СОЧИНЕНИЕ НА ВОЛЬНУЮ ТЕМУ
Тихо в седьмом «В». Слышно, как шуршат ручки по бумаге, нет-нет — заскрипит парта, послышится тяжелый вздох. Весь класс пишет сочинение на свободную тему. Хотя тема и вольная, почти все пишут о том, как провели нынешнее лето.
Нина Васильевна сидит за столом и читает книжку. Она могла бы и уйти, потому что сочинение на свободную тему не спишешь, но в этот первый день занятий ей приятно быть вместе с ребятами.
— А я летом видел летающее блюдце, — говорит Пирамида. — Нина Васильевна, об этом можно написать?
— Напиши! — усмехается Леня Бойцов. — И пошли на конкурс в «Технику — молодежи».
— Оно летело-летело, село и исчезло, — продолжает Пирамида. — Это было за городом, стояла жара, может, мне приснилось?
— Сны свои расскажешь на перемене. — Отложив книжку, учительница обводит взглядом свой класс. Каких-то три месяца прошло, как они расстались, а мальчики и девочки заметно изменились: подросли, окрепли, многие загорели, вроде бы стали серьезнее… Правда, не все: Слава Бабочкин все такой же вертлявый и болтливый. И совсем не загорел. Наверное, все лето в городе пробыл. Ну, чего, спрашивается, мешает своему соседу Толе Григорьеву? Нина Васильевна уже хотела было сделать Бабочкину замечание, но Толик (смирный, тихий Толик Григорьев!) вдруг ощетинился и толкнул под партой кулаком Пирамиду в бок…
Другими стали Ваня Мельников и Андрей Пирожков. Лица обветренные, движения уверенные. Пожалуй, больше всех возмужали закадычные приятели. Посадить их снова вместе? Помнится, весной ни за что не хотели садиться с девочками за одну парту, а сейчас привыкли и, кажется, подружились… Мила Спицына еще больше похорошела: стала немного полнее, прическа короткая, в глазах солнечный блеск… Где же она была этим летом? Да, на озере Селигер. Вон как загорела. Надя Краснопевцева — соседка Андрея Пирожкова — наоборот, стала мягче, задумчивее. И это только ей на пользу. Уж слишком была высокомерна и суха.
Леня Бойцов растет не по дням, а по часам. Волосы выгорели добела. Загорелая грудь распирает рубашку. В росте он уже перегнал многих учителей. А вот Света Козловская похудела и бледная. Видно, не отдыхала совсем. Девочка упорно готовится к зимним соревнованиям фигуристок. Ей в этом году повезло: побывала с пионерами-спортсменами в Германской Демократической Республике.
Ваня и Андрей писали о том, как они жили в экспедиции. У Мельникова перо так и бегало по бумаге. Он писал о Вял-озере, Викторе Викторовиче, о Вере Хечековой и Назарове. Про белые северные ночи и невиданную рыбалку, про розовые закаты и пустынные острова, где, кроме рыбаков, никого нет, про Сень-гору, Белый город и щуку Эллу… Андрей водил ручкой по бумаге медленно, обдумывая каждое слово. У него не такая богатая фантазия, как у приятеля. Андрей писал про комаров и мошку, про холодные, дождливые ночи и бурю на Вял-озере, про разбитую дорогу и недоброго шофера Ивана Николаевича. После некоторого колебания честно написал, как он обиделся и, бросив друга, потихоньку уехал… И если бы не встреча с Санькой Рожковым, может быть, и не вернулся бы на Вял-озеро.
Подумав, приписал, что уехал не только из-за обиды, а и надоели ему комары, холод, дожди… В общем, дезертировал.
Прозвенел звонок. Ребята стали сдавать сочинения. Последним с сожалением протянул учительнице тетрадку Ваня. Он исписал ее почти всю.
* * *
На школьном дворе ждала Мила Спицына. В коротком школьном платье с белым передником она была сегодня очень симпатичная. Еще в классе Ваня ощутил какой-то тонкий приятный аромат. Очевидно, Мила надушилась хорошими духами. Он хотел съехидничать на этот счет, но, взглянув на девочку, смолчал: вовремя сообразил, что она может здорово обидеться.
Мила с улыбкой смотрела на него.
— Зачем ты такие длинные сочинения пишешь?
— Мы ведь были не на даче у родственников, а за Полярным кругом, — сказал Ваня. — Если бы ты видела нашу ламбу, Сень-гору, Вял-озеро!
— Ламба, Сень-гора, Вял-озеро, — повторила Мила. — Красивые названия.
— Каких мы там окуней ловили! Сказка!
— Расскажи, пожалуйста, про Вял-озеро! — попросила Мила.
Ваня хотел сказать, что лучше даст ей почитать свое сочинение, но не сказал. Как и тогда, перед самыми каникулами, он поймал себя на том, что в разговоре с Милой как бы раздваивается: хочет по мальчишеской привычке сказать что-то резкое, грубоватое, а подумав, говорит совсем другое… И только с Милой так. Другим девчонкам он говорит все, что приходит в голову. И там, на Севере, он иногда думал о Миле, но в этом даже Андрею никогда не признался бы.
— В двух словах не расскажешь, — помолчав, сказал он.
— А ты спешишь куда-нибудь?
И хотя Ваня договорился с Андреем после обеда пойти к Косте Рыбакову, он сказал:
— Да нет… Куда мне спешить?
Мила взглянула на него, улыбнулась:
— Это хорошо, что ты врать не умеешь.
— Как это врать? — Ваня даже покраснел.
— Есть люди: соврут — и никто не почувствует этого, а бывает и наоборот: соврет человек — и сразу видно. Вот когда Пирамида врет, никто не чувствует.
— А я совру — сразу заметно?
— Не знаю, как другим, а мне — да, — сказала Мила.
— Проницательный ты человек, — усмехнулся Ваня.
Они пошли по улице Фурманова к набережной Кутузова. Сентябрь в Ленинграде обычно теплый, солнечный. Отощавшие липы и тополя стали золотисто-красными, на тротуарах и проезжей части много опавших листьев. Рядом с дорожными знаками появились квадратные желтые вывески: «Осторожно, листопад!». Почему осторожно? По шуршащим листьям так приятно ходить… И машинам они не помеха. Промчится «Волга» или «москвич», а листья взлетят вверх и снова медленно опустятся. Наверное, когда дождь, по скользким листьям опасно ездить.
Неву вдоль и поперек пашут буксиры, проносятся разноцветные глиссеры, оставляя за собой широкий блестящий след и мокрое туманное облако. Скользнув в черную тень Литейного моста, пропадают из глаз.
Мила умела слушать, и Ваня постепенно разговорился. В памяти так свежи все события, лица. Закроешь глаза и чувствуешь влажный запах ламбы, горьковатый дым костра, слышишь зудение комаров, сочный плеск волн о борта лодок…
Мила не перебивала, слушала внимательно, и прищуренные глаза ее были задумчивые. К белому переднику прицепился желтый овальный лист. Было удивительно, почему он держался и не падал.
Долго гуляли они по набережной. Ваня и не заметил, как ее портфель перекочевал к нему. От Литейного моста дошли до Дворцового, потом долго сидели на парапете у Ростральных колонн. За их спинами зажигался и гас светофор, шелестели машины, шипели троллейбусы, мощно пророкотал над головой самолет.
Забрели в Петропавловскую крепость, а оттуда вышли к Кировскому мосту и пошагали мимо дворца Кшесинской, по чистой каменной набережной дома бывших политкаторжан, Военно-медицинской академии — к Финляндскому вокзалу.
Все Ваня рассказал Миле. Даже про то, как спасла его Элла. Про Белый город и щуку тетю Катю, которую он назвал Эллой.
— Хорошее имя — Элла, — сказала Мила. — Какая она, эта девочка? Симпатичная?
— Андрей до сих пор вздыхает, — рассмеялся Ваня. — Как увидит ее, так что-то у него с глазами происходит: то ли вращаются, то ли, наоборот, останавливаются…
— А тебе она что же, не понравилась? — Мила отвернулась и стала смотреть на тоннель, из которого на большой скорости выскакивали автомашины.
— Надо завтра же ей книжку послать! — вспомнил Ваня. — Обещал сразу и вот забыл…
— Пошли, — бесцветным голосом сказала Мила.
— Мы Элку и Саню в гости пригласили. На зимние каникулы обещали приехать. Я тебя обязательно с Эллой познакомлю…
— Не надо, — почему-то сказала Мила.
Ваня взглянул на нее, хотел спросить, почему не надо, но вместо этого неожиданно сказал:
— Если завтра будет такая же погода, поедем кататься на моторной лодке? У нас теперь свой мотор.
Сказал и затаив дыхание стал ждать ответа. На завтра они договорились с Костей порыбачить на заливе.
Мила насмешливо взглянула на него и сказала:
— Ты ведь совсем не хочешь, чтобы я поехала… Зачем же тогда приглашаешь? Надеешься, что откажусь?
— Я забыл, что со мной поедут Андрей и Костя, — честно признался Ваня. — Но если хочешь, поедем в любой другой день. Опять скажешь, неправду говорю?
— С удовольствием покатаюсь, — сказала Мила.
— Хочешь, с ребятами поговорю — и все вместе завтра… — не мог остановиться Ваня.
— Завтра не могу, — сказала Мила. — С подругой идем в ТЮЗ.
— Я в театре сто лет не был, — облегченно вздохнул Ваня. Признаться, он рад был, что Мила идет в ТЮЗ: Андрей и Костя с лодки бы попадали, если бы увидели завтра на берегу Ваню с Милой.
У парадной ее дома Ваня вспомнил про самое главное… Открыв портфель, достал зуб кашалота и протянул девочке.
— Это мне? — обрадовалась она.
— Я хотел всего кашалота привезти, да вспомнил, здесь не купишь такой аквариум, в который можно было бы запустить его… — сказал Ваня.
— Настоящий зуб кита?
— Самый натуральный. Даже с пробой… Видишь желтое пятнышко?
Этот зуб Ваня нашел на чердаке заброшенного дома, в том самом Белом городе, который им показала Элла. Как только увидел зуб в коробке с сопревшей рухлядью, сразу решил подарить Миле. Зуб был белый, с острыми краями и твердым, как алмаз, закругленным концом. Тяжелый, гладкий, его приятно было держать в руке. Андрей облазил все чердаки, но больше такого зуба не нашел. И Элла ничего подобного не встречала. Повезло только Ване.
— Я часто-часто вспоминала тебя, — сказала Мила. — Думала, бедный Мельников, как он там, на далеком Севере? Вдруг белый медведь нападет? Или морж?
— Белые медведи и моржи на полюсе, — смутился Ваня. — Я там даже зайца не видел.
— Хотела письмо тебе написать, но не знала адреса…
— Ну, это… — вконец растерялся Ваня. — До свиданья.
Мила рассмеялась и, забрав портфель, убежала в парадную. Быстро-быстро простучали ее каблуки по лестнице, и стало тихо.
«Влюбилась она в меня, что ли? — озадаченно подумал Ваня. — А может быть, я в нее?..»
20. УКРАЛИ ЧЕМПИОНКУ МИРА
Учитель географии Михаил Андреевич с удовольствием вывел в дневнике Мельникова первую в этом учебном году пятерку и сказал:
— Можно подумать, что ты все лето просидел за учебниками… Великолепно отвечал, Мельников!
Пятерка — редкий гость в Ванином дневнике, и поэтому от похвалы учителя вдвойне было приятно. Пирамида, конечно, тут же съехидничал по этому поводу.
— Ваня и Андрей Пирожков на практике изучали географию, — сказал он. — Они у нас герои-полярники, на Севере были.
— А ты, интересно, где был? — спросил учитель.
— Я послушный, Михаил Андреевич, из дому не убегаю…
— Это верно, — сказал географ, — ты не убежишь… Иди-ка, дружок, к доске, — пригласил он. — Чтобы пятерку получить, нужно уметь не только болтать языком.
— Нужно иметь голову, — пробасил Леня Бойцов.
— А страсть к дальним и опасным путешествиям — удел мужественных людей, — продолжал Михаил Андреевич. — Я могу только поздравить Мельникова и Пирожкова. Послезавтра у нас география? Думаю, мы все получим большое удовольствие, послушав их. И так, друзья на следующем уроке ждем подробного и обстоятельного рассказа о вашем путешествии.
— Пускай сегодня начнут, — ввернул хитрый Пирамида.
— Иди к карте, — сказал учитель. — Послушный человек.
Пирамида схватил тройку. На место сел недовольный и тут же стал бритвой переправлять в дневнике тройку на пятерку. За тройки Славе Бабочкину дома попадало.
Когда прозвенел звонок, девочки окружили Свету Козловскую. Та достала из портфеля фотографии, которые привезла из ГДР. На одном из снимков Света сфотографирована вместе с чемпионкой мира по фигурному катанию Габриэль Зейферт. Чемпионка одной рукой прижала к груди букет роз в целлофановой обертке, другой обняла Свету. На обратной стороне фотографии — надпись по-немецки: «Милой девочке Свете от Габи. До новых встреч на чемпионатах мира!» — Мы у нее были два часа, — рассказывала Света. — Ее мама угощала нас кофе с пирожными.
Девчонки ахали и охали, разглядывая фотографии. Двенадцать дней пробыла Света в Германской Демократической Республике. И вот даже познакомилась с чемпионкой мира — знаменитой Габи. И с не менее знаменитой ее мамой — тренером. Даже кофе с пирожными пили. Тут было чему позавидовать. Девочки засыпали Свету вопросами: как живет Габи, сколько часов в день тренируется, не собирается ли уходить в профессионалки?
Мальчишки не пошли на школьный двор, хотя была и большая переменка. Столпились у раскрытого окна. Леня Бойцов стал еще выше. Над верхней губой обозначились редкие светлые усики.
— Ну, как там, на далеком Севере? — спросил он Ваню.
— Нормально, — ответил тот.
— Чего вы там делали? Комаров кормили?
— Работали в экспедиции.
— И вам зарплату выдали? — спросил Пирамида.
— Нам лодочный мотор подарили, — сказал Андрей. — «Салют».
— Ну, загнул, Пирог! — не поверил Пирамида. — Про такие подарки я еще не слышал.
— Ну вот и услышал, — невозмутимо прибавил Андрей.
— Мы вчера по Неве катались, — сказал Ваня. — Обновляли мотор. Приходи — и тебя прокатим.
— За что его катать-то? — усмехнулся Андрей.
— А рыба крупная вам попадалась? — спросил Толик Григорьев.
— Мы щуку килограммов на десять вытащили из пруда и пустили в Вял-озеро, — сказал Андрей.
— Со мной сейчас родимчик приключится! — захохотал Пирамида. — Что ни слово, то вранье… Ну, уморили, артисты! Удивляюсь, за что тебе сегодня, — он взглянул на Ваню, — географ поставил пятерку.
— Зависть разбирает? — спросил Ваня. — Возьми на будущий год да махни на Дальний Восток или Сахалин… И тебе будут пятерки ставить.
— Что я, дурной? — сказал Пирамида. — Мне и здесь хорошо.
— Тяга к путешествиям — удел смелых людей, — заметил Толик Григорьев. — А Пирамида — кролик!
— Не буди во мне льва! — зарычал Пирамида.
— Мы там познакомились с девочкой Эллой, — сказал Ваня, с усмешкой взглянув на Пирамиду. — Она запросто ядовитых змей убивает…
— А полярных медведей за шкирку берет и — в сумку! — ехидничал Пирамида.
— Делает она это так… — Ваня нагнулся, выхватил из кармана змею. — Хватает за хвост и… трах!
Ваня шлепнул гадюкой по подоконнику. Пирамида, разинув рот и вытаращив глаза, тонко заверещал и метнулся к двери. На миг оторопевшие мальчишки захохотали: в руке у Вани была надутая змеиная шкура…
— Ты чего, Слава? — ласково спросил Ваня. — Про дела неотложные вспомнил? Чего это ты к двери так резво подался?
— Не буди, говорит, во мне льва… — засмеялся Толик Григорьев. — Кролик ты, Пирамида!
— Кролики очень змей боятся, — сказал Андрей.
— Шуточки у тебя, я скажу, — пробурчал Пирамида. — И не противно в руках такую гадость держать?
— Очень даже приятная на ощупь, — сказал Ваня. — Потрогайте.
Мальчишки по очереди пощупали прохладную эластичную шкурку с маленькой сухой головкой. Толик Григорьев встряхнул ее, любовно погладил и протянул Пирамиде:
— Не бойся, кролик!
Тот спрятал руки за спину.
— Оттого, что змеиную шкуру подержал в руках, ты тоже львом не стал, — сказал он.
Подошла Мила Спицына. Поморщилась, услышав Пирамиду, а когда он замолчал, сказала:
— Приглашаю всех после уроков в пионерскую комнату: Ваня Мельников и Андрей Пирожков расскажут о своем путешествии за Полярный круг.
С улыбкой взглянула на огорошенных приятелей, повернулась и ушла.
— Вот влипли! — только и мог сказать Мельников.
— Вань, ты у нас трибун, — сказал Андрей. — Говори за двоих. Ладно?
— Пополам, — заявил Ваня. — Ты про экспедицию, а я — про остров и рыбалку.
— Интересно будет послушать, что вы еще наплетете, — усмехнулся Пирамида. — Учтите, на первый ряд сяду…
Два часа продолжалась беседа в пионерской комнате. Присутствовали не только учащиеся седьмого «В», но пришли и из других классов. Сначала Ваня и Андрей говорили сбивчиво, повторялись, но потом освоились — и все пошло как по маслу. Ребята стали задавать вопросы, а они — отвечать. Про то, как выпустили в озеро щуку, пришлось повторить два раза. Ваня в пылу беседы даже пообещал куртку в школу принести. К подкладке присохла крупная щучья чешуя… Ваня боялся, что Андрей расскажет и про то, как он удрал, но Пирожков промолчал. Не хотелось Ване, чтобы он говорил об этом. Пирамида первый начнет ехидничать, ему только бы за что-нибудь зацепиться… Вон и сейчас несколько раз пытался сбить их с толку и уличить во лжи, пока наконец Леня Бойцов не пригрозил выставить его за дверь, если будет мешать слушать.
Мальчишки и не ожидали, что их путешествие заинтересует ребят. Пришлось рассказать все с самого начала: как познакомились с Костей и его отцом, про лодочные моторы, про то, как еще весной опрокинулись в Неве на лодке и их подобрал буксир, про полет на грузовом самолете, Умбинский аэропорт и дядю Кузьму. Когда разговор закончился, Мила от имени совета пионерской дружины официально поблагодарила Ваню и Андрея за интересную и увлекательную беседу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Тихо в седьмом «В». Слышно, как шуршат ручки по бумаге, нет-нет — заскрипит парта, послышится тяжелый вздох. Весь класс пишет сочинение на свободную тему. Хотя тема и вольная, почти все пишут о том, как провели нынешнее лето.
Нина Васильевна сидит за столом и читает книжку. Она могла бы и уйти, потому что сочинение на свободную тему не спишешь, но в этот первый день занятий ей приятно быть вместе с ребятами.
— А я летом видел летающее блюдце, — говорит Пирамида. — Нина Васильевна, об этом можно написать?
— Напиши! — усмехается Леня Бойцов. — И пошли на конкурс в «Технику — молодежи».
— Оно летело-летело, село и исчезло, — продолжает Пирамида. — Это было за городом, стояла жара, может, мне приснилось?
— Сны свои расскажешь на перемене. — Отложив книжку, учительница обводит взглядом свой класс. Каких-то три месяца прошло, как они расстались, а мальчики и девочки заметно изменились: подросли, окрепли, многие загорели, вроде бы стали серьезнее… Правда, не все: Слава Бабочкин все такой же вертлявый и болтливый. И совсем не загорел. Наверное, все лето в городе пробыл. Ну, чего, спрашивается, мешает своему соседу Толе Григорьеву? Нина Васильевна уже хотела было сделать Бабочкину замечание, но Толик (смирный, тихий Толик Григорьев!) вдруг ощетинился и толкнул под партой кулаком Пирамиду в бок…
Другими стали Ваня Мельников и Андрей Пирожков. Лица обветренные, движения уверенные. Пожалуй, больше всех возмужали закадычные приятели. Посадить их снова вместе? Помнится, весной ни за что не хотели садиться с девочками за одну парту, а сейчас привыкли и, кажется, подружились… Мила Спицына еще больше похорошела: стала немного полнее, прическа короткая, в глазах солнечный блеск… Где же она была этим летом? Да, на озере Селигер. Вон как загорела. Надя Краснопевцева — соседка Андрея Пирожкова — наоборот, стала мягче, задумчивее. И это только ей на пользу. Уж слишком была высокомерна и суха.
Леня Бойцов растет не по дням, а по часам. Волосы выгорели добела. Загорелая грудь распирает рубашку. В росте он уже перегнал многих учителей. А вот Света Козловская похудела и бледная. Видно, не отдыхала совсем. Девочка упорно готовится к зимним соревнованиям фигуристок. Ей в этом году повезло: побывала с пионерами-спортсменами в Германской Демократической Республике.
Ваня и Андрей писали о том, как они жили в экспедиции. У Мельникова перо так и бегало по бумаге. Он писал о Вял-озере, Викторе Викторовиче, о Вере Хечековой и Назарове. Про белые северные ночи и невиданную рыбалку, про розовые закаты и пустынные острова, где, кроме рыбаков, никого нет, про Сень-гору, Белый город и щуку Эллу… Андрей водил ручкой по бумаге медленно, обдумывая каждое слово. У него не такая богатая фантазия, как у приятеля. Андрей писал про комаров и мошку, про холодные, дождливые ночи и бурю на Вял-озере, про разбитую дорогу и недоброго шофера Ивана Николаевича. После некоторого колебания честно написал, как он обиделся и, бросив друга, потихоньку уехал… И если бы не встреча с Санькой Рожковым, может быть, и не вернулся бы на Вял-озеро.
Подумав, приписал, что уехал не только из-за обиды, а и надоели ему комары, холод, дожди… В общем, дезертировал.
Прозвенел звонок. Ребята стали сдавать сочинения. Последним с сожалением протянул учительнице тетрадку Ваня. Он исписал ее почти всю.
* * *
На школьном дворе ждала Мила Спицына. В коротком школьном платье с белым передником она была сегодня очень симпатичная. Еще в классе Ваня ощутил какой-то тонкий приятный аромат. Очевидно, Мила надушилась хорошими духами. Он хотел съехидничать на этот счет, но, взглянув на девочку, смолчал: вовремя сообразил, что она может здорово обидеться.
Мила с улыбкой смотрела на него.
— Зачем ты такие длинные сочинения пишешь?
— Мы ведь были не на даче у родственников, а за Полярным кругом, — сказал Ваня. — Если бы ты видела нашу ламбу, Сень-гору, Вял-озеро!
— Ламба, Сень-гора, Вял-озеро, — повторила Мила. — Красивые названия.
— Каких мы там окуней ловили! Сказка!
— Расскажи, пожалуйста, про Вял-озеро! — попросила Мила.
Ваня хотел сказать, что лучше даст ей почитать свое сочинение, но не сказал. Как и тогда, перед самыми каникулами, он поймал себя на том, что в разговоре с Милой как бы раздваивается: хочет по мальчишеской привычке сказать что-то резкое, грубоватое, а подумав, говорит совсем другое… И только с Милой так. Другим девчонкам он говорит все, что приходит в голову. И там, на Севере, он иногда думал о Миле, но в этом даже Андрею никогда не признался бы.
— В двух словах не расскажешь, — помолчав, сказал он.
— А ты спешишь куда-нибудь?
И хотя Ваня договорился с Андреем после обеда пойти к Косте Рыбакову, он сказал:
— Да нет… Куда мне спешить?
Мила взглянула на него, улыбнулась:
— Это хорошо, что ты врать не умеешь.
— Как это врать? — Ваня даже покраснел.
— Есть люди: соврут — и никто не почувствует этого, а бывает и наоборот: соврет человек — и сразу видно. Вот когда Пирамида врет, никто не чувствует.
— А я совру — сразу заметно?
— Не знаю, как другим, а мне — да, — сказала Мила.
— Проницательный ты человек, — усмехнулся Ваня.
Они пошли по улице Фурманова к набережной Кутузова. Сентябрь в Ленинграде обычно теплый, солнечный. Отощавшие липы и тополя стали золотисто-красными, на тротуарах и проезжей части много опавших листьев. Рядом с дорожными знаками появились квадратные желтые вывески: «Осторожно, листопад!». Почему осторожно? По шуршащим листьям так приятно ходить… И машинам они не помеха. Промчится «Волга» или «москвич», а листья взлетят вверх и снова медленно опустятся. Наверное, когда дождь, по скользким листьям опасно ездить.
Неву вдоль и поперек пашут буксиры, проносятся разноцветные глиссеры, оставляя за собой широкий блестящий след и мокрое туманное облако. Скользнув в черную тень Литейного моста, пропадают из глаз.
Мила умела слушать, и Ваня постепенно разговорился. В памяти так свежи все события, лица. Закроешь глаза и чувствуешь влажный запах ламбы, горьковатый дым костра, слышишь зудение комаров, сочный плеск волн о борта лодок…
Мила не перебивала, слушала внимательно, и прищуренные глаза ее были задумчивые. К белому переднику прицепился желтый овальный лист. Было удивительно, почему он держался и не падал.
Долго гуляли они по набережной. Ваня и не заметил, как ее портфель перекочевал к нему. От Литейного моста дошли до Дворцового, потом долго сидели на парапете у Ростральных колонн. За их спинами зажигался и гас светофор, шелестели машины, шипели троллейбусы, мощно пророкотал над головой самолет.
Забрели в Петропавловскую крепость, а оттуда вышли к Кировскому мосту и пошагали мимо дворца Кшесинской, по чистой каменной набережной дома бывших политкаторжан, Военно-медицинской академии — к Финляндскому вокзалу.
Все Ваня рассказал Миле. Даже про то, как спасла его Элла. Про Белый город и щуку тетю Катю, которую он назвал Эллой.
— Хорошее имя — Элла, — сказала Мила. — Какая она, эта девочка? Симпатичная?
— Андрей до сих пор вздыхает, — рассмеялся Ваня. — Как увидит ее, так что-то у него с глазами происходит: то ли вращаются, то ли, наоборот, останавливаются…
— А тебе она что же, не понравилась? — Мила отвернулась и стала смотреть на тоннель, из которого на большой скорости выскакивали автомашины.
— Надо завтра же ей книжку послать! — вспомнил Ваня. — Обещал сразу и вот забыл…
— Пошли, — бесцветным голосом сказала Мила.
— Мы Элку и Саню в гости пригласили. На зимние каникулы обещали приехать. Я тебя обязательно с Эллой познакомлю…
— Не надо, — почему-то сказала Мила.
Ваня взглянул на нее, хотел спросить, почему не надо, но вместо этого неожиданно сказал:
— Если завтра будет такая же погода, поедем кататься на моторной лодке? У нас теперь свой мотор.
Сказал и затаив дыхание стал ждать ответа. На завтра они договорились с Костей порыбачить на заливе.
Мила насмешливо взглянула на него и сказала:
— Ты ведь совсем не хочешь, чтобы я поехала… Зачем же тогда приглашаешь? Надеешься, что откажусь?
— Я забыл, что со мной поедут Андрей и Костя, — честно признался Ваня. — Но если хочешь, поедем в любой другой день. Опять скажешь, неправду говорю?
— С удовольствием покатаюсь, — сказала Мила.
— Хочешь, с ребятами поговорю — и все вместе завтра… — не мог остановиться Ваня.
— Завтра не могу, — сказала Мила. — С подругой идем в ТЮЗ.
— Я в театре сто лет не был, — облегченно вздохнул Ваня. Признаться, он рад был, что Мила идет в ТЮЗ: Андрей и Костя с лодки бы попадали, если бы увидели завтра на берегу Ваню с Милой.
У парадной ее дома Ваня вспомнил про самое главное… Открыв портфель, достал зуб кашалота и протянул девочке.
— Это мне? — обрадовалась она.
— Я хотел всего кашалота привезти, да вспомнил, здесь не купишь такой аквариум, в который можно было бы запустить его… — сказал Ваня.
— Настоящий зуб кита?
— Самый натуральный. Даже с пробой… Видишь желтое пятнышко?
Этот зуб Ваня нашел на чердаке заброшенного дома, в том самом Белом городе, который им показала Элла. Как только увидел зуб в коробке с сопревшей рухлядью, сразу решил подарить Миле. Зуб был белый, с острыми краями и твердым, как алмаз, закругленным концом. Тяжелый, гладкий, его приятно было держать в руке. Андрей облазил все чердаки, но больше такого зуба не нашел. И Элла ничего подобного не встречала. Повезло только Ване.
— Я часто-часто вспоминала тебя, — сказала Мила. — Думала, бедный Мельников, как он там, на далеком Севере? Вдруг белый медведь нападет? Или морж?
— Белые медведи и моржи на полюсе, — смутился Ваня. — Я там даже зайца не видел.
— Хотела письмо тебе написать, но не знала адреса…
— Ну, это… — вконец растерялся Ваня. — До свиданья.
Мила рассмеялась и, забрав портфель, убежала в парадную. Быстро-быстро простучали ее каблуки по лестнице, и стало тихо.
«Влюбилась она в меня, что ли? — озадаченно подумал Ваня. — А может быть, я в нее?..»
20. УКРАЛИ ЧЕМПИОНКУ МИРА
Учитель географии Михаил Андреевич с удовольствием вывел в дневнике Мельникова первую в этом учебном году пятерку и сказал:
— Можно подумать, что ты все лето просидел за учебниками… Великолепно отвечал, Мельников!
Пятерка — редкий гость в Ванином дневнике, и поэтому от похвалы учителя вдвойне было приятно. Пирамида, конечно, тут же съехидничал по этому поводу.
— Ваня и Андрей Пирожков на практике изучали географию, — сказал он. — Они у нас герои-полярники, на Севере были.
— А ты, интересно, где был? — спросил учитель.
— Я послушный, Михаил Андреевич, из дому не убегаю…
— Это верно, — сказал географ, — ты не убежишь… Иди-ка, дружок, к доске, — пригласил он. — Чтобы пятерку получить, нужно уметь не только болтать языком.
— Нужно иметь голову, — пробасил Леня Бойцов.
— А страсть к дальним и опасным путешествиям — удел мужественных людей, — продолжал Михаил Андреевич. — Я могу только поздравить Мельникова и Пирожкова. Послезавтра у нас география? Думаю, мы все получим большое удовольствие, послушав их. И так, друзья на следующем уроке ждем подробного и обстоятельного рассказа о вашем путешествии.
— Пускай сегодня начнут, — ввернул хитрый Пирамида.
— Иди к карте, — сказал учитель. — Послушный человек.
Пирамида схватил тройку. На место сел недовольный и тут же стал бритвой переправлять в дневнике тройку на пятерку. За тройки Славе Бабочкину дома попадало.
Когда прозвенел звонок, девочки окружили Свету Козловскую. Та достала из портфеля фотографии, которые привезла из ГДР. На одном из снимков Света сфотографирована вместе с чемпионкой мира по фигурному катанию Габриэль Зейферт. Чемпионка одной рукой прижала к груди букет роз в целлофановой обертке, другой обняла Свету. На обратной стороне фотографии — надпись по-немецки: «Милой девочке Свете от Габи. До новых встреч на чемпионатах мира!» — Мы у нее были два часа, — рассказывала Света. — Ее мама угощала нас кофе с пирожными.
Девчонки ахали и охали, разглядывая фотографии. Двенадцать дней пробыла Света в Германской Демократической Республике. И вот даже познакомилась с чемпионкой мира — знаменитой Габи. И с не менее знаменитой ее мамой — тренером. Даже кофе с пирожными пили. Тут было чему позавидовать. Девочки засыпали Свету вопросами: как живет Габи, сколько часов в день тренируется, не собирается ли уходить в профессионалки?
Мальчишки не пошли на школьный двор, хотя была и большая переменка. Столпились у раскрытого окна. Леня Бойцов стал еще выше. Над верхней губой обозначились редкие светлые усики.
— Ну, как там, на далеком Севере? — спросил он Ваню.
— Нормально, — ответил тот.
— Чего вы там делали? Комаров кормили?
— Работали в экспедиции.
— И вам зарплату выдали? — спросил Пирамида.
— Нам лодочный мотор подарили, — сказал Андрей. — «Салют».
— Ну, загнул, Пирог! — не поверил Пирамида. — Про такие подарки я еще не слышал.
— Ну вот и услышал, — невозмутимо прибавил Андрей.
— Мы вчера по Неве катались, — сказал Ваня. — Обновляли мотор. Приходи — и тебя прокатим.
— За что его катать-то? — усмехнулся Андрей.
— А рыба крупная вам попадалась? — спросил Толик Григорьев.
— Мы щуку килограммов на десять вытащили из пруда и пустили в Вял-озеро, — сказал Андрей.
— Со мной сейчас родимчик приключится! — захохотал Пирамида. — Что ни слово, то вранье… Ну, уморили, артисты! Удивляюсь, за что тебе сегодня, — он взглянул на Ваню, — географ поставил пятерку.
— Зависть разбирает? — спросил Ваня. — Возьми на будущий год да махни на Дальний Восток или Сахалин… И тебе будут пятерки ставить.
— Что я, дурной? — сказал Пирамида. — Мне и здесь хорошо.
— Тяга к путешествиям — удел смелых людей, — заметил Толик Григорьев. — А Пирамида — кролик!
— Не буди во мне льва! — зарычал Пирамида.
— Мы там познакомились с девочкой Эллой, — сказал Ваня, с усмешкой взглянув на Пирамиду. — Она запросто ядовитых змей убивает…
— А полярных медведей за шкирку берет и — в сумку! — ехидничал Пирамида.
— Делает она это так… — Ваня нагнулся, выхватил из кармана змею. — Хватает за хвост и… трах!
Ваня шлепнул гадюкой по подоконнику. Пирамида, разинув рот и вытаращив глаза, тонко заверещал и метнулся к двери. На миг оторопевшие мальчишки захохотали: в руке у Вани была надутая змеиная шкура…
— Ты чего, Слава? — ласково спросил Ваня. — Про дела неотложные вспомнил? Чего это ты к двери так резво подался?
— Не буди, говорит, во мне льва… — засмеялся Толик Григорьев. — Кролик ты, Пирамида!
— Кролики очень змей боятся, — сказал Андрей.
— Шуточки у тебя, я скажу, — пробурчал Пирамида. — И не противно в руках такую гадость держать?
— Очень даже приятная на ощупь, — сказал Ваня. — Потрогайте.
Мальчишки по очереди пощупали прохладную эластичную шкурку с маленькой сухой головкой. Толик Григорьев встряхнул ее, любовно погладил и протянул Пирамиде:
— Не бойся, кролик!
Тот спрятал руки за спину.
— Оттого, что змеиную шкуру подержал в руках, ты тоже львом не стал, — сказал он.
Подошла Мила Спицына. Поморщилась, услышав Пирамиду, а когда он замолчал, сказала:
— Приглашаю всех после уроков в пионерскую комнату: Ваня Мельников и Андрей Пирожков расскажут о своем путешествии за Полярный круг.
С улыбкой взглянула на огорошенных приятелей, повернулась и ушла.
— Вот влипли! — только и мог сказать Мельников.
— Вань, ты у нас трибун, — сказал Андрей. — Говори за двоих. Ладно?
— Пополам, — заявил Ваня. — Ты про экспедицию, а я — про остров и рыбалку.
— Интересно будет послушать, что вы еще наплетете, — усмехнулся Пирамида. — Учтите, на первый ряд сяду…
Два часа продолжалась беседа в пионерской комнате. Присутствовали не только учащиеся седьмого «В», но пришли и из других классов. Сначала Ваня и Андрей говорили сбивчиво, повторялись, но потом освоились — и все пошло как по маслу. Ребята стали задавать вопросы, а они — отвечать. Про то, как выпустили в озеро щуку, пришлось повторить два раза. Ваня в пылу беседы даже пообещал куртку в школу принести. К подкладке присохла крупная щучья чешуя… Ваня боялся, что Андрей расскажет и про то, как он удрал, но Пирожков промолчал. Не хотелось Ване, чтобы он говорил об этом. Пирамида первый начнет ехидничать, ему только бы за что-нибудь зацепиться… Вон и сейчас несколько раз пытался сбить их с толку и уличить во лжи, пока наконец Леня Бойцов не пригрозил выставить его за дверь, если будет мешать слушать.
Мальчишки и не ожидали, что их путешествие заинтересует ребят. Пришлось рассказать все с самого начала: как познакомились с Костей и его отцом, про лодочные моторы, про то, как еще весной опрокинулись в Неве на лодке и их подобрал буксир, про полет на грузовом самолете, Умбинский аэропорт и дядю Кузьму. Когда разговор закончился, Мила от имени совета пионерской дружины официально поблагодарила Ваню и Андрея за интересную и увлекательную беседу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25