– Если мы кушаем не за столом, а в постели, это не значит, что можно пренебрегать нормами приличия.
– А мне хочется чавкать, и я буду чавкать, – прохлюпала Мурзик и разлила кофе по простыне и одеялу.
– Но почему?! – от возмущения я потеряв даже аппетит.
– Потому что я благодаря твоей сюжетной версии и в этой твоей паршивой интерпретации выгляжу, как совершенная идиотка! – пробубнила Мурзилка, упав в изнеможении на спину, что говорило за то, что она насытилась. – Не знающий меня человек наверняка воспримет мой образ в неприглядном виде, а мне это неприятно и вообще непонятно, зачем это тебе нужно?
– Так, по-моему, просто веселей, – ответил ей я и тоже вылил остатки кофе на одеяло, – У нас по известным причинам совершенно утрачено чувство юмора и даже полнейший абсурд воспринимается на полном серьезе с далеко идущими выводами.
В подтверждение сказанного я начал прыгать на четвереньках вокруг кровати и громко лаять по-собачьему матом.
Вдоволь напрыгавшись, я залез под кровать и, наклонив ее, опрокинул Мурзика вместе с постелью на пол.
И наконец, не без труда вылезая на свежий воздух, я набросился на бедного и несчастного Мурзика и стал ее нещадно кусать в разные места и кусал до тех пор пока та не начала икать.
– Со мной не соскучишься, – гордо сказал я и великодушно отпустил на все четыре стороны закусанного насмерть Мурзеныша.
– Дурак! – обиженно икнула укушенная и стала отползать от меня.
– Если б все были такими дураками, как я, то у нас давно была уж Страна дураков, а так только есть страна Непуганых идиотов!
– Кусачих идиотов!
– И искусанных идиоток!
Бац! Блям! Бум! Кх-х-х-х-х-х-х!
Мурзик нежно прижался ко мне и мы временно помирилисьим…
– Ты знаешь, дорогая, я долго думал и, наконец, решил, что мне с тобой делать, – сказал я, нежно гладя Мурзилку по голове, – Тебя надо сдать в КГБ, как американскую шпионку и диверсантку.
– Пожалуйста! – промолвила она и по-домашнему засопела, уткнувшись мне в грудь. – Лучше сидеть в подвалах Лубянки, чем быть закусанной таким чудовищем, как ты.
Выйдя из машины, мы направились к центральному входу в здание КГБ.
В вестибюле я спросил у дежурного:
– Скажите, пожалуйста, где у вас принимают американских шпионов и диверсантов?
Молодой сотрудник в штатском добродушно улыбнулся и, подмигнув мне, ответил:
– В подвале, на третьем этаже, налево.
Пройдя на третий этаж подвала, я обратился к другому дежурному:
– Здесь содержат американских шпионов и диверсантов?
– Здесь. Но только временно, перед допросами, – любезно ответили нам, – Слева сидят шпионы, а справа – диверсанты.
– Страна наводнена американскими шпионами, – пояснил я Мурзику. – Раз их опять держат на Лубянке, видно в Лефортово уже некуда сажать. Кругом одни диверсанты. И главное, они совершенно обнаглели, даже перестали скрываться, выступают на страницах печати, по телевидению, митинги с забастовками организуют.
Сотрудник по этажу слушал меня в пол-уха, сконцентрировав все свое внимание на груди Мурзика, и чтобы он проникся моим патриотизмом, я зашептал ему прямо в ухо:
– А один самый главный американский шпион не таясь больше часа при всех беседовал на английском языке с Железной Леди о каком-то мифическом новом мышлении.
Надсмотрщик поморщился и вдруг, обращаясь к Мурзику, тихо сказал:
– А хотите я вам покажу настоящих американских шпионов?
– А что такие на самом деле есть? – скокетничала Мурзик.
– Редко, но все же встречаются, – подтвердил дежурный. – Сегодня у нас их двое: один заслан оттуда, а другой завербован здесь. Какого сначала будете смотреть?
– Оттуда!
Надзиратель отворил железную дверь с глазком и впустил нас в довольно чистое, но скудно обставленное помещение, именуемое камерой.
На откидной лавочке сидел прилично одетый человек средних лет и читал «Известия».
– Тут к вам гости, Иван Иванович. Если вы не возражаете, – приветливо сказал ему дежурный.
– Отнюдь, – на чисто русском языке ответил американский шпион Иван Иванович и, отложив газету, встал со своего лежбища. – Это меня даже очень потешит и развлечет. Проходите гости дорогие и будьте здесь как дома!
– Спасибо, за предложение, – ответил я и поздоровавшись с ним за руку, представился, – Дмитрий Михайлович Иванов, русский скотопромышленник.
Мурзик в ответ злобно, но тихо крякнула, прекрасно поняв, что я имею в виду под своей скотопромышленностью.
– Анжелика – представил я слишком прозорливого Мурзика, – кандидат в американские шпионы.
– Очень приятно, – улыбнулся нам Иван Иванович, а надсмотрщик, видя что мы рады друг другу, удалился.
– Иван Иванович, вы на самом деле американский шпион, если это конечно не секрет? – спросил я.
– Самый что ни на есть взаправдашний, – весело ответил он.
– А наверное трудно быть шпионом? – продолжил я допрос.
– Иногда, но я привык, – ответил Иван Иванович и ни к селу, ни к городу добавил: – Просто надо очень любить свою Родину.
– А вы давно в России? – подал голос Мурзик.
– Да, почти тридцать лет. Как слетал Гагарин в космос, так меня и заслали к вам выведать, как там у вас ракеты заряжаются и почем на рынке овес.
– И за это время ни разу не попались?
– Конечно же ни разу, – подтвердил Иван Иванович. – Да ведь вам было совершенно не до меня. У вас было столько великих дел: БАМ надо было строить, нефть продавать, а здесь какой-то паршивый шпион! И вообще, если здраво посмотреть на реальные вещи трезвым взглядом, то не без большого труда можно обнаружить, что особого вреда от меня почти что не было. Я честно передавал в ЦРУ, что у вас сплошной бардак и бесхозяйственность, и хотя мне не очень-то верили, но все же я внес хоть и маленький, но все же вклад в разрядку международной напряженности.
– Но ведь вы не будете отрицать, что именно вами был разглашен наш стратегический секрет о большой любви Леонида Ильича к игре в домино? – подначил его я.
– Да, этого я отрицать не буду, было дело, – признался Иван Иванович. – Но несмотря, на это Кеннеди убили у нас, а не у вас.
– Да, это конечно так, – согласился я (временно) – Но зато у нас мяса нету.
– Когда-нибудь должно быть, – философично изрек Иван Иванович. Но все же Брежнева мы у – вас не украли.
– Еще бы, тогда б у вас мяса не было б.
– А кто такой Брежнев? – вмешался в разговор бестолковый и непонятливый Мурзик.
– А, – махнул на нее рукой я. – Был такой мелкий политический деятель во времена молодости Аллы Пугачевой.
– А водка тогда еще стоила 2.87 за пол-литру, – мечтательно произнес Иван Иванович. – И какая водка была!
Мурзик посмотрела на меня вопросительно, настойчиво требуя, чтобы я в корне пресек это беспардонное вранье.
– А коньяк стоил 4. 12, – не оправдав ее надежд, подытожил я.
– Да, хорошее было времечко, – мечтательно сказал Иван Иванович.
– А помните, в году 73-м спекулянтов сажали за продажу американских джинсов по спекулятивной цене аж в семьдесят рублей? – поддержал наш светский разговор я.
– А банка растворимого кофе стоила два рубля!
– Да, было дело.
Тут в дверь просунулась голова надзирателя и испуганно произнесла:
– Извините, пожалуйста, но свидание окончено. У Ивана Иваныча время второго завтрака.
Мы мило распрощались с настоящим американским шпионом и пошли смотреть на нашего доморощенного.
Надсмотрщик робко постучал в дверь противоположной камеры, оттуда раздался сердитый голос:
– Какого дьявола, я занят!
– Сердитые они, – предупредил нас надзиратель, и отворив дверь в камеру, предупреждающе крикнул:
– Хау ду ю ду, мистер Рыббин! К вам гости!
Мы вошли и увидели неприятного типа одетого полностью в «фирму», читающего последний номер «Плейбоя» .
Я, чтобы не нарваться с ходу на грубость, первым открыл рот:
– Я корреспондент газеты «Нью-Йорк Прайс» Джим Доллар и хочу взять у вас интервью, мистер Рыббин! – на ломанном русском языке заорал я и выплюнул на пол камеры жвачку. – У вас есть какие-нибудь жалобы на обращение с вами?
– Конечно же есть! – обрадовано завопил «узник совести». – Мне не дают звонить больше одного раза в день в Нью-Йорк. И фильмы в тюремной видеотеке старые. И вообще, я хочу женщину. Я же все-таки еще мужчина?! – и вопросительно посмотрел на Мурзилку.
Мурзилка струхнула и начала пятиться к двери.
Я схватил ее за руку, а Рыббину пояснил:
– Кстати, она не женщина, а агент КГБ, в виде замаскированной под кошку сторожевой собаки под псевдонимом Полкан.
Мурзик обрадовано гавкнул и мяукнул одновременно , а наш американский шпион от досады крякнул.
Мне ничего не оставалось, как поддержать эту веселую компанию. Я радостно заржал и отсмеявшись вдоволь, продолжил разговор:
– Мистер Рыббин, читателей нашей газеты интересует, как вы стали американским разведчиком, и вообще нам интересно знать про вас все: что вы любите, что вам дорого, Ваши планы и т. д.
Рыббин от гордости и своей значимости надулся, как индюк.
– Люблю я «Мальборо», хочу в Америку, не хочу в Сибирь…
Его волеизлияния были прерваны вошедшим сотрудником, который обратился ко мне:
– Дмитрий Михайлович, где вы пропали? Мы Вас обыскались! Вас ждет председатель.
Тепло, но наскоро распрощавшись с обитателями третьего подвального этажа, мы на лифте поднялись в приемную председателя КГБ.
Он нас уже ждал, и при нашем появлении встав из-за стола и любезно поздоровавшись, усадил в мягкие кресла вокруг журнального столика около окна, выходящего на площадь Дзержинского.
– Я внимательно прочел вашу записку, – сказал председатель, – и хотел бы ознакомиться подробнее с вашим проектом.
– Основной задачей вашего комитета является сохранение государственной безопасности, – начал пространно я. – Как вы знаете, сейчас наша страна переживает отнюдь не лучшие времена и ее безопасность находится мягко говоря в опасности. Вот почему я обратился со своим проектом именно к вам, а не в Совмин, Госплан или же Министерство обороны. Я считаю, что только ваша организация сегодня может воплотить в жизнь этот глобальный проект…
– Но из вашей записки следует, что на его реализацию потребуется сто миллиардов рублей, – перебил меня председатель, – а мы к, сожалению, такими средствами не располагаем.
– Да, я это знаю, но средства можно найти, если подключить к его реализации Министерство обороны, Совет Министров и частные вклады граждан.
– Тогда это будет уже не наш проект, а всенародный и при его глобальности и таком большом количестве министерств и ведомств, он может опять, как это не раз уже было, превратиться в колосса на глиняных ногах, который не успев появиться, начнет разваливаться по частям.
– Вот для того, чтобы этого не произошло, и необходима ваша весьма дисциплинированная организация.
– Ну ладно, предположим, вы меня убедили, но я очень сомневаюсь, что нас поддержит Министерство обороны. Они очень ревниво к нам относятся и во всем видят наши коварные козни…
– Это их роднит с Пентагоном, – поддакнул я. – Но уговорить Министерство обороны я беру на себя, вам только надо проделать кое-какие манипуляции, организовать утечку информации, и они наверняка клюнут, чтобы не оказаться за бортом.
– В этом что-то есть, – задумчиво произнес председатель. – Ну что ж давайте разработаем эту операцию и как говорил Лаврентий Павлович: «Попытка, не пытка!»
Министр обороны встретил нас деловито, но хмуро, видимо наш план удался на славу и ему наговорили про нас Бог весть что.
Я же был сама любезность и почтительность.
– Мы, честно, даже и не надеялись, что такой занятый человек как вы найдет для нас пару минут своего драгоценного времени.
– Такова наша служба, – непонятно, что имея в виду, ответил он, и нетерпеливо сходу взял быка за рога: – Ну, рассказывайте, что у вас там за прожекты о переустройстве?
– Аэрокосмическая система обороны, – выпалил с восторгом в голосе я.
У министра полезли аж глаза на лоб от удивления, т. к. он ожидал от нас услышать совсем другое, а я продолжал вещать:
– Наибольшую опасность представляют низколетящие цели, которые трудно обнаружить и еще труднее сбить, а если их еще и много, то противовоздушная оборона становится проблематичной…
– Мы в курсе этих проблем, – перебил меня министр, – вы что предлагаете?
– Сбивать их к чертовой матери! Всех, подряд! – разгоряченно воскликнул я, – Для этого создается глобальная сеть привязных беспилотных аппаратов оснащенных бортовой системой регистрации низколетящих целей и комплектом ракет с тепловизионными головками наведения.
Министр задумался, и было совершенно непонятно, заинтересовало его это предложение или же он озабочен только проблемами сокращения вверенных ему вооруженных сил.
– Как вы собираетесь опознавать цели? – как бы между прочим спросил он, прекрасно зная, что если использовать существующую систему «свой – чужой» , то эта идея будет не стоить выеденного яйца, так как тогда легко можно будет обнаружить и соответственно сбить ее.
– Нужно будет создать принципиально новую систему опознавания, основанную на пульсации двигателей летательных аппаратов.
Министр удивленно и с интересом посмотрел на меня и сказал:
– Очень интересная мысль! Мы ее обязательно рассмотрим.
– Это было бы неплохо, – согласился я.
– Но признайся, Дмитрий Михайлович, – хитро улыбнувшись, обратился ко мне министр, – что твоя идея, так, мелочь пузатая, по сравнению с тем предложением, с которым ты вышел в КГБ?!
– Не знаю я никакого КГБ, – совершенно искренне ответил я и вытер рукавом нос.
– Да ладно тебе, у нас разведка тоже имеется! Что вы там задумали?
– Да так маленькую модернизацию в сфере информатики.
– Знаем мы вашу информатику. Хотите всю страну под колпаком держать? Мало им полной бесконтрольности. Не дает им спокойно спать 53 года. Не останови тогда мы Берию, что бы у нас сейчас было?
– Да, ладно вы их тогда провели! Но в этот раз вы зря на них ругаетесь. То, что они хотят сделать, на самом деле нужно стране.
– Стране-то нужно, но КГБ снимет сливки.
– Так кто вам мешает принять участие в этом проекте?
– А нам этого никто не предлагал.
– Наверное не успели. Может еще и предложат.
– Как же, от них дождешься.
– Я могу замолвить словечко. Тем более у КГБ вряд ли хватит денег на его реализацию…
– И сколько надо миллионов?
– Ну для такого дела не так уж много…
– Сколько?
– Ну, миллиардов так…
– Миллиардов?
– Да.
– У нас тут каждый миллион на счету.
– КГБ выделило на реализацию проекта пять миллиардов.
– Пять! Это точно?
– Можете мне верить.
– Значит нам надо вложить столько же, если мы хотим получить причитающуюся нам долю.
– Логично. Миллиардов восемь, десять…
– Сколько?
– Но этой суммы все равно не хватит на идеальную систему.
– Тогда к чему весь этот сыр-бор?
– Госбезопасность уверена, что ей удастся убедить Совмин выделить им пару десятков миллиардов.
– Что-то я в этом сомневаюсь при нынешней инфляции и бюджетном дефиците.
– Если эта система не будет создана в ближайший год, то Совмин уже ничего не будет беспокоить, так как его наверно уже не будет.
– Сгущаете вы слишком…
– Дальше уже некуда. Но если вы не решитесь на этот совместный проект, то его все равно реализуют, так как скорее всего привлекут денежные накопления населения и иностранный капитал…
– Это что ж, капиталисты будут финансировать мероприятия КГБ?
– Они будут финансировать выгодное коммерческое мероприятие, это ж проект «проект века».
– Ну ладно, предположим, мы договоримся с Госбезопасностью, но ведь Совмин ничего сейчас не решает, а народные депутаты и слышать не хотят о новых ассигнованиях на армию.
– Главное, договориться с Госпланом и Минфином, а депутаты об участии армии и КГБ в этом деле могут и не знать.
– Кто-нибудь обязательно проболтается.
– Ну и пусть, это можно будет облечь в невинные формы, и потом мы же будем предлагать не какую-то там аферу, а стоящее и нужное дело. Потом депутаты в основной своей массе не так уж глупы, чтобы не понять всех выгод для страны от реализации этого проекта.
– Дай-то Бог! – подытожил министр и стал прощаться с нами.
– Я прямо сейчас свяжусь с Председателем КГБ, а ты, Дмитрий Михайлович, давай произведи бомбардировку нашего правительства, тем более у тебя есть в арсенале бомбочки огромной разрушительной силы, – закончил он, считая, что отпустил элегантный армейский комплимент в адрес Мурзилки…
Заместитель председателя Совета Министров по экономическим вопросам оторвал свой взгляд от компьютера, и я отметил, как он изменился за полгода нахождения на этой должности.
Груз государственных забот навалился на него и помимо огромнейшей ответственности ему приходилось испытывать давление нетерпеливой массы как снизу и сверху, так и справа и слева.
Одни требовали от него экстренных, воистину «чудотворных» решений по оздоровлению экономики, упрекая в отходе от своих же прежних идей, что в настоящей ситуации было сущим экстремизмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– А мне хочется чавкать, и я буду чавкать, – прохлюпала Мурзик и разлила кофе по простыне и одеялу.
– Но почему?! – от возмущения я потеряв даже аппетит.
– Потому что я благодаря твоей сюжетной версии и в этой твоей паршивой интерпретации выгляжу, как совершенная идиотка! – пробубнила Мурзилка, упав в изнеможении на спину, что говорило за то, что она насытилась. – Не знающий меня человек наверняка воспримет мой образ в неприглядном виде, а мне это неприятно и вообще непонятно, зачем это тебе нужно?
– Так, по-моему, просто веселей, – ответил ей я и тоже вылил остатки кофе на одеяло, – У нас по известным причинам совершенно утрачено чувство юмора и даже полнейший абсурд воспринимается на полном серьезе с далеко идущими выводами.
В подтверждение сказанного я начал прыгать на четвереньках вокруг кровати и громко лаять по-собачьему матом.
Вдоволь напрыгавшись, я залез под кровать и, наклонив ее, опрокинул Мурзика вместе с постелью на пол.
И наконец, не без труда вылезая на свежий воздух, я набросился на бедного и несчастного Мурзика и стал ее нещадно кусать в разные места и кусал до тех пор пока та не начала икать.
– Со мной не соскучишься, – гордо сказал я и великодушно отпустил на все четыре стороны закусанного насмерть Мурзеныша.
– Дурак! – обиженно икнула укушенная и стала отползать от меня.
– Если б все были такими дураками, как я, то у нас давно была уж Страна дураков, а так только есть страна Непуганых идиотов!
– Кусачих идиотов!
– И искусанных идиоток!
Бац! Блям! Бум! Кх-х-х-х-х-х-х!
Мурзик нежно прижался ко мне и мы временно помирилисьим…
– Ты знаешь, дорогая, я долго думал и, наконец, решил, что мне с тобой делать, – сказал я, нежно гладя Мурзилку по голове, – Тебя надо сдать в КГБ, как американскую шпионку и диверсантку.
– Пожалуйста! – промолвила она и по-домашнему засопела, уткнувшись мне в грудь. – Лучше сидеть в подвалах Лубянки, чем быть закусанной таким чудовищем, как ты.
Выйдя из машины, мы направились к центральному входу в здание КГБ.
В вестибюле я спросил у дежурного:
– Скажите, пожалуйста, где у вас принимают американских шпионов и диверсантов?
Молодой сотрудник в штатском добродушно улыбнулся и, подмигнув мне, ответил:
– В подвале, на третьем этаже, налево.
Пройдя на третий этаж подвала, я обратился к другому дежурному:
– Здесь содержат американских шпионов и диверсантов?
– Здесь. Но только временно, перед допросами, – любезно ответили нам, – Слева сидят шпионы, а справа – диверсанты.
– Страна наводнена американскими шпионами, – пояснил я Мурзику. – Раз их опять держат на Лубянке, видно в Лефортово уже некуда сажать. Кругом одни диверсанты. И главное, они совершенно обнаглели, даже перестали скрываться, выступают на страницах печати, по телевидению, митинги с забастовками организуют.
Сотрудник по этажу слушал меня в пол-уха, сконцентрировав все свое внимание на груди Мурзика, и чтобы он проникся моим патриотизмом, я зашептал ему прямо в ухо:
– А один самый главный американский шпион не таясь больше часа при всех беседовал на английском языке с Железной Леди о каком-то мифическом новом мышлении.
Надсмотрщик поморщился и вдруг, обращаясь к Мурзику, тихо сказал:
– А хотите я вам покажу настоящих американских шпионов?
– А что такие на самом деле есть? – скокетничала Мурзик.
– Редко, но все же встречаются, – подтвердил дежурный. – Сегодня у нас их двое: один заслан оттуда, а другой завербован здесь. Какого сначала будете смотреть?
– Оттуда!
Надзиратель отворил железную дверь с глазком и впустил нас в довольно чистое, но скудно обставленное помещение, именуемое камерой.
На откидной лавочке сидел прилично одетый человек средних лет и читал «Известия».
– Тут к вам гости, Иван Иванович. Если вы не возражаете, – приветливо сказал ему дежурный.
– Отнюдь, – на чисто русском языке ответил американский шпион Иван Иванович и, отложив газету, встал со своего лежбища. – Это меня даже очень потешит и развлечет. Проходите гости дорогие и будьте здесь как дома!
– Спасибо, за предложение, – ответил я и поздоровавшись с ним за руку, представился, – Дмитрий Михайлович Иванов, русский скотопромышленник.
Мурзик в ответ злобно, но тихо крякнула, прекрасно поняв, что я имею в виду под своей скотопромышленностью.
– Анжелика – представил я слишком прозорливого Мурзика, – кандидат в американские шпионы.
– Очень приятно, – улыбнулся нам Иван Иванович, а надсмотрщик, видя что мы рады друг другу, удалился.
– Иван Иванович, вы на самом деле американский шпион, если это конечно не секрет? – спросил я.
– Самый что ни на есть взаправдашний, – весело ответил он.
– А наверное трудно быть шпионом? – продолжил я допрос.
– Иногда, но я привык, – ответил Иван Иванович и ни к селу, ни к городу добавил: – Просто надо очень любить свою Родину.
– А вы давно в России? – подал голос Мурзик.
– Да, почти тридцать лет. Как слетал Гагарин в космос, так меня и заслали к вам выведать, как там у вас ракеты заряжаются и почем на рынке овес.
– И за это время ни разу не попались?
– Конечно же ни разу, – подтвердил Иван Иванович. – Да ведь вам было совершенно не до меня. У вас было столько великих дел: БАМ надо было строить, нефть продавать, а здесь какой-то паршивый шпион! И вообще, если здраво посмотреть на реальные вещи трезвым взглядом, то не без большого труда можно обнаружить, что особого вреда от меня почти что не было. Я честно передавал в ЦРУ, что у вас сплошной бардак и бесхозяйственность, и хотя мне не очень-то верили, но все же я внес хоть и маленький, но все же вклад в разрядку международной напряженности.
– Но ведь вы не будете отрицать, что именно вами был разглашен наш стратегический секрет о большой любви Леонида Ильича к игре в домино? – подначил его я.
– Да, этого я отрицать не буду, было дело, – признался Иван Иванович. – Но несмотря, на это Кеннеди убили у нас, а не у вас.
– Да, это конечно так, – согласился я (временно) – Но зато у нас мяса нету.
– Когда-нибудь должно быть, – философично изрек Иван Иванович. Но все же Брежнева мы у – вас не украли.
– Еще бы, тогда б у вас мяса не было б.
– А кто такой Брежнев? – вмешался в разговор бестолковый и непонятливый Мурзик.
– А, – махнул на нее рукой я. – Был такой мелкий политический деятель во времена молодости Аллы Пугачевой.
– А водка тогда еще стоила 2.87 за пол-литру, – мечтательно произнес Иван Иванович. – И какая водка была!
Мурзик посмотрела на меня вопросительно, настойчиво требуя, чтобы я в корне пресек это беспардонное вранье.
– А коньяк стоил 4. 12, – не оправдав ее надежд, подытожил я.
– Да, хорошее было времечко, – мечтательно сказал Иван Иванович.
– А помните, в году 73-м спекулянтов сажали за продажу американских джинсов по спекулятивной цене аж в семьдесят рублей? – поддержал наш светский разговор я.
– А банка растворимого кофе стоила два рубля!
– Да, было дело.
Тут в дверь просунулась голова надзирателя и испуганно произнесла:
– Извините, пожалуйста, но свидание окончено. У Ивана Иваныча время второго завтрака.
Мы мило распрощались с настоящим американским шпионом и пошли смотреть на нашего доморощенного.
Надсмотрщик робко постучал в дверь противоположной камеры, оттуда раздался сердитый голос:
– Какого дьявола, я занят!
– Сердитые они, – предупредил нас надзиратель, и отворив дверь в камеру, предупреждающе крикнул:
– Хау ду ю ду, мистер Рыббин! К вам гости!
Мы вошли и увидели неприятного типа одетого полностью в «фирму», читающего последний номер «Плейбоя» .
Я, чтобы не нарваться с ходу на грубость, первым открыл рот:
– Я корреспондент газеты «Нью-Йорк Прайс» Джим Доллар и хочу взять у вас интервью, мистер Рыббин! – на ломанном русском языке заорал я и выплюнул на пол камеры жвачку. – У вас есть какие-нибудь жалобы на обращение с вами?
– Конечно же есть! – обрадовано завопил «узник совести». – Мне не дают звонить больше одного раза в день в Нью-Йорк. И фильмы в тюремной видеотеке старые. И вообще, я хочу женщину. Я же все-таки еще мужчина?! – и вопросительно посмотрел на Мурзилку.
Мурзилка струхнула и начала пятиться к двери.
Я схватил ее за руку, а Рыббину пояснил:
– Кстати, она не женщина, а агент КГБ, в виде замаскированной под кошку сторожевой собаки под псевдонимом Полкан.
Мурзик обрадовано гавкнул и мяукнул одновременно , а наш американский шпион от досады крякнул.
Мне ничего не оставалось, как поддержать эту веселую компанию. Я радостно заржал и отсмеявшись вдоволь, продолжил разговор:
– Мистер Рыббин, читателей нашей газеты интересует, как вы стали американским разведчиком, и вообще нам интересно знать про вас все: что вы любите, что вам дорого, Ваши планы и т. д.
Рыббин от гордости и своей значимости надулся, как индюк.
– Люблю я «Мальборо», хочу в Америку, не хочу в Сибирь…
Его волеизлияния были прерваны вошедшим сотрудником, который обратился ко мне:
– Дмитрий Михайлович, где вы пропали? Мы Вас обыскались! Вас ждет председатель.
Тепло, но наскоро распрощавшись с обитателями третьего подвального этажа, мы на лифте поднялись в приемную председателя КГБ.
Он нас уже ждал, и при нашем появлении встав из-за стола и любезно поздоровавшись, усадил в мягкие кресла вокруг журнального столика около окна, выходящего на площадь Дзержинского.
– Я внимательно прочел вашу записку, – сказал председатель, – и хотел бы ознакомиться подробнее с вашим проектом.
– Основной задачей вашего комитета является сохранение государственной безопасности, – начал пространно я. – Как вы знаете, сейчас наша страна переживает отнюдь не лучшие времена и ее безопасность находится мягко говоря в опасности. Вот почему я обратился со своим проектом именно к вам, а не в Совмин, Госплан или же Министерство обороны. Я считаю, что только ваша организация сегодня может воплотить в жизнь этот глобальный проект…
– Но из вашей записки следует, что на его реализацию потребуется сто миллиардов рублей, – перебил меня председатель, – а мы к, сожалению, такими средствами не располагаем.
– Да, я это знаю, но средства можно найти, если подключить к его реализации Министерство обороны, Совет Министров и частные вклады граждан.
– Тогда это будет уже не наш проект, а всенародный и при его глобальности и таком большом количестве министерств и ведомств, он может опять, как это не раз уже было, превратиться в колосса на глиняных ногах, который не успев появиться, начнет разваливаться по частям.
– Вот для того, чтобы этого не произошло, и необходима ваша весьма дисциплинированная организация.
– Ну ладно, предположим, вы меня убедили, но я очень сомневаюсь, что нас поддержит Министерство обороны. Они очень ревниво к нам относятся и во всем видят наши коварные козни…
– Это их роднит с Пентагоном, – поддакнул я. – Но уговорить Министерство обороны я беру на себя, вам только надо проделать кое-какие манипуляции, организовать утечку информации, и они наверняка клюнут, чтобы не оказаться за бортом.
– В этом что-то есть, – задумчиво произнес председатель. – Ну что ж давайте разработаем эту операцию и как говорил Лаврентий Павлович: «Попытка, не пытка!»
Министр обороны встретил нас деловито, но хмуро, видимо наш план удался на славу и ему наговорили про нас Бог весть что.
Я же был сама любезность и почтительность.
– Мы, честно, даже и не надеялись, что такой занятый человек как вы найдет для нас пару минут своего драгоценного времени.
– Такова наша служба, – непонятно, что имея в виду, ответил он, и нетерпеливо сходу взял быка за рога: – Ну, рассказывайте, что у вас там за прожекты о переустройстве?
– Аэрокосмическая система обороны, – выпалил с восторгом в голосе я.
У министра полезли аж глаза на лоб от удивления, т. к. он ожидал от нас услышать совсем другое, а я продолжал вещать:
– Наибольшую опасность представляют низколетящие цели, которые трудно обнаружить и еще труднее сбить, а если их еще и много, то противовоздушная оборона становится проблематичной…
– Мы в курсе этих проблем, – перебил меня министр, – вы что предлагаете?
– Сбивать их к чертовой матери! Всех, подряд! – разгоряченно воскликнул я, – Для этого создается глобальная сеть привязных беспилотных аппаратов оснащенных бортовой системой регистрации низколетящих целей и комплектом ракет с тепловизионными головками наведения.
Министр задумался, и было совершенно непонятно, заинтересовало его это предложение или же он озабочен только проблемами сокращения вверенных ему вооруженных сил.
– Как вы собираетесь опознавать цели? – как бы между прочим спросил он, прекрасно зная, что если использовать существующую систему «свой – чужой» , то эта идея будет не стоить выеденного яйца, так как тогда легко можно будет обнаружить и соответственно сбить ее.
– Нужно будет создать принципиально новую систему опознавания, основанную на пульсации двигателей летательных аппаратов.
Министр удивленно и с интересом посмотрел на меня и сказал:
– Очень интересная мысль! Мы ее обязательно рассмотрим.
– Это было бы неплохо, – согласился я.
– Но признайся, Дмитрий Михайлович, – хитро улыбнувшись, обратился ко мне министр, – что твоя идея, так, мелочь пузатая, по сравнению с тем предложением, с которым ты вышел в КГБ?!
– Не знаю я никакого КГБ, – совершенно искренне ответил я и вытер рукавом нос.
– Да ладно тебе, у нас разведка тоже имеется! Что вы там задумали?
– Да так маленькую модернизацию в сфере информатики.
– Знаем мы вашу информатику. Хотите всю страну под колпаком держать? Мало им полной бесконтрольности. Не дает им спокойно спать 53 года. Не останови тогда мы Берию, что бы у нас сейчас было?
– Да, ладно вы их тогда провели! Но в этот раз вы зря на них ругаетесь. То, что они хотят сделать, на самом деле нужно стране.
– Стране-то нужно, но КГБ снимет сливки.
– Так кто вам мешает принять участие в этом проекте?
– А нам этого никто не предлагал.
– Наверное не успели. Может еще и предложат.
– Как же, от них дождешься.
– Я могу замолвить словечко. Тем более у КГБ вряд ли хватит денег на его реализацию…
– И сколько надо миллионов?
– Ну для такого дела не так уж много…
– Сколько?
– Ну, миллиардов так…
– Миллиардов?
– Да.
– У нас тут каждый миллион на счету.
– КГБ выделило на реализацию проекта пять миллиардов.
– Пять! Это точно?
– Можете мне верить.
– Значит нам надо вложить столько же, если мы хотим получить причитающуюся нам долю.
– Логично. Миллиардов восемь, десять…
– Сколько?
– Но этой суммы все равно не хватит на идеальную систему.
– Тогда к чему весь этот сыр-бор?
– Госбезопасность уверена, что ей удастся убедить Совмин выделить им пару десятков миллиардов.
– Что-то я в этом сомневаюсь при нынешней инфляции и бюджетном дефиците.
– Если эта система не будет создана в ближайший год, то Совмин уже ничего не будет беспокоить, так как его наверно уже не будет.
– Сгущаете вы слишком…
– Дальше уже некуда. Но если вы не решитесь на этот совместный проект, то его все равно реализуют, так как скорее всего привлекут денежные накопления населения и иностранный капитал…
– Это что ж, капиталисты будут финансировать мероприятия КГБ?
– Они будут финансировать выгодное коммерческое мероприятие, это ж проект «проект века».
– Ну ладно, предположим, мы договоримся с Госбезопасностью, но ведь Совмин ничего сейчас не решает, а народные депутаты и слышать не хотят о новых ассигнованиях на армию.
– Главное, договориться с Госпланом и Минфином, а депутаты об участии армии и КГБ в этом деле могут и не знать.
– Кто-нибудь обязательно проболтается.
– Ну и пусть, это можно будет облечь в невинные формы, и потом мы же будем предлагать не какую-то там аферу, а стоящее и нужное дело. Потом депутаты в основной своей массе не так уж глупы, чтобы не понять всех выгод для страны от реализации этого проекта.
– Дай-то Бог! – подытожил министр и стал прощаться с нами.
– Я прямо сейчас свяжусь с Председателем КГБ, а ты, Дмитрий Михайлович, давай произведи бомбардировку нашего правительства, тем более у тебя есть в арсенале бомбочки огромной разрушительной силы, – закончил он, считая, что отпустил элегантный армейский комплимент в адрес Мурзилки…
Заместитель председателя Совета Министров по экономическим вопросам оторвал свой взгляд от компьютера, и я отметил, как он изменился за полгода нахождения на этой должности.
Груз государственных забот навалился на него и помимо огромнейшей ответственности ему приходилось испытывать давление нетерпеливой массы как снизу и сверху, так и справа и слева.
Одни требовали от него экстренных, воистину «чудотворных» решений по оздоровлению экономики, упрекая в отходе от своих же прежних идей, что в настоящей ситуации было сущим экстремизмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22