Другие настаивали на достижении этих же результатов, только совсем мифическим способом, так чтобы чудо все же произошло, но вся система управления осталась прежней неизменной.
Третьи требовали того же чуда, мотивируя это тем, что у него есть теперь почти неограниченная власть (это в их трактовке) и будь любезен «раз уж ты экономист, так давай экономику».
Четвертые, обвиняя его в возвышении над народом и в предательстве его интересов якобы в результате теперешней принадлежности к высшей касте сильных мира сего, требовали чтобы от него стать революционером даже больше самих Маркса и Энгельса.
Пятой силой, давившей на него, была его совесть, честно говорившая ему, что несмотря на все старания его усилия вряд ли увенчаются успехом и не из-за того, что он сделал что-то не так (на самом деле, то, что он предлагал было скорее всего единственным правильным решением) , а из-за того, что это решение вряд ли сможет воплотиться в жизнь из-за нашей, ставшей уже исконной, безответственности и отсутствия реальной власти у кого бы то ни было в стране.
И, наконец, шестой силой была его жена, которая как-то раньше мирившаяся с его занятостью, теперь почти полностью утратившая его как мужа и главу семьи, в связи с его непосильной загруженностью.
Я пропустил вперед Мурзика, чтобы хоть как-то порадовать усталый взгляд зампреда, и усадив в кресло, поздоровался через стол с его хозяином, после чего сам уселся напротив него.
Ни слова не говоря, я протянул зампреду дискету со своим проектом, тот так же молча вставил ее в компьютер и стал изучать поступившую на монитор информацию.
Минут через десять он посмотрел на меня и сказал:
– Это конечно единственный способ решить все наши проблемы, но честно говоря – это фантастика.
– Министерство обороны и КГБ вкладывают пятнадцать миллиардов и берут на себя обязательство освоить эти средства.
– Но, по-вашему, необходимо освоить в течении года сто миллиардов?
– Если не больше!
– И вы мне спокойно об этом говорите?
– Об этом я сказал только вам.
– Спасибо за доверие.
– Пожалуйста.
– Как следует из вашего проекта, основные капиталовложения будут связаны с выполнением гигантских строительных работ? И вот здесь мы с вами и споткнемся.
«Мы с вами, – отметил, усмехнувшись про себя, я, – Он уже все про себя решил. А впрочем ему ничего и не остается, как схватиться за эту гигантскую мифическую соломинку».
– А на что наш всеми проклятый Минводхоз?! А Министерство дорожного строительства? К тому же, если привлечь иностранный капитал, то при помощи их техники можно создать множество артелей вневедомственных строителей, которые могут за хорошие деньги горы свернуть.
– Но вы же прекрасно знаете, как привыкли работать наши министерства и причем здесь вообще Министерство дорожного строительства?
– Мы объединим наш проект со строительством дорожной сети страны и сразу в комплексе сделаем одновременно малыми силами два дела.
– Разумно, но как же все-таки с качеством?
– Так пусть этим займется КГБ совместно с армией.
– А вы не боитесь?
– Кто хорошо работает, тому нечего бояться.
– Ну, ладно, предположим, мы решили эти проблемы, но как вы себе представляете уговорить Верховный Совет и Съезд народных депутатов?
– А я вообще думаю, что придется проводить всенародный референдум!
– Тем более! Вас же съедят! В стране нет жилья, а вы им иллюзии.
– Строительство жилья никто и не собирается сокращать, а насчет иллюзий, так их народу в последнее время как раз и не хватает. При нашей убогой жизни только иллюзии и спасали страну, а теперь их развеяли, и народ стал роптать.
– И вы думаете, народ вас поддержит?
– Конечно! Мы ведь предлагаем конкретные шаги. Основную массу населения это никак не затронет, а у многих появится прекрасная возможность заработать хорошо, при том, что мы обещаем практический результат не в «шишнадцатой» пятилетке, а ровно через год. Если к тому же провести правильную и главное неназойливую, а тактичную рекламу будущих благ от нашего проекта для простых смертных, то, я думаю, никаких проблем у нас с народом не будет. Проблемы будут с чиновниками.
– Вы думаете бюрократия нам будет сильно мешать?
– Упаси господь! Да они первые закричат «Даешь!», как это уже было с перестройкой, и главное закричат ведь не из солидарности с властью, а потому, что сразу же оценят все выгоды от реализации нашего проекта.
– Неужели вы думаете, что они такие дураки, что не поймут, что если проект реализуется, то им будет хана?
– Так вот я и говорю, что они это сразу поймут и постараются затянуть его реализацию по причине снятия сливок со всевозможных заказов и возможности продвинуться на его гребне.
– Разумно.
– И опять же ими пусть займется КГБ!
– Оно ж всех пересажает!
– Их всех не пересажаешь! Посадят одного-второго, а остальные сразу же поумнеют!
– А Вы не боитесь бесконтрольности органов?
– Ну не так уж они и бесконтрольны, а потом, ведь у них будет совсем другая цель, чем была в 37-м, а как раз они будут первые заинтересованы в реализации проекта и работать будут явно на дело!
– Тоже разумно.
Я победно посмотрел на Мурзика, желая увидеть в ее глазах безмерное восхищение собой, но обнаружил там лишь огромное сожаление по поводу моего буйного помешательства, что было совсем не удивительно, так как Мурзеныш до сих пор не знал, что я затеял.
– Только опять вы не учли существенное препятствие, – продолжал зампред, – На все про все у вас отпущен всего лишь год, а лишь одни согласования займут года три, если не более?!
– Правильно! Но их не будет.
– Как это не будет?
– А мы проделаем всю работу за них, а от министерств нам надо получить лишь принципиальное согласие и мы его конечно же получим!
– Вы хотите сказать, что берете на себя всю детальную разработку проекта?
– Конечно!
– Но это же не реально.
– А реально вам было представить года так три назад, что вы будете сидеть в этом кресле?
– Я даже об этом и не мечтал, – улыбнулся мне новоиспеченный зампред, но ведь это же вещи совершенно не сравнимые.
– Можете считать, что детальная проработка уже сделана.
– Я конечно могу все что хочешь считать…
Не дав ему закончить, я немым жестом руки остановил развитие его мысли и, открыв дипломат, показал пачку дискет.
Зампред достал из середины пачки первую попавшую и вставил ее в компьютер.
После беглого изучения поступившей на экран информации, он откинулся на спинку кресла и тихо произнес:
– Но этого не может быть!
– Может!
– Может Вы Господь Бог?
– Вот только Бога не надо вмешивать в эту грязную историю. Во всем виновата вот она, – и я посмотрел на Мурзилку. – Только благодаря ей я решился на эти подвиги, но самое страшное, что она до сих пор даже и не подозревает, что я совершил ради нее!
Зампред с нескрываемым интересом посмотрел на Мурзилку, надеясь наверное отыскать в ее облике ту демоническую силу, подвязавшую меня на этот сизифов труд, а Мурзилка в свою очередь с удивлением посмотрела на меня, видно до сих пор упорно не веря в мою исключительность и как бы сомневаясь в моей значимости.
– Вы предлагаете так и объяснить всем причину возникновения этого проекта? – спросил зампред и неестественно через силу улыбнулся.
– Избавь вас Бог! Тогда все обзаведутся такими же Мурзилками и будут неимоверно их мучить за большие деньги, требуя от них сверхъестественного вдохновения.
Мы с ним немного посмеялись над своим обоюдным остроумием, а Мурзилка сидела и злилась, что всуе было произнесено ее имя нарицательное.
– Но, если серьезно, как мы объясним появление этого глобального труда?
– Да очень просто! Госплану с остальной бандой мы скажем, что он разработан в КГБ и МО, а этим скажем наоборот.
– Разумно.
– Народу же мы как всегда запудрим мозги и скажем сущую неправду. При тотальном недоверии народа ко всем инициативам идущим сверху, мы предложим самый демократический вариант: подкинем наш проект шайке депутатов из московской межрегиональной группы и какой-нибудь исконно народный номенклатурный Крайнов огласит его на сессии Верховного Совета, а президиум его умело поддержит правильно организованным голосованием.
– Неразумно, но реально.
– Вернее, реалистично.
– А может лучше, чтобы инициатива исходила от главы государства? С его непререкаемым авторитетом…
– Вот этого делать как раз не надо! Он и так уж на себя слишком много взял. Еще не хватало ему и этой ответственности. Вообще, надо его уговорить, чтобы он для виду сначала поартачился, а еще лучше, чтобы он вообще до последнего момента ничего не знал!
– Вы предлагаете чуть ли не заговор!
– Да пусть даже и заговор! Любая революция это всегда заговор!
– Страшный вы человек! Откуда вы такой взялись, «чудесный»?
– Откуда?! Отсюда! Я удивляюсь, как в нашем бардаке не начали рождаться страшные мутанты о трех головах и зело поганые?!
– При нынешнем уровне радиации это весьма возможно.
– А вы говорите – фантастика. Я вот совершенно искренне удивляюсь, как мы до сих пор живы и относительно здоровы и при всем своем объективно вызванном атеизме, иногда все же начинаю думать, что там где-то что-то есть.
– Да…
– Ну что, устроим нашей адской госмашине райскую жизнь?!
– Эх, была-не-была!
И мы вдарили по рукам!
– Ну, куда мы с тобой сегодня поедем? – спросил я Мурзика. – В Госплан, Госснаб, Минфин или в Наробраз?
– Хочу в зоопарк! – сказала Мурзик и замурлыкала.
– Соскучилась, маленькая, по своим хвостатым родичам?
– Да, представь себе, соскучилась! Они во всяком случае менее кровожадные, чем контингент, населяющий конторы тобой перечисленные!
– Чем же тебе они так насолили?
– Да одно народное образование пило из меня кровь целые десять лет.
– А Минфин тебя обокрал?!
– Да!
– А Госснаб тебе недодал?
– Да, и очень много!
– Ну, а Госплан тебя вообще не запланировал?
– Да! Я вообще за свободный рынок!
– Свободу злобным Мурзикам!
Бац! Блям! Бум – бум!
– Ладно, поспорили о свободе предпринимательства и будя. Так куда мы все-таки едем?
– Туда!
– Конкретней?
– Банк брать!
– Заметано! Едем в Минфин.
Министр финансов был в меру молод и не в меру деловит.
Резким движением руки он предложил нам сесть и, глянув поверх очков, проговорил:
– Ну-с?
– Нам нужны деньги! – начал я.
– Да-а?
– А мы в обмен на деньги облегчим вашу жизнь!
Министр с нескрываемым удивлением посмотрел на нас, как будто мы были первыми, кто просил у него денег и весело сказал:
– Денег у меня нет. А когда их у меня не будет совсем, вот тогда и наступит прекрасная и легкая жизнь!
– Что ж нам делать, если у самого министра финансов нет денег?
– Попросите их у того, у кого они есть, – еще веселей ответил он нам и тут же очень серьезно добавил:
– А вы случаем не рэкетиры?
– К сожалению нет.
– Это правда?
– Будь мы рэкетменами, наши проблемы в области финансов намного б упростились.
– И сколько вам не хватает на жизнь?
– Сущий пустяк! Не более ста миллиардов!
Министр сразу проникся к нам симпатией:
– Приятно беседовать с деловыми людьми! А для чего вам эта кругленькая сумма?
– На дело, – ответил я и протянул ему конверт с визитными карточками Председателя, Министра и Зампреда, на которых ими были написаны собственноручно просьбы позвонить.
Минфин в бытность свою являясь профессионалом, мгновенно идентифицировал их подписи и удивленно воскликнул:
– К чему такая скрытность?
– Обстоятельства дела, а главное, сумма не позволяют вести дела по ранжиру.
– И что мы должны финансировать?
– Создание глобальной системы оптоволоконной компьютерной связи.
Министр аж весь подтянулся от осознания эпохальности момента, но все же кастовое мышление в нем возобладало и он недоверчиво спросил:
– А потянем?
– Должны. Это для нас единственный шанс.
– Что сказали они? – кивнул он на карточки.
– Зампред – за, оборона дает десять миллиардов и всю свою воинскую рать, КГБ пять миллиардов и берет все руководство на себя.
– Солидно. А кто автор проекта?
– Я.
– А кто будет делать проект?
– Проект уже готов.
– На уровне ТЗ?
– Нет. Проект готов полностью, – ответил я и, поставив на стол дипломат с компьютером, раскрыл его и, повернув экраном к минфину, включил рекламный ролик.
Первые пять минут шла обзорная информация, потом были продемонстрированы сами устройства и показана техническая документация и спецификация.
Через полчаса минфин был готов к употреблению.
Я же, чтобы добить его окончательно, начал расписывать ему будущие выгоды нашего проекта для банковской системы страны:
– Уж кто и выиграет от его реализации, так это ваше министерство. И не потому, что вы получите идеальную компьютеризированную банковскую систему, которая успешно сможет конкурировать с Забугорьем. Только при помощи этой системы связи мы сможем обуздать в стране инфляцию и внедрить чековую систему расчета, что позволит изъять из обращения необеспеченную товаром массу денег!
– Амброзия!
– Но самое главное, эта система позволит полностью содрать со всех любые налоги! И вы, наконец, станете настоящим финансистом, а не распределителем продукции печатного станка!
– Что от меня требуется?
– Только принципиальное согласие.
– Вот вам моя рука!..
Если б не вывеска при входе, то можно было б с уверенностью утверждать, что мы попали не в Госснаб, а в логово заговорщиков-мафиози.
По коридорам огромного здания сновали чересчур деловые подозрительного вида индивидуумы с пачками нарядов в руках и за пазухой, явно и результативно растаскивающих богатства страны по сусекам.
Мурзик при виде этого шабаша, победно глянула на меня, как бы говоря: «Вот оно, кровожадное мурло застоя и волюнтаризма. И здесь уж тебя, противный Димик, наверняка съедят и не подавятся».
Глупый Мурзик!
Ты ничего не понимаешь!
Здесь ведь собран цвет нации!
Ведь только в снабжении можно было проявить свою деловую хватку и получить истинное удовлетворение от содеянного, при нашей идиотской системе хозяйствования.
И эти люди, я в этом уверен, первые меня поддержат в моих начинаниях.
Председатель Госснаба встретил нас в дверях, что говорило о его осведомленности о нашем визите (Минфин заложил) .
– Здравствуйте, дорогие ниспровергатели!
– Бамбарбия кирыгуду! – ответил на приветствие я.
– Что? – не понял или, видимо, всуе призабыл эту хохму Предгосснаб.
– Если Вы нас не будете любить, то она вас зарежет! – зверским голосом сказал я и кивнул на Мурзика, которая прыснула в кулачок и пропищала:
– Шутка!
Предгосснаб немного ошарашено повращал глазами. И когда до него дошло, нервно засмеялся и погрозил нам пальцем.
– Меня предупреждали, что вы опасные люди, и все равно я клюнул.
– Самые опасные люди – большевики ! – непонятно к чему сказала Мурзик, видимо вконец окабанев от нашего беспредела, а я, чтобы нашего визави не хватил Кондрат, добавил:
– Это тоже шутка.
– Вся наша жизнь в какой-то мере шутка, – поддержал меня Главснаб и провел в свой кабинет, на ходу приказав секретарше снабдить нас по чашечке кофе и отпустить по вазочке эклеров.
Усаживаясь и устанавливая перед хозяином кабинета в открытом виде дипломат, я задал довольно провокационный вопрос:
– Скажите, Вы любите свою работу?
Мне было конечно не совсем удобно перед ним, и я внутренне покраснел.
– Наверно люблю.
– А вам не приходит в голову мысль, что она похожа на работу разведчика на вражеской территории?
– Я это прочувствовал уже давно. Каждый день «по тонкому льду»…
– И по чьей-то воле…
– И грудью приходится закрывать никому не нужные бреши.
– Как в том снабженческом анекдоте.
– В каком?
– Ну, про Матросова.
– Расскажите.
– Последние слова Александра Матросова перед тем, как он закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота, знаете?
– Нет!
– «Чертов гололед!»
– Оригинально, но нам, к сожалению, за это не дают Героя Советского Союза!
– Могу Вас ответственно заверить, что мучатся Вам осталось недолго.
– Я это чувствую.
– Я серьезно. Ознакомьтесь с нашим проектом, а мы тем временем отведаем вашего десерта, пока кофе не остыл!
– Грандиозно! Давно пора! Дождались! Наконец, мы заживем, как люди!
– А вы говорите «Кирыгуду»!
– Дайте я вас расцелую.
– Когда воплотим, вот тогда и лобызнемся.
– Но вообще-то, верится с трудом. Поддержит ли нас народ?
– Армия, КГБ, Совмин и Минфин за нас. Остальные будут тоже!
– Феноменально!
– Значит мы на Вас можем положиться?
– Как на самих себя.
Был всего лишь полдень, а Минфин и Госснаб уже пали.
Мурзик, зная что нам осталось расправиться только с Госпланом (Наробраз в расчет не брался!) , спросила у меня, чем мы займемся в остальной половине дня, и высказал мне свои пожелания, перечень которых занял бы страниц восемьдесят мелким шрифтом.
– Маленький!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22