В дальнейшем, через несколько лет, видя отлаженную механическую работу гильотины, Антуан стал испытывать ностальгию по ручной работе палача. В гильотине, по его мнению, не хватало утонченного человеческого общения жертвы и палача. Мальчик чувствовал, что в последний миг между ними возникал подсознательный диалог, в котором палач просил прощения, а жертва прощала его.
К тому же, по мнению Антуана, в отрубании головы гильотиной не хватало вкуса и торжественности. Возможно, это происходило из-за того, что деятельность палача свелась к минимуму, к умелому обращению со станком по механическому обрезанию голов. С каким упоением смотрел сын маркиза на первую казнь, неудачную попытку палача после долгого перерыва одним ударом отрубить голову убийце Пьеру Лами. Именно тогда он понял, сколько сил и ловкости надо, чтобы лишить человека жизни.
Публичная казнь завершилась, карета с семьей маркиза де Ланжа уехала в родовой замок, публика разошлась, тела казненных убрали, и лишь подмастерье кузнеца одиноко остался стоять на площади, прикованный к позорному столбу. Когда поздним вечером судебный чиновник вместе с караульным пришли освобождать его, они обнаружили, что несчастный парень сошел с ума. Его разум не вынес мысли об изменении наказания, а также страшной картины казни, виденной им во всех подробностях.

Глава третья
ЕГО МАТЬ

Жорж де Ланж остановил казнь контрабандиста Марата Бенона не случайно. Именно о нем совещался он с Мясником в тот момент, когда бедняга Эжен, несчастный поэт, с надеждой ожидал изменения своей участи. Вскоре после воскресной казни восьмерых человек Жорж прибыл в здание суда, где за каких-то пять минут обсудил с судьей дело Одноглазого Марата и не нашел в нем никаких доказательств преступных действий. Старый хитрый судья уже понял, что маркиз собирается вмешиваться только в уголовные дела, и стал во всем соглашаться с де Ланжем. Таким образом, между ними установился негласный договор, согласно которому судья ничего не решал в уголовных делах, а маркиз не совал нос в гражданские.
На следующий день после освобождения Одноглазый Валет в сопровождении Мясника прибыл в замок Мортиньяков, где предстал перед маркизом. Де Ланж, элегантно закинув ногу на ногу, сидел в кресле работы известного мастера-мебельщика Лурье, привезенном им в составе нового мебельного гарнитура из Парижа. Судя по новой обстановке в замке, дела маркиза шли очень неплохо, и он мог позволить себе подобную роскошь, причем не в кредит, а за живые луидоры.
– Вот что, Марат, – обратился Жорж к стоявшему перед ним на коленях контрабандисту, которого Люка пригнул огромными ручищами к полу, чтобы тот поцеловал туфли маркиза в благодарность за дарованную жизнь и свободу. – Или, если угодно, Одноглазый Валет. Я – твой новый хозяин. Теперь ты будешь работать на меня.
– Что я должен делать? – спросил контрабандист, искоса поглядывая на стоявшего чуть позади Мясника.
– То же, что ты делал раньше. Будешь продавать соль. От вырученных денег получишь десятину, и никто тебя больше не тронет.
Внезапно в кабинет маркиза вошел, нетвердо ступая на своих маленьких, пока еще непослушных ножках, Антуан. Люка Мясник заулыбался и низко поклонился маленькому господину. Одноглазый Валет сделал то же самое, отметив про себя, что еще ни разу в жизни не видел столь милого ребенка. Антуан между тем уселся в кресло у окна и серьезно посмотрел на переговорщиков.
– Что ты скажешь на мое предложение, Марат? – спросил маркиз, не обращая внимания на появление сына, как если бы в кабинет зашел его деловой компаньон, пожелавший присутствовать на переговорах.
– Ваше сиятельство, у меня нет соли. Все, что у меня было, конфисковали жандармы.
– Это не беда, Марат. Ты выдашь Люке своих подельщиков-контрабандистов и покажешь, где они перегружают товар, а уж он позаботится о том, чтобы соль досталась нам.
Одноглазый Валет хотел было возразить, так как, согласно воровским законам, его за подобное могли запросто прирезать, но потом, вспомнив, что никто из подельщиков даже не попытался подкупить стражу тюрьмы или устроить ему побег, согласился на предложение де Ланжа.
Малыш Антуан, словно чувствуя, что переговоры завершились, кивнул и вышел вон из кабинета.
Через несколько дней небольшой отряд, собранный Мясником из самых отъявленных молодчиков, какие нашлись в Бордо, помчался следом за Маратом, указывающим места привалов своих товарищей. Неожиданно нападая на ничего не ожидающих контрабандистов, молодчики под предводительством Мясника безжалостно рубили их саблями и забирали мешки контрабандной соли. Товар свозился в небольшую деревеньку, раскинувшуюся под окнами замка Мортиньяков, где складывался в амбар, а уже оттуда на подводах развозился по всей провинции.
Заправлявший торговлей Одноглазый Валет постепенно стал превращаться в настоящего буржуа. Он умудрился всего за пару месяцев отрастить живот, обзавестись женой и хозяйством. При этом жители Бордо продолжали считать, что соль, которую они покупают у Одноглазого Валета, является контрабандной, и даже тихонько, посмеивались над интендантом, у которого прямо под окнами замка ведется незаконная торговля.
Отряд Мясника, а группу конных молодчиков во главе с правой рукой де Ланжа провинциалы называли не иначе, изрубив всех конкурентов бывшего контрабандиста и присвоив себе товар, был направлен маркизом на сбор налогов в помощь дядюшке Фронтену. Почувствовав запах крови, Мясник уже не мог удержаться, чтобы во время рейда хоть раз не пустить ее кому-нибудь из должников. Вскоре крестьяне стали поговаривать, что лучше попасть в тюрьму, чем заплатить непомерные налоги, собираемые королем, и лучше заплатить налоги, чем попасть в руки Мясника.
Маркиз почти всегда выезжал вместе со своим летучим отрядом, иногда отсутствуя дома несколько дней подряд. Его привлекала жестокость и вседозволенность, которой с его позволения пользовались молодчики. Отряд Мясника, заехав по дороге к дядюшке Фронтену и взяв список недоимщиков, устремлялся по адресу. Ворвавшись к должнику в дом, молодчики хватали отца семейства и для начала жестоко избивали его. При этом сам дом был окружен, и ни один из домочадцев, пусть даже это был сосед, случайно зашедший в гости, не мог уйти от наказания. Затем появлялся маркиз де Ланж, интендант провинции Бордо, как всегда неизменно элегантный, но ставший удивительно похожим на уверенного в себе хищника.
Маркиз объявлял пленным, что они обвиняются в самом страшном преступлении перед королем и государством, а именно в неуплате налогов. Поэтому король в его лице может делать с ними все, что пожелает. В этот момент к дому подгонялась телега, конфискованная у кого-нибудь из соседей, и молодчики начинали грузить на нее все, что находилось в доме и имело хоть какую-нибудь ценность. Когда вещи заканчивались, Жорж объявлял, что этого мало, и тогда отряд Мясника начинал бесчинствовать, избивая находившихся в доме мужчин и насилуя женщин. Маркиз с нескрываемым интересом наблюдал за жуткой картиной, неторопливо шагая по дому. Сам он при этом ни в избиениях, ни в насилии не участвовал, брезгуя и тем, и другим.
Удивительно, но многие бордоские налогоплательщики полюбили де Ланжа. Дядюшка Фронтен составлял не только списки недоимщиков, но и отдельный список добросовестных плательщиков. Маркиз по этому списку, названному белым, награждал сознательных граждан, распределял среди крестьян государственные продовольственные заказы, отдавал на откуп банкам и отдельным буржуа выгодные концессии, а ремесленникам, особенно ювелирам, – лучших клиентов Версаля. Жорж даже оттягивал некоторым виноделам выплаты налогов при условии полной их уплаты к следующему сроку. Таким образом, маркиз пользовался расположением среди зажиточных провинциалов, считавших его справедливым и добрым.
Кроме походов на недоимщиков Жорж де Ланж тешил свою жажду насилия в допросах арестованных уголовников и в церемониях казней. Теперь на центральной площади главного города Бордо каждое воскресенье летели головы. Палач, не справляясь с работой, потребовал себе двух помощников, один из которых специализировался на порке, а другой – на клеймении.
Не забывал де Ланж и об охоте. Он ввел ежегодный праздник открытия охотничьего сезона в Бордо, на который стали съезжаться аристократы из соседних сенешальств. Праздник собирал в замке Мортиньяков цвет местного дворянства, блиставшего друг перед другом нарядами, сшитыми по самой последней моде, и не уступал по изяществу публики Версалю. В дополнение сходства маркиз разбил перед замком роскошный парк, миниатюрную копию королевского парка.
В этом маленьком Версале была своя королева. Имя ей было Летиция. В отличие от мужа, который сильно изменился за последнее время, она осталась прежней. Рождение ребенка ничуть не испортило ее фигуры, добавив лицу спокойное выражение исполнившей свой долг матери. Казалось, ничто не в состоянии вывести рассудительную красавицу из равновесия. Однако же красота Летиции была отнюдь не холодной, зимней, а скорее напоминала осень, вызолотившую листву в нежнейшие полутона.
Летиция удивительно бесстрастно относилась к тому, что ее муж часто отсутствует, выезжая то на охоту, то на выбивание налогов, то еще на какое-нибудь кровавое увеселение. Женщина чрезвычайно мудрая, она прекрасно знала, что Жорж никогда ей не изменял и не изменит, к тому же она полагала, что мужчине такого темперамента, которым обладает де Ланж, необходимо постоянно выпускать пар, иначе он может зачахнуть в четырех стенах.
В отсутствие де Ланжа маркиза занималась хозяйством, распоряжалась слугами, руководила ремонтными работами, которых постоянно требовал старый замок, и отдавала практически все свое свободное время занятиям с маленьким Антуаном. Антуану к тому времени исполнилось четыре года. Мальчик был развит, бегло говорил по-французски и по-итальянски, знал наизусть несколько песенок и умел читать и считать до ста. Сын не переставал удивлять свою мать. Основным предметом удивления и уважения Летиции вызывала способность Антуана питаться воздухом. Съев за завтраком маленький кусочек паштета из гусиной печенки с белой пшеничной булкой, он мог целый день ничего не брать в рот и при этом не чувствовать себя голодным. Более того, малютка Антуан был хорошо сложен и не имел никаких признаков дистрофии. Как объясняли доктора, организм ребенка переваривал всю пищу без остатка, а при необходимости брал дополнительные пищевые ресурсы из воздуха. Один из докторов даже высказал удивительную мысль, что Антуана можно водить по залу ресторана и давать нюхать самые изысканные блюда, отчего он будет не просто сыт, а выработает вкус к еде. Это была истинная правда. Летиция заметила, что ее сын предпочитал есть только свежую пищу хорошего качества и изысканного вкуса. Особенно ему нравились трюфели, которыми славилась провинция Бордо. Старик Франсуа Нуаре из близлежащей деревеньки, тот самый, что предоставил свой амбар Одноглазому Валету для складирования конфискованных мешков с солью, самый известный в окрестностях охотник за трюфелями, уже пару раз брал маленького Антуана с собой на поиски и сборы изысканных грибов. Малыш был в восторге от собак, специально обученных Нуаре вынюхивать спрятанные под землей деликатесы, а также от полукруглого, загнутого острием внутрь ножа, которым старик охотник вырезал из корневища грибницы трюфели. Он исходил со старым охотником вдоль и поперек все близлежащие леса и поля, а вечерами, сидя перед камином на шкуре медведя, с упоением рассказывал матери о прогулках.
Летиция, как всякая начинающая мать, не умела воспитывать детей, однако же она точно знала, что необходимо привить сыну с самого раннего детства. А потому она хоть и не баловала Антуана, зато обращалась с ним, как с взрослым, равным себе. Это сразу же наложило отпечаток на поведение ребенка. Мальчик старался во всем походить на взрослого, анализировал действия родителей и других, казавшихся ему достойными подражания. Слуги даже побаивались этого немного замкнутого серьезного малыша с такими удивительными гастрономическими особенностями, хотя и любили его, как все кругом. Антуана нельзя было не любить – так мил и очарователен он был. Мальчик сразу же вызывал в людях, даже посторонних, впервые видевших его, симпатию и необъяснимое притяжение. Мать считала эти качества очень важными и всячески развивала в Антуане умение пользоваться ими в эгоистических целях, показывая сыну на собственном примере, как заставлять людей подчиняться. Так слуги в замке ловили каждое слово маркизы де Ланж, каждое приказание, боясь ее строгого взора, хотя Летиция ни разу не повысила голоса, и еще ни один слуга за все время проживания семьи в родовом замке Мортиньяков не был отправлен ею на конюшню для порки.
В 1785 году умер отец Летиции, герцог Медичи. Маркиза с сыном отправились на похороны в Италию. Путешествие произвело на маленького Антуана неизгладимое впечатление. Путь их пролегал через благословенную Богом Швейцарию, где мальчик впервые увидел горы. Величественные Альпы со снежными вершинами долго маячили вдалеке перед Антуаном, весь путь просидевшим у окна кареты.
И вот карета с Летицией и маленьким Антуаном приехала в прекраснейший город Италии – Флоренцию. Мать с сыном въехали уже вечером, поэтому город показался Антуану красным от заката. Алели купола соборов, играли всеми оттенками красного крыши палаццо, стены домов, казалось, горели в огнях заходящего солнца. Красный цвет Флоренции навсегда впитался в память мальчика, как впитывается кровь в белоснежную скатерть, если на нее упадет пронзенный шпагой наглец, посмевший оскорбить честь семьи де Ланж.
Карета подъехала к небольшому палаццо, стоявшему на площади Святого Марка. Из ворот вышел управляющий, спросил у кучера, кто прибыл, и поспешно распахнул ворота, пропуская карету во двор. Антуан высунулся из окна и запрокинул голову, пораженный красотой, никогда ранее не виданной. Дворик находился внутри палаццо. Старое здание, предполагавшее серьезную оборону во время нападения, имело ворота и проход во двор в виде арки прямо в стене палаццо. Стены же и потолок арки были покрыты прекрасными барельефами на тему наказания грешников в аду. Видимо, тема должна была, по замыслу строителя, отпугнуть захватчиков. Антуан внимательно рассматривал детально прорисованные сцены мук несчастных душ, варившихся в котлах, колесования и замораживания в глыбах льда.
Когда карета остановилась посреди мозаичного дворика, называемого патио, маленький Антуан вылез, оттолкнув подоспевшего лакея, помог сойти матери и, огибая суетившихся вокруг сундуков слуг, направился в палаццо. Из окна второго этажа за ним внимательно наблюдал старик. Шедшая позади Летиция заметила старика и, остановившись, почтительно поклонилась ему. Старик коротко кивнул в ответ и опустил гобелен, закрывавший широкое внутреннее окно.
Лакей проводил гостей в большой полутемный зал на первом этаже. Потолок зала был высоким, расписанным неизвестным мастером еще в прошлом веке. Что было изображено на потолке, Антуану разобрать не удалось, так как окна зала были тщательно занавешены. На стенах зала висели портреты мужчин рода Медичи. В углах грозными тенями мрачнели рыцарские доспехи ушедшей эпохи. Посреди зала стоял длинный стол, на котором лежало, покрытое саваном, тело отца Летиции в окружении длинных свечей. Рядом с телом на скамеечке сидел монах и читал молитвенник.
Антуан, никогда прежде не видевший умершего, подошел к телу и осторожно принюхался. Его чуткий нос почувствовал запах распада. Антуан поморщился, ему было неприятно, но любопытство побороло брезгливость, и мальчик, подойдя к телу дедушки, взглянул в лицо.
– Фу, – четко произнес он и недовольно отвернулся.
Антуан предполагал увидеть застывшую маску страха, какие часто видел у преступников во время казни, но лицо деда изображало лишь безмятежную отчужденность. Малыш отметил, что оно удивительно походило на огромные круглые корни, которые иногда выкапывали вместо трюфелей собаки Франсуа Нуаре, такое же бледно-желтое и морщинистое.
Умерший и уже начавший разлагаться человек не понравился Антуану, пусть даже он и был его дедом по материнской линии.
Лакей отвел мальчика в отдельную комнату, где ему была постелена кровать. Антуан лег в нее и тут же заснул спокойным ровным сном, как он обычно спал в родовом замке во Франции, точно так же, как он уснул после того, как маркиз впервые показал сыну казнь. Ничто не обременяло души маленького Антуана, когда голова его касалась подушки, а сны не были тревожными и кошмарными. Малыш не помнил их, когда просыпался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26