Таранов Т.С.
Приёмы влияния на людей"
От автора
Если человек согласен со всем и со всеми, ему эта
книга не нужна, как не нужна вода тому, кто не испыты-
вает жажды, и не нужна еда тому, кто не голоден.
Но если у человека есть цели, если он жаждет успеха,
если для достижения своих намерений ему приходится прео-
долевать несогласие или чье-то сопротивление, то все, что
имеется в представляемом читателю своде, ему понадобится,
пригодится, будет полезным.
Название <Приемы влияния на людей> ко многому обязы-
вает. Прецедентов не было. Давались разными авторами
кое-какие эпизодические рекомендации, делались подбор-
ки из десятка подмеченных закономерностей. И все! Цели-
на продолжала оставаться невспаханной.
Что такое <приемы>? Я бы определил каждый из них как
бы индивидуальный (<под случай>) набор некоторых стандар-
тных манипуляций, извлекаемых из широкой номенклатуры
всевозможных, исчерпывающе достаточных рецептурных реко-
мендаций, уместных и подходящих для того, чтобы, общаясь с
другими людьми, преодолевающе реализовывать свои планы.
Что такое <влияние>? Самый главный вопрос! Ответ на
него подразумевает следующее. <Влиять> - значит своими
поступками, своими действиями, своим поведением блоки-
ровать, направлять, видоизменять, даже деформировать, пе-
реориентировать или пресекать чужой, неприемлемый для
нас узор общения. Влиять - это перекраивать, перелицовы-
вать, перерисовывать противодействующий нашим устрем-
лениям злой или недобрый коммуникационный рисунок.
Люди живут не просто в обществе, а если говорить
более конкретно и точно, в сообществе. И получается,
что они постоянно окружены себе подобными, находятся -
давайте прибегнем к исчерпывающей характеристике - в
непрерывном человеческом поле. И странно, что почему-
то магнитные, электрические, сельскохозяйственные и про-
чие другие <поля> знанием зарегистрированы и интенсивно
излучаются, а поле межчеловеческого взаимодействия все
еще считается некоей полянкой идиллий, любви и добра,
где лишь изредка, и то по недоразумению или невзначай
кто-нибудь, в силу патологии характера, воспитания, фак-
тов личной биографии нет-нет да и омрачит общую лю-
бовную атмосферу.
3
Мне же представляется - здесь я не противоречу ни в
одном пункте истории цивилизации, - что соприкасатель-
ная жизнь людей порождает обилие таких вторичных явле-
ний, которые, реализуясь и становясь самостоятельными и
независимыми, образуют слой новой реальности, столь же
важной и значимой по отношению к судьбе Homo sapiens,
как и любой другой существенный природный фактор.
Каждый день, каждую минуту мы все -и я, и вы-
находимся под непрерывным огнем и прицелом. Стреляем
мы и стреляют в нас. Козни, интриги, конфликты, слухи,
дезинформация, клевета, простые и сложные, многоходовые
комбинации - все это не прекращающе готовится, пуска-
ется в оборот, совершенствуется, развивается.
Люди не могут без этого. Поведение - воздух обще-
ства. И как при изучении погоды создаются свои службы
познания атмосферных явлений и управления ими, так и
межличностные и межгрупповые контакты должны быть
поняты и зафиксированы на уровне исходных правил, очер-
ченных феноменов, основополагающих принципов и глав-
нейших законов.
Обозреть и постигнуть многочисленные и многоразлич-
ные уловки по отношению друг к другу, в плоть до не-
мыслимых и невероятных случаев, явилось предпосылкой и
общей задачей того замысла, что лег в основу данного
исследования и привел к появлению этой книги.
В моей картотеке на сегодня насчитывается несколько тысяч
<приемов влияния на людей>. Лишь малая толика их вошла в
эту книгу. Однако и того, что здесь напечатано, достаточно,
чтобы увидеть проблему, заинтересоваться ее практической
стороной, получить первые важные советы. Как лучше повес-
ти себя в той или иной возникшей коллизии, как обезопасить
и уберечь от нападок свое дело, как давать отпор "и отводить
грозящую беду, как разгадывать в улыбке оскал, а в похвале
лесть и в лести - затаившуюся недоброту? Как жить умело
и прожить без потерь? Как не нанести урона, имея, приобретая
и обладая? Как стрелять <не промазывая>, незаметно маневриро-
вать и сокрушать возводимые чужой рукой препятствия?
На все эти вопросы в предлагаемом вам издании отво-
дится достаточное количество страниц и даются вполне кон-
кретные, убедительные советы.
Книга полна живой истории, многовековой мудрости,
полезного опыта многих и многих поколений.
/7. С. Таранов
Сентябрь, 1995 г.
Постижение человека
(Настраивающее обращение к читателю)
Много загадок есть на свете и много есть тайн. Не
счесть вопросов, на которые никто не дал пока ответа.
Кружится небосвод вокруг нас и в этом круговороте
судьбы отсчитываются годы и меры всему живому...
Мы, люди, любим проблемы. Знаем их. Сначала
беспокоимся, что они есть, потом привыкаем. А са-
мые умные из наших собратьев даже радуются им.
Но вот в чем занятность ситуации. Существо, любя-
щее проблемы, тоже, оказывается, проблема. И хотя за
прошедшие века объяснений себе себя было более, чем
немало, позитивные решения этой трудной задачи так и
не дали о себе знать.
Разве не очевидно, что при любом воздействии на
человека речь идет о действиях человека по отношению
к человеку. Но что есть человек? Нечто очень ак-
тивное, волевое, мыслящее?! Наверное, да. Хотя, что
в природе пассивно: ведь дует же ветер, льет дождь,
движутся материки. Что неразумно, если под разумом
понимать способность упреждающего маневра? И что
безвольно, если даже простой камень - как не проси
- не откажется от назойливости своего веса, а вода, к
примеру, в своем порыве постоянна до упрямства? Согла-
ситесь надо быть очень смелым и безоглядным, чтобы на
таком фоне искать истинную специфику и сущность че-
ловека?
Человек - он как раз другое. А именно то, что
обсуждается в данной книге: поведение и способ реаги-
рования. Человек - это ситуационные грани взаимодей-
ствия в общении с себе подобными.
Мы ведем речь о науке жить среди людей. Это уме-
ние <вытекать> из-под влияния одних и атакующе управ-
лять другими.
Мне вспоминается недавний венгерский фильм <Пятая
печать>. Он необычен, потому что неповторим. Из со-
тен фильмов, которые мне довелось видеть, я не припом-
5
ию другого такого. Именно поэтому и хочу сказать о
затрагиваемой в нем теме.
Будапешт в период второй мировой войны... Бед-
ность, трудности, ежедневные бомбардировки немецкой
авиации. Четверо обывателей, завсегдатаев маленького
полуподвального кафе, совершенно безвредных с воен-
ной точки зрения и ничем не опасных - просто каждый
день пропускают по рюмашечке сухого вина и ведут
разговоры <ни о чем>, чтобы скоротать время и пооб-
щаться. Им всем далеко за сорок, один из них часов-
щик, другой, кажется, плотник, остальные - вовсе не-
определенные... То есть обычные люди или, вернее,
люд...
И вдруг эту четверку неожиданно, прямо из-за сто-
ла, схватывает гестапо. Ничего не объясняя, их жестоко
избивают, всячески при этом унизительно и особенно
изощренно словесно оскорбляют. Лежа на сыром полу
в грязной камере, разбитые и окровавленные, они му-
чительно размышляют: <За что? Ведь мы же совер-
шенно ничего не делали и сделали?!>. Им уже обе-
щано, что утром всех их ждет расстрел, и они в
страхе и ужасе приближаются к роковой минуте...
А в это время матерый немецкий следователь в об-
лике благочинного профессора - культурный, вежли-
вый, спокойный, мудрый - дает урок своему юному
<на вид лет 20> коллеге - истязателю-садисту, класси-
ческой <белокурой>, если пользоваться определением
Нищие, <бестии> - красавчику, без угрызений совес-
ти, с горящим взором высокого жизненного предназначе-
ния, призванного жизнью, временем и самой судьбой по-
велевать людьми.
Профессор измывательских наук - а как иначе оп-
ределишь род его занятий, хотя он всего-навсего следова-
тель - развивает перед <молодым> свою теорию. <Те,
которые против нас, - говорит он, - нам не опасны:
они, не скрывая своего отношения к нам, открыто всту-
пили в борьбу с нами, и здесь все ясно. Мы их победим
или убьем. Но вот эти, которые <никакие>, как раз и
должны вызывать тревогу. Чувствуя свою неуязвимость,
они осознают свое превосходство над нами. Как их по-
бедишь, если они не воюют? Как их убьешь, если они
ни в чем не замечены? Как их подчинишь, коль скоро
6
у них нет ни чувства <вины>, ни взращенного комплек-
са страха перед <силой завоевателя>?
Конечно, мы их вроде бы должны отпустить, ибо
они не нарушали никаких установлений. Но если мы
их отпустим, можно только представлять с каким тор-
жеством будут говорить они о нас, о, с их точки
зрения, злодеях в немецких военных мундирах.
Да, мы должны их отпустить, но давайте оскотиним
их, пропустим через такое, после чего они навсегда
будут унижены и внутренне распяты...>
Наступило утро. Четверку прикладами, кулаками и
матом выгнали из камеры в большое орешетченное по-
мещение. Каменный пол, никакой мебели, по углам ох-
ранники с автоматами. В центре - подвешенный к по-
толку за руки человек. Он не висит, он стоит, но весь
полуобнаженный его облик напоминает библейские
картины мучений Христа - разбитое в кровь лицо,
изорванная одежда, жуткие кровоподтеки, бессильно
свешенная голова.
<Следователь> выстроил узников перед пытаемым
и спокойно объяснил им суть <условия освобождения>.
Если они подойдут к приговоренному и каждый даст
ему по две пощечины, то дверь на волю будет немед-
ленно открыта. Если же нет, то - расстрел. <Конеч-
но, - доверительно и участливо добавил он, - вы
испачкаете руки в крови. Но это - единственное,
пожалуй, неудобство. Оно ненадолго. Придете домой
и вымоете руки. Все так просто, господа...>
Далее идут сильные, психологически тяжелые сцены.
Здесь и борьба совести со страхом, и человечности с
несогласием со смертью... Один подошел вплотную и
уже было приготовился ударить, но нервы не выдержа-
ли, у него подкосились ноги и он в конвульсиях упал на
пол. Его тут же оттащили и поволокли на расстрел.
Другой, не вынеся всю эту <невозможность>, с криком:
<Сволочи>, <Садисты!> - бросился на организатора эк-
сперимента. <Ученик> немедленно разрядил в него свой
<Вальтер>.
Долго решал свою задачу <часовщик>. Но вот он
принял, кажется, решение. Медленно, неверной поход-
кой, стараясь не смотреть в глаза жертвы, он пошел на
свою Голгофу. Но тот, что остался, четвертый (в жизни
мелкий, с нелучшими человеческими страстями и даже
пороками, угодливый, жадноватый, погрязший в адюль-
тере) бросился оттаскивать его, бормоча как в экстазе:
<Это невозможно, этого нельзя делать, это противоесте-
ственно!>. Но немец ударом рукоятки пистолета по го-
лове решительно и однозначно его <успокоил>.
Но на <часовщика> возгласы товарища и все, за тем
последовавшее, произвели отрезвляющее воздействие.
Видя безуспешность затеянного, следователь повернулся и
пошел вон. И вот тогда <часовщик> вдруг крикнул:
<Постойте!>.
<Профессор> обернулся, самодовольно усмехнулся и
произнес сакраментально-сатанинское: <Ну вот, видите,
не все еще потеряно, нашелся же один, способный спра-
виться с заданием!>.
После двух, правда давшихся ему с трудом, в нече-
ловеческом напряжении, пощечин, когда <мученик>
дважды поднял голову и взглянул на него, а у самого
несчастного <экзаменуемого> непроизвольно вырвалось:
<Прости, Отче>, - <часовщик> был отпущен домой.
Понятно, что перед нами ситуация-прием. Немецкий
следователь по классификации данной книги, хоте-г
применить к узникам правило <черной ассоциации>, (
полагая, что таким образом навсегда занозит психику
этих людей совершенными ими <неправедными деяниями>.
Стыд перед собой, как кошмар, будет преследовать
несчастных людей всю жизнь. Они отныне будут не
жить, а мучиться, тяжко страдать, непрерывно чувствуя на
своих руках несмываемую, святую кровь и греховность
сотворенного на сердце.
Однако, и это очевидно, неискушенный, судя по все-
му, в должной мере в делах человеческих <профессор>
просчитался и в итоге применил то, что наш классифи-
катор именует правилом <двух зол>. А это далеко не
одно и то же, поскольку во втором случае есть возмож-
ность, так сказать, отмывательной компенсации и шанс
восстановления душевного равновесия. Ведь <часовщик>,
надо добавить, создал у себя на квартире нечто вроде
детского дома для осиротевших в войну детей. Его
жизнь нужна была другим, и потому, что бы он ни
совершил, его поступку всегда могло быть противопос-
тавлено оправдание.
8
Так пусть же каждый из читающих эту книгу пой-
мет, что быть просто человеком еще труднее, чем
<быть хорошим человеком>. А ведь именно последнее
древний мудрец Питтак считал наиболее обременитель-
ным для людей. Но даже и для высокой мудрости мир не
всегда прозрачен. Так что давайте постигать и себя, и
тех, кто окружает нас, и то, как они ведут себя друг
с другом, каким они обладают оружием, которое и не
звенит, и не грохочет, но когда стреляет, то по меткос-
ти попадания ему не было, нет и никогда не будет рав-
ных.
Драматургическая канва книги строится по <клеточко-
вому> принципу: одинаковость формирования фрагмен-
тов сочетается с полнейшим разнообразием содержания в
каждом из них. Сюжетно это выглядит так. Сначала
формулируется смысл и проблемность некоего явления, за-
тем определяется законообразующий состав в нем, а да-
лее уже приводятся факты, примеры, случаи, истории,
которые иллюстрируют и сопровождают главные магис-
трали темы и направления в развитии вопроса.
Три раздела данного труда, а он закладывает фунда-
мент новой научной дисциплины - интригологии, ох-
ватывают практически всю базу поведенческой <азбу-
ки>, поняв и усвоив которую, можно без особых забот
строить <слова> и целые <предложения> в наших пла-
нах, намерениях, целях.
Особый интерес, очевидно, вызовет блок <феноме-
ны>. Здесь исследуются факторы особой любопытности
и наивысшей загадочности.
Для удобства пользования материалом к книге прило-
жены указатели, позволяющие легко ориентироваться
почти в четырехстах примерах из мировой истории и
современной жизни, культуры, политики. Слова в цити-
руемых текстах, на которые сделан акцент, выделены
особо.
Надеюсь, что чтение будет для всех приятным, а что
до полезности, то пусть это станет личным делом каж-
дого.
Хочу отметить то обстоятельство, что к этой работе
с самого ее начала был проявлен практический интерес
в сферах бизнеса и политики. Постоянно чувствовалось,
что современность уже заметно и довольно требова-
9
тельно формулирует свой запрос на нестандартные ис-
следования и - в первую очередь - по самой карди-
нальной теме: как понимать и учитывать <человеческий
фактор>, что за существо такое есть <человек>, каков
он, где границы его возможностей, где пределы планам
его, особенно если они скрываемы.
Более чем кто-либо, появлению на свет этого издания
способствовал Владимир Семенович Ненько. И потому
из всех, кому может быть адресована моя благодар-
ность, пусть его имя будет первым. Благодаря ему мы
все, наконец-то, можем воочию убедится, что пришло
время тех людей, для которых наука совсем не сфера
престижного любопытства, а достойный и равноправ-
ный партнер, способный обеспечить в любом деле ис-
комую результативность.
Автор
Часть 1
Аксиоматика
поведения
Главное
Инициация крупноохватного воздействия на лю-
дей, имеющая намерением улучшение их жизни, ис-
токово противоположна самой себе и результаци-
онно не только масштабно разрушительна, как для
своего затевателя, так и для затеянного дела.
Это сродни гигантскому вертикальному колесу, ко-
торое мы, возгорясь желанием, можем, конечно, повер-
нуть и посмотреть на мир сверху и дальше, но затем
все равно и неизбежно окажемся внизу, обессилившие,
как от впечатлений увиденного, так и от деяний по вра-
щению колеса.
Поднимающийся необходимо опускается, причем туда
(и только туда!), откуда начал подъем, если затеянное
им дело было не индивидуализированным, а социально
заметным и социально охватным.
Этот закон справедлив для <всегда>, для <везде> и для
<всех>. Вот почему так верна формула, что цели дос-
тигает лишь тот, кто приходит к ней последним, как
безусловно прав замерзающий человек, утверждающий,
что в его костре вода пылает.
II
Для развития надобно, чтобы одним было гораздо
лучше, а другим гораздо хуже; тогда те, которым
лучше, могут идти вперед за счет остальных.
<Думали ли вы когда-нибудь, что значат слова <че-
ловек родится свободным>?
1 2 3 4