Приняв эти предосторожности, он выбрался из кареты и постучал особенным образом в дверь Агентства, которая немедленно открылась и затем закрылась,
— Человек? — спросил он, войдя. Ему указали на конторку.
— Вместе с другими. Связан.
— Хорошо! Его одежду, живо!
Приказание было поспешно выполнено, и он сменил костюм кассира Стора на одежду инкассатора.
— Двое останутся здесь, — распорядился он, продолжая преображаться. — Остальные со мной, чтобы очистить повозку.
Не дожидаясь ответа, он снова открыл дверь, вышел в сопровождении двух приспешников, поднялся на сиденье, вошёл в карету, и грабёж начался.
Он передавал один пакет за другим сообщникам, и те переносили их в Агентство. Свет, проникавший через распахнутую дверь, вырезал блестящий квадрат на тротуаре.
Прохожие, выходя из темноты улицы, чтобы тотчас в неё вернуться, беззаботно пересекали светлую полосу. Ничто не помешало бы им войти. Но такая мысль не приходила никому, и толпа текла, равнодушная к операции, которая её не касалась и в которой ничто не представлялось подозрительным.
Через пять минут карета опустела. Закрыв входную дверь, приступили к разборке. Ценные бумаги, акции и облигации были отложены в одну сторону, деньги — в другую. Первые, безжалостно отброшенные, усыпали паркет. Банковые билеты разделили на пять частей, и, взяв по одной, каждый спрятал свою под пиджак.
— А мешки с монетой? — спросил один из бандитов.
— Набейте карманы, — отвечал главарь. — Что останется, в повозку. Я займусь ею.
Ему быстро повиновались.
— Минутку! — вскричал он. — Условимся обо всём. Когда я отправлюсь, останьтесь здесь и закончите спуск шторы. Потом, — добавил он, показывая на коридор, открывавшийся в глубине залы, — выйдете отсюда. Последний закроет дверь двойным оборотом и бросит ключ в водосток. Не забудьте о простофиле! Вы помните приказ?
— Да, да! — отвечали ему. — Будь спокоен. Собираясь выйти, он ещё задержался.
— Черт! — сказал он. — Я не подумал о самом главном. Здесь должен быть список других агентств…
Ему показали приклеенное в уголке стекла жёлтое объявление, содержавшее необходимые сведения. Он пробежал его глазами.
— Да, насчёт плащей, — сказал он, найдя адрес Агентства S, — бросьте их в угол. Пусть их здесь найдут. Важно, чтобы их не видели больше на наших спинах. Встретимся, знаете где… В путь!
Не поместившееся в карманах грабителей золото и серебро было перенесено в карету.
— Это все? — спросил один из бандитов.
Атаман подумал, потом воскликнул, поражённый внезапной мыслью:
— Чёрт возьми, конечно, нет! А мои пожитки?
Бандит пустился рысью и тотчас вернулся, таща одежду, незадолго перед тем сменённую атаманом на костюм Стора; он на лету швырнул её в кузов кареты,
— Теперь уж все? — спросил он снова.
— Да! И не копайтесь! — был ответ.
Бандит скрылся в Агентстве; железная штора окончательно опустилась.
А в это время импровизированный кучер схватил вожжи и разбудил лошадей ударом кнута. Карета закачалась, покатилась по Олд-Брод-стриту, завернула на Трогмортон-стрит, проследовала по Лотбург-стриту, потом по Грехем-стриту, повернула на Олдергэт-стрит и у номера 29 наконец остановилась перед Агентством S.
Мнимый кучер смело вошёл туда и направился в кассу.
— Кажется, у вас есть для меня пакет? — сказал он. Кассир поднял глаза.
— Как, — удивился он, — это не Бодрюк!
— Честное слово, нет! — подтвердил мнимый инкассатор с грубым смехом.
— Я не понимаю, — заворчал недовольный кассир, — почему правление посылает незнакомых людей…
— Это потому, что я не в своём участке. Мне велели в Агентстве В приехать сюда после телефонного звонка из Банка. Кажется, вы получили здоровый вклад после закрытия.
Он тотчас нашёл этот правдоподобный ответ, так как перечень агентств Центрального банка был ещё свеж в его памяти.
— Да… — согласился кассир с невольным подозрением. — Всё равно, мне не нравится, что я вас не знаю.
— А вам-то что? — возразил тот с удивлением.
— Ведь столько воров!.. Но, впрочем, это можно устроить. Я полагаю, ваш документ с вами?
Если что-нибудь могло смутить бандита, это был как раз такой вопрос. О каком документе шла речь? Но он не смутился. Когда отваживаются на такие приключения, надо иметь особые качества и, сверх всех прочих, абсолютное хладнокровие. Этим качеством мнимый инкассатор Центрального банка владел в высшей степени. Если он и взволновался так неожиданно предложенным вопросом, то ничем этого не показал и ответил самым естественным тоном:
— Черт побери, разумеется!
Он естественно рассудил так: если предполагают, что «документ» при нем, то это, должно быть, какое-то удостоверение, всегда носимое служащими Центрального банка с собой. Роясь в куртке инкассатора, которого он заменил, он найдёт, без сомнения, этот знаменитый «документ».
— Я поищу, — добавил он спокойно, садясь на скамью и принимаясь опоражнивать карманы.
Он доставал многочисленные бумажки, письма, служебные записки и прочее, все обтрёпанное и помятое, как всегда бывает с тем, что долго носят при себе. Подражая неловкости мастеровых, у которых опухшие пальцы больше привычны к грубой работе, чем к обращению с документами, он развёртывал одну бумажку за другой.
После трех попыток он раскрыл печатный документ с пробелами, заполненными от руки, которым некий Бодрюк назначался на должность инкассатора Центрального банка. Очевидно, это было то, что он искал, однако затруднение оставалось. Фамилия, вписанная в документ, составляла, быть может, самую большую опасность: ведь этого Бодрюка хорошо знал кассир Агентства S, который удивлялся, что не с ним имеет дело.
Не теряя хладнокровия, смелый бандит мгновенно измыслил необходимое средство. Воспользовавшись невнимательностью кассира, он разорвал на две половинки официальную бумагу. Верхнюю половинку, с уличавшей его фамилией, он перемешал в левой руке с просмотренными бумагами, а нижняя часть осталась в правой.
— Вот несчастье! — сердито вскричал он, когда эта операция пришла к благополучному концу. — Документ-то при мне, да осталась только половинка!
— Половинка? — спросил кассир.
— Да, он старый и совсем изношенный, истаскался в кармане. Он разодрался пополам, и у меня, дурака, осталась только половинка!
— Гм!.. — проворчал недовольный кассир. Бандит притворился оскорблённым.
— Ну, хватит с меня! — заявил он, поднявшись и направляясь к двери. — Мне велели захватить ваши деньжонки: я явился. Не хотите давать? Караульте сами. Поссоритесь с правлением, а мне на это наплевать!
Равнодушие, им высказанное, содействовало успеху предприятия лучше, чем самые сильные доводы. И ещё больше помогла угрожающая фраза, которую он пустил, удаляясь, как парфянскую стрелу. Поменьше историй — вот вечная цель всех служащих на земле.
— Минуточку! — сказал кассир, подзывая его. — Покажите мне его, ваш документ!
— Вот он! — отвечал инкассатор, предъявляя половинку документа, где не была вписана фамилия.
— Тут есть подпись директора, — с удовлетворением заметил кассир. И, наконец, решившись, показал запечатанный пакет. — Вот деньги. Пожалуйста, распишитесь!
Мнимый инкассатор, нацарапав на предложенном ему листке первую пришедшую на ум фамилию, удалился с недовольным видом.
— Желаю здравствовать, — проворчал он, как человек, раздражённый несправедливым подозрением.
Выйдя наружу, он ускорил шаги к карете, поднялся на козлы и исчез среди ночи.
Так совершился грабёж, ставший столь широко известным.
Как сказано, он раскрылся в тот же вечер, раньше, чем, вероятно, предполагали его виновники. Агентство было крепко заперто, персонал беспомощен, кучер кареты уничтожен, и они смело могли думать, что до следующего утра никто ничего не заметит. Утром конторский мальчик, придя производить ежедневную уборку, поневоле подымет тревогу, но было много шансов, что до того происшествие останется в тайне.
Но в действительности все повернулось иначе.
В половине шестого мистер Лазон, банковский контролёр, звонивший по телефону в первый раз около пяти часов, чтобы осведомиться о приезде кареты сборщика, обеспокоился тем, что она ещё не вернулась, и снова позвонил в Агентство ДК. Он не получил ответа: воры, заканчивавшие тогда делёж добычи, сняли трубку, чтобы избежать звонков, настойчивость которых могла возбудить внимание соседей. Контролёр удовлетворился тем, что обвинил телефонистку.
Но время шло, карета не возвращалась, и Лазон сделал вторую попытку. Она осталась бесплодной, как и первая, и телефонная станция уверила его, что Агентство ДК молчит. Контролёр послал банковского рассыльного узнать, почему не отвечают. В половине седьмого рассыльный воротился. Он сообщил, что Агентство закрыто, и внутри никого нет.
Контролёр, очень удивлённый, что мистер Бакстон закончил операцию так рано в последний день месяца, когда персоналу иногда приходится работать до девяти часов, ждал карету сборщика с возрастающим нетерпением.
Он ожидал до четверти восьмого, когда узнал важную новость. Один из служащих Центрального правления, возвращавшийся домой после работы, обнаружил карету позади Гайд-парка, на Холленд-стрите, малолюдной улице Кенсингтона. Этот служащий, удивлённый появлением кареты Центрального банка на сравнительно пустынной и тёмной улице, поднялся на козлы, толкнул незапертую дверцу и при свете спички увидел уже холодный труп кучера. Он бегом вернулся в Центральное правление и поднял тревогу.
Тотчас же телефоны заработали по всем направлениям. Около восьми часов наряд полиции окружил брошенную карету, а в это время толпа теснилась перед Агентством ДК, где другой взвод открывал двери с помощью приглашённого слесаря.
Читатель уже знает, что там должны были найти.
Дознание началось немедленно. К счастью, никто из служащих Агентства не умер, хотя, по правде говоря, они были недалеки от этого. Полузадушенные, со ртом, набитым ватой и тряпками, они валялись без чувств, когда к ним явилась помощь; не оставалось никаких сомнений,что они распростились бы с жизнью, если бы пробыли в таком положении до утра.
С трудом их привели в сознание. Но они могли дать лишь самые скудные сведения: пять бородатых людей, одетых в дорожные плащи и в пальто-ульстеры, напали на них. Больше они ничего не знали.
Не было сомнения в их чистосердечности. Лишь только начался розыск, нашли пять пальто, которые лежали в углу на виду, как будто преступники хотели оставить следы своего пребывания. Впрочем, эти одеяния, тщательно исследованные лучшими сыщиками Скотленд-ярда, не сообщили ничего о тех, кем они были брошены. Сделанные из обычной, ходовой материи, они не носили марки портного или магазина, что и объясняло, почему их не унесли.
Все это не представляло ничего существенного, и следователь должен был отказаться от мысли узнать больше. Напрасно он расспрашивал и переспрашивал свидетелей: из них ничего нельзя было вытянуть.
Последним важным свидетелем был швейцар дома. Дверь Агентства была закрыта внутренним ставнем, следовательно, преступникам пришлось выйти через общий вестибюль дома. Швейцар должен был их видеть.
Но этот последний мог только признаться в своём неведении. Слишком многочисленны были помещения, над которыми он вёл надзор. В этот день швейцар не заметил ничего подозрительного. Если похитители и прошли мимо него, как можно было предполагать, он их принял за служащих Агентства.
Подвергнутый более тщательному допросу и принуждаемый порыться в памяти, он назвал имена четырех жильцов, которые прошли через вестибюль незадолго до преступления или немного спустя. Жильцы были немедленно вызваны; они оказались людьми безукоризненно честными и выходили пообедать.
Швейцар рассказал также о разносчике угля, который явился с объёмистым мешком около половины восьмого, незадолго до появления полиции, и на которого он обратил внимание только потому, что не принято доставлять уголь в подобный час. Разносчик так настойчиво спрашивал жильца из пятого этажа, что швейцару пришлось пропустить его и указать чёрную лестницу.
Разносчик угля поднялся, но спустился через четверть часа, таща мешок. Спрошенный швейцаром, он сказал, что ошибся адресом. Говорил он прерывающимся голосом, как человек, поднявшийся на пятый этаж с тяжёлой ношей на плечах. На улице он положил мешок в ручную тележку у тротуара и удалился, не слишком спеша.
— Знаете ли вы, — спросил следователь, — от какой фирмы был разносчик?
Швейцар этого не знал.
Следователь, оставив этот пункт для дальнейшего выяснения, допросил жильца пятого этажа. Тот заявил, что разносчик угля действительно звонил у чёрной двери около половины восьмого. Служанка, открывшая ему, уверила его в ошибке, и тот ушёл, не настаивая. Но свидетельские показания в этом пункте не сходились, так как служанка из пятого этажа утверждала, не соглашаясь с швейцаром, что при человеке не было никакого мешка.
— Он оставил его внизу, поднимаясь, — объяснил следователь.
Скоро оказалось, что объяснение было недостаточным, так как в подвальном коридоре нашли содержимое мешка, а швейцар уверял, что за несколько часов перед тем его там не было. Было очевидно, что таинственный разносчик угля опорожнил там принесённый им мешок. Но тогда что же он унёс, если, по показаниям швейцара, мешок при уходе разносчика казался таким же полным и тяжёлым, как при его приходе?
— Не будем пока этим заниматься, — заключил следователь, отказываясь от разрешения непосильной задачи. — Это выяснится завтра. — Чиновник шёл по следу, который считал наиболее важным, и не хотел отклоняться в сторону.
В самом деле, весь персонал Агентства был налицо. Но директора не было. Мистер Льюис Роберт Бакстон исчез.
Служащие не могли дать никаких объяснений на этот счёт. Они только знали, что незадолго до пяти часов один клиент вошёл к директору и несколько минут спустя позвал кассира Стора; тот пошёл на вызов и не вернулся. Тотчас же после этого произошло нападение. Мистера же Бакстона никто не видел.
Заключение напрашивалось само собой: если было несомненно, что Агентство подверглось нападению пяти переодетых и загримированных бандитов, то очевидным казалось и то, что бандиты имели сообщника на месте и этим сообщником был сам директор.
Вот почему ещё до окончания детального следствия немедленно был подписан приказ об аресте Льюиса Роберта Бакстона, директора Агентства ДК Центрального банка, обвиняемого в грабеже и сообщничестве в убийстве. Его приметы, хорошо известные, были телеграфно сообщены по всем направлениям; приметы сообщников остались неизвестными.
Виновный ещё не мог покинуть Англию. Его, без сомнения, арестуют внутри страны или в порту — быстрый успех, которым полиция справедливо сможет гордиться.
Убаюкивая себя такой приятной перспективой, следователь и сыщики отправились на заслуженный отдых.
А в эту ночь, в два часа утра, пять загорелых людей, одни гладко выбритые, другие с усами, вышли в Саутгемптоне из лондонского экспресса по одиночке, как и садились. После выгрузки нескольких тюков и одного громадного тяжёлого ящика они наняли карету в порт, где у набережной их ожидал пароход приблизительно в две тысячи тонн водоизмещением, из труб которого валил густой дым.
С четырехчасовым приливом, когда спал весь Саутгемптон, где ещё не знали о преступлении на Олд-Брод-стрите, пароход вышел из гавани, миновал мол и направился в открытое море.
Никто не воспротивился его отправлению. И почему, в самом деле, можно было заподозрить это честное судно, открыто погрузившее несходные меж собой, но не вызывающие никаких сомнений товары, с назначением в Котону, порт в Дагомее?
Итак, пароход спокойно удалился со своими товарами, с пятью пассажирами, с тюками и огромным сундуком, который один из пассажиров, самый высокий, поместил у себя в каюте. А в это время полиция, прервав розыски, наслаждалась вполне заслуженным покоем.
Назавтра и в последующие дни дознание было возобновлено, но, как уже известно читателю, не привело ни к чему. Дни проходили за днями, преступников не нашли. Льюис Роберт Бакстон не был разыскан. Никакой луч света не мог осветить непроницаемую тайну. Не могли также узнать, какой фирмой был послан разносчик угля, привлёкший на момент внимание полиции. Выбившись из сил, дело прекратили.
Последующий рассказ впервые даёт полное разрешение загадки. Читателю предоставляется право сказать, мог ли он вообразить что-нибудь более неожиданное и более странное.
ЭКСПЕДИЦИЯ
Конакри, столица Французской Гвинеи и резиденция губернатора, — очень приятный город, улицы которого, со знанием дела распланированные губернатором Бал-леем, пересекаются под прямым углом и, по американской моде, называются порядковыми номерами. Построенный на острове Томбо, он отделен от материка узким каналом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37