытие определяется общественным
сознанием. Проблема социологии была поставлена вполне ясно и сознательно
всеми защитниками теории общественного договора - Гуго Гроцием, Гоббсом,
Спинозой и др.
В XVIII столетии чрезвычайно большое внимание уделяют общественным
вопросам французские просветители и материалисты. В предыдущей лекции было
отмечено, что как французские просветители, так и материалисты мало что
внесли в философию истории. Перед грозным судом разума просветителей и
материалистов все историческое прошедшее казалось сплошной скандальной
хроникой. Признание исторической закономерности имеет своей исходной
точкой убеждение в том, что исторический ход вещей обусловлен строгой
причинной необходимостью. Этого убеждения у французских материалистов не
было. Характеризуя общее отношение к истории французских материалистов,
Энгельс совершенно справедливо говорит:
"Взгляд его (французского материализма. О Л. А.) на историю - поскольку
он имел такой взгляд - был существенно прагматическим: он судил об
исторических событиях сообразно побуждениям деятелей, делил этих деятелей
на честных и плутов и находил, что в большинстве случаев честные
оказываются в дураках, а плуты торжествуют. Из этого обстоятельства для
него вытекал лишь тот вывод, что в истории очень мало назидательного".
Другими словами, по существу дела, французские материалисты не давали
никакого об'яснения истории, и, поскольку указанный взгляд может считаться
об'яснением, он сводился к суб'ективной оценке и всемогущей роли
личностей, при чем эта суб'ективная оценка не была результатом
критического рассмотрения вопроса о возможности философии истории как
таковой, а являлась следствием пренебрежительного отношения к прошедшему,
свойственного вообще революционным эпохам.
Страстная ненависть и суровое осуждение всего исторического прошлого
необходимо, повидимому, для того, чтобы круто и решительно порвать с ним.
Но, с другой стороны, та же революционная эпоха толкала и требовала
самым настойчивым образом постановки и решения социологических вопросов.
Как и в каком смысле ставили и решали социальную проблему просветители и
материалисты, превосходно изложено в книге Г. В. Плеханова "К развитию
монистического взгляда на историю". С истинно логической виртуозностью и
со свойственной Плеханову ясностью мысли, вскрыты в этой книге основные
противоречия, в которых билась мысль энциклопедистов и материалистов,
когда они пытались разрешить социальную проблему. Но каковы бы ни были эти
противоречия и несмотря на отсутствие цельного и выдержанного
социологического воззрения, проблема была поставлена.
Это во-первых; во-вторых, - что особенно важно в данной связи - это тот
несомненный факт, что французские материалисты, исходя из сенсуализма
Локка и будучи материалистами, уже, конечно, не ставили в связь своих
социологических взглядов ни с теологией, ни с идеалистической метафизикой.
Как бы велики и существенны ни были противоречия, в которые неизбежно
впадает нематериалистическая социология, у французских материалистов была
некоторая равнодействующая. В последнем итоге их социология сводилась к
психологизму, а психологизм, естественно, как всегда, дополнялся
рационализмом. Общественная среда определяется психикой личностей,
составляющих данную общественную среду, а психика личностей
обусловливается воспитанием в широком смысле слова, в смысле влияния
общественного мнения. Но нравственный уровень и духовная культура среды
зависят в последнем счете от способа государственного управления.
Гельвеций, который больше всех занимался разрешением социальной проблемы,
так формулирует свой окончательный вывод: "Только тогда можно надеяться
изменить взгляды народа, когда будут изменены законы, и реформу нравов
следует начать с реформы законов".

Справедливое, благожелательное законодательство является, таким
образом, главной основой и руководителем общественной жизни. "Моралисты
должны были понимать и знать, - говорит Гельвеций в том же сочинении "Об
уме", - что подобно тому, как скульптор из ствола дерева может сделать
бога или скамью, так и законодатель может по желанию образовать героев,
гениев и доброжелательных людей. Укажу для примера московитов, которых
Петр Великий превратил в людей". И когда Гельвеций чувствует недочеты в
таком решении социальной проблемы, он идет дальше и приходит к тому
убеждению, что в основе общественной жизни лежат эгоистические интересы и
потребности. Следовательно, опять та же психология. К тем же выводам
приходили и Гольбах, и Дидро, когда касались социальной проблемы.
По этому же пути шли, как на то правильно указывает Плеханов,
социалисты-утописты, которые с большей определенностью и большей ясностью
ставили социологическую проблему. Социалисты, стремясь к коренному
общественному преобразованию на основе экономического равенства,
естественно, должны были столкнуться с социальным вопросом по его
существу, в его коренной основе.
Поэтому, независимо от того, как именно социалисты-утописты разрешали
эту проблему, но она была поставлена ими с несравненно большей
определенностью, нежели всеми их предшественниками буржуазного направления
мысли. Наиболее ярким представителем социологической мысли и продолжателем
общего направления французских материалистов был Сен-Симон. Сен-Симон
ставит себе всеоб'емлющую задачу - обосновать социальную политику, т.-е.
социологию на строго научной основе. Этой научной основой должна стать
позитивная философия. Позитивная философия есть строгая наука, состоящая в
обобщении в единое целое полученных выводов из всех отдельных научных
дисциплин, т.-е. из области естествознания.
Сен-Симон высказывает твердое убеждение в том, что состояние
современного ему положительного знания дает полную возможность построить
философию на указанных началах. "Философия, - заявляет категорически
Сен-Симон, - станет позитивной наукой. Слабость человеческого ума
заставила человека делить науки на общую и частные науки. Общая наука или
философия рассматривает общие факты частных наук, как элементарные факты,
иначе говоря, частные науки суть элементы общей науки.
Эта наука, которая никогда не могла иметь иного характера, чем ее
элементы, была основана на догадках до тех пор, пока частные науки были
таковыми. Она стала наполовину позитивной, когда некоторые частные науки
сделались позитивными, а другие остались еще основанными на догадках.
Таково настоящее положение вещей.
Философия станет вполне позитивной, когда физиология в своей
совокупности будет основана на наблюденных фактах, ибо не существует
явления, которое не могло бы быть наблюдаемо или с точки зрения физики
неорганических тел, или с точки зрения физики организованных тел, т.-е.
физиологии". Очевидно, таким образом, для всякого, кто хоть сколько-нибудь
знаком с историей философии, что позитивизм в духе Конта и контистов нашел
свое полное определение в системе взглядов великого утописта. Научная
социальная политика должна быть, во-первых, построена на основах
позитивной философии; во-вторых, - руководствоваться тем же об'ективным
методом, которым пользуется естествоиспытатель при исследовании явлений
природы.
Но спрашивается, что, собственно, означает об'ективное, научное
исследование социальной политики, или, что одно и то же в системе
Сен-Симона, социологии?
Об'ективный метод в социологии, в отличие от суб'ективного,
предполагает существование об'ективной основы общественного бытия и
общественного развития.
Но этой основы нет у Сен-Симона, как ее не было и у французских
материалистов, и, поэтому, требование об'ективного метода остается по
существу формальным принципом без всякого приложения к действительности.
Определяя, каким образом должно быть осуществлено применение об'ективного
метода, Сен-Симон говорит:
"Наука о человеке, основанная на физиологических знаниях, будет введена
в программу народного образования, и те, которые получат эту научную пищу,
достигнув зрелого возраста, будут пользоваться при рассмотрении
политических вопросов методом, употребляемым в других отраслях".
Применение об'ективного метода к социологии сводится, таким образом, к
изучению индивидуальной психологии человека, которая в свою очередь
определяется физиологией. Научный метод применяется, следовательно, к
психологии, поскольку она сводится к физиологическим процессам, а что
касается социологии, то такого предмета нет, так как отсутствует элемент,
связывающий людей в общество.
Тщательное и напряженное искание об'ективной базы для социологии
приводит мыслителя к биологии, которая должна дать возможность
теоретического обоснования общества и, следовательно, его научного,
об'ективного исследования. "Я докажу, - говорит Сен-Симон, - что природа
человека ничем не отличается от природы других животных, что способность
совершенствоваться присуща вообще всем животным, что, если до сих пор
совершенствовался только человек, то это в силу того, что он остановил и
даже заставил итти вспять ум животных, не так хорошо организованных, как
он, что, если человек исчезнет с лица земли, животное, ближайшее к нему по
степени своей организации, будет совершенствоваться". Как бы замечательна
и интересна ни была высказанная здесь идея трансформизма, которую мы,
кстати сказать, встречаем у Дидро и которая в эпоху С.-Симона нашла
определенное выражение у Ламарка и у Гете, социальная политика не могла,
конечно, на нее опереться. В конечном выводе все сводилось к тому самому
по себе чрезвычайно плодотворному научному выводу, что человек не падший
ангел, не гражданин двух миров, а часть природы и близкий родственник
животных, а отсюда уже вытекало и то дальнейшее заключение, что
человеческая психика определяется физиологическими функциями.
К этим именно выводам приходит С.-Симон, исходя из разных точек
отправления, и научной основой социальной политики оказывалась все та же
физиология человека.
Далее. Как социальный политик по своим основным задачам, С.-Симон
обращает свой острый, проницательный взор на явления социальной жизни его
эпохи.
Развертывающийся капитализм и успехи техники, которые справедливо
ставятся им во взаимную связь, открывают ему широкие перспективы и внушают
ему серьезные и отрадные надежды. "Все через промышленность, все для нее"
- становится его лозунгом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12