— Восемь минут, — ответила Нина.
Хорошо, когда часы на руке. Всегда знаешь, который час. А с другой стороны, беспокойства много: все спрашивают время и сам поминутно смотришь на часы. Будь у меня часы на руке, я бы только на них и смотрел: скоро урок кончится?
Учитель вызвал Щуку. Толька и к карте не пошел — с места сказал, что урока не выучил. До уроков ли ему было… Вчера часа два просидел за бревнами, людям спать не давал.
Географ медлил ставить двойку. Он поблескивал на Тольку очками и молчал. Ждал, что он еще скажет. И Щука сказал:
— Ставьте двойку.
— Почему не выучил?
— Долго рассказывать, — ответил Щука.
— Послушаем, — сказал Туманность Андромеды, обмакивая ручку в чернильницу.
Толька переступил с ноги на ногу, взглянул на меня и ухмыльнулся.
— Я вчера слушал симфонический концерт, — сказал он. — По радио.
— Причина уважительная, — сказал географ и поставил Щуке жирную двойку. Мне захотелось запустить в улыбающегося Щуку чернильницей, но сдержался. Я хорошо запомнил: «Кто бессилен доказать словами, тот…» Кулаками я не буду доказывать. Но кулак все-таки Щуке показал. И зря. Туманность Андромеды, наверное, подумал, что я руку поднял, и вызвал меня. Я чепухой, как Щука, не занимаюсь. Урок выучил. И ответил бы на пятерку, но меня очень расстроил своим нахальством Щука. Поэтому я два раза перепутал названия рек. Географ поставил тройку. Этого еще не хватало! Теперь надо просить, чтобы до конца года еще раз вызвали. А то, чего доброго, в четверти тройку выведет. Тогда отец не возьмет в поездку.
На переменке я подошел к Щуке и, сдерживая злость, спокойно спросил:
— Сидел вчера за бревнами?
Если бы он стал отпираться, я бы отступился. Честно говоря, не хотелось мне со Щукой связываться. Но он, смерив меня презрительным взглядом, повернулся к Грачу и спросил:
— Чего Губану надо?
— Тебя не трогают? — сказал Леха, мой бывший друг. — Ну и хромай отсюда.
— А ты, глупая птица, помалкивай! — оборвал я его.
— Товарищ председатель совета отряда, — спросил Щука Люду Парамонову, — можно, я пионеру Ганьке Куклину фотокарточку испорчу?
— Нельзя, — ответила эта дура Людка.
Вокруг нас стали собираться ребята. Нина Шарова сидела за партой и с любопытством смотрела в нашу сторону. Я думал, она подойдет и будет нас уговаривать прекратить скандал. Но Нина сидела за партой и рассеянно листала книжку. Ей было интересно.
— Щукин, ты вызывающе себя ведешь, — торопливо сказала Люда, поводя на нас галочьими глазами. — Куклин, будь ты умнее — не связывайся!
Но я уже не хотел быть умнее. Я хотел изо всей силы ткнуть кулаком в Толькину рожу. Так ткнуть, чтобы он отлетел к стенке.
— Лень, — громко сказал Щука, — кто это пыхтит, как паровоз? Не бык ли стоит под окном?
Грач, улыбаясь, распахнул окно.
— Не бык, — говорит он. — Это Губан пыхтит… Глядите, сейчас лопнет!
Я размахиваюсь и бью Щуку в лицо. Но кулак попадает в пустоту, а я получаю сильный удар головой в живот. Мне не вздохнуть. Проклятый Щука угодил в солнечное сплетение. Вокруг стоят ребята и смотрят на меня. И Нина Шарова смотрит. А я раскрываю и закрываю рот и чувствую, как мои глаза вылезают на лоб. Это самое паршивое дело, когда тебя ударят в поддыхало.
Щука прохаживается мимо меня, ухмыляется! И острит чего-то…
— В другой раз обязательно захвачу из дому нашатырный спирт, — говорит Щука. — Здорово помогает при обмороках…
Дышать стало легче. Отпустило немного. Я нагибаюсь, зачем-то отряхиваю брюки. Мне нужно еще немного выиграть времени. Щука уверен, что победа за ним. Я вижу его ноги. Штаны у него узкие и короткие. Носки в зеленую клеточку. Он небрежно постукивает ботинком о ботинок. Руки засунуты в карманы. Он улыбается. Уверен, что я получил сполна. Плохо ты, Щука, знаешь Ганьку Куклина… Я быстро выпрямляюсь и сильно бью в скулу. На этот раз Щуке не удалось увернуться. Я с удовлетворением вижу, как Толькина голова мотнулась в сторону, а коричневые глаза сузились… Щука с поднятыми кулаками ринулся на меня, но тут же между нами встал Олег.
— На улицу бы шли, — сказал он. — Тут и развернуться негде.
Щука попытался оттолкнуть его, но Бамбула стоял крепко, как стена.
— Не дури, — сказал он.
И тут из-за его спины выскочила Людка Парамонова.
— Ваше поведение мы обсудим на сборе! — крикнула она.
— Делать нам больше нечего, — буркнул Олег.
Люда подбежала к Нининой парте, пошепталась и снова крикнула:
— Ребята, прошу всех остаться после уроков!
— Говорил, шли бы на улицу, — проворчал Олег, когда мы усаживались за парту. — Теперь торчи из-за вас…
— Он мне в поддыхало дал, — сказал я.
— Подставлять не будешь.
Ко мне повернулась Нина и сказала:
— Дураки вы, мальчишки…
Я ничего не ответил. Мне было приятно, что она так сказала. Она видела, как я врезал Щуке. Пусть знает, что Ганька Куклин — человек решительный. Бесстрашный человек.
16. У КИРЫ АНДРЕЕВНЫ ХОРОШЕЕ НАСТРОЕНИЕ
Она пришла в класс веселая, с улыбкой поздоровалась. На ней было светлое платье шашками. Голые до плеч руки загорели.
— Кто из вас сегодня был в лесу? — спросила она, раскрыв журнал.
Из нас никто сегодня в лесу не был.
— Я так и предполагала, — сказала Кира Андреевна. — Вам и в голову такая мысль не пришла. До чего хорошо в лесу!
Удивила! В лесу, конечно, лучше, чем в классе. Это мы и без нее знаем.
— Весной в лесу делать нечего, — сказал Миша Комов. — Осенью — это да! Грибы, ягоды… А сейчас ни шиша!
Миша Комов любил на уроках с учителями разговаривать. Хлебом не корми, только дай поговорить. Стоило учителю слово сказать на отвлеченную тему, как он сразу подхватывал и начинал задавать вопросы. Мы не сердились на Мишу. Наоборот, одобряли. Пока Миша разговаривает с учителем, время идет. Глядишь, не всех вызовут к доске.
— Осень осенью, — сказала Кира Андреевна, — а весна…
— …весной! — ввернул Щука, поглаживая скулу. Крепенько я приложился. Желвак рос и рос. Одна щека стала вдвое больше другой. Даже нос в сторону отклонился.
— Какой воздух в лесу! — говорила Кира Андреевна. — Идешь по бору — душа радуется. Листья на деревьях маленькие, нежные. И по-разному пахнут. И тишина. Слышно, как птенцы ворочаются в гнездах. А как они пищат, когда мать им приносит обед! Один птенец на моих глазах вывалился…
— Насмерть? — Это спросила Люда Парамонова. Она у нас очень жалостливая. К разным букашкам и животным. Щука как-то ей в парту положил большого зеленого кузнечика. Людка полезла за книжками и сломала кузнечику длинную ногу. Очень расстроилась. Весь урок связывала ногу ниткой. А на переменке выпустила кузнечика на волю. Только он прыгать, как раньше, не стал. Так инвалидом и поковылял!
— Я его посадила в гнездо… — рассказывала Кира Андреевна. — Он сразу притворился мертвым. А потом снова стал пищать и разевать клюв… Кто сегодня пойдет со мной после уроков в лес?
— После уроков мы задерживаемся, — многозначительно сказала Люда. — А потом пойдем.
Прогуляться в лес выразили желание одни девчонки. Мальчишки шататься по лесу с девчонками посчитали ниже своего достоинства. Очень интересно выслушивать их телячьи восторги: «Ах какой цветочек! Ой, птичка! Вы посмотрите, что я нашла! Сосновую шишечку…» Любой мальчишка может забраться на дерево и натрясти этих «шишечек» — воз.
— Кира Андреевна, а что вы в лесу делали? — спросил Миша.
— Я слушала кукушку… — сказала Кира Андреевна. — Ну, хорошо… а теперь займемся…
— Кира Андреевна, — не унимался Комов, — сколько лет она вам накуковала?
— Много…
— А в лесу…
— В лесу очень хорошо, Миша, — сказала Кира Андреевна. — Иди к доске, поговорим о задаче.
— Я лучше посижу, — сразу скис Миша. — Пусть кто-нибудь другой…
— Комов, к доске! — повысила голос Кира Андреевна.
Миша медленно выбрался из-за парты и нехотя поплелся к доске.
— Щукин, что это у тебя на щеке? — спросила учительница. — Пчела ужалила?
По классу прокатился смешок и умолк. Щука посмотрел на учительницу невинными глазами и спросил:
— На какой щеке?
— Будто не знаешь?
— Ах, на щеке!
Щука осторожно пощупал желвак.
— Не-е, не пчела… Это скворец меня клюнул. Я сделал скворечник — живи себе на здоровье, — а он, разбойник, взял да и клюнул. Я чуть с березы не свалился. У него клюв, как кочерга…
Ребята затопали, захохотали. Кира Андреевна тоже улыбнулась. Она, конечно, не поверила, что скворец клюнул Щуку. Но и выяснять, откуда взялся на его щеке желвак, не стала. Уже достаточно поговорили. Пора перейти к уроку.
Бедняга Миша Комов, который из-за своей кукурузы опять не выполнил задание, пыхтел у доски. Мел крошился. Он стирал треугольник и снова чертил.
— Садись, Комов, — сказала Кира Андреевна. — Неважнецкие у тебя дела.
— Я подтянусь, Кира Андреевна.
— Хорошая мысль, Миша, только поздно она тебе в голову пришла…
— Лучше поздно, чем никогда, — подал голос мрачный Щука.
— Поговорки ты, Щукин, знаешь, а вот как насчет задачки?
Щука задачку решил. Мелом по доске водил зло и решительно. Белые брызги летели во все стороны.
Кира Андреевна поставила ему пятерку. Но настроение у Тольки лучше не стало. Он втихомолку ощупывал желвак и бросал в мою сторону ненавидящие взгляды.
Прозвенел звонок.
17. ЛЮДА ПАРАМОНОВА ВЫПОЛНИЛА СВОИ ДОЛГ
— Ребята, я считаю крайне необходимым обсудить недостойное поведение Щукина и Куклина. — Так начала свое выступление Люда Парамонова. — На глазах всего класса они затеяли безобразную драку…
— На глазах нехорошо, — перебил Олег. — Могли бы во дворе подраться.
Люда пропустила это несущественное замечание мимо ушей и продолжала:
— Затеяли драку, избив друг друга. Поглядите, какой синяк у Щукина! И это наши пионеры, которые носят на груди красные галстуки… Наша пионерская организация не должна пройти мимо этого возмутительного факта. Вспомните, ребята, каким пионером был Павлик Морозов. Он не дрался…
— Откуда ты знаешь? — спросил Щука.
— Павлик был настоящим пионером. Он любил свою Родину и…
Эту Людку невозможно было слушать. Ну при чем тут Павлик Морозов! Она при каждом удобном случае приводила в пример Павлика Морозова. Все и так знают, что Павлик — герой, настоящий пионер. Ему памятник поставили.
А тут совсем другое дело. Была драка. В классе. Драться пионерам не к лицу. И не пионерам тоже драться не к лицу. Но факт остается фактом: драка была. Кто виноват? Не Павлик же Морозов? Виноват Щука! Все видели, что я его ударил после того, как он меня. Значит, Щуке надо всыпать по первое число.
Однако все повернулось не так, как я ожидал…
После «яркой» речи нашего председателя наступила пауза. Долго никто не брал слова. Наконец подняла руку Нина Шарова. Решила поддержать подругу. Тряхнув прической, она сказала:
— Пусть сами расскажут, из-за чего разгорелся сыр-бор.
— Правильно, — загудел класс. — Пусть расскажут… Давай, Щука.
— Чего рассказывать? — не вставая, сказал Толька. — Таких, как Ганька, нужно из рогатки уничтожать.
— Не стыдно? — воскликнула Нина.
— Я все сказал.
— Теперь ты, Куклин.
Я в нерешительности поднялся. Не успел подготовиться, поэтому не знал, с чего начинать. Я не любил выступать. Не оратор я. Но тут у меня столько зла накопилось, что я решил высказаться… Я рассказал, как Щука устроил под нашими окнами кошачий концерт, как мы всю ночь после этого не спали. Говорил, что Щука — первый задира в школе и задавала и что вообще таких людей нужно исключать из пионеров. Заодно лягнул и Грача. Сказал, что он — бесхарактерный человек. Куда ветер подует, туда и он. Раньше я не думал, что Ленька такой, и вот тут пришла в голову мысль. Чем я больше говорил, тем больше самому нравилось. Я бы долго говорил, да Олег за штаны потянул. Когда я плюхнулся на место, то был уверен, что Толькина песенка спета. Сейчас выступят другие, проголосуем и…
А тут все началось наоборот. Выступил Грач и обозвал меня жадиной и мелким собственником. И про нож, который я ему не дал, припомнил. Потом взял слово Миша Комов. Он присоединился к Грачу. И еще сказал, что у меня гнилое нутро и что я не из тех, с кем бы он, Миша Комов, пошел в разведку. Насчет разведки он слизал у летчика, который выступал у нас в школе в день Советской Армии. От Миши я такого не ожидал. Вот тебе и хороший парень! Кукурузовод. А я еще, дубина, хотел с ним дружить! Поднялся с места Игорь Воронин. Это тихий худой парнишка. Он каждую зиму болеет ангиной и даже за партой до апреля сидит в шарфе. Он один в классе, кто носит очки. Игорь всегда казался мне парнем умным и начитанным. А тут вдруг, откашлявшись, понес такое, что мне захотелось в него чернильницей запустить. Он говорил, что я оторвался от коллектива, что у меня тяжелый характер, что от меня можно в любой момент ожидать подлости.
Это уже слишком! Я вскочил с места и хотел дать Игорю по очкам, но Олег снова потянул меня за штаны.
— Слушай, — сказал он. — Дело говорят.
Потом выступили три девчонки, из тех, с которыми не разговаривают. Они тоже напустились на меня. Им-то что надо? Соли я им на хвост насыпал?
Я уже перестал и слушать, что говорили обо мне. Одно плохое. Ни слова хорошего. Как сговорились. И с этими людьми я столько лет учился? Жалко, что нет близко другой школы. Завтра бы перешел.
Не выступила против меня только Нина Шарова. Она настоящая девчонка. Не зря мне понравилась. Раз не выступила, значит, не считает меня таким, как все.
Удивил меня и Олег. Раньше я что-то не замечал, чтобы он выступал, а тут медленно поднялся из-за парты.
— Чего это вы все накинулись на Куклина? — сказал Олег. — Я согласен, что он не Павлик Морозов и не Тимур. Но нельзя же так… не оставлять камня на камне! Куда же мы все раньше глядели? Рядом живем, вместе учимся, а от сбора до сбора не видим ничего вокруг? Не годится так. У Куклина много недостатков. И все тут говорилось правильно. Если он парень с головой, сделает выводы.
— А если без головы? — спросил Щука.
Олег посмотрел на него.
— Ты тоже хорош гусь. Сидишь со своим синяком, как именинник… Доволен, что тебя не ругают.
— Ругайте, — сказал Толька.
— Бесполезно, — заметила Люда. — Не доходит.
— Давайте, ребята, кончать, — сказал Олег. — Надоело.
Олег — справедливый человек. И Нина Шарова. Остальные — болтуны! Я с ними больше и разговаривать не буду. Учебный год кончается. Скоро не буду смотреть на эти противные физиономии.
Хотя меня и ругали в сто раз больше Тольки, наказали нас одинаково: по выговору влепили. А если разобраться, то Щуке все равно больше досталось: выговор и синяк на скуле. А у меня один выговор. А брань, как говорит мой дядя, на вороту не виснет.
Из школы я возвращался один. Щука и Грач с другими ребятами ушли раньше. За ними — Олег. А я самый последний. Я нарочно после всех встал из-за парты. Мне не хотелось идти с ребятами. Какие это товарищи? Очень хорошо, что они выговорились. Теперь я знаю, чего каждый стоит. Да я сам ни с одним из них не пойду в разведку. Разве только с Бамбулой…
Настроение у меня было паршивое. Меня еще никогда так крепко не ругали.
— Куклин! — услышал я голос Нины Шаровой. Я как раз проходил мимо ее дома. Она стояла у калитки, закрыв колени портфелем.
— Плевать я на них хотел, — сказал я, останавливаясь. — Подумаешь, разорались!
— Куклин, — спросила Нина, — ты смелый?
Я уставился на нее и не нашелся что ответить. А она серьезно посмотрела на меня и ждала. Замок на портфеле сиял. И часы на руке сияли.
— Я бы расплакалась, если бы меня так ругали, — сказала она.
Я еще больше удивился. Не хватало, чтобы я заплакал!
— Мне смешно было слушать их глупые речи, — сказал я.
— Куклин, а ты со Щукиным справился бы?
— Видела, какой я синяк ему поставил?
Нина улыбнулась, поддала коленкой портфель и повернулась ко мне спиной.
— Который час? — зачем-то спросил я. Ведь сейчас не урок, и время меня не интересовало.
— До завтра! — сказала Нина. Она поднялась на крыльцо и помахала мне рукой.
18. КОГДА НА ОЗЕРЕ НЕТ КЛЕВА
Домой идти не хотелось. К дяде зайти? Не стоит мешать. Вот уже третий день он стучит топором на зерносушилке. Привезли тес и гвозди. Ничего не поделаешь, надо строить. Бригадир глаз не спускает с него. На дню несколько раз приходит на стройку. Дядя даже позеленел от злости. Больше не улыбается бригадиру. За это время он ни разу не вырвался на рынок. А цены на зелень и овощи с каждым днем падают. У всех на огородах поспел лук, укроп, салат. И курицы стали хорошо нестись. У всех, не только у дяди.
Схожу-ка я на озеро. Посижу с удочкой, подумаю.
Я тихонько пробрался в сени, схватил удочку — и бегом из дому. Мне повезло: мать была в огороде и не заметила. Червей около озера накопаю, есть там одно тайное место… Ребята говорили, что с неделю, как плотва стала хорошо брать. Я этой весной еще ни разу не ловил. Пойду попробую.
Проселочная дорога к озеру тянулась вдоль поля. Озимая рожь стояла высокая, зеленая Над полем пролетали жуки. В одном месте кто-то на телеге заехал в рожь и оставил две глубокие колеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12