Клерк облизнул багровые отвислые губы:
- Ладно, ладно... Такая маленькая девушка, как вы, должна сидеть со
своей мамочкой. Ну?
Джин не считала умным сообщать ему, что именно мать-то она и искала.
Они стали вместе просматривать записи, пропуская ленту за лентой на
экране.
- В тот год мы трудились как пчелы, - пожаловался клерк. - Но мы
должны найти это имя, если... ну, вот Молли. Молли Саломон. Это она?
Арестована за бродяжничество и употребление наркотиков двенадцатого
января, пребывала в Доме Реабилитации до первого февраля. Залог внес Джо
Парле, человек, который владел салуном на Райской Аллее.
- Это она, - сказала взволнованно Джин. - Когда ее освободили?
- У нас таких сведений нет. Наверное, когда подавили ее пристрастие к
наркотикам, через год или два.
Джин принялась вычислять, пожевывая губу маленькими острыми зубками и
хмурясь. Молли должна была вернуться к активной жизни где-то очень
незадолго до ее рождения. Клерк смотрел на нее как старый серый кот, но
молчал. Джин неуверенно спросила:
- Я думаю, что эта... Молли Саломон живет сейчас где-нибудь рядом?
Клерк, вертя пальцами декоративную эмблему на лацкане, обнаружил
признаки смущения.
- Ну, молодая леди, в том месте вам едва ли стоит показываться.
- Где она живет?
Клерк поднял голову и встретился с ней взглядом. Он тихо сказал:
- Это за городом, на дороге Меридианов, за Эль Панатело. Трактир
"Десятая Миля".
Дорога Меридианов вела в верхние земли, она кружила вокруг трех
вулканических конусов, которые формировали профиль окрестностей Ангел
Сити, затем ныряла как колибри в каждую из старых шахт и оканчивалась в
конце в долине Плагханк. Десять миль по дороге - это шесть миль по
воздуху, и через несколько минут после "Сунхауза" кэб посадил Джин рядом с
ветхим домом.
Когда люди работали в суровой враждебной глуши, производили
продукцию, делали деньги, появились дома Десятой Мили. Когда были
построены города, когда явилась цивилизация со своим комфортом и
умеренностью, дома Десятой Мили стали тихой заводью, утопавшей в янтарном
полумраке. Раньше здесь могли заметить только человека, который оставался
молчаливым, теперь же комнаты покрылись пылью и даже шаги казались громом.
Джин бодро взбежала по ступенькам из каменной пены. Салун был пуст.
Вдоль черной стены с зеркалом располагалась стойка бара, на полках
разместились сотни сувениров прошлых лет: отборные кристаллы "звук-свет",
окаменевшие останки Троттеров и других вымерших обитателей Кодирона, буры,
композиция из шести шахтерских касок с надписанными на них именами.
Чей-то голос, полный подозрительности, проскрежетал:
- Что вы хотите, девушка?
Джин обернулась и увидела старого человека с орлиным носом, сидящего
в углу. Глаза у него были голубые и пронзительные, гребень седых волос
придавал ему сходство со старым белым попугаем, которого внезапно
разбудили.
- Я ищу Молли, - сказала Джин. - Молли Саломон.
- Здесь нет никого, кого бы так звали. Что вы от нее хотите?
- Я хочу поговорить с ней.
Челюсть старика сначала пошла вверх, затем вниз, словно он жевал
что-то очень горячее.
- О чем?
- Если она захочет, чтобы вы узнали, она скажет вам сама.
Подбородок старика сморщился.
- Девушка, а вы прекрасная нахалка, не так ли?
Сзади прозвучали мягкие шаги. В комнату вошла женщина в неряшливом
вечернем платье и встала, глядя на Джин с очевидным выражением голода и
зависти.
Старик рявкнул:
- Где Молли?
Женщина указала на Джин.
- Она пришла работать? Я этого не вынесу. Я устрою скандал. В ту же
минуту, когда такая молодая шлюха как эта разместится здесь.
- Я всего лишь хочу поговорить с Молли.
- Она наверху... чистит ковер, - женщина повернулась к старику. -
Пейсли сделал это снова. Если вы выгоните раз и навсегда отсюда этого
старого пьянчугу, я искренне буду вам благодарна.
- Деньги есть деньги, - сказал старик.

7
Джин осторожно начала взбираться по лестнице, но проход загородила
массивная женская фигура. Женщина несла ведро и щетку. Когда она появилась
на светлом месте, Джин узнала в ней женщину с фотографии Джо Парле.
Правда, облик ее несколько изменили двадцать лет плохого здоровья,
отвратительный характер и сотня фунтов прокисшей плоти.
- Молли? - Отважилась спросить Джин. - Вы Молли Саломон?
- Я. Ну и что?
- Я хотела бы поговорить с вами. Наедине.
Молли резко взглянула на нее и бросила злой взгляд в сторону салуна,
где старик и женщина прислушивались к ним с нескрываемым интересом.
- Ладно, пошли отсюда.
Она толкнула расшатанную дверь и заковыляла наружу, на боковую
веранду в унылом крошечном садике из черных гремучих кустов, странствующей
лозы, ржавых грибов. Она плюхнулась в плетеное кресло, которое чуть не
развалилось под ее весом.
- В чем дело?
Воображение Джин никогда не рисовало ей именно такую картину встречи.
Что говорить? Глядя в пухлое белое лицо, ощущая кислую женскую вонь, Джин
почувствовала, как слова застревают у нее в горле... В ней внезапно
возгорелась злость.
- Семнадцать лет назад вы оставили ребенка у Джо Парле в Ангел Сити.
Я хочу знать, кто был отец той девочки.
Лицо Молли Саломон совершенно не изменилось. Она сказала низким
грубым голосом:
- Я часто гадала, кем стал этот ребенок...
Джин спросила со внезапной надеждой:
- Это был не ваш ребенок?
Молли горько рассмеялась:
- Не убегайте от себя. Это мое отродье, я в этом не сомневаюсь, ну
как можно в этом сомневаться... Откуда вы узнали?
- Джо вел что-то вроде дневника... Кто был отец? Джо?
Женщина нелепо-величественно выпрямилась:
- Джо Парле? Гм... должна сказать, нет.
- Тогда кто?
Молли изучающе оглядела Джин лукавыми глазами.
- Похоже, у вас в жизни все идет хорошо.
Джин кивнула.
- Я знала, что к этому подойдет. Сколько?
Цена Молли оказалась удивительно скромной - возможно, это
определялось тем, какое значение она придавала разговору.
- Ну, десять... двадцать долларов. Чтобы оплатить мое время, и
только.
Джин дала бы ей сотню, тысячу.
- Вот.
- Благодарю вас, - сказала Молли Саломон с чопорной претензией на
элегантность. - Теперь я расскажу вам что знаю о деле, которое, как я
думаю, одно из самых странных, о которых я слышала.
Джин сказала нетерпеливо:
- Не берите в голову. Кто мой отец?
Молли ответила:
- Никто.
- Никто?
- Никто.
Джин помолчала с минуту, затем проговорила:
- Должен же быть кто-то.
Молли произнесла величественно:
- Никто не может это знать лучше меня, я заявляю вам это с полной
уверенностью.
- Может быть, вы тогда выпили? - предположила с надеждой Джин.
Молли критически на нее посмотрела:
- Очень умно для такой маленькой мозглячки... А, ладно, смутно все...
Я была тогда ненамного старше вас, и была более чем привлекательной...
Поглядите на меня сейчас, вы никогда не подумаете этого обо мне, о той,
которая двадцать лет в трактире "Десятая Миля" выносит помои...
- Кто мой отец?
- Никто.
- Это невозможно!
Молли покачала головой:
- Тем не менее, это так. А почему я знаю? Потому что я была там, за
решеткой, в Доме Реабилитации, и была за решеткой два года. Затем, когда я
поглядела на себя, я сказала: "Молли, ты толстеешь". Потом я сказала:
"Наверное, газы". А на следующий день я сказала: "Молли, если бы эта
чертова тюрьма не была как аквариум для золотых рыбок, где каждую минуту
на тебе чьи-нибудь глаза, и знаешь притом, что фактически ты не видела ни
одного мужчину за исключением старика Колвелла и директора..."
- Колвелл!
- Старый доктор Колвелл был медиком там, холодный как рыба... Бог
видит, холоднющая рыба... В любом случае, я сказала себе...
- А не могло быть так, что Колвелл?..
Молли фыркнула:
- Старик Колвелл? Более вероятно повесить это на Архангела Гавриила.
Этот старый... - она разразилась непристойным бормотанием. - До сих пор
мне хочется поймать этого слюнтяя, неженку, типа этого, который не дал мне
выйти, когда истек мой срок! Он объявил, что я больна, что нужно
подождать! И сам ничего не делал, чтобы лечить. Я сама вышла оттуда. Я
уехала на грузовике, который оказался там внутри, и он ничего не мог
поделать, потому что вышел мой срок, и задерживал он меня незаконно. И
затем я пошла к врачу, старому доктору Уэлшу, и он сказал: "Молли,
единственное беспокойство с вами это то, что вы чертовски беременны". А
дальше вы уже знаете. Есть ребенок, а я без средств к существованию и без
хахаля, нуждаюсь в свободе, так что пришлось отнести ее к моему хорошему
другу Джо. А то, что он изредка поднимал шум...
- А как насчет директора?
- Что насчет директора?
- Мог он?..
Молли скептически фыркнула:
- Только не старый суетливый Ричард. Он никогда даже не показывался.
Кроме того, его дурила молодая мозглячка в офисе.
Раздался гудящий звук мотора. Джин выскочила в сад и вытянула шею в
сторону удаляющейся воздушной лодки. "Какого черта... я сказала ему ждать.
Как я вернусь в Ангел Сити?"
- Ну-ну, - раздался в трактире пронзительный голос. - Ну-ну, это в
самом деле оригинальный реликт прошлых дней.
Молли Саломон тяжело встала на ноги.
- Этот голос! - лицо ее налилось нездоровой краснотой. - Этот голос,
я никогда не избавлюсь от него. Это старый Колвелл.
Джин последовала за ней в салун.
- Эй, вы, уродец с маринованным лицом, что вас сюда привело? Вы
знаете, я поклялась давным-давно, что если я поймаю вас за пределами
вашего отвратительного дома, я вылью на вас помои, и вы знаете, что сейчас
я сделаю именно это... только подождите, пока я возьму ведро, - Молли
повернулась и, тяжело дыша, удалилась по коридору.
Джин сказала:
- Это вы отослали мой кэб, мистер Колвелл?
Колвелл поклонился:
- Да, мисс Парле. Я хочу показать вам свое цыплячье ранчо и думаю,
именно сегодня вы можете принять мое предложение.
- Предположим, я не захочу. Как я тогда вернусь в Ангел Сити?
Колвелл сделал элегантный жест.
- Естественно, я доставлю вас туда, куда вы захотите.
- Предположим, я не захочу с вами лететь?
Колвелл покраснел:
- В этом случае я, конечно, виновен в том, что навязываю вам себя и
могу предложить только свои извинения.
В комнату, пыхтя и рыдая от ярости, вбежала Молли Саломон с ведром.
Колвелл со значительной живостью, ничуть не пожертвовав своим величием,
попятился на веранду. Молли выскочила вслед за ним. Колвелл отступил
дальше во двор. Молли сделала еще несколько шагов и выплеснула содержимое
ведра в его направлении. Колвелл избежал помоев, потому что успел
отскочить на целые двадцать футов. Молли взмахнула кулаками.
- И больше не появляйтесь на Десятой Миле, а то вам плохо будет,
очень плохо, вы, отвратительная маленькая свинья, - и она добавила
несколько непристойностей.
Квадратная, с лицом как тесто, женщина, которая гоняется за
утонченным Колвеллом с ведром, полным помоев - этого оказалось слишком
много для Джин. Она разразилась искренним смехом. Но из глаз полились
слезы. Ее отец и ее мать. Несмотря на бурные протесты Молли, Джин помнила,
что у Колвелла была дочь, похожая на нее: Марта, Санни, Джейд, как бы ее
ни звали.
Не взглянув на Джин, Молли триумфально удалилась в салун. Подошел
Колвелл, сердито вытирая лоб.
- Я не пожалею двух центов, я подам на нее в суд, и ее приговорят...
- Вы мой отец? - спросила Джин.
Колвелл бросил на нее яркий изучающий взгляд.
- Почему вы это спрашиваете? Это очень любопытный вопрос.
- Молли моя мать. Она говорит, что забеременела, когда поблизости был
только один мужчина.
Колвелл решительно покачал головой:
- Нет, миссис Парле. Если даже отбросить вопросы морали, я могу
уверить вас, что я человек утонченных вкусов и умею разбираться в людях.
Джин призналась себе, что сочетание в любовных делах Молли и Колвелла
труднопостижимо. "Но кто тогда мой отец?"
Колвелл поднял брови, словно осознавая обязанность, выполняя которую
он может причинить боль, но которую должен тем не менее исполнить.
- Кажется что... извините меня, я буду груб. Я чувствую, что вы, хотя
и молоды, но реалистка. Отношения вашей матери с мужчинами были таковы,
что ответственность за отцовство ни на кого конкретно возложить нельзя.
- Но она была в Доме Реабилитации. Она говорит, что не видела ни
одного мужчины, кроме вас.
Колвелл покачал головой с сомнением:
- Наверное, вам лучше всего посетить старый дом. Он примыкает к
моему...
Джин отрезала:
- Раз и навсегда. Я не интересуюсь вашими цыплятами. Я хочу вернуться
в Ангел Сити.
Колвелл склонил голову в знак поражения:
- Ну, пускай Ангел Сити. Я приношу извинения за свою самонадеянность.
Джин спросила резко:
- Где ваша лодка?
- Здесь, обойдите эту берлогу, - он провел ее вокруг ржаво-белой
массы грибов.
Воздушная лодка была старой и величавой. Слова "Кодиронский Дом
Реабилитации" были закрашены, но контуры букв вполне читались. Колвелл
откинул дверцу. Джин заколебалась и посмотрела задумчиво на трактир
"Десятая Миля".
- Что нибудь забыли? - вежливо спросил Колвелл.
- Нет... думаю, нет.
Колвелл терпеливо ждал. Джин сердито сказала:
- Да, еще одно, мистер Колвелл. Может быть, я молода и много чего не
знаю, но...
- Да?
- Я страшно вспыльчива. Так что давайте стартуем в Ангел Сити.
- В Ангел Сити... - сказал Колвелл задумчиво.
Джин прыгнула в лодку. Колвелл захлопнул дверцу, обошел кругом.
Затем, словно его что-то ударило, откинул панель моторного отсека.
Джин настороженно наблюдала. Похоже было, он что-то подсоединял, не
особо обязательное.
Внутри кэба был плохой воздух, лак и озон. Джин услышала, как
включилась вентиляционная система, наверное, именно с ней возился Колвелл.
Воздух стал холодным и свежим. Очень свежим. Запахло сосновыми иголками и
сеном. Джин глубоко вздохнула. В носу защипало... Она нахмурилась.
Странно. Она решила... Но Колвелл кончил и снова обошел вокруг лодки. Он
приблизился к дверце и заглянул. Джин видела его лицо только краешком
глаза и не могла заметить, какое на нем выражение. Ей показалось, что он
кивнул ей и улыбнулся.
Колвелл не стал влезать в лодку. Стоя рядом, он смотрел вдаль, в
долину, на три вулканических конуса, три черных пня на фоне тусклого неба.
Аромат сосновых иголок и сена проник в легкие Джин, пронизал, казалось,
все ее тело. Она почувствовала легкое раздражение... Наконец Колвелл
открыл дверцу и подержал ее широко распахнутой. Ветер долины Плагханк
устремился в лодку, неся с собой привычный запах выветренных скал и пыли.
Колвелл осторожно понюхал воздух и в конце концов влез в лодку и
закрыл дверцу. Лодка задрожала. Трактир "Десятая Миля" превратился внизу в
миниатюрный макет. Они летели на север. Ангел Сити был на юге.
Джин протестовала своим тяжелым дыханием. Колвелл самодовольно
улыбнулся:
- В былые дни мы перевозили иногда буйных пациентов. Очень хлопотно
было, пока мы не установили бак с умиротворяющим средством и не связали
его с вентиляцией.
Джин тяжело дышала. Колвелл произнес снисходительно:
- Через два часа вы будете как новенькая, - он начал жужжать под нос
какую-то песенку, сентиментальную старую балладу.
Лодка перевалила через гребень и закачалась в мощных воздушных
потоках, затем спустилась в долину. Впереди вырос огромный черный эскарп.
Яркий синеватый свет солнца, отражаясь от контрфорсов утеса, бил в лицо.
Лодка летела высоко над землей. Утес возвышался над ними. Лодка
дрожала и вибрировала. Вскоре показалась кучка розовых зданий, гнездо под
скалой.
- Видите, куда мы летим? - спросил заботливо Колвелл. - В течение
некоторого времени это место будет вашим домом, но не позволяйте мне вас
пугать, будут и компенсации, - он напевал еще чуть-чуть. - И ваши деньги
будут вложены в хорошее дело, - он стрельнул в нее взглядом. - Вы
проявляете скептицизм? Вам не нравится идея? Но я продолжаю настаивать на
этом - будут компенсации, потому что вы станете одним из моих маленьких
цыпленочков, - идея восхитила его, - одним из моего маленького выводка...
Но я буду вежливым, я не хочу волновать вас...
Лодка направилась к сверкающему на солнце пучку розовых зданий.
- Это одно из поселений Троттеров, - сказал Колвелл благоговейным
тоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15