А потом я постараюсь перетащить тебя к себе.
Ио показала куда-то пальцем – явно чтобы отвлечь мое внимание:
– Вон река!
– Нет, – сказала Дракайна, – это пролив.
Через несколько минут мы уже были на его берегу. Как верно подметила Ио, пролив не превосходил размерами неширокую реку – мы видели, как работают на верфях у противоположного берега люди. И хотя на северо-востоке море казалось безбрежным, юго-западный вход в пролив все же просматривался. Вскоре у противоположного берега показалась трирема, точно рожденная этими скалами и летевшая по волнам на всех парусах, как на шести белоснежных крыльях, к тем военным кораблям, что осаждали Сест.
– Если там море, – удивилась Ио, – то почему же они не выгрузили припасы здесь? Здесь ведь гораздо безопаснее.
– Напротив, куда опасней, – возразил я. – Ведь на восточном побережье земли Великого царя.
Пасикрат молча наблюдал за триремой, потом промолвил:
– Именно здесь, малышка, храбрый Леандр переплывал пролив, чтобы повидаться со своей возлюбленной Геро… Но, я вижу, ты эту историю знаешь?
Ио кивнула и закончила:
– Только однажды ночью он утонул, и Геро бросилась с башни и разбилась.
Но я не знала, что это именно здесь!
Пасикрат снисходительно улыбнулся:
– Уверен, что в городе тебе показали бы и башню, и даже, видимо, пятна крови на мостовой.
– По-моему, до того берега совсем близко. Спорим, я тоже смогу переплыть этот пролив?
– Даже не думай об этом, – предостерег я ее. – Разве ты не заметила, как быстро плывет это судно? Там, должно быть, очень сильное течение.
– Мне, в общем-то, все равно, – сказала Дракайна, – можешь пробовать, если хочешь, да только хозяин твой прав, Ио. К тому же здесь часто случаются сильные штормы. Пасикрат, ты ведь тоже думал о том, что там, где проплыл один, смогут проплыть и другие, верно?
Спартанец кивнул.
– Но пловцы смогут иметь при себе лишь кинжалы. Хватит и дюжины гоплитов, чтобы легко справиться с целой сотней таких пловцов.
– Я думал совсем не о том, чтобы штурмовать Сест силами практически безоружных пловцов, – возразил Пасикрат. – Мне хотелось понять, откуда Ксантипп черпает свои сведения о положении в городе. – Он резко повернулся и пошел назад тем же путем, каким мы пришли сюда.
– В этом же проливе утонула и прелестная Гелла Гелла и Фрикс – дети Афаманта и богини облаков Нефелы; именно Нефела получила от Гермеса (а не от Ареса) златорунного барана и послала его, чтобы спасти детей от преследований их мачехи Ино. Гелла утонула, а Фрикс добрался до Колхиды. Он принес златорунного овна в жертву Зевсу, а шкуру (золотое руно) повесил в священной роще Ареса, где ее охранял дракон.
, – как ни в чем не бывало продолжала рассказывать Дракайна, обращаясь к Ио. – Ее именем его и назвали, когда она упала со спины златорунного овна в эти опасные воды. – Она улыбнулась девочке, точно горностай скворцу, хотя я чувствовал, что она очень старается казаться доброй.
– А этой истории я не знаю, – сказала Ио. – Пожалуйста, расскажи мне об этом златорунном овне.
– С удовольствием. Он принадлежит Воину и живет на небесах – между созвездиями Тельца и Рыб. Напомни мне как-нибудь в ясную ночь – я его тебе покажу. Однажды, давным-давно, овен спустился на землю, чтобы помочь двум малышам, Фриксу и Гелле, которых терпеть не могла их мачеха Ино. Арес, без сомнения, давно собирался сделать из маленького Фрикса героя. Ну а Ино теперь, между прочим, называется Белой богиней и представляет собой одну из ипостасей Тривии. Но тогда был послан овен, чтобы сорвать ее планы.
Став златорунным, он подобрался к ребятишкам, игравшим на лужку, и пообещал, что покатает их на спине. Они уселись на него верхом, овен высоко подпрыгнул и полетел по воздуху, однако, перепрыгивая через пролив, он прыгнул особенно высоко, и Гелла, не удержавшись, упала у него со спины и утонула. Именно здесь, как я тебе уже говорила.
– А что случилось с ее братцем? – спросила Ио.
– Овен отвез его в страну Эа Имеется в виду Колхида (историческое название современной западной Грузии). После того, как ионийцы (точнее, милетцы) колонизовали черноморское побережье (VI в. до н.э.), Колхида стала отождествляться со сказочной страной Эа, куда держали путь аргонавты. Мифическим царем Эа был Ээт, брат Кирки и Пасифаи, отец Медеи и воспитатель Фрикса.
, что на самом востоке Эвксинского моря, полагая, что там он будет в безопасности. Поручив воспитание мальчика тамошнему царю, он снял свою золотую шкуру, повесил ее на дерево и вернулся на небеса. Я, принцесса этой страны…
– Погоди минутку! Ведь все это случилось давным-давно!
– Мы проживаем не одну, а много различных жизней, – ответила Дракайна, – причем в разных обличьях. По крайней мере, некоторые из нас. Я была в стране Эа царской дочерью и жрицей богини Энодии. Ею я являюсь и в настоящее время. А тогда я не раз со страхом предупреждала своего отца, что он падет от руки чужестранца. И оказалась права. А поскольку Фрикс был там единственным чужестранцем, то это как бы полагалось сделать именно ему. Это я велела своему ручному питону сторожить золотое руно, а затем…
Тут мы догнали Пасикрата, который остановился и внимательно рассматривал одну из афинских боевых башен. Башня была глинобитной, укрепленной положенными крест-накрест бревнами.
– Детские игрушки, – заявил в итоге Пасикрат.
Я осмелился заметить, однако, что конструкция выглядит вполне прочной.
– Да? А как закончить ее строительство, когда вершина ее будет на уровне стены, откуда тебя станут осыпать градом камней и дротиков и поливать горячей смолой?
– Я бы, например, приставил к каждому строителю воина с большим щитом, – сказал я. – Гоплон достаточно велик, чтобы защитить двух человек от камней и копий, брошенных со стены. С той же целью можно использовать также повозку с особым образом укрепленной крышей, которая будет подтаскивать бревна. Да и большую часть всех работ можно было бы осуществлять с помощью такой повозки, если вынуть доски пола. А еще я бы поставил примерно на середине расстояния от башни до стены большое количество лучников и пращников, чтобы враги дважды подумали, прежде чем показываться на стене и метать в нас камни и копья. Прячась за парапетом, они могли бы стоять лишь в один ряд, зато наши лучники и пращники могли бы образовать четыре или даже пять рядов и на каждый пущенный со стены снаряд или дротик отвечать четырьмя или пятью залпами.
Пасикрат задумчиво погладил подбородок и промолчал.
Вскоре мы обнаружили как раз такую крытую повозку, о какой я только что говорил. К ней был прикреплен уже поврежденный таран; видимо, я заметил ее, когда мы шли к проливу, но даже не осознал этого, однако именно эти неосознанные воспоминания и заставили меня говорить с Пасикратом так уверенно. Я остановился и спросил людей, которые ремонтировали таран, каким образом он был сломан, и один из них показал мне на узкие ворота у основания стены.
– Мы пытались выбить их, – сказал он, – однако они сделаны из бревен, которые раза в три толще, чем наш таран, и поднимаются с помощью толстенной цепи. Так что, когда мы пустили таран в дело, они хлопнули воротами и сломали ему бронзовый наконечник – сам небось видишь.
Пасикрат действительно был еще очень молод, но до сих пор он ни разу не вел себя как мальчишка, однако здесь он забыл о своей суровости.
– Скажи им, скажи, Латро, как следует действовать! Я уверен, ты это знаешь! – вырвалось у него.
– Видимо, – сказал я, – они должны исхитриться и в следующий раз как-то поймать либо бревенчатые ворота, когда ими попытаются так же «хлопнуть», либо цепь, за которую их поднимают и опускают, и удержать их с помощью противовеса, который люди в крепости вместе с воротами поднять не смогут.
Вот, например, боевая повозка кажется мне вполне пригодной для этой цели; крыша у нее тоже из довольно толстых бревен, да и колеса из сплошного дуба и шириной с обе мои ляжки. К тому же они уже начали укреплять сам таран более прочным деревом. Если бы командовал ими я, то еще и к бокам тарана приделал металлические зубцы, как и к стенам повозки. Дерево сразу наденется на такой зубец, как только таран пробьет ворота.
Один из тех воинов, что укрепляли таран новым крепким брусом, оторвался от работы, подошел к нам и сказал:
– Меня зовут Иалт. Я здесь главный и весьма благодарен тебе за полезный совет; мы им непременно воспользуемся. Я верно слышал, этот спартанец называл тебя Латро?
Я кивнул:
– Да, так меня зовут. Во всяком случае, ваши люди.
– Наш лохаг сейчас вон где!… – Иалт показал пальцем на боевую башню. – Видишь, ее укрепляют спереди и с боков кожей, чтобы мокрая кожа потом смогла выдержать любой огонь, а он как раз руководит этой работой. Он, правда, способен заговорить человека до полусмерти, но в кожах разбирается отлично и знает, где их раздобыть.
– Гиперид! – крикнула Ио.
– Да, Гиперид… Да вы, я вижу, уже знакомы с ним. Он действительно рассказывал о каком-то рабе, которого звали Латро. Вроде бы он был порядочным простофилей, но нашему Гипериду явно нравился. Лохаг продал его одной гетере за несколько обедов – главным образом, по-моему, для того, чтобы та не пускала его больше на войну.
– Я бы в жизни не назвала Латро простофилей, хотя памяти у него хватает не больше чем на одни сутки, – возразила Дракайна и насмешливо глянула на спартанца. – Это весьма необычный человек – особенно в некоторых случаях, верно я говорю, Пасикрат?
– Все, даже самые немногословные из женщин, всегда говорят слишком много. – Пасикрат схватил Дракайну за руку и потащил прочь от Иалта.
Ио, которая все это время рассматривала башню на колесах, вдруг дернула меня за плащ:
– Посмотри-ка туда, господин мой! Вон, на лестнице! Это же наш чернокожий!
Глава 40
СРЕДИ ЗАБЫТЫХ ДРУЗЕЙ
Сердце помнит, даже если в памяти не осталось ни следа от лица человека или его голоса. Чернокожий примчался к нам, что-то радостно крича и размахивая руками, и, хоть я и не помню, где мы встречались и почему я люблю его (впрочем, это явно где-то записано в моем дневнике), я до сих пор улыбаюсь, вспоминая об этой встрече. Ни секунды не задумываясь о том, как мне следует вести себя с ним, я обнял его, словно родного брата.
Мы долго орали что-то восторженное, лупили друг друга по спине и сжимали в объятьях, точно два борца. Потом наконец Пасикрат попытался задать чернокожему несколько вопросов, однако тот лишь улыбался да качал головой.
– Он все понимает… по крайней мере, большую часть, но говорить не может или не хочет, – пояснила Ио.
И тут Дракайна быстро сказала что-то на странном, гортанном наречии, похожем скорее на скрип и грохот мельничного жернова, а не на человеческую речь, и, к нашему с Ио огромному удивлению, чернокожий ответил ей.
– Твой друг говорит на арамейском языке Арамеи – семитские племена, наиболее важными центрами которых в Сирии являлись Дамаск и Хамат. Арамейский язык принадлежит к группе северо-западных семитских языков, родствен древнееврейскому и финикийскому и имеет сходство с арабским. Употребление арамейского языка торговцами и купцами привело в первом тысячелетии до н.э. к распространению его в Месопотамии в качестве разговорного языка, а позднее он стал канцелярским языком в западной части Персидской империи.
, – сказала мне Дракайна.
– Правда, не так хорошо, как персы, но почти как и я сама.
– А ты спроси, где он его выучил, – велел ей Пасикрат.
Она снова заговорила с чернокожим и, получив от него ответ на все свои вопросы, сказала:
– Он говорит: "Три года я служил в армии. Мы шли пешим маршем из Нисы в Египет, из Египта через пустыню в Пурпуровую Страну, затем еще через многие страны. Однако царь моей страны не является подданным Ксеркса.
Просто Великий царь подарил ему золото, много разных красивых вещей и поклялся, что между нашими странами будет вечный мир, если наш повелитель пошлет в персидское войско тысячу своих воинов. Я оказался в первом отряде, состоявшем из ста двадцати юношей, все мы были родом из одной местности, и как раз в это время я научился арамейскому языку, желая понимать персидских военачальников". Я немножко сократила его рассказ, – прибавила Дракайна.
– Теперь спроси, как они встретились с Латро? – потребовала Ио.
– Он говорит: «Я видел, как его коснулся бог. Такие люди священны; кто-то непременно должен о них заботиться», – перевела Дракайна.
Ио начала было расспрашивать, где в это время был Гиперид, но Пасикрат велел ей помолчать.
– Он хочет вернуться на родину? – спросил он Дракайну.
Та не успела и рта раскрыть, как чернокожий кивнул и заговорил. Она перевела:
– Да, очень хочет. Он говорит: «Там мои отец с матерью, обе мои жены и мой маленький сынишка».
Пасикрат кивнул:
– Спроси, есть ли в этом городе его соотечественники?
– Он говорит, что точно не знает, но, видимо, нет. Он полагает, что если и были, то ушли на юг вместе с основной армией. Он говорит, что в ином случае они бы непременно хоть раз показались на стене, и он бы узнал их. Я думаю, он прав: его ведь прекрасно видно с крепостной стены, когда он работает возле боевой башни; должно быть, многие жители Сеста его заметили.
– Скажи, что я очень прошу его отнести в город одно мое послание.
– Но он принадлежит Гипериду! – запротестовала Ио. По-моему, она просто боялась вновь потерять чернокожего из виду, ведь мы только что нашли его.
– Гиперид, разумеется, отпустит его во имя благополучного исхода нашего общего дела. В крайнем случае твой Гиперид конечно же получит за этого раба компенсацию от Афин.
– Он говорит, что в таком случае Латро и девочка тоже должны пойти с ним, – сказала Дракайна.
Я улыбнулся, а Ио хихикнула и исподлобья глянула на Пасикрата.
Но тот не обратил на нее внимания и спросил:
– Это еще зачем?
Чернокожий отвечал очень долго, то прижимая руки к груди, то показывая подбородком на Ио, на меня и на Сест, а один раз даже изобразил, как натягивает лук.
– Он говорит, – перевела Дракайна, – что не станет исполнять твое поручение, ибо он не твой раб, да и вообще – раб остается рабом лишь до тех пор, пока находится при своем хозяине. Если же он вернется к персам, то снова станет свободным воином и уж в этом качестве ни за что не будет повиноваться тебе, пока ты не освободишь Латро и Ио. Он говорит, что ты, конечно, можешь силой заставить его пойти в Сест, однако, оказавшись там, он все равно не станет передавать твое послание, а сейчас просто солжет.
Даже Пасикрат улыбнулся в ответ на подобное заявление.
– Хотелось бы также напомнить тебе, – продолжала Дракайна, – что это меня ваш регент послал к варварам в Сест, а вовсе не какого-то чернокожего. И даже не тебя.
– И все-таки еще один помощник может оказаться нам очень полезен, тем более говорящий на их языке. Он, правда, слишком многого требует, но, надеюсь, цену можно и сбавить.
Я заметил, что с удовольствием отправлюсь в Сест, если чернокожий так на этом настаивает.
– А если я навсегда потеряю тебя, – покачал головой Пасикрат, – то что скажу нашему регенту? Нет уж, оставайся при мне, пока мы не возьмем город и не вернемся домой.
Заметив, что я рассматриваю боевую башню, чернокожий махнул рукой в ее сторону и что-то сказал Дракайне.
– Он хочет показать тебе ее, – перевела Дракайна.
– Что ж, с удовольствием посмотрю, – ответил я. – Пойдем, Ио. – Вслух я этого говорить не стал, однако мне показалось, что чернокожий намерен просить защиты у этого Гиперида. Я его совершенно не помню, но Ио, кажется, относится к нему очень хорошо, так что, возможно, чернокожий прав и нам лучше иметь дело с Гиперидом, чем со спартанцами.
– Ты, похоже, многое знаешь об искусстве осады, – сказал Пасикрат, когда мы подошли к башне. – Объясни, как пользоваться этой штукой.
Объяснять практически было нечего – и так было видно, что эта башня на колесах и сделана из дерева. Задняя стенка отсутствовала, чтобы уменьшить вес башни, а передняя и обе боковые были обшиты досками, чтобы отскакивали стрелы, и сверху еще и кожами, которые предохраняли доски от расщепления.
Прежде чем придвинуть такую башню к стене, кожи обильно смачивают водой с помощью тряпок, привязанных к длинным шестам. Кроме того, в самой башне к стенам подвешивают кожаные ведра с водой, чтобы находящиеся внутри люди могли вылить их на себя в случае пожара.
– Но ведь против такой башни враг выставит лучших своих воинов, – сказал Пасикрат.
– Да, разумеется, – согласился я, – однако и в башню обычно неумелых не сажают.
Чернокожий уже успел куда-то сходить и вскоре появился снова, ведя за собой лысого человека в кожаной кирасе. Лысый, похоже, был просто потрясен, увидев нас. Он широко улыбнулся и воскликнул:
– Да, никак, это Латро и маленькая Ио! Клянусь Стоящим богом!
«Гермесом» Вот уж не думал, что когда-нибудь доведется снова вас увидеть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Ио показала куда-то пальцем – явно чтобы отвлечь мое внимание:
– Вон река!
– Нет, – сказала Дракайна, – это пролив.
Через несколько минут мы уже были на его берегу. Как верно подметила Ио, пролив не превосходил размерами неширокую реку – мы видели, как работают на верфях у противоположного берега люди. И хотя на северо-востоке море казалось безбрежным, юго-западный вход в пролив все же просматривался. Вскоре у противоположного берега показалась трирема, точно рожденная этими скалами и летевшая по волнам на всех парусах, как на шести белоснежных крыльях, к тем военным кораблям, что осаждали Сест.
– Если там море, – удивилась Ио, – то почему же они не выгрузили припасы здесь? Здесь ведь гораздо безопаснее.
– Напротив, куда опасней, – возразил я. – Ведь на восточном побережье земли Великого царя.
Пасикрат молча наблюдал за триремой, потом промолвил:
– Именно здесь, малышка, храбрый Леандр переплывал пролив, чтобы повидаться со своей возлюбленной Геро… Но, я вижу, ты эту историю знаешь?
Ио кивнула и закончила:
– Только однажды ночью он утонул, и Геро бросилась с башни и разбилась.
Но я не знала, что это именно здесь!
Пасикрат снисходительно улыбнулся:
– Уверен, что в городе тебе показали бы и башню, и даже, видимо, пятна крови на мостовой.
– По-моему, до того берега совсем близко. Спорим, я тоже смогу переплыть этот пролив?
– Даже не думай об этом, – предостерег я ее. – Разве ты не заметила, как быстро плывет это судно? Там, должно быть, очень сильное течение.
– Мне, в общем-то, все равно, – сказала Дракайна, – можешь пробовать, если хочешь, да только хозяин твой прав, Ио. К тому же здесь часто случаются сильные штормы. Пасикрат, ты ведь тоже думал о том, что там, где проплыл один, смогут проплыть и другие, верно?
Спартанец кивнул.
– Но пловцы смогут иметь при себе лишь кинжалы. Хватит и дюжины гоплитов, чтобы легко справиться с целой сотней таких пловцов.
– Я думал совсем не о том, чтобы штурмовать Сест силами практически безоружных пловцов, – возразил Пасикрат. – Мне хотелось понять, откуда Ксантипп черпает свои сведения о положении в городе. – Он резко повернулся и пошел назад тем же путем, каким мы пришли сюда.
– В этом же проливе утонула и прелестная Гелла Гелла и Фрикс – дети Афаманта и богини облаков Нефелы; именно Нефела получила от Гермеса (а не от Ареса) златорунного барана и послала его, чтобы спасти детей от преследований их мачехи Ино. Гелла утонула, а Фрикс добрался до Колхиды. Он принес златорунного овна в жертву Зевсу, а шкуру (золотое руно) повесил в священной роще Ареса, где ее охранял дракон.
, – как ни в чем не бывало продолжала рассказывать Дракайна, обращаясь к Ио. – Ее именем его и назвали, когда она упала со спины златорунного овна в эти опасные воды. – Она улыбнулась девочке, точно горностай скворцу, хотя я чувствовал, что она очень старается казаться доброй.
– А этой истории я не знаю, – сказала Ио. – Пожалуйста, расскажи мне об этом златорунном овне.
– С удовольствием. Он принадлежит Воину и живет на небесах – между созвездиями Тельца и Рыб. Напомни мне как-нибудь в ясную ночь – я его тебе покажу. Однажды, давным-давно, овен спустился на землю, чтобы помочь двум малышам, Фриксу и Гелле, которых терпеть не могла их мачеха Ино. Арес, без сомнения, давно собирался сделать из маленького Фрикса героя. Ну а Ино теперь, между прочим, называется Белой богиней и представляет собой одну из ипостасей Тривии. Но тогда был послан овен, чтобы сорвать ее планы.
Став златорунным, он подобрался к ребятишкам, игравшим на лужку, и пообещал, что покатает их на спине. Они уселись на него верхом, овен высоко подпрыгнул и полетел по воздуху, однако, перепрыгивая через пролив, он прыгнул особенно высоко, и Гелла, не удержавшись, упала у него со спины и утонула. Именно здесь, как я тебе уже говорила.
– А что случилось с ее братцем? – спросила Ио.
– Овен отвез его в страну Эа Имеется в виду Колхида (историческое название современной западной Грузии). После того, как ионийцы (точнее, милетцы) колонизовали черноморское побережье (VI в. до н.э.), Колхида стала отождествляться со сказочной страной Эа, куда держали путь аргонавты. Мифическим царем Эа был Ээт, брат Кирки и Пасифаи, отец Медеи и воспитатель Фрикса.
, что на самом востоке Эвксинского моря, полагая, что там он будет в безопасности. Поручив воспитание мальчика тамошнему царю, он снял свою золотую шкуру, повесил ее на дерево и вернулся на небеса. Я, принцесса этой страны…
– Погоди минутку! Ведь все это случилось давным-давно!
– Мы проживаем не одну, а много различных жизней, – ответила Дракайна, – причем в разных обличьях. По крайней мере, некоторые из нас. Я была в стране Эа царской дочерью и жрицей богини Энодии. Ею я являюсь и в настоящее время. А тогда я не раз со страхом предупреждала своего отца, что он падет от руки чужестранца. И оказалась права. А поскольку Фрикс был там единственным чужестранцем, то это как бы полагалось сделать именно ему. Это я велела своему ручному питону сторожить золотое руно, а затем…
Тут мы догнали Пасикрата, который остановился и внимательно рассматривал одну из афинских боевых башен. Башня была глинобитной, укрепленной положенными крест-накрест бревнами.
– Детские игрушки, – заявил в итоге Пасикрат.
Я осмелился заметить, однако, что конструкция выглядит вполне прочной.
– Да? А как закончить ее строительство, когда вершина ее будет на уровне стены, откуда тебя станут осыпать градом камней и дротиков и поливать горячей смолой?
– Я бы, например, приставил к каждому строителю воина с большим щитом, – сказал я. – Гоплон достаточно велик, чтобы защитить двух человек от камней и копий, брошенных со стены. С той же целью можно использовать также повозку с особым образом укрепленной крышей, которая будет подтаскивать бревна. Да и большую часть всех работ можно было бы осуществлять с помощью такой повозки, если вынуть доски пола. А еще я бы поставил примерно на середине расстояния от башни до стены большое количество лучников и пращников, чтобы враги дважды подумали, прежде чем показываться на стене и метать в нас камни и копья. Прячась за парапетом, они могли бы стоять лишь в один ряд, зато наши лучники и пращники могли бы образовать четыре или даже пять рядов и на каждый пущенный со стены снаряд или дротик отвечать четырьмя или пятью залпами.
Пасикрат задумчиво погладил подбородок и промолчал.
Вскоре мы обнаружили как раз такую крытую повозку, о какой я только что говорил. К ней был прикреплен уже поврежденный таран; видимо, я заметил ее, когда мы шли к проливу, но даже не осознал этого, однако именно эти неосознанные воспоминания и заставили меня говорить с Пасикратом так уверенно. Я остановился и спросил людей, которые ремонтировали таран, каким образом он был сломан, и один из них показал мне на узкие ворота у основания стены.
– Мы пытались выбить их, – сказал он, – однако они сделаны из бревен, которые раза в три толще, чем наш таран, и поднимаются с помощью толстенной цепи. Так что, когда мы пустили таран в дело, они хлопнули воротами и сломали ему бронзовый наконечник – сам небось видишь.
Пасикрат действительно был еще очень молод, но до сих пор он ни разу не вел себя как мальчишка, однако здесь он забыл о своей суровости.
– Скажи им, скажи, Латро, как следует действовать! Я уверен, ты это знаешь! – вырвалось у него.
– Видимо, – сказал я, – они должны исхитриться и в следующий раз как-то поймать либо бревенчатые ворота, когда ими попытаются так же «хлопнуть», либо цепь, за которую их поднимают и опускают, и удержать их с помощью противовеса, который люди в крепости вместе с воротами поднять не смогут.
Вот, например, боевая повозка кажется мне вполне пригодной для этой цели; крыша у нее тоже из довольно толстых бревен, да и колеса из сплошного дуба и шириной с обе мои ляжки. К тому же они уже начали укреплять сам таран более прочным деревом. Если бы командовал ими я, то еще и к бокам тарана приделал металлические зубцы, как и к стенам повозки. Дерево сразу наденется на такой зубец, как только таран пробьет ворота.
Один из тех воинов, что укрепляли таран новым крепким брусом, оторвался от работы, подошел к нам и сказал:
– Меня зовут Иалт. Я здесь главный и весьма благодарен тебе за полезный совет; мы им непременно воспользуемся. Я верно слышал, этот спартанец называл тебя Латро?
Я кивнул:
– Да, так меня зовут. Во всяком случае, ваши люди.
– Наш лохаг сейчас вон где!… – Иалт показал пальцем на боевую башню. – Видишь, ее укрепляют спереди и с боков кожей, чтобы мокрая кожа потом смогла выдержать любой огонь, а он как раз руководит этой работой. Он, правда, способен заговорить человека до полусмерти, но в кожах разбирается отлично и знает, где их раздобыть.
– Гиперид! – крикнула Ио.
– Да, Гиперид… Да вы, я вижу, уже знакомы с ним. Он действительно рассказывал о каком-то рабе, которого звали Латро. Вроде бы он был порядочным простофилей, но нашему Гипериду явно нравился. Лохаг продал его одной гетере за несколько обедов – главным образом, по-моему, для того, чтобы та не пускала его больше на войну.
– Я бы в жизни не назвала Латро простофилей, хотя памяти у него хватает не больше чем на одни сутки, – возразила Дракайна и насмешливо глянула на спартанца. – Это весьма необычный человек – особенно в некоторых случаях, верно я говорю, Пасикрат?
– Все, даже самые немногословные из женщин, всегда говорят слишком много. – Пасикрат схватил Дракайну за руку и потащил прочь от Иалта.
Ио, которая все это время рассматривала башню на колесах, вдруг дернула меня за плащ:
– Посмотри-ка туда, господин мой! Вон, на лестнице! Это же наш чернокожий!
Глава 40
СРЕДИ ЗАБЫТЫХ ДРУЗЕЙ
Сердце помнит, даже если в памяти не осталось ни следа от лица человека или его голоса. Чернокожий примчался к нам, что-то радостно крича и размахивая руками, и, хоть я и не помню, где мы встречались и почему я люблю его (впрочем, это явно где-то записано в моем дневнике), я до сих пор улыбаюсь, вспоминая об этой встрече. Ни секунды не задумываясь о том, как мне следует вести себя с ним, я обнял его, словно родного брата.
Мы долго орали что-то восторженное, лупили друг друга по спине и сжимали в объятьях, точно два борца. Потом наконец Пасикрат попытался задать чернокожему несколько вопросов, однако тот лишь улыбался да качал головой.
– Он все понимает… по крайней мере, большую часть, но говорить не может или не хочет, – пояснила Ио.
И тут Дракайна быстро сказала что-то на странном, гортанном наречии, похожем скорее на скрип и грохот мельничного жернова, а не на человеческую речь, и, к нашему с Ио огромному удивлению, чернокожий ответил ей.
– Твой друг говорит на арамейском языке Арамеи – семитские племена, наиболее важными центрами которых в Сирии являлись Дамаск и Хамат. Арамейский язык принадлежит к группе северо-западных семитских языков, родствен древнееврейскому и финикийскому и имеет сходство с арабским. Употребление арамейского языка торговцами и купцами привело в первом тысячелетии до н.э. к распространению его в Месопотамии в качестве разговорного языка, а позднее он стал канцелярским языком в западной части Персидской империи.
, – сказала мне Дракайна.
– Правда, не так хорошо, как персы, но почти как и я сама.
– А ты спроси, где он его выучил, – велел ей Пасикрат.
Она снова заговорила с чернокожим и, получив от него ответ на все свои вопросы, сказала:
– Он говорит: "Три года я служил в армии. Мы шли пешим маршем из Нисы в Египет, из Египта через пустыню в Пурпуровую Страну, затем еще через многие страны. Однако царь моей страны не является подданным Ксеркса.
Просто Великий царь подарил ему золото, много разных красивых вещей и поклялся, что между нашими странами будет вечный мир, если наш повелитель пошлет в персидское войско тысячу своих воинов. Я оказался в первом отряде, состоявшем из ста двадцати юношей, все мы были родом из одной местности, и как раз в это время я научился арамейскому языку, желая понимать персидских военачальников". Я немножко сократила его рассказ, – прибавила Дракайна.
– Теперь спроси, как они встретились с Латро? – потребовала Ио.
– Он говорит: «Я видел, как его коснулся бог. Такие люди священны; кто-то непременно должен о них заботиться», – перевела Дракайна.
Ио начала было расспрашивать, где в это время был Гиперид, но Пасикрат велел ей помолчать.
– Он хочет вернуться на родину? – спросил он Дракайну.
Та не успела и рта раскрыть, как чернокожий кивнул и заговорил. Она перевела:
– Да, очень хочет. Он говорит: «Там мои отец с матерью, обе мои жены и мой маленький сынишка».
Пасикрат кивнул:
– Спроси, есть ли в этом городе его соотечественники?
– Он говорит, что точно не знает, но, видимо, нет. Он полагает, что если и были, то ушли на юг вместе с основной армией. Он говорит, что в ином случае они бы непременно хоть раз показались на стене, и он бы узнал их. Я думаю, он прав: его ведь прекрасно видно с крепостной стены, когда он работает возле боевой башни; должно быть, многие жители Сеста его заметили.
– Скажи, что я очень прошу его отнести в город одно мое послание.
– Но он принадлежит Гипериду! – запротестовала Ио. По-моему, она просто боялась вновь потерять чернокожего из виду, ведь мы только что нашли его.
– Гиперид, разумеется, отпустит его во имя благополучного исхода нашего общего дела. В крайнем случае твой Гиперид конечно же получит за этого раба компенсацию от Афин.
– Он говорит, что в таком случае Латро и девочка тоже должны пойти с ним, – сказала Дракайна.
Я улыбнулся, а Ио хихикнула и исподлобья глянула на Пасикрата.
Но тот не обратил на нее внимания и спросил:
– Это еще зачем?
Чернокожий отвечал очень долго, то прижимая руки к груди, то показывая подбородком на Ио, на меня и на Сест, а один раз даже изобразил, как натягивает лук.
– Он говорит, – перевела Дракайна, – что не станет исполнять твое поручение, ибо он не твой раб, да и вообще – раб остается рабом лишь до тех пор, пока находится при своем хозяине. Если же он вернется к персам, то снова станет свободным воином и уж в этом качестве ни за что не будет повиноваться тебе, пока ты не освободишь Латро и Ио. Он говорит, что ты, конечно, можешь силой заставить его пойти в Сест, однако, оказавшись там, он все равно не станет передавать твое послание, а сейчас просто солжет.
Даже Пасикрат улыбнулся в ответ на подобное заявление.
– Хотелось бы также напомнить тебе, – продолжала Дракайна, – что это меня ваш регент послал к варварам в Сест, а вовсе не какого-то чернокожего. И даже не тебя.
– И все-таки еще один помощник может оказаться нам очень полезен, тем более говорящий на их языке. Он, правда, слишком многого требует, но, надеюсь, цену можно и сбавить.
Я заметил, что с удовольствием отправлюсь в Сест, если чернокожий так на этом настаивает.
– А если я навсегда потеряю тебя, – покачал головой Пасикрат, – то что скажу нашему регенту? Нет уж, оставайся при мне, пока мы не возьмем город и не вернемся домой.
Заметив, что я рассматриваю боевую башню, чернокожий махнул рукой в ее сторону и что-то сказал Дракайне.
– Он хочет показать тебе ее, – перевела Дракайна.
– Что ж, с удовольствием посмотрю, – ответил я. – Пойдем, Ио. – Вслух я этого говорить не стал, однако мне показалось, что чернокожий намерен просить защиты у этого Гиперида. Я его совершенно не помню, но Ио, кажется, относится к нему очень хорошо, так что, возможно, чернокожий прав и нам лучше иметь дело с Гиперидом, чем со спартанцами.
– Ты, похоже, многое знаешь об искусстве осады, – сказал Пасикрат, когда мы подошли к башне. – Объясни, как пользоваться этой штукой.
Объяснять практически было нечего – и так было видно, что эта башня на колесах и сделана из дерева. Задняя стенка отсутствовала, чтобы уменьшить вес башни, а передняя и обе боковые были обшиты досками, чтобы отскакивали стрелы, и сверху еще и кожами, которые предохраняли доски от расщепления.
Прежде чем придвинуть такую башню к стене, кожи обильно смачивают водой с помощью тряпок, привязанных к длинным шестам. Кроме того, в самой башне к стенам подвешивают кожаные ведра с водой, чтобы находящиеся внутри люди могли вылить их на себя в случае пожара.
– Но ведь против такой башни враг выставит лучших своих воинов, – сказал Пасикрат.
– Да, разумеется, – согласился я, – однако и в башню обычно неумелых не сажают.
Чернокожий уже успел куда-то сходить и вскоре появился снова, ведя за собой лысого человека в кожаной кирасе. Лысый, похоже, был просто потрясен, увидев нас. Он широко улыбнулся и воскликнул:
– Да, никак, это Латро и маленькая Ио! Клянусь Стоящим богом!
«Гермесом» Вот уж не думал, что когда-нибудь доведется снова вас увидеть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40