Вот мы поженились, ладно…— Хотя в регистратуре это, кажется, не очень солидно, — вставила Алиса.— Но это, как говорят в книгах, только начало, а не конец. Надо теперь придумать, как бы потактичней сообщить мамаше.— И лорду Маршмортону. Не забудь, он лишился секретарши.— И лорду Маршмортону, — поправился Реджи. — И миллиону других людей, которые жутко рассердятся, что я выкинул этот фортель, не посоветовавшись с ними. Поторчите старина. Разделите нашу скромную трапезу. А потом покурим, все обсудим.Появление официанта прервало молчаливое общение супругов и спустило Джорджа с небес. Он наполнил бокалы из Тзатой бутылки, угнездившейся в ведерке со льдом («Только один, милый», — предостерегающим полушепотом промурлыкала невеста. «Хорошо, дорогая», — отвечал послушный жених), и поднес свой к губам.— Выпьем за нас! Ах, нынешний день, сегодняшний день — он лучше рая и так далее. А теперь, — сказал он, возвращаясь к суровой прозе жизни, — поговорим, что делать дальше. Вы — человек мозговитый, посоветуйте что-нибудь. Как бы вы приступили к делу? Ну, если говорить с мамашей.— Напишите ей письмо, — сказал Джордж. Это произвело на Реджи глубокое впечатление.— Я ж говорил, у него обязательно будет какой-нибудь хитрый план, — пылко обратился он к Алисе. — Написать письмо! Класс! Прямо стихи какие-то. — Его лицо потемнело. — А что бы вы написали? Вот где заковыка.— Ну, что вы! Пишите прямо и честно. Скажем, вам жаль, что вы идете против ее пожеланий…— По-же-ланий, — пробормотал Реджи, усердно скребя пером на обороте свидетельства о браке.— … но вы уверены, что она заботится только о вашем счастье…Реджи поглядел на него с сомнением.— Уверен? Не вполне. Вы не знаете мамашу.— Это неважно, — вставила Алиса. — Все равно, пиши. Мистер Бивен совершенно прав.— Хорошо, дорогая. Хорошо, «счастье», а дальше?— Выразите в тщательно подобранных выражениях, как очаровательна миссис Бинг.— Миссис Бинг! — Реджи блаженно заулыбался. — Вот это класс! Абсолютно. Ну, тут — легко. К тому же, мамаша знает Алису.— Леди Каролина видела меня в замке, — с сомнением сказала невеста, — но я бы не сказала, что она меня знает. Мы едва ли перекинулись десятком слов.— Тебе повезло, душа моя, — весомо произнес Реджи. — Мамаша — мастер поговорить, особенно если разволнуется. Подумать страшно, как она будет упражняться на мне. Между нами, старик, не подумайте дурного, но когда мамаша взволнована, она начинает говорить и не остановится, пока не исчерпает всего словаря.— Блестящий оратор?— Да уж, всем ораторам оратор, — согласился Реджи. Тут Джордж затребовал сведений деликатного свойства.— А как насчет финансов? Есть ли у нее права какие-нибудь?— То есть на фамильные дублоны? — сказал Реджи. — Абсолютно никаких. Понимаете, когда я говорю ей «мамаша» то это в широком, так сказать, смысле. На самом деле она мне мачеха. У нее свои деньги, у меня — свои. По этой части все просто.— Тогда и вообще все просто. Тогда я вообще не понимаю, о чем вы беспокоитесь.— Вот и я говорю, мистер Бивен! — сказала Алиса.— Вы — самостоятельная, свободная личность. Она ничего не может сделать.Реджи Бинг обалдело заморгал.— Ну вот, ну вот! — воскликнул он. — Когда вы выставили все в таком свете, я и сам понимаю, что так оно и есть. Поразительная штука — привычка! Очень я приручился за все эти годы. Прыгаю через обруч, падаю замертво при одном мановении ее мизинца. Мне и в голову не приходило, что у меня есть собственная душа. Честное слово, до сего момента я этого не понимал.— А теперь поздно.— Что?Джордж указал на Алису. Новоиспеченная миссис Бинг заулыбалась.— Мистер Бивен имеет в виду, что тебе придется прыгать через обруч или падать замертво при одном мановении моего мизинца.Реджи поднес ее руку к губам и нежно приник к ней.— И пожалуйста, и с удовольствием… какой мизинчик! — Он оборвал себя. — Простите, старик. Забылся. Больше не буду. Еще курицу? Эклер? Супу? Ну, чего-нибудь?За сигарами он совсем разошелся.— Теперь, когда вы сняли груз с моей души, — сказал он, роскошно пуская дым, — я спокойно гляжу в будущее. Мне кажется, надо протянуть наше путешествие до тех пор, пока время, великий целитель, не залечит раны. Алиса хочет побить недельку на Париж.— Париж! — в экстазе прошептала невеста.— Хорошо. Потом — на юг, на Ривьеру…— Если ты имеешь в виду Монте-Карло, дорогой, — с нежной улыбкой сказала супруга, — то забудь.— Нет, не Монте-Карло, — поспешно возразил Реджи. — Хотя это дивное место. Воздух… виды… и все такое. Нет, Ницца, Бордигера, Ментона и прочие курорты. Тебе понравится. А потом… Хорошо бы откупить мою яхту, мою «Сирену», и пойти в круиз на месячишко. Я ее продал одному типу, когда был в Америке. А вчера я прочитал в газете, что старикан сыграл в ящик, так что теперь, я полагаю, достать ее трудно.Тут Реджи прервал свою речь внезапным восклицанием:— Мать честная!— Что такое?Супруги Бинг глядели куда-то широко раскрытыми глазами. Джордж сидел спиной к двери и не видел, что вызвало такое удивление, но логически заключил, что в ресторан вошел кто-то, знакомый им обоим. Первой мыслью, пожалуй, вполне естественной, было, что это «мамаша». Реджи прикрывался меню, как щитом; Алиса, после первого быстрого взгляда, повернулась так, чтобы не было видно ее лица.Джордж обернулся, но к этому времени вновь пришедший уже уселся и смешался с другими посетителями.— Кто там?Реджи положил меню, оправившись от мимолетной паники.— Чего это я так психую? — мужественно сказал он. — Никто из этих типов, по большому счету, не играет уже никакой роли. Хотел бы я подойти и сказать ему пару ласковых.— Не надо! — взмолилась супруга. — Мне так неловко.— Кто там? — снова спросил Джордж. — Ваша мачеха?— Боже упаси! — вскричал Реджи. — Все ж не так ужасно. Это старый Маршмортон.— Лорд Маршмортон?— Абсолютно. Одет, как на параде.— Мне так неловко, мистер Бивен, — повторила Алиса. — Понимаете, я уехала из замка, никому ничего не сказала. Он еще не знает, что, вернувшись, не найдет своей секретарши.Реджи еще раз взглянул поверх его плеча и засмеялся.— Все в порядке, душенька. Не волнуйся. Мы можем смотаться через другой выход. Он нас не остановит, с ним дама. Старикан вернулся к жизни. Абсолютно! Да, забивает баки жутко хорошенькой девице с золотыми волосами. Если повернете голову на сорок пять градусов, вы ее увидите. Он вас не заметит. Он сидит спиной.— По-твоему, она хорошенькая? — сурово спросила Алиса.— Нет, нет, что ты! Я рассмотрел получше, — отвечал Реджи. — Абсолютно не в моем вкусе.Его супруга нервно крошила хлеб.— Мне кажется, она тебя знает, Реджи, — тихо сказала она. — Она тебе машет.— Она машет мне, — сказал Джордж, возвращая солнечный свет в жизнь Реджинальда (у того сразу исчезло загнанное выражение). — Я ее знаю. Ее зовут Билли Дор.— Старик, — сказал Реджи, — будьте другом, валяйте к их столику, прикройте наше отступление. Я понимаю, мне нечего бояться, но я просто не могу встретиться со стариканом.— И сообщите ему, мистер Бивен, что я ушла, — добавила Алиса.— Хорошо. Тогда я прощаюсь?— До свидания, мистер Бивен. Большое вам спасибо. Реджи горячо пожал Джорджу руку.— До свидания, старина. Вы — просто классный парень. Я вам передать не могу, как вы это здорово провернули. Как-нибудь рассчитаемся. Займите старикана на минутку, пока мы не уйдем. А если он спросит про нас, скажите, что до особого уведомления наш адрес — Париж. Эй, скорей! Эй, смелей! Тру-ля-ля-ля-ля!Джордж пробрался через зал, к столику. Билли Дор приветствовала его дружеской улыбкой. Граф, который, обернувшись, следил за его приближением, был не так счастлив. Его обветренное лицо стало каким-то вороватым, словно у школяра, нарушившего правила распорядка.— Подумать только, и ты здесь! — сказала Билли. — Мы все время встречаемся, правда? Как это ты оторвался от свиней? Я уж решила, что ты никогда их не покинешь.— Дела, — объяснил Джордж. — Здравствуйте, лорд Маршмортон.Граф коротко кивнул.— А и ты в курсе, — сказала Билли. — Когда это ты образумился?— Лорд Маршмортон удостоил меня визитом и раскрыл инкогнито.— Вот старый лис, наш папаша! — восхитилась Билли. — Помнишь, тогда, в саду, он обдурил нас, как детей? Когда вчера вечером после первого акта мне принесли его визитную карточку и я спустилась поглазеть, какой такой лорд Маршмортон, меня как из ведра окатили.— Я не был за кулисами двадцать пять лет, — печально сказал граф.— Ну, ну, не стройте из себя патриарха Авраама, — нежно сказала Билли. — Ничего у вас не выйдет. Всякий скажет, что вы — просто ягненок. Правда, Джордж? — взмахом руки она указала на зардевшегося графа. — Наш папаша — моложе всех!— Я говорил ему то же самое.Лорд Маршмортон хихикнул. Ни один глагол, кроме этого, не опишет вырвавшегося у него звука.— Знаете, — признался он, — я чувствую себя молодым.— Если бы юнцы в наших спектаклях, — сказала Билли, — были такими, как вы! Еще надо сказать спасибо, если у них своя челюсть. — Она посмотрела в дальний конец зала.— Джордж, твои друзья уходят. Ну, люди, с которыми ты обедал, — пояснила она. — Уходят.— Все в порядке, я с ними попрощался. — Джордж посмотрел на лорда Маршмортона и подумал, что момент удобный. — Я обедал с мистером и миссис Бинг, — сказал он.Под загорелым лбом лорда Маршмортона вроде бы ничто не зашевелилось.— С Реджи Бингом и его женой, лорд Маршмортон, — пояснил он.На этот раз интерес удалось пробудить. Лорд Маршмортон вздрогнул.— Что?— Они отбыли в Париж, — сказал Джордж.— Реджи Бинг не женат.— Женат, с этого утра. Я был у него шафером.— Ну, как же без тебя, — вставила Билли.— Э… а…— Вы знакомы с его женой, — небрежно сказал Джордж — Мисс Фарадей по рождению. Кажется, она была у вас секретаршей.То, что лорд Маршмортон проявил какую-то эмоцию, отрицать не приходилось. Он раскрыл рот и вцепился руками в скатерть. Но что это была за эмоция, Джордж определить не мог, пока со вздохом, идущим из самых недр души, граф не промолвил: «Слава Богу!»Джордж удивился.— Вы рады?— Конечно, рад!— Как жаль, что они не знали! А то бы они избавились от больших волнений. Они думали, что это покроет мраком всю вашу жизнь.— Мисс Фарадей, — страстно сказал граф, — доводила меня до безумия. Вечно приставала с этой семейной историей. Ни минуты покоя!— Мне она понравилась, — сказал Джордж.— Да нет, в общем девушка хорошая, — ворчливо признал граф. — Но иметь ее в доме — это просто ужас. Вечно лезла с этой семейной историей. Как будто человеку нечего больше делать! Писать целый день об этих треклятых дураках…— Папаша сегодня не в духе, — укоризненно сказала Билли, похлопав графа по руке. — Зачем ругать своих предков? Вам повезло, что они у вас есть. Я бы сама не отказалась. А то семейство Дор прослеживается только до Милларда Филмора, дальше след путается. Ничего себе! Приятно сознавать, что твоя пра-пра-прабабушка помогала королеве Елизавете с арендой. Нет, я всей душой за старые добрые британские семейства.— Старые хрычи, — буркнул граф.— Ты видел, Джордж, как загорелись у него глаза? Это — аристократический гнев. Вскипел славный древний дух Маршмортонов.— Я заметил, — сказал Джордж. — Прямо как молния.— Не морочьте нам головы, папаша, — сказала Билли. — Вам очень приятно думать, что каждый раз, порезавшись бритвой, вы теряете голубую кровь.— Ерунда! — проворчал граф.— Что именно?— Да вся эта чушь с титулами. Дурацкий фетишизм! Всякий человек не хуже любого другого.— Вот это революционный дух, — одобрил Джордж.— Всемирный союз рабочих в чистом виде, — согласилась Билли. — Просто вождь большевиков.Лорд Маршмортон пропустил это мимо ушей. В его глазах появился странный блеск. Джорджу, пристально наблюдавшему за ним, стало ясно, что происходит откровение души, и чувства, годами запертые в груди несчастного графа, рвутся наружу.— Чушь и ерунда! — сказал лорд. — В детстве я хотел стать машинистом. В юности только и мечтал, как заработать себе на жизнь и самому выйти в люди. Я собирался уехать в колонии. В Канаду. Уже купил плодовую ферму. Купил и оплатил, — он помолчал, вспоминая об этой несбывшейся мечте. — Мой отец был младшим сыном. Надо же было дяде поехать на охоту и сломать себе шею! А у его наследника, бедняжки, случился круп или что-то в этом роде… И все, на меня навьючивают этот титул, мечты развеиваются, как дым… Чушь и ерунда! Чушь и ерунда! — он откусил кончик сигары. — Тут уж не устоишь, — с горечью продолжил он. — Это как наркотик. Я боролся, сколько мог, но что толку? Теперь я такой же сноб, как они. Боюсь делать то, что хочу. Вечно думаю о фамильной чести. Я и шагу не ступил свободно за последние двадцать пять лет!Джордж и Билли обменялись быстрыми взглядами. У каждого было неуютное ощущение, словно он подслушивает и слышит вещи, не предназначенные для чужих ушей. Джордж поднялся.— Мне пора, — сказал он. — Надо сделать несколько дел. Рад повидаться, Билли. Как там спектакль?— Прекрасно. Гребет тебе кучу денег.— До свидания, лорд Маршмортон.Граф молча кивнул. Даже в мыслях он нечасто бунтовал против жребия, который определила ему судьба, а вслух — вообще никогда. Он все еще был во власти странного, столь внезапно охватившего его смущения. Когда Джордж ушел, они помолчали.— Я рада, что мы его встретили, — сказала Билли. — Хороший мальчик.Говорила она с нарочитым спокойствием. Ее странно влекло к коренастому, загорелому, невысокому человеку. В отблеске его души, которую ей довелось увидеть, он предстал перед нею как бы заново родившимся.— Он хочет жениться на моей дочери, — сказал лорд Маршмортон.Еще несколько мгновений назад Билли ответила бы шуткой, выражающей недоверие к тому, что у графа дочь на выданье. Но сейчас она была настроена как-то уж очень серьезно, легкомыслие куда-то делось.— О? — только и нашлась она сказать.— А она хочет за него выйти.Уже много лет Билли не знала, что такое смущение, но теперь — смутилась. Ей казалось, что она недостойна такой доверительности.— О? — опять сказала она.— Он приятный человек, мне нравится. Сразу понравился. Он это понял. И я понял, что тоже ему понравился.Какие-то люди, мужчины и девушки, прошли мимо столика, направляясь к выходу. Одна из девушек кивнула Билли. Та рассеянно кивнула в ответ и уткнулась взглядом в скатерть, чертя по ней вилкой какие-то узоры.— А почему вы не хотите, чтобы Джордж женился на вашей дочери?Граф молча курил сигару.— Конечно, это не мое дело, — виновато сказала она, приняв молчание за упрек.— Потому что, — ответил он, — я — граф Маршмортонский.— Понятно.— Ничего вам не понятно! — вскипел граф. — Вы думаете, что ваш друг для меня недостаточно хорош. Вы думаете, что я — неисправимый сноб. Да и он думает так же, хотя я всеми силами старался объяснить свое к нему отношение. Вы оба ошибаетесь. Дело не в этом. Когда я говорю: «Я — граф Маршмортонский», я имею в виду, что я — бесхребетный шут, который не делает того, что хочет, потому что боится семейства.— Не понимаю. При чем тут ваше семейство? Какое им дело?— Они меня задергают до смерти. Вы бы знали мою сестру Каролину! Вот какое им дело! В положении моей дочери девушки должны выходить замуж или за титул, или за деньги.— Ну, насчет титула я не уверена, но что до денег, то Джордж жутко богатый. Он и Рокфеллер поделили между собой все, что только есть на свете. Ну, разве оставили на такси Энди Карнеги.— Что вы такое говорите: Он мне сказал, что зарабатывает на жизнь.Билли снова стала сама собою. Смущение улетучилось.— Можно сказать и так. Он — композитор.— Да, я знаю. Пишет всякие песенки.Билли окинула его снисходительно-сочувственным взглядом.— А вам, дикарю, и невдомек, что за это платят?— Платят? Да. Но сколько? В мои дни композиторы еле перебивались.— Может быть, вы перестанете ссылаться на «ваши дни», как будто вы Ной какой-нибудь? Вы — молодой человек, сколько же повторять! Послушайте. Помните вчерашнее представление? Ну, где я играла самую что ни на есть главную роль, а вокруг меня крутилась всякая мелочь? Так вот, Джордж написал музыку.— Я знаю. Он мне сказал.— Ну, а сказал он вам, что получает три процента от сборов? Вы видели, сколько вчера было публики. Это нормальный, средний зал. Мы собираем больше четырнадцати тысяч долларов в неделю. Доля Джорджа… нет, не могу посчитать в уме, но что-то около четырехсот долларов, восемьдесят фунтов на ваши деньги. А говорил он вам, что этот самый спектакль шел в Нью-Йорке больше года с огромным успехом, теперь его ставят еще три труппы? А упомянул он, что это его девятый спектакль и семь других имели такой же успех? Заметил ли он мимоходом, что получает процент с каждой записи и по крайней мере десять его вещей разошлись тиражом в полмиллиона экземпляров? Нет, конечно — нет, ведь он не из тех, кто трубит на каждом углу о своих доходах. Теперь вы знаете все.— Так он богач!— Я не знаю, кого вы называете богачом, но, чтобы не соврать, в хороший год, в разгар сезона, у Джорджа, ну, скажем, пять тысяч долларов в неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22