Ц Попадешься еще раз, Ц будеш
ь бит. До смерти. Понял? Шагай!
Валерий еще раз кивнул, попятился. Воины за его спиной расступились, дава
я пленнику дорогу, и, оказавшись вне пределов досягаемости меча, бросилс
я бежать к лагерю. Бежал он недолго и остановился, лишь только когда убеди
лся, что часовые его не преследуют. Все правильно, так он и думал: подходы к
лагерю охраняются. Но везде ли так тщательно?
На другой тропе ему в придачу к угрозе дали разок по шее, а на третьей Ц хо
рошего пинка, чтобы быстрее возвращался. Четвертую тропу он искать не ст
ал: ночь кончилась.
На дневном привале воины как всегда сгрудились вокруг нескольких кроше
чных костерков. Они жарили на огне ломтики хлеба, сала, сыра, по очереди от
хлебывали из объемистой фляги, принесенной новоприбывшими. Валерию мес
та у огня, как обычно, не было, и он сидел в стороне, сосредоточенно жуя свою
долю еды.
Ц Скучно? Пошли к огоньку.
Не веря услышанному, юноша поднял голову. Обращался к нему пожилой воин: н
евысокий, сутулый, но по-своему крепкий, как Гальба определил по выговору
, грек.
Ц Вставай, милок, вставай. Молодая госпожа беседует со старшей госпожой
и не скоро позовет тебя.
Не испытывая от приглашения ни радости, ни любопытства, Валерий все-таки
поднялся, подчиняясь, и неспешно последовал за воином.
Ц Потеснись-ка, Воцес, Ц обратился грек к одному из сидевших у костра, на
что тот возразил недовольно:
Ц Зачем нам здесь римлянин?
Ц Пусть побудет. Он не помешает.
Ц Минувшей ночью он удрать хотел, Ц буркнул Воцес, чуть сдвигаясь в сто
рону.
Ц Садись, милок, Ц пожилой чуть не силой усадил Валерия на землю. Ц Тем
более незачем его сперва гнать, а потом за ним же следить. Где твои кости, В
оцес? Сыграем?
Воцес порылся в кошеле, достал несколько кубиков, бросил их наземь раз, др
угой, третий, отобрал две, а остальные спрятал обратно.
Ц Порченые, что ли? Ц спросил грек. Ц Дай взгляну.
Ц Смотри, Ц Воцес достал и передал ему четыре кубика. Ц Два Ц на семь и
два Ц на девять. Что она с ними делает?
Грек бросил кости на землю, полюбовался результатом:
Ц Она Ц ведьма. Помнишь, что было с конем Авеса, когда он вздумал насильн
о прокатить ее?
Ц Он не знал, кто перед ним, иначе никогда не повел бы себя столь вольно. Ма
ло ли смазливых девчонок вокруг? Он-то не привык пропускать их мимо. Схват
ил привычно поперек и бросил перед собой на коня!
Ц Бросил-то бросил, да конь вдруг взбесился. Просто чудо, что они удержал
ись у него на спине и не расшиблись. Его еще старшая госпожа остановила.
Ц Помню. Она прикрикнула на дочь и велела той прекратить дурачиться. Кон
ь тут же встал как вкопанный, а госпожа потом извинялась за дочь. Именно с
того дня Авес и прилип к Лиине… Слушай, Стафанион, ты мне зубы не заговарив
ай. Будешь ты играть или нет?
Ц Буду, Ц пожилой достал несколько медных монет, быстро проиграл их, ск
азал со вздохом. Ц Не везет.
Ц А ты в долг. Я поверю.
Ц В долг не играю.
Воцес обиделся:
Ц И ради этого я должен был кости доставать и твою болтовню слушать? Чего
ты жадничаешь, Стафанион: «Я в долг не играю…». У тебя же вся одежда золото
м подшита, а ты вытащил, как великое богатство, пару медяков…
Валерий задумчиво подобрал два кубика из тех, что Воцес назвал порчеными
, бросил ему выпало шесть и один, потом Ц пять и два. Не понимая причины сто
ль странного совпадения, юноша вертел кубики в руках, пытаясь понять и об
ъяснить необъяснимое.
Воцес, раздосадованный тем, что настоящая игра не состоялась, оставил Ст
афаниона и прицепился к нему:
Ц Сыграем, римлянин?
Ц Ему не на что играть. У него даже голова Ц не его, Ц съязвил сосед Воце
са.
Ц Пусть ухо ставит, Ц не без резона возразил ему другой воин.
Ц Или кое-что пониже…
Ц Авес не пожалеет денег, выкупит…
Валерий некоторое время бесстрастно созерцал кривлявшихся варваров, с
нял плащ и, показывая Воцесу, спросил:
Ц Сколько ставишь против?
Ц Четыре сестерции, Ц называя чуть не десятую часть стоимости вещи, Воц
ес откровенно издевался над пленником. Ц Не боишься проиграть? Лиина те
бя тогда за ноги повесит.
Ц Не твоя забота. Играю на все.
Валерий выиграл: четыре против трех.
Ц Повезло, Ц снисходительно процедил Воцес, но в глазах его уже вспыхну
ли огоньки азарта. Ц Давай опять на все?
Ц Бросай.
И опять Валерий выиграл: одиннадцать против пяти. Завернувшись в плащ, он
предложил:
Ц Играем на остальное?
В сущности, ему были одинаково неважны как выигрыш, так и проигрыш. На этот
раз ему выпало восемь, Воцесу Ц шесть. Валерий разделил выигрыш пополам
и тут же проиграл ставку, потом опять выиграл два раза подряд, разделил де
ньги на четыре части, проиграл два раза, потом пять раз подряд выиграл… Во
цес начал сознательно поднимать ставки. Он нервничал: то долго тряс куби
ки, то бросал их как можно быстрее, надеясь привлечь удачу.
Стафанион взялся было подсказывать Валерию, но на него набросились оста
льные воины и он вынужден был замолчать и теперь только облизывался на р
ассыпанное по земле золото.
Валерий кидал кости безо всякой оглядки: пусть варвары дивятся его удаче
. Воцес отыграл пяток динариев
Динарий Ц древнеримская монета; 10 динариев
равны четырем сестерциям.
и тут же просадил их, вывернул кошель, Ц на землю выкатились два ме
дяка.
Ц Голову ставь, Ц посоветовал ему Валерий. Ц Или у тебя она тоже не твоя
?
Заигравшись, никто не заметил, как к костру тихонько подошла Лиина.
Ц А сколько здесь всего?
Ц Очень и очень много, госпожа Лиина, Ц завертелся угрем Стафанион. Ваш
ему рабу очень везет…
Ц Вижу и слышу, что он уже на головы играть собрался.
Ц На то и игра, Ц возразил девочке Валерий. Ц Я никого не заставляю риск
овать головой.
Ц Не заставляешь? Игра? Ну, так сколько тут?
Ц Зачем это госпоже?! Ц опять влез Стафанион.
Ц Может быть, я тоже хочу сыграть?
Чем заканчивается прикосновение девочки к игральным костям, знали все. В
оцес, словно очнувшись, подхватил кубики с земли:
Ц Что вы, госпожа. К лицу ли вам играть в кости с вашим же рабом?
Валерий уперся взглядом в землю. Он был взбешен вмешательством девчонки
, но возмутиться вслух не осмеливался. К всеобщему удовольствию, Лиина вз
яла его за волосы, заставила поднять лицо:
Ц Зачем тебе деньги, Валерий Цириний Гальба? Уж не надумал ты выкупиться
на свободу?
Ц Мне везло, и я играл.
Ц Разумный ответ, Ц девочка выпустила его волосы, наклонилась, подобра
ла с земли несколько монет, сунула Валерию в руку. Ц Пошли, Ц а отведя его
от костра, сказала: Ц Больше не играй Ц проиграешь.
На щеках Валерия ходили желваки. Сопливая девчонка украла его триумф, ун
изила перед всей толпой, и доводы, рассудка были слишком слабым утешение
м.
Ц Валерий Цириний Гальба! Я с тобой говорю!
Ц Как прикажет госпожа.
Ц Госпожа приказывает, чтобы ты больше не играл!
Ц Я не буду больше играть.
Ц Тогда можешь идти обратно. Придешь ко мне, когда перебесишься.
Не поднимая глаз, юноша повернулся и пошел к костру.
Воцес подбирал последние монеты, остальные, усевшись в кружок, передавал
и друг другу флягу с вином, а рядом стояла вторая.
Валерий показал хозяину фляги динарий, а когда тот потянулся к монете, вз
ял флягу. По глотку, отпивая из горлышка молодое, кисловатое, но необыкнов
енно душистое вино, он от нечего делать вслушивался в неспешный разговор
у костра.
Пожилой воин с тяжелыми мозолистыми руками и грубым, обветренным лицом р
ассказывал остальным:
Ц …а Милина, старуха эта, ну прямо как волчица воет. Аж пена на губах высту
пила: «Какие вы мужчины? Вам в альчики, как детям малым, играть! Будь прокля
ты отцы ваши, породившие вас на позор себе!» Ц она здорово браниться умее
т, но и без ее брани всем тошно. Тут кто-то сказал: «Против хорошей дубины ме
ч не потянет». У всех уже кулаки, как те дубины, а тут эта колдунья Ц она тог
да, кажется, к Варду приходила. У него жена никак разродиться не могла. Ну, в
от ведьма и скажи, вроде и негромко: если, говорит, по верхней тропе идти, ка
к раз у моста встретимся. Они уже пьяные и даже понять ничего не успели. Кт
о идет? И пошла. Ну, мы переглянулись, за дубины Ц и за ней; тропа крутая, а он
а идет, вроде как по ровному. Ну, и нам стыдно отставать, тоже нажимаем. Добр
ались мы до моста: восемь человек под мост, а остальные набрали камней и кт
о куда: кто за куст, кто за камень. Только-только попрятались Ц идут. Мы Ц
за камни, потом за дубины. Римляне и вправду понять ничего не успели. У нас
Ореста убили, двоих ранили серьезно, ну и поцарапали многих. Мы за Ореста т
ак озлились, что последнего римлянина чуть не в клочья разодрали. Выл он т
ак, что до сих пор вспоминать жутко.
Собрали мы все, что они несли и везли, тут ведьма и говорит: мол, поздно уже и
чего по камням ноги бить? Ее дом рядом. Там у нее вино есть доброе, там и ран
ы перевяжем. Никто спорить с ней не стал. Пошли. Прошли немного, чуем: дымом
тянет. Пока ведьма в деревне была Ц от ее дома головешек не осталось. Посм
отрела она на это, вздохнула: хорошо, говорит, что я ничего не знала. Тогда б
ы я за себя мстить пошла, а не за других. Потом говорит: «Но выпить нам все ра
вно найдется что, Ц и зовет: Ц Лиина!». Смотрим, из зарослей, на которые и в
зглянуть-то жутко, девочка выползает, а в руке у нее Ц свиток. Потом девоч
ка рассказала: она, как только конников увидела, свиток схватила и в терно
вник. Посмотрела ведьма на свиток, на дочь, Ц аж лицо просветлело Ц и гов
орит девочке: «Лиина, неси вино, хлеб, сыр. Все, что есть, неси. Прихвати и тра
вы от ран». Видишь, какие хитрые?! Погреб-то у них в стороне был устроен и пр
икрыт так, что не догадаешься.
Выпили мы, перекусили. Вино, надо сказать, Ц кислятина. Да и откуда у них др
угое? Сами они виноград не возделывают, а за труды… каждый же старается, чт
о похуже дать. Но вот кислое-то кислое, а в голову ударило.
Перевязали мы раны, тут колдунья бросила несколько раз кости и говорит: «
С запада к мосту еще один отряд римлян подходит. Если пойдем сейчас Ц на р
ассвете возьмем их сонными. Они людей нахватали и награбили много. Кто ид
ет со мной?». А нам уже тогда море по колено. Встали и пошли. И опять вышло по
ее словам. Больше сотни пленников освободили, юношей в основном. Взяли ск
отину, зерно, оружие, а потерь почти никаких: так, десятка два царапин.
Тут колдунья поднялась на большой камень и говорит: мы, говорит, второй ра
з римлян бьем и все видели, что не из камня они и не из железа, а из мяса и кос
тей, что кровь из них вытекает, как и из всех остальных. Добычу мы взяли хор
ошую. Теперь решайте, что делать: разойтись по домам и ждать, когда римляне
опять все заберут, а вас поодиночке перережут, или бить их всегда и везде,
где только встретятся они нам?
Замолчала она. И мы молчим. Верно, римлян мы побили, но была-то их от силы со
тня. И семьи. Куда их? А колдунья, словно мысли наши читает, заговорила: «В го
рах места много. И добро можно спрятать, и скот, и детей с женами и старикам
и. Да и сами мы будем в оба глаза смотреть. И нападать будем с разбором: толь
ко там и только на тех, где и когда мы сильнее. Пусть же поможет вам мудрост
ь Всесильных…» И тут как громыхнет! Мы чуть с ног не попадали, а она стоит, р
уки к небу подняла: «Боги, слышите ли вы меня?!» И опять грохот. Тут всех дрож
ь пробрала: вот так «простая гадалка»! А она громко так продолжает: «Дайте
нам мужество начать! Ц и уже тише. Ц Нам ведь немного надо. Хлеб растить,
виноград. Чтобы жены детей рожали и чтобы дети эти в домах наших росли, а н
е поливали землю слезами на дорогах и рабских рынках. Чтобы скот наш, хлеб
, нашими руками взращенный, нам принадлежал, и чтобы созданное и выращенн
ое нами не отнимали железнотелые пришельцы. И чтобы дома наши стояли сто
лько, сколько хозяевам их угодно будет, а не сгорали в единый миг. Боги! Буд
ьте милостивы к нам!» Опустилась она на колени, на глазах Ц слезы и уже ел
е слышно шепчет: «Услышьте мольбы сестры своей. Не для себя…»
И тут как зашумело все: ветер, деревья, кусты, трава. Негромко сперва, потом
громче, громче. Потемнело вокруг, и пошел такой дождь! Крупный, теплый. Кол
дунья лицо подняла, вода по нему течет, со слезами мешается. И мы ревем, Ц н
е верите? Как дети малые. И не стыдно никому слез, а на душе так легко и светл
о сделалось. Промокли все до нитки, а когда дождь кончился, солнце выгляну
ло. Тепло-тепло стало. Развели мы костры, обсушились, бурдюки с вином по кр
угу пустили.
Никто и словом о том, что было, не обмолвился. Зачем? Каждый за себя уже все с
ам решил. Ни злости не было, ни ненависти, только решимость одна: от начато
го не отступать, пока хоть один чужеземец наш народ губит, землю нашу топч
ет. Вот так и началось все.
Ц Сестрой Богов назвала себя, значит? Ц Стафанион, похоже, слышал эту ис
торию не впервые и относился к ней скептически.
Ц Не назвала, Ц возразил рассказчик. Ц Прошептала. Я только и слышал.
Ц А еще она когда-нибудь об этом упоминала? Ц поинтересовался молодой
парень. Видно было, что его эта полуфантастическая история заинтересова
ла.
Ц Я не слышал, Ц ответил рассказчик и, вдруг решив, что ему не верят, возм
утился. Ц Ты думаешь, не скажи она этого, за ней никто не пошел бы? Все бы по
шли! За свое, да не пойти!
Ц А Ксифия она сожгла… Ц задумчиво и как-то невпопад пробормотал Воцес
. По всему было видно, что событие, свидетелем которому довелось стать ему
, до сих пор тревожило его память. Ц И после такого Стафанион смеет утвер
ждать, что старшая госпожа не сестра Богов?!
Ц Молва многое приукрашивает…
Ц Цыц, грек! Молчи. Вы, греки, не чтите своих Богов и потому не верите в чужи
х. Я собственными глазами видел на плече госпожи серую полоску пепла Ц в
се, что осталось от плети Кривого Ксифия, а под пеплом ткань даже не обугли
лась! И конь Ксифия был цел Ц без единой подпалины, а от самого Ксифия ост
алась только горсть праха. Даже доспехи его обратились в пыль!
Валерий, казалось, без интереса вслушивался в спор. Про Кривого Ксифия он
кое-что слышал. Разбойник этот прославился жестокостью, удивлявшей даже
римлян, привыкших к самым разным проявлениям варварства, но не так давно
имя его само по себе как-то сошло с языков, стерлось.
Ц Говорят, он ударил госпожу, и потому она сожгла его, Ц вступил в разгов
ор еще один из воинов.
Ц Нет, Ц Воцес помотал головой. Ц Она прокляла его за то, что он напал на
наш лагерь. Там тогда оставались только женщины, старики и дети. Вот Ксифи
евы молодцы и потешились над ними вволю. Госпожа, как вернулась (она в то в
ремя с воинами была), развернула коня и помчалась по их следам. Мы Ц за ней.
Нас всего-то было человек пятнадцать. Надо быть или сумасшедшей или сест
рой Богов, чтобы с таким отрядом бросаться в погоню за бандой Кривого Кси
фия. Мы их догнали.
Госпожа стала кричать и стыдить их. У Ксифия в отряде было около полусотн
и воинов Ц все отъявленные мерзавцы, не знающие ни стыда, ни страха, ни жа
лости. У нас зубы застучали, когда они услышали госпожу и, поняв, что нас ма
ло, повернули коней к нам. А госпожа, словно не видит ничего, с коня соскочи
ла и к Ксифию. Клянусь мечом, но у нее на глазах были слезы: «Римляне землю т
вою топчут, Ц кричит, Ц а ты с детьми и стариками воюешь?! Жен бесчестишь?!
Где честь твоя? Где совесть?!» Ну а он, видно, смутился сперва, но ненадолго.
Гарцует перед ней: «Заткнись, Ц говорит. Ц Каждая баба будет тут мне ука
зывать, что делать, а чего не делать. Да я тебя сейчас, собаку такую, в лепешк
у расшибу…»
Тут-то госпожа и воскликнула: «Огонь небесный, рассуди нас и покарай вино
вного!»
Ксифий рассвирепел, коня на нее направил, а конь не слушается, на дыбы подн
ялся. Ксифий как хлестнет ее плетью… Тут-то они и вспыхнули. Огонь их как к
ольцом охватил и стеной поднялся.
Жар от этой стены такой, что все, кто рядом был, прочь шарахнулись. И мы, и го
ловорезы Ксифиевы.
А они стоят в пламени: госпожа, конь над ней навис, Ксифий склонился и плет
ь сжимает, а плеть эта госпоже через плечо легла. Успел-таки ударить, подл
ец!
Потом жар спадать начал, и Ксифий стал осыпаться. Понимаете? Как те песчан
ые фигурки, что дети из мокрого песка у воды лепят, когда они, фигурки эти, в
ысыхать начинают. Потом голова у него отвалилась, о траву ударилась и рас
кололась, а сверху все остальное посыпалось. Конь на четыре ноги опустил
ся Ц осторожно, чтобы госпожу не задеть, Ц дрожит, с морды пена клочьями
падает.
А госпожа повернулась к головорезам Ксифиевым и молчит. Те с коней сошли,
Ц а она молчит, на колени опустились Ц молчит, на земле распластались… Н
у и глаза у них были! Не, неверно, мы не лучше смотрелись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
ь бит. До смерти. Понял? Шагай!
Валерий еще раз кивнул, попятился. Воины за его спиной расступились, дава
я пленнику дорогу, и, оказавшись вне пределов досягаемости меча, бросилс
я бежать к лагерю. Бежал он недолго и остановился, лишь только когда убеди
лся, что часовые его не преследуют. Все правильно, так он и думал: подходы к
лагерю охраняются. Но везде ли так тщательно?
На другой тропе ему в придачу к угрозе дали разок по шее, а на третьей Ц хо
рошего пинка, чтобы быстрее возвращался. Четвертую тропу он искать не ст
ал: ночь кончилась.
На дневном привале воины как всегда сгрудились вокруг нескольких кроше
чных костерков. Они жарили на огне ломтики хлеба, сала, сыра, по очереди от
хлебывали из объемистой фляги, принесенной новоприбывшими. Валерию мес
та у огня, как обычно, не было, и он сидел в стороне, сосредоточенно жуя свою
долю еды.
Ц Скучно? Пошли к огоньку.
Не веря услышанному, юноша поднял голову. Обращался к нему пожилой воин: н
евысокий, сутулый, но по-своему крепкий, как Гальба определил по выговору
, грек.
Ц Вставай, милок, вставай. Молодая госпожа беседует со старшей госпожой
и не скоро позовет тебя.
Не испытывая от приглашения ни радости, ни любопытства, Валерий все-таки
поднялся, подчиняясь, и неспешно последовал за воином.
Ц Потеснись-ка, Воцес, Ц обратился грек к одному из сидевших у костра, на
что тот возразил недовольно:
Ц Зачем нам здесь римлянин?
Ц Пусть побудет. Он не помешает.
Ц Минувшей ночью он удрать хотел, Ц буркнул Воцес, чуть сдвигаясь в сто
рону.
Ц Садись, милок, Ц пожилой чуть не силой усадил Валерия на землю. Ц Тем
более незачем его сперва гнать, а потом за ним же следить. Где твои кости, В
оцес? Сыграем?
Воцес порылся в кошеле, достал несколько кубиков, бросил их наземь раз, др
угой, третий, отобрал две, а остальные спрятал обратно.
Ц Порченые, что ли? Ц спросил грек. Ц Дай взгляну.
Ц Смотри, Ц Воцес достал и передал ему четыре кубика. Ц Два Ц на семь и
два Ц на девять. Что она с ними делает?
Грек бросил кости на землю, полюбовался результатом:
Ц Она Ц ведьма. Помнишь, что было с конем Авеса, когда он вздумал насильн
о прокатить ее?
Ц Он не знал, кто перед ним, иначе никогда не повел бы себя столь вольно. Ма
ло ли смазливых девчонок вокруг? Он-то не привык пропускать их мимо. Схват
ил привычно поперек и бросил перед собой на коня!
Ц Бросил-то бросил, да конь вдруг взбесился. Просто чудо, что они удержал
ись у него на спине и не расшиблись. Его еще старшая госпожа остановила.
Ц Помню. Она прикрикнула на дочь и велела той прекратить дурачиться. Кон
ь тут же встал как вкопанный, а госпожа потом извинялась за дочь. Именно с
того дня Авес и прилип к Лиине… Слушай, Стафанион, ты мне зубы не заговарив
ай. Будешь ты играть или нет?
Ц Буду, Ц пожилой достал несколько медных монет, быстро проиграл их, ск
азал со вздохом. Ц Не везет.
Ц А ты в долг. Я поверю.
Ц В долг не играю.
Воцес обиделся:
Ц И ради этого я должен был кости доставать и твою болтовню слушать? Чего
ты жадничаешь, Стафанион: «Я в долг не играю…». У тебя же вся одежда золото
м подшита, а ты вытащил, как великое богатство, пару медяков…
Валерий задумчиво подобрал два кубика из тех, что Воцес назвал порчеными
, бросил ему выпало шесть и один, потом Ц пять и два. Не понимая причины сто
ль странного совпадения, юноша вертел кубики в руках, пытаясь понять и об
ъяснить необъяснимое.
Воцес, раздосадованный тем, что настоящая игра не состоялась, оставил Ст
афаниона и прицепился к нему:
Ц Сыграем, римлянин?
Ц Ему не на что играть. У него даже голова Ц не его, Ц съязвил сосед Воце
са.
Ц Пусть ухо ставит, Ц не без резона возразил ему другой воин.
Ц Или кое-что пониже…
Ц Авес не пожалеет денег, выкупит…
Валерий некоторое время бесстрастно созерцал кривлявшихся варваров, с
нял плащ и, показывая Воцесу, спросил:
Ц Сколько ставишь против?
Ц Четыре сестерции, Ц называя чуть не десятую часть стоимости вещи, Воц
ес откровенно издевался над пленником. Ц Не боишься проиграть? Лиина те
бя тогда за ноги повесит.
Ц Не твоя забота. Играю на все.
Валерий выиграл: четыре против трех.
Ц Повезло, Ц снисходительно процедил Воцес, но в глазах его уже вспыхну
ли огоньки азарта. Ц Давай опять на все?
Ц Бросай.
И опять Валерий выиграл: одиннадцать против пяти. Завернувшись в плащ, он
предложил:
Ц Играем на остальное?
В сущности, ему были одинаково неважны как выигрыш, так и проигрыш. На этот
раз ему выпало восемь, Воцесу Ц шесть. Валерий разделил выигрыш пополам
и тут же проиграл ставку, потом опять выиграл два раза подряд, разделил де
ньги на четыре части, проиграл два раза, потом пять раз подряд выиграл… Во
цес начал сознательно поднимать ставки. Он нервничал: то долго тряс куби
ки, то бросал их как можно быстрее, надеясь привлечь удачу.
Стафанион взялся было подсказывать Валерию, но на него набросились оста
льные воины и он вынужден был замолчать и теперь только облизывался на р
ассыпанное по земле золото.
Валерий кидал кости безо всякой оглядки: пусть варвары дивятся его удаче
. Воцес отыграл пяток динариев
Динарий Ц древнеримская монета; 10 динариев
равны четырем сестерциям.
и тут же просадил их, вывернул кошель, Ц на землю выкатились два ме
дяка.
Ц Голову ставь, Ц посоветовал ему Валерий. Ц Или у тебя она тоже не твоя
?
Заигравшись, никто не заметил, как к костру тихонько подошла Лиина.
Ц А сколько здесь всего?
Ц Очень и очень много, госпожа Лиина, Ц завертелся угрем Стафанион. Ваш
ему рабу очень везет…
Ц Вижу и слышу, что он уже на головы играть собрался.
Ц На то и игра, Ц возразил девочке Валерий. Ц Я никого не заставляю риск
овать головой.
Ц Не заставляешь? Игра? Ну, так сколько тут?
Ц Зачем это госпоже?! Ц опять влез Стафанион.
Ц Может быть, я тоже хочу сыграть?
Чем заканчивается прикосновение девочки к игральным костям, знали все. В
оцес, словно очнувшись, подхватил кубики с земли:
Ц Что вы, госпожа. К лицу ли вам играть в кости с вашим же рабом?
Валерий уперся взглядом в землю. Он был взбешен вмешательством девчонки
, но возмутиться вслух не осмеливался. К всеобщему удовольствию, Лиина вз
яла его за волосы, заставила поднять лицо:
Ц Зачем тебе деньги, Валерий Цириний Гальба? Уж не надумал ты выкупиться
на свободу?
Ц Мне везло, и я играл.
Ц Разумный ответ, Ц девочка выпустила его волосы, наклонилась, подобра
ла с земли несколько монет, сунула Валерию в руку. Ц Пошли, Ц а отведя его
от костра, сказала: Ц Больше не играй Ц проиграешь.
На щеках Валерия ходили желваки. Сопливая девчонка украла его триумф, ун
изила перед всей толпой, и доводы, рассудка были слишком слабым утешение
м.
Ц Валерий Цириний Гальба! Я с тобой говорю!
Ц Как прикажет госпожа.
Ц Госпожа приказывает, чтобы ты больше не играл!
Ц Я не буду больше играть.
Ц Тогда можешь идти обратно. Придешь ко мне, когда перебесишься.
Не поднимая глаз, юноша повернулся и пошел к костру.
Воцес подбирал последние монеты, остальные, усевшись в кружок, передавал
и друг другу флягу с вином, а рядом стояла вторая.
Валерий показал хозяину фляги динарий, а когда тот потянулся к монете, вз
ял флягу. По глотку, отпивая из горлышка молодое, кисловатое, но необыкнов
енно душистое вино, он от нечего делать вслушивался в неспешный разговор
у костра.
Пожилой воин с тяжелыми мозолистыми руками и грубым, обветренным лицом р
ассказывал остальным:
Ц …а Милина, старуха эта, ну прямо как волчица воет. Аж пена на губах высту
пила: «Какие вы мужчины? Вам в альчики, как детям малым, играть! Будь прокля
ты отцы ваши, породившие вас на позор себе!» Ц она здорово браниться умее
т, но и без ее брани всем тошно. Тут кто-то сказал: «Против хорошей дубины ме
ч не потянет». У всех уже кулаки, как те дубины, а тут эта колдунья Ц она тог
да, кажется, к Варду приходила. У него жена никак разродиться не могла. Ну, в
от ведьма и скажи, вроде и негромко: если, говорит, по верхней тропе идти, ка
к раз у моста встретимся. Они уже пьяные и даже понять ничего не успели. Кт
о идет? И пошла. Ну, мы переглянулись, за дубины Ц и за ней; тропа крутая, а он
а идет, вроде как по ровному. Ну, и нам стыдно отставать, тоже нажимаем. Добр
ались мы до моста: восемь человек под мост, а остальные набрали камней и кт
о куда: кто за куст, кто за камень. Только-только попрятались Ц идут. Мы Ц
за камни, потом за дубины. Римляне и вправду понять ничего не успели. У нас
Ореста убили, двоих ранили серьезно, ну и поцарапали многих. Мы за Ореста т
ак озлились, что последнего римлянина чуть не в клочья разодрали. Выл он т
ак, что до сих пор вспоминать жутко.
Собрали мы все, что они несли и везли, тут ведьма и говорит: мол, поздно уже и
чего по камням ноги бить? Ее дом рядом. Там у нее вино есть доброе, там и ран
ы перевяжем. Никто спорить с ней не стал. Пошли. Прошли немного, чуем: дымом
тянет. Пока ведьма в деревне была Ц от ее дома головешек не осталось. Посм
отрела она на это, вздохнула: хорошо, говорит, что я ничего не знала. Тогда б
ы я за себя мстить пошла, а не за других. Потом говорит: «Но выпить нам все ра
вно найдется что, Ц и зовет: Ц Лиина!». Смотрим, из зарослей, на которые и в
зглянуть-то жутко, девочка выползает, а в руке у нее Ц свиток. Потом девоч
ка рассказала: она, как только конников увидела, свиток схватила и в терно
вник. Посмотрела ведьма на свиток, на дочь, Ц аж лицо просветлело Ц и гов
орит девочке: «Лиина, неси вино, хлеб, сыр. Все, что есть, неси. Прихвати и тра
вы от ран». Видишь, какие хитрые?! Погреб-то у них в стороне был устроен и пр
икрыт так, что не догадаешься.
Выпили мы, перекусили. Вино, надо сказать, Ц кислятина. Да и откуда у них др
угое? Сами они виноград не возделывают, а за труды… каждый же старается, чт
о похуже дать. Но вот кислое-то кислое, а в голову ударило.
Перевязали мы раны, тут колдунья бросила несколько раз кости и говорит: «
С запада к мосту еще один отряд римлян подходит. Если пойдем сейчас Ц на р
ассвете возьмем их сонными. Они людей нахватали и награбили много. Кто ид
ет со мной?». А нам уже тогда море по колено. Встали и пошли. И опять вышло по
ее словам. Больше сотни пленников освободили, юношей в основном. Взяли ск
отину, зерно, оружие, а потерь почти никаких: так, десятка два царапин.
Тут колдунья поднялась на большой камень и говорит: мы, говорит, второй ра
з римлян бьем и все видели, что не из камня они и не из железа, а из мяса и кос
тей, что кровь из них вытекает, как и из всех остальных. Добычу мы взяли хор
ошую. Теперь решайте, что делать: разойтись по домам и ждать, когда римляне
опять все заберут, а вас поодиночке перережут, или бить их всегда и везде,
где только встретятся они нам?
Замолчала она. И мы молчим. Верно, римлян мы побили, но была-то их от силы со
тня. И семьи. Куда их? А колдунья, словно мысли наши читает, заговорила: «В го
рах места много. И добро можно спрятать, и скот, и детей с женами и старикам
и. Да и сами мы будем в оба глаза смотреть. И нападать будем с разбором: толь
ко там и только на тех, где и когда мы сильнее. Пусть же поможет вам мудрост
ь Всесильных…» И тут как громыхнет! Мы чуть с ног не попадали, а она стоит, р
уки к небу подняла: «Боги, слышите ли вы меня?!» И опять грохот. Тут всех дрож
ь пробрала: вот так «простая гадалка»! А она громко так продолжает: «Дайте
нам мужество начать! Ц и уже тише. Ц Нам ведь немного надо. Хлеб растить,
виноград. Чтобы жены детей рожали и чтобы дети эти в домах наших росли, а н
е поливали землю слезами на дорогах и рабских рынках. Чтобы скот наш, хлеб
, нашими руками взращенный, нам принадлежал, и чтобы созданное и выращенн
ое нами не отнимали железнотелые пришельцы. И чтобы дома наши стояли сто
лько, сколько хозяевам их угодно будет, а не сгорали в единый миг. Боги! Буд
ьте милостивы к нам!» Опустилась она на колени, на глазах Ц слезы и уже ел
е слышно шепчет: «Услышьте мольбы сестры своей. Не для себя…»
И тут как зашумело все: ветер, деревья, кусты, трава. Негромко сперва, потом
громче, громче. Потемнело вокруг, и пошел такой дождь! Крупный, теплый. Кол
дунья лицо подняла, вода по нему течет, со слезами мешается. И мы ревем, Ц н
е верите? Как дети малые. И не стыдно никому слез, а на душе так легко и светл
о сделалось. Промокли все до нитки, а когда дождь кончился, солнце выгляну
ло. Тепло-тепло стало. Развели мы костры, обсушились, бурдюки с вином по кр
угу пустили.
Никто и словом о том, что было, не обмолвился. Зачем? Каждый за себя уже все с
ам решил. Ни злости не было, ни ненависти, только решимость одна: от начато
го не отступать, пока хоть один чужеземец наш народ губит, землю нашу топч
ет. Вот так и началось все.
Ц Сестрой Богов назвала себя, значит? Ц Стафанион, похоже, слышал эту ис
торию не впервые и относился к ней скептически.
Ц Не назвала, Ц возразил рассказчик. Ц Прошептала. Я только и слышал.
Ц А еще она когда-нибудь об этом упоминала? Ц поинтересовался молодой
парень. Видно было, что его эта полуфантастическая история заинтересова
ла.
Ц Я не слышал, Ц ответил рассказчик и, вдруг решив, что ему не верят, возм
утился. Ц Ты думаешь, не скажи она этого, за ней никто не пошел бы? Все бы по
шли! За свое, да не пойти!
Ц А Ксифия она сожгла… Ц задумчиво и как-то невпопад пробормотал Воцес
. По всему было видно, что событие, свидетелем которому довелось стать ему
, до сих пор тревожило его память. Ц И после такого Стафанион смеет утвер
ждать, что старшая госпожа не сестра Богов?!
Ц Молва многое приукрашивает…
Ц Цыц, грек! Молчи. Вы, греки, не чтите своих Богов и потому не верите в чужи
х. Я собственными глазами видел на плече госпожи серую полоску пепла Ц в
се, что осталось от плети Кривого Ксифия, а под пеплом ткань даже не обугли
лась! И конь Ксифия был цел Ц без единой подпалины, а от самого Ксифия ост
алась только горсть праха. Даже доспехи его обратились в пыль!
Валерий, казалось, без интереса вслушивался в спор. Про Кривого Ксифия он
кое-что слышал. Разбойник этот прославился жестокостью, удивлявшей даже
римлян, привыкших к самым разным проявлениям варварства, но не так давно
имя его само по себе как-то сошло с языков, стерлось.
Ц Говорят, он ударил госпожу, и потому она сожгла его, Ц вступил в разгов
ор еще один из воинов.
Ц Нет, Ц Воцес помотал головой. Ц Она прокляла его за то, что он напал на
наш лагерь. Там тогда оставались только женщины, старики и дети. Вот Ксифи
евы молодцы и потешились над ними вволю. Госпожа, как вернулась (она в то в
ремя с воинами была), развернула коня и помчалась по их следам. Мы Ц за ней.
Нас всего-то было человек пятнадцать. Надо быть или сумасшедшей или сест
рой Богов, чтобы с таким отрядом бросаться в погоню за бандой Кривого Кси
фия. Мы их догнали.
Госпожа стала кричать и стыдить их. У Ксифия в отряде было около полусотн
и воинов Ц все отъявленные мерзавцы, не знающие ни стыда, ни страха, ни жа
лости. У нас зубы застучали, когда они услышали госпожу и, поняв, что нас ма
ло, повернули коней к нам. А госпожа, словно не видит ничего, с коня соскочи
ла и к Ксифию. Клянусь мечом, но у нее на глазах были слезы: «Римляне землю т
вою топчут, Ц кричит, Ц а ты с детьми и стариками воюешь?! Жен бесчестишь?!
Где честь твоя? Где совесть?!» Ну а он, видно, смутился сперва, но ненадолго.
Гарцует перед ней: «Заткнись, Ц говорит. Ц Каждая баба будет тут мне ука
зывать, что делать, а чего не делать. Да я тебя сейчас, собаку такую, в лепешк
у расшибу…»
Тут-то госпожа и воскликнула: «Огонь небесный, рассуди нас и покарай вино
вного!»
Ксифий рассвирепел, коня на нее направил, а конь не слушается, на дыбы подн
ялся. Ксифий как хлестнет ее плетью… Тут-то они и вспыхнули. Огонь их как к
ольцом охватил и стеной поднялся.
Жар от этой стены такой, что все, кто рядом был, прочь шарахнулись. И мы, и го
ловорезы Ксифиевы.
А они стоят в пламени: госпожа, конь над ней навис, Ксифий склонился и плет
ь сжимает, а плеть эта госпоже через плечо легла. Успел-таки ударить, подл
ец!
Потом жар спадать начал, и Ксифий стал осыпаться. Понимаете? Как те песчан
ые фигурки, что дети из мокрого песка у воды лепят, когда они, фигурки эти, в
ысыхать начинают. Потом голова у него отвалилась, о траву ударилась и рас
кололась, а сверху все остальное посыпалось. Конь на четыре ноги опустил
ся Ц осторожно, чтобы госпожу не задеть, Ц дрожит, с морды пена клочьями
падает.
А госпожа повернулась к головорезам Ксифиевым и молчит. Те с коней сошли,
Ц а она молчит, на колени опустились Ц молчит, на земле распластались… Н
у и глаза у них были! Не, неверно, мы не лучше смотрелись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20