В 1803 году Наполеон продал Штатам Луизиану – территорию от Миссисипи до Скалистых гор и от Великих озер до Мексиканского залива (почти треть нынешней территории США). Продал всего за 15 миллионов долларов. («По шесть центов гектар!» – смеются американцы.) За семь с четвертью миллионов долларов Россия в 1867 году продала Штатам Аляску. (Пишут, конгресс ворчал: «Покупаем ящик со льдом». Оказалось: ящик был с драгоценностями. Только добыча золота дала прибыль в 150 миллионов.) Другие земли Америка отняла силой. Война с Мексикой принесла ей Техас, Новую Мексику, часть Аризоны и Калифорнию. Всего в результате покупок и войн (их было сто четырнадцать с 1776 по 1900 год) Соединенные Штаты увеличили свою территорию в десять раз.
Такова короткая справка узнавания континента, зарождения государства и собирания земель под полосатый флаг. Однако предмет этого небольшого исследования не политическая карта США. Что помогло Америке стать Америкой? Несомненно, в первую очередь трудолюбие человека. Эта закваска идет от первых энергичных переселенцев, для которых труд на дикой земле был вопросом жизни и смерти. Но пот, пролитый на бесплодной земле, все же не дал бы хорошего результата. Богатство Америки – это еще и земля со всем, что было на ней уготовлено человеку. И человек сразу, немедленно взял в оборот все, что помогало ему нажиться, и в возможно короткое время. Именно с этой меркой подходили к земле-Америке белые поселенцы. Почти даром пионер мог получить целинные земли для своей фермы, луга для пастбищ или сулящие богатство лесные угодья и рудные месторождения. Живя среди изобилия природных богатств, люди не думали о возможном их истощении. Когда земля переставала давать урожай, фермеры переходили на новое место. Люди постарше хвастались перед начинавшими жить: «Я в твои годы, сынок, уже три угодья успел опустошить».
Земля терпела все это, пока человек продвигался по ней пешком или в воловьей повозке, пока в руках расточителя были топор, лопата и кирка, пока служили ему «лошадиная сила» и собственные мускулы. Но появились: трактор, бульдозер, взрывчатка, бурильный станок, экскаватор, пароход, самолет, грузовик. И все это стало служить все тем же изначальным желаниям: нажиться, и в возможно короткое время, обойти конкурента, успеть. «Изобилие поощряло расточительство. Способы, какими наша страна за последнее столетие использовала леса, луга, водные ресурсы и дикую фауну, являются наиболее разрушительными в истории цивилизации. Быстрота, с которой развивались события, не имеет себе равных» (эколог Фэрфилд Осборн). Общество, заквашенное на дрожжах наживы, не могло воспротивиться этому и не противилось. И пришло время, земля застонала… Проблема эта, конечно, не только американская. Но наглядность урока состоит в том, что именно с этой части Земли, из этой совсем недавно еще не тронутой кладовой раньше, чем из других мест, раздался крик: «Братцы, горим!»
Тревога
В 1969 году в Соединенных Штатах случился необычный пожар – загорелась река. Газетная хроника сохранила подробности: «Огонь уничтожил два железнодорожных моста…» Горная река Кайахога в штате Огайо. Мы эту реку, текущую в озеро Эри, переезжали и можем свидетельствовать: она остается пожароопасной.
Кайахога была река как река. Тысячи лет текли в живописных лугах и лесах чистые воды. «В 1835 году устье реки было еще не тронутым колонизацией». А столетием раньше именно тут «траппер за одну ночь мог поймать 30 бобров». Теперь Кайахога мертва. И может даже гореть. Вряд ли нужны объяснения, что реку сегодня питают не столько лесные ручьи и подземные родники, сколько трубы, канавы, всякого рода сливы и стоки. Кайахога – пример крайнего загрязнения вод. Но огонь на ней – лишь драматический символ пожара, охватившего многие зоны Америки. Дымом конфликта с природой пахнет сегодня во многих местах.
Можно ли было предвидеть этот пожар? В 1907 году Америка подводила юбилейный итог освоения континента. Некий Аллан Невинс, назвав страну «процветающей, быстроногой, сильнейшей», определил основное ее достижение так: «В три века, с 1607 по 1907 год, американцы победоносно освоили окружающую природу». Спустя полвека на эту главную свою победу американцы посмотрели совсем другими глазами. Победами над природой сейчас уже мало кто хвастается.
Дымок пожара дальновидные люди разглядели еще у верстового юбилейного столбика. Среди них был сам президент Теодор Рузвельт. Этот политик был еще и охотником, любил природу и понимал кое-какие ее законы. Пером Рузвельта скреплены государственные акты, спасавшие от дальнейших «побед» некоторые островки природы, защищавшие диких животных. Но эта «тревога о птичках» для многих была не колоколом, а всего лишь звоном бубенчика. Тяжело груженный состав индустрии, без тормозов, не признаваемых частным предпринимательством, набирая скорость, двигался под уклон. Первая встряска случилась в 1934 году весной. 11 и 12 мая в самом центре Америки над равнинами Оклахомы, Небраски, Канзаса разразились пыльные бури. На огромных пространствах почва с неосмотрительно распаханных прерий была поднята в воздух и пронеслась над Америкой до восточного побережья. Бедствие было огромным и устрашающим. Земля в буквальном смысле «уходила из-под ног у людей». Беда Великих равнин совпала с кризисом экономики. В этот год американцы, пожалуй, впервые в своей истории ясно поняли: колодец природных богатств, из которого черпали без оглядки, имеет дно.
Но теперь этот большой пожар. Все сразу: земли, воды, воздух, живая природа, сам человек на земле оказались в опасности. Все, что питало Америку и было фундаментом ее процветания, «вдруг начало расползаться, как изношенная одежда». Колокол о пожаре зазвонил еще при Кеннеди. Тревога не утихала при Джонсоне. Президент Никсон, поначалу «не слишком внимательно слушавший крики опасности», сам взялся раскачивать колокол. «Сейчас или никогда!» – это призыв немедля подняться на борьбу с загрязнением, на борьбу с деградацией и расхищением природы. «У нас есть еще одно десятилетие, чтобы найти средство спасения, если мы хотим выжить» – так думает Барри Коммонер, авторитетный ученый-эколог, «знающий всю проблему до дна».
Может быть, ученый и президент драматизировали обстановку? Нет. Опасность ощущается каждым американцем. Пожар на торфянике в жаркое лето – наиболее точный образ происходящего. Пелена дыма, сумятица, и куда ни ступишь, всюду горит. Даже там, где огня как будто не ждут, новый очаг: горит изнутри. Разобраться в деталях этого бедствия взглядом со стороны – дело почти безнадежное. В самой Америке, как нам сказали, «о бедствии знают все», тысяч пять специалистов-экологов знают, что где горит, и только несколько сотен людей «знают все и видят последствия».
Выделим три главные природные ценности, трех китов, на которых извечно покоилась жизнь, – воздух, вода, земля – и посмотрим, в каком они состоянии.
Воздух… Без пищи человек может жить пять недель, без воды пять дней, без воздуха пять минут. На земле в некие времена не было кислорода, совсем не было – нуль! Кислород создали растения, главным образом мелкая океанская зелень и лес. Сегодня в земной атмосфере кислород составляет пятую часть. Он, кислород, поддерживает горение, иначе говоря, поддерживает жизнь во всех организмах и в двигателях внутреннего сгорания. Человек потребляет за сутки пятнадцать килограммов воздуха (кислорода тут пятая часть). Самолет марки «боинг» на трассе Париж – Нью-Йорк съедает 35 тонн (!) атмосферного кислорода. Автомобиль на скорости 40 километров за час езды поглощает кислород, которым в это же время могли бы дышать сотни людей. Автомобилей в США более 100 миллионов. Несложная арифметика позволяет прикинуть, сколько кислорода, произведенного осинами, кленами, соснами и зеленью океанов, пожирают моторы. Драма усугубляется тем, что площадь, с которой Земля собирает урожай кислорода, неумолимо сжимается – леса вырубают, океан загрязняется. И в это же время число моторов неумолимо растет. Прикидки ученых показывают: Америка уже сегодня дышит «чужими легкими». Своего кислорода в стране не хватает, и, если б не океан, не зеленая шапка лесов Канады, Южной Америки и других континентов, Америка задохнулась бы.
Однако «поедание кислорода» – лишь часть проблемы. Второе бедствие – загрязнение атмосферы. Все те же автомобили, электростанции, трубы заводов и фабрик, печи для сжигания мусора ежегодно выбрасывают в атмосферу 200 миллионов тонн продуктов горения (почти по тонне на каждого жителя США!). Воздух насыщается угарным газом, окислами азота, двуокисью серы, свинцом. Все те же автомобили дают больше половины всех загрязнений. Только свинца (от прибавок в бензин) каждый мотор на колесах выделяет примерно один килограмм («полкило» на душу населения США). Эта «химическая настойка» вовсе не ровным слоем разлита по большой территории США, а сгущается как раз там, где больше всего людей.
Пересекая Америку, мы бывали в местах с воздухом родниковым – штаты Небраска, Дакота, Вайоминг, Нью-Мексико, Аризона. В этих пустынных местах можно на время забыть о многих болезнях земли. Но как кошмар вспоминаешь юго-западный берег озера Мичиган, шоссе в Калифорнии, дымную пелену Западной Вирджинии. Близ Балтимора мы проезжали длинный тоннель. Ощущение: едешь в дымоходной трубе. Впечатление такой же трубы оставляет и весь необъятный лихорадочно-торопливый Лос-Анджелес. «Настойка», которую тут вдыхаешь, при ярком солнце имеет зловещий, полупрозрачный розовый цвет. По словам экипажа «Аполлон-10», с высоты 40 тысяч километров детали Америки хорошо различаются, но на месте, где должен быть Лос-Анджелес, виднелось лишь бурого цвета пятно. Летчики пассажирских авиалиний говорят, что дымную шапку, заметную с дистанции в 100 километров, имеет каждый город Америки. Вашингтон считают местом благополучным – в нем нет промышленности, он очень зелен. Но газы автомобилей и дымные шлейфы за самолетами, идущими на посадку прямо над городом, вызывают кашель, слезят глаза. Анализы воздуха, взятого тут, по образному выражению местного журналиста, показывают, что мраморная статуя Линкольна в результате химических превращений может стать таблеткою соды. А человеческие легкие? Смог и тут, конечно, делает свое дело. Поражения дыхательных путей: астма, бронхит, рак, эмфиземы – все чаще становятся причиной смерти в Соединенных Штатах.
Наряду с информацией о погоде во многих городах США сейчас сообщают и специальный прогноз уровня смога. Что касается дальних прогнозов, то считают: если не будут приняты меры, к 2000 году загрязнение воздуха возрастет еще в пять-шесть раз.
Таков воздух, насущный воздух, без которого человек может прожить не больше пяти минут.
Вода… Чудо природы, самое распространенное и самое незаменимое, самое дешевое и самое драгоценное сырье. Наивысшая радость – видеть живую воду с плесками рыб, с цветами, стрекозами, с отражением облаков. И ничто не может вызвать грусти больше, чем течение мертвой воды.
Проезжая Америку, чаще всего мы видели мертвую воду. В верховьях Миссисипи доброжелательный человек подъехал предупредить: «Вы, наверно, приезжие… Купаться у нас опасно». А в низовьях у города Гринвилля (штат Миссисипи) в советчиках мы уже не нуждались – в промасленных берегах текла река грязи. Нынешние прозвища великой реки: «Сточная канава», «Прямая кишка Америки». Не менее мрачно говорят американцы и о Гудзоне (река, на которой стоит Нью-Йорк): «Случайно глотнувший этой воды должен молиться за свою жизнь».
Не потерявшие юмора люди шутят: «В нашей воде опасно мыть даже пропитанную креозолом шпалу». Всерьез же эколог-журналист Джон Берд пишет о водах Америки так: «Практически все реки и даже ручьи в нашей стране загрязнены». Давая волю чувствам, журналист сообщает, чем именно омертвляются воды. «Мы наполнили реки дерьмом, мусором, нефтью, угольной пылью, смолой, красками, всеми элементами химии, кислотами, ядами, золой, обрывками пластика, синтетической пеной… Берега мы украсили мятым железом, пластиковой рухлядью, кузовами автомобилей…» Все так и есть. Купаются американцы теперь в хлорированных бассейнах и, похоже, успели забыть о радости искупаться в реке. Это потеря, однако терпимая. Куда сложнее проблема воды для питья.
Питьевая вода составляет всего два процента от водных запасов планеты. Цену ей хорошо определяет восточная мудрость: «Река соленой воды стоит меньше, чем кувшин пресной». Два процента… Это немало, если учесть: человеку для поддержания жизни в сутки надо всего 2 литра чистой воды. Кочевник в Африке, возможно, столько и потребляет. Американец же в день «выпивает» 5 тысяч литров. Вода вовлечена во все не поддающиеся перечислению сферы быта и производства – от стирки белья и мойки автомобилей до удаления навоза, производства лекарств, выплавки стали и поливки пшеничных полей. Пройдя канализационные трубы и «кишечник промышленности», вода течет по земле уже мертвой. Половина населения Америки (100 миллионов людей) пьет воду, по крайней мере один раз прошедшую канализационные трубы. Технология очистки воды для питья в Соединенных Штатах достаточно эффективна. И все же кто побогаче предпочитают покупать родниковую воду в бутылках. А жажда растет. В 1900 году в США расходовали в 10 раз меньше воды, чем сегодня. К концу столетия нынешнее потребление возрастет еще примерно в четыре раза. Всех запасов пресной воды не будет хватать, и привод в портовые города на буксире гренландских и антарктических айсбергов уже не рассматривают как фантазию – надо же где-то искать насущные два литра чистой воды, необходимые каждому человеку.
3емля… Три века понадобилось людям, чтобы пройти Америку от океана до океана. Несколько поколений умирали с мыслью: у Америки нет конца. Все теперь изменилось. «Есть ощущение: Америка сжалась, в несколько раз стала меньше. И еще: богатея, мы становимся бедными». Мимолетная жалоба встречного человека выглядит парадоксом, курьезом. Есть, однако, резон в этой грусти. Мыслящая Америка переживает сейчас мучительный пересмотр ценностей. Многое из того, что казалось благом вчера, сегодня тревожит. Один пример. Гордость Соединенных Штатов – дороги… Неискушенному глазу кажется: чем больше дорог, тем лучше. «Нет, – отвечает наш собеседник, – мы вышли уже на грань, когда каждый клочок плодородной земли надо беречь. Дорожным бетоном уже залита площадь, равная штату Вирджиния». К этому следуют пояснения: дороги сметают фермы, поселки, исторические места, подминают живописные уголки, наполняют их муравейниками мотелей, бензоколонок, закусочных, вдоль дорог редеют леса, засоряются реки и ручейки. «Это шрамы на теле нашей земли. Надо остановиться!» – «Так в чем же дело?» – «Видите ли, у нас в Америке легче двинуться с места, чем, разбежавшись, остановиться». Строительство – это занятость рук, это производство мощных дорожных машин, продажа автомобилей, бензина, резины, добыча нефти, производство металлов, это барыши, помноженные на барыши. Остановиться! Об этом пишут газеты, идут запросы в конгресс, об этом все говорят, однако бетон продолжает поглощать землю. Четыреста тысяч гектаров в год…
Это всего лишь одна статья невозвратных потерь земли. Еще одно бедствие тут называют «красной опасностью». Поношенный политический термин обрел новое содержание. Под «красной опасностью» разумеется гибель земель (шестьдесят тысяч гектаров в год) при добыче минералов открытым способом. Много земли съедают неумолимо растущие города и промышленное строительство.
Тревогу американцам внушает также состояние земель, по которым проходит плуг. Высокие урожаи Америки – следствие максимальной отдачи земли; плодородный слой заставляют работать с критическим напряжением. В изначальные времена фермер, истощив участок, бросал его и поднимал новый кусок целины. Позже, когда идти уже стало некуда, фермер хранил плодородие пашни бережной обработкой, удобрением почвы навозом. Индустриальный конвейер на пашне хоронит мелкого фермера вместе с его пристальными заботами о земле. Ставка сделана на предельную химизацию. 42 миллиона тонн удобрений плюс полмиллиона химических препаратов для борьбы с сорняками и насекомыми ежегодно вносятся в почвы США. Вопрос – «не разрушит ли беспредельная химизация плодородие почвы?» – очень тревожный вопрос. Но остановиться и тут уже невозможно. От земли берут все, что она в состоянии дать. Несколько слов о подземных богатствах. Считалось, что этот сундук Америки дна не имеет. Из него брали, кто больше захватит. На этом фундаменте строилось благополучие и могущество. Труд, усердие, предприимчивость – эти похвальные качества нации расцвели на земле исключительно благодатной и щедрой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Такова короткая справка узнавания континента, зарождения государства и собирания земель под полосатый флаг. Однако предмет этого небольшого исследования не политическая карта США. Что помогло Америке стать Америкой? Несомненно, в первую очередь трудолюбие человека. Эта закваска идет от первых энергичных переселенцев, для которых труд на дикой земле был вопросом жизни и смерти. Но пот, пролитый на бесплодной земле, все же не дал бы хорошего результата. Богатство Америки – это еще и земля со всем, что было на ней уготовлено человеку. И человек сразу, немедленно взял в оборот все, что помогало ему нажиться, и в возможно короткое время. Именно с этой меркой подходили к земле-Америке белые поселенцы. Почти даром пионер мог получить целинные земли для своей фермы, луга для пастбищ или сулящие богатство лесные угодья и рудные месторождения. Живя среди изобилия природных богатств, люди не думали о возможном их истощении. Когда земля переставала давать урожай, фермеры переходили на новое место. Люди постарше хвастались перед начинавшими жить: «Я в твои годы, сынок, уже три угодья успел опустошить».
Земля терпела все это, пока человек продвигался по ней пешком или в воловьей повозке, пока в руках расточителя были топор, лопата и кирка, пока служили ему «лошадиная сила» и собственные мускулы. Но появились: трактор, бульдозер, взрывчатка, бурильный станок, экскаватор, пароход, самолет, грузовик. И все это стало служить все тем же изначальным желаниям: нажиться, и в возможно короткое время, обойти конкурента, успеть. «Изобилие поощряло расточительство. Способы, какими наша страна за последнее столетие использовала леса, луга, водные ресурсы и дикую фауну, являются наиболее разрушительными в истории цивилизации. Быстрота, с которой развивались события, не имеет себе равных» (эколог Фэрфилд Осборн). Общество, заквашенное на дрожжах наживы, не могло воспротивиться этому и не противилось. И пришло время, земля застонала… Проблема эта, конечно, не только американская. Но наглядность урока состоит в том, что именно с этой части Земли, из этой совсем недавно еще не тронутой кладовой раньше, чем из других мест, раздался крик: «Братцы, горим!»
Тревога
В 1969 году в Соединенных Штатах случился необычный пожар – загорелась река. Газетная хроника сохранила подробности: «Огонь уничтожил два железнодорожных моста…» Горная река Кайахога в штате Огайо. Мы эту реку, текущую в озеро Эри, переезжали и можем свидетельствовать: она остается пожароопасной.
Кайахога была река как река. Тысячи лет текли в живописных лугах и лесах чистые воды. «В 1835 году устье реки было еще не тронутым колонизацией». А столетием раньше именно тут «траппер за одну ночь мог поймать 30 бобров». Теперь Кайахога мертва. И может даже гореть. Вряд ли нужны объяснения, что реку сегодня питают не столько лесные ручьи и подземные родники, сколько трубы, канавы, всякого рода сливы и стоки. Кайахога – пример крайнего загрязнения вод. Но огонь на ней – лишь драматический символ пожара, охватившего многие зоны Америки. Дымом конфликта с природой пахнет сегодня во многих местах.
Можно ли было предвидеть этот пожар? В 1907 году Америка подводила юбилейный итог освоения континента. Некий Аллан Невинс, назвав страну «процветающей, быстроногой, сильнейшей», определил основное ее достижение так: «В три века, с 1607 по 1907 год, американцы победоносно освоили окружающую природу». Спустя полвека на эту главную свою победу американцы посмотрели совсем другими глазами. Победами над природой сейчас уже мало кто хвастается.
Дымок пожара дальновидные люди разглядели еще у верстового юбилейного столбика. Среди них был сам президент Теодор Рузвельт. Этот политик был еще и охотником, любил природу и понимал кое-какие ее законы. Пером Рузвельта скреплены государственные акты, спасавшие от дальнейших «побед» некоторые островки природы, защищавшие диких животных. Но эта «тревога о птичках» для многих была не колоколом, а всего лишь звоном бубенчика. Тяжело груженный состав индустрии, без тормозов, не признаваемых частным предпринимательством, набирая скорость, двигался под уклон. Первая встряска случилась в 1934 году весной. 11 и 12 мая в самом центре Америки над равнинами Оклахомы, Небраски, Канзаса разразились пыльные бури. На огромных пространствах почва с неосмотрительно распаханных прерий была поднята в воздух и пронеслась над Америкой до восточного побережья. Бедствие было огромным и устрашающим. Земля в буквальном смысле «уходила из-под ног у людей». Беда Великих равнин совпала с кризисом экономики. В этот год американцы, пожалуй, впервые в своей истории ясно поняли: колодец природных богатств, из которого черпали без оглядки, имеет дно.
Но теперь этот большой пожар. Все сразу: земли, воды, воздух, живая природа, сам человек на земле оказались в опасности. Все, что питало Америку и было фундаментом ее процветания, «вдруг начало расползаться, как изношенная одежда». Колокол о пожаре зазвонил еще при Кеннеди. Тревога не утихала при Джонсоне. Президент Никсон, поначалу «не слишком внимательно слушавший крики опасности», сам взялся раскачивать колокол. «Сейчас или никогда!» – это призыв немедля подняться на борьбу с загрязнением, на борьбу с деградацией и расхищением природы. «У нас есть еще одно десятилетие, чтобы найти средство спасения, если мы хотим выжить» – так думает Барри Коммонер, авторитетный ученый-эколог, «знающий всю проблему до дна».
Может быть, ученый и президент драматизировали обстановку? Нет. Опасность ощущается каждым американцем. Пожар на торфянике в жаркое лето – наиболее точный образ происходящего. Пелена дыма, сумятица, и куда ни ступишь, всюду горит. Даже там, где огня как будто не ждут, новый очаг: горит изнутри. Разобраться в деталях этого бедствия взглядом со стороны – дело почти безнадежное. В самой Америке, как нам сказали, «о бедствии знают все», тысяч пять специалистов-экологов знают, что где горит, и только несколько сотен людей «знают все и видят последствия».
Выделим три главные природные ценности, трех китов, на которых извечно покоилась жизнь, – воздух, вода, земля – и посмотрим, в каком они состоянии.
Воздух… Без пищи человек может жить пять недель, без воды пять дней, без воздуха пять минут. На земле в некие времена не было кислорода, совсем не было – нуль! Кислород создали растения, главным образом мелкая океанская зелень и лес. Сегодня в земной атмосфере кислород составляет пятую часть. Он, кислород, поддерживает горение, иначе говоря, поддерживает жизнь во всех организмах и в двигателях внутреннего сгорания. Человек потребляет за сутки пятнадцать килограммов воздуха (кислорода тут пятая часть). Самолет марки «боинг» на трассе Париж – Нью-Йорк съедает 35 тонн (!) атмосферного кислорода. Автомобиль на скорости 40 километров за час езды поглощает кислород, которым в это же время могли бы дышать сотни людей. Автомобилей в США более 100 миллионов. Несложная арифметика позволяет прикинуть, сколько кислорода, произведенного осинами, кленами, соснами и зеленью океанов, пожирают моторы. Драма усугубляется тем, что площадь, с которой Земля собирает урожай кислорода, неумолимо сжимается – леса вырубают, океан загрязняется. И в это же время число моторов неумолимо растет. Прикидки ученых показывают: Америка уже сегодня дышит «чужими легкими». Своего кислорода в стране не хватает, и, если б не океан, не зеленая шапка лесов Канады, Южной Америки и других континентов, Америка задохнулась бы.
Однако «поедание кислорода» – лишь часть проблемы. Второе бедствие – загрязнение атмосферы. Все те же автомобили, электростанции, трубы заводов и фабрик, печи для сжигания мусора ежегодно выбрасывают в атмосферу 200 миллионов тонн продуктов горения (почти по тонне на каждого жителя США!). Воздух насыщается угарным газом, окислами азота, двуокисью серы, свинцом. Все те же автомобили дают больше половины всех загрязнений. Только свинца (от прибавок в бензин) каждый мотор на колесах выделяет примерно один килограмм («полкило» на душу населения США). Эта «химическая настойка» вовсе не ровным слоем разлита по большой территории США, а сгущается как раз там, где больше всего людей.
Пересекая Америку, мы бывали в местах с воздухом родниковым – штаты Небраска, Дакота, Вайоминг, Нью-Мексико, Аризона. В этих пустынных местах можно на время забыть о многих болезнях земли. Но как кошмар вспоминаешь юго-западный берег озера Мичиган, шоссе в Калифорнии, дымную пелену Западной Вирджинии. Близ Балтимора мы проезжали длинный тоннель. Ощущение: едешь в дымоходной трубе. Впечатление такой же трубы оставляет и весь необъятный лихорадочно-торопливый Лос-Анджелес. «Настойка», которую тут вдыхаешь, при ярком солнце имеет зловещий, полупрозрачный розовый цвет. По словам экипажа «Аполлон-10», с высоты 40 тысяч километров детали Америки хорошо различаются, но на месте, где должен быть Лос-Анджелес, виднелось лишь бурого цвета пятно. Летчики пассажирских авиалиний говорят, что дымную шапку, заметную с дистанции в 100 километров, имеет каждый город Америки. Вашингтон считают местом благополучным – в нем нет промышленности, он очень зелен. Но газы автомобилей и дымные шлейфы за самолетами, идущими на посадку прямо над городом, вызывают кашель, слезят глаза. Анализы воздуха, взятого тут, по образному выражению местного журналиста, показывают, что мраморная статуя Линкольна в результате химических превращений может стать таблеткою соды. А человеческие легкие? Смог и тут, конечно, делает свое дело. Поражения дыхательных путей: астма, бронхит, рак, эмфиземы – все чаще становятся причиной смерти в Соединенных Штатах.
Наряду с информацией о погоде во многих городах США сейчас сообщают и специальный прогноз уровня смога. Что касается дальних прогнозов, то считают: если не будут приняты меры, к 2000 году загрязнение воздуха возрастет еще в пять-шесть раз.
Таков воздух, насущный воздух, без которого человек может прожить не больше пяти минут.
Вода… Чудо природы, самое распространенное и самое незаменимое, самое дешевое и самое драгоценное сырье. Наивысшая радость – видеть живую воду с плесками рыб, с цветами, стрекозами, с отражением облаков. И ничто не может вызвать грусти больше, чем течение мертвой воды.
Проезжая Америку, чаще всего мы видели мертвую воду. В верховьях Миссисипи доброжелательный человек подъехал предупредить: «Вы, наверно, приезжие… Купаться у нас опасно». А в низовьях у города Гринвилля (штат Миссисипи) в советчиках мы уже не нуждались – в промасленных берегах текла река грязи. Нынешние прозвища великой реки: «Сточная канава», «Прямая кишка Америки». Не менее мрачно говорят американцы и о Гудзоне (река, на которой стоит Нью-Йорк): «Случайно глотнувший этой воды должен молиться за свою жизнь».
Не потерявшие юмора люди шутят: «В нашей воде опасно мыть даже пропитанную креозолом шпалу». Всерьез же эколог-журналист Джон Берд пишет о водах Америки так: «Практически все реки и даже ручьи в нашей стране загрязнены». Давая волю чувствам, журналист сообщает, чем именно омертвляются воды. «Мы наполнили реки дерьмом, мусором, нефтью, угольной пылью, смолой, красками, всеми элементами химии, кислотами, ядами, золой, обрывками пластика, синтетической пеной… Берега мы украсили мятым железом, пластиковой рухлядью, кузовами автомобилей…» Все так и есть. Купаются американцы теперь в хлорированных бассейнах и, похоже, успели забыть о радости искупаться в реке. Это потеря, однако терпимая. Куда сложнее проблема воды для питья.
Питьевая вода составляет всего два процента от водных запасов планеты. Цену ей хорошо определяет восточная мудрость: «Река соленой воды стоит меньше, чем кувшин пресной». Два процента… Это немало, если учесть: человеку для поддержания жизни в сутки надо всего 2 литра чистой воды. Кочевник в Африке, возможно, столько и потребляет. Американец же в день «выпивает» 5 тысяч литров. Вода вовлечена во все не поддающиеся перечислению сферы быта и производства – от стирки белья и мойки автомобилей до удаления навоза, производства лекарств, выплавки стали и поливки пшеничных полей. Пройдя канализационные трубы и «кишечник промышленности», вода течет по земле уже мертвой. Половина населения Америки (100 миллионов людей) пьет воду, по крайней мере один раз прошедшую канализационные трубы. Технология очистки воды для питья в Соединенных Штатах достаточно эффективна. И все же кто побогаче предпочитают покупать родниковую воду в бутылках. А жажда растет. В 1900 году в США расходовали в 10 раз меньше воды, чем сегодня. К концу столетия нынешнее потребление возрастет еще примерно в четыре раза. Всех запасов пресной воды не будет хватать, и привод в портовые города на буксире гренландских и антарктических айсбергов уже не рассматривают как фантазию – надо же где-то искать насущные два литра чистой воды, необходимые каждому человеку.
3емля… Три века понадобилось людям, чтобы пройти Америку от океана до океана. Несколько поколений умирали с мыслью: у Америки нет конца. Все теперь изменилось. «Есть ощущение: Америка сжалась, в несколько раз стала меньше. И еще: богатея, мы становимся бедными». Мимолетная жалоба встречного человека выглядит парадоксом, курьезом. Есть, однако, резон в этой грусти. Мыслящая Америка переживает сейчас мучительный пересмотр ценностей. Многое из того, что казалось благом вчера, сегодня тревожит. Один пример. Гордость Соединенных Штатов – дороги… Неискушенному глазу кажется: чем больше дорог, тем лучше. «Нет, – отвечает наш собеседник, – мы вышли уже на грань, когда каждый клочок плодородной земли надо беречь. Дорожным бетоном уже залита площадь, равная штату Вирджиния». К этому следуют пояснения: дороги сметают фермы, поселки, исторические места, подминают живописные уголки, наполняют их муравейниками мотелей, бензоколонок, закусочных, вдоль дорог редеют леса, засоряются реки и ручейки. «Это шрамы на теле нашей земли. Надо остановиться!» – «Так в чем же дело?» – «Видите ли, у нас в Америке легче двинуться с места, чем, разбежавшись, остановиться». Строительство – это занятость рук, это производство мощных дорожных машин, продажа автомобилей, бензина, резины, добыча нефти, производство металлов, это барыши, помноженные на барыши. Остановиться! Об этом пишут газеты, идут запросы в конгресс, об этом все говорят, однако бетон продолжает поглощать землю. Четыреста тысяч гектаров в год…
Это всего лишь одна статья невозвратных потерь земли. Еще одно бедствие тут называют «красной опасностью». Поношенный политический термин обрел новое содержание. Под «красной опасностью» разумеется гибель земель (шестьдесят тысяч гектаров в год) при добыче минералов открытым способом. Много земли съедают неумолимо растущие города и промышленное строительство.
Тревогу американцам внушает также состояние земель, по которым проходит плуг. Высокие урожаи Америки – следствие максимальной отдачи земли; плодородный слой заставляют работать с критическим напряжением. В изначальные времена фермер, истощив участок, бросал его и поднимал новый кусок целины. Позже, когда идти уже стало некуда, фермер хранил плодородие пашни бережной обработкой, удобрением почвы навозом. Индустриальный конвейер на пашне хоронит мелкого фермера вместе с его пристальными заботами о земле. Ставка сделана на предельную химизацию. 42 миллиона тонн удобрений плюс полмиллиона химических препаратов для борьбы с сорняками и насекомыми ежегодно вносятся в почвы США. Вопрос – «не разрушит ли беспредельная химизация плодородие почвы?» – очень тревожный вопрос. Но остановиться и тут уже невозможно. От земли берут все, что она в состоянии дать. Несколько слов о подземных богатствах. Считалось, что этот сундук Америки дна не имеет. Из него брали, кто больше захватит. На этом фундаменте строилось благополучие и могущество. Труд, усердие, предприимчивость – эти похвальные качества нации расцвели на земле исключительно благодатной и щедрой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53