Позади него раздалось звяканье. Легионеры бросали оружие.
На обратном пути Авес должен был выслушивать ворчание Брааза:
Ц Зачем пленных брал? Кому они нужны? Только руки связывают. До лагеря Ц
далеко, а это волчье отродье едва ноги передвигает…
Лиис молчал, но и он был недоволен неожиданной добротой молодого полково
дца.
Авес не слушал Брааза и к Лиису не приглядывался, будучи весь во власти не
кой, вдруг возникшей мысли, сколь шальной, столь и крамольной. Когда путь о
тряда пересекся с крутой тропой, которая вела к верхнему лагерю, он загов
орил:
Ц Лиис, дай мне несколько человек и я сам разберусь с пленными.
Ц Ты что? Хочешь их… того? Ц Брааз чиркнул себя ребром ладони по горлу.
Ц Так я и говорю: зачем ты их сюда вообще волок?
Ц Не всех. Несколько пленных нам весьма пригодятся в верхнем лагере.
Ц Так бы и сказал сразу. Сколько тебе оставить?
Ц Десять или пятнадцать… Я сам их отберу.
Ц Факелы сюда! Ц приказал Лиис.
Авес шел вдоль выстроенных в шеренгу римлян. Следовавший за ним воин нес
факел. В быстро надвигавшейся темноте лица пленников казались белыми ги
псовыми масками.
Двое воинов отводили в сторону тех, на кого указывал их начальник, а еще пя
теро резали не удостоенных внимания. Теплая кровь, пенясь, стекала на еще
не остывшие камни, теплые тела тут же сталкивались с невысокого каменист
ого откоса.
Когда резня была закончена, Авес пересчитал оставшихся Ц их оказалось ч
етырнадцать.
Второй отбор он провел под водопадом. Здесь факелы не понадобились. Их за
менила луна.
Пленникам было приказано раздеться, искупаться самим, выстирать одежду.
Потом Авес с пятью воинами тщательно осмотрел каждого из них, ощупывая м
ышцы, проверяя зубы, выискивая не замеченные ранее изъяны. Под конец посл
е некоторого размышления он забраковал еще шестерых. Обоснованием посл
еднего убийства стала фраза: «Женщины нам не нужны».
И тут один из пленников не выдержал, бросился на Авеса, понося его последн
ими словами. Двое ближайших к нему римлян схватили беднягу, стараясь уде
ржать, заткнули рот. Спасло его то, что ни Авес, ни воины, его сопровождающи
е, не понимали даже латинской брани. Не утруждая себя раздумьем, Авес потр
ебовал перевода:
Ц Что он так складно говорит?
Римлянин, к которому он обратился, тот самый, что первым бросил меч, поперх
нулся. Ответил сквозь сжатые, чтобы не стучали, зубы:
Ц Он… стихи читает, Ц ничего умнее юноша просто не успел придумать, но А
веса его ответ озадачил:
Ц Стихи?
Ц Да… Он поэт…
Ц Поэт?
Ц Да.
Ц Помешанный что ли? Ц спросил один из воинов.
Ц Да… то есть… нет…
Ц Да или нет?
Ц Поэты… они такие… не как все…
Ц Прикончить его надо, Ц буркнул все тот же воин.
Ц Нет! Ц Авес окинул взглядом одинаково удивленных воинов и пленников,
заорал на римлян: Ц Чего топчетесь на месте, волчье отродье?! Шагайте быс
трее! До утра, что ли, с вами возиться здесь!
Толкаясь, пленники бросились в указанном направлении. Двое волокли това
рища. Он уже не ругался. Только всхлипывал тихонько сквозь зубы. Неожидан
но бег прервался, раздались крики, ругань. Авес бросился вперед, расталки
вая римлян:
Ц Кого ворон… Урл?!
Ц Авес? Кто это с тобой?
Ц Лидиец, Безухий, Волслав, Лолий, Висоцел и восемь пленников. А с тобой?
Ц Стафанион, Линий и старикашка, называющий себя Помпонием Гаем Луцием.
Госпоже да и нам будет небезынтересно побеседовать с ним завтра. А тебе з
ачем эти?
Пленник, понимавший речь победителей, осторожно приблизился к ним, вслуш
иваясь в разговор. Авес заметил его маневр и, отведя Урла от воинов поближ
е к пленникам, сказал товарищу почти на ухо, но достаточно внятно:
Ц Я думаю, нашей старухе будет небезынтересно побеседовать и с ними. Оди
н из них Ц поэт, а она любит развлечься стишками, да и другие не противны н
и лицом, ни телом…
Даже в черной тени скалы был заметен жесткий оскал зубов Урла:
Ц Ты кому-нибудь говорил о том, что придумал?
Авес улыбнулся. Лицо его напоминало счастливую мордочку лисы, запустивш
ей зубки в мышь:
Ц Конечно, нет. Зачем и кому нужны сплетни?
Ц А если госпоже не понравится такой подарок?
Ц Понравится. Римляне хотят жить. Старуха будет довольна ими.
Пленник скрипнул зубами. Авес обернулся на звук. Под его ласковым взгляд
ом юноша сжался и попятился.
Урл не обратил на это внимания. Он обдумывал услышанное:
Ц Госпожа целомудренна. Она всем отказывает…
С той же милой улыбкой Авес ответил:
Ц Она благоразумна и не хочет нарушать наши обычаи, но никакое благораз
умие не может помешать ей теперь.
Ц А что с ними будет потом?
Ц Не знаю, но заставить их замолчать Ц труда не составит. Да и велика ли б
еда? Женщина не может без мужчины. Госпожа Ц чужеземка, они Ц чужеземцы,
а мы промолчим. Такую услугу без благодарности не оставляют…
Ц Это так. Она Ц женщина… Сколько с тобой римлян?
Ц Восемь. Старухе будет из чего выбрать.
Ц Ну, Авес, какая же она старуха? Она молода и собой хороша. Порой мне кажет
ся, что слишком молода и слишком хороша.
Авес пренебрежительно хмыкнул:
Ц Да уж, юная дева.
Ц Авес, я вот что думаю: пусть мой старичок будет девятым. Девять Ц число
совершенное.
Ц Он не слишком стар?
Ц Нет. Я просто дразню его старикашкой. И потом не забывай: женщины порой
имеют странный вкус. А умных вообще не понять. Им седобородые слаще сосун
ков.
Ц Попробуем, Ц не стал спорить Авес. Взглядом он отыскал прислушивавше
гося пленника, поманил его пальцем. Ц Ты все слышал?
Ц Да.
Ц И все понял и запомнил?
Ц Да.
Ц Господин! Ц высокомерно поправил пленника Авес.
Ц Да, господин.
Ц Так запомни еще вот что: тот, кто не сумеет ублажить женщину, и тот, кого
она выгонит из шатра, Ц будет ублажать мужчин, а потом я сам привяжу его н
а солнцепеке, изуродую и оставлю подыхать. А теперь иди и перескажи все, чт
о слышал, остальным. Иди!
Пятясь, римлянин отступил. Урл громко окликнул своих воинов:
Ц Стафанион, Лолий, старикашку сюда!
Римлянин, которого Авесу назвали поэтом, спросил:
Ц Валерий, что они сделают с нами?
Ц Подарят.
Ц Не убьют?
Ц Потом Ц убьют.
Ц Как же так?!
Валерий повернул к товарищу перекошенное лицо, но ответить не успел.
Авес скомандовал: «Бегом!».
* * *
Верхний лагерь был невелик и состоял из пяти шатров. Пока Авес устраивал
своих воинов, пока те готовились к ночлегу, Урл еще раз, уже на латыни, повт
орил пленникам то, что они должны будут делать и что их ждет, если они не пр
иложат все старания для услаждения госпожи. Потом, видя, что пленные от ус
талости едва держатся на ногах, приказал принести им вина и хлеба с сыром,
а когда они подкрепились, указал на двойной шатер и велел:
Ц Идите.
Шатер оказался пуст. Римляне некоторое время топтались у входа, не решая
сь пройти вглубь. Слабый огонек масляного светильника еле-еле освещал в
нутренность шатра, поэтому пленники не сразу поняли, откуда раздался гол
ос: «Кто там?». Из полутьмы расплывчатой тенью выделилась невысокая фигу
рка в широком и длинном женском одеянии. Длинная, свободно подпоясанная
туника и почти такое же длинное покрывало лишали ее возраста. В одной рук
е она сжимала папирусный свиток, другой Ц отчаянно терла слипающиеся гл
аза. Голос ее звучал невнятно и сонно:
Ц Что вам надо?
Не дожидаясь ответа, она, встав на цыпочки, подтянула фитиль в горящем све
тильнике, от лучинки зажгла еще два (только теперь римляне увидели, что пе
ред ними Ц девчонка), спросила, обегая их лица цепким, но в то же время непр
оницаемым взглядом:
Ц Кто вы?
Глаза ее остановились на самом старшем. Ответа она ждала от него. Мужчина
поклонился и ответил:
Ц Помпоний Гай Луций, госпожа.
Ц Ты римлянин?
Ц Да.
Зябко поежившись, девочка подошла к ложу, забралась на него с ногами, укут
алась в покрывало, поправила выбившуюся прядь и, подперев щеку ладонью, в
елела на латыни:
Ц Подойди.
Помпоний сделал несколько неуверенных шагов.
Ц Ближе.
Ц Госпожа…
Она приподняла голову. Бесстрастные серые глаза уперлись в лицо легата.
Ц Госпожа, будь милостива к побежденным…
Девочка шевельнулась, желая что-то сказать, но промолчала, и Помпоний про
должил:
Ц Сегодня госпожа упивается победой. Великой победой, а я, старый воин, с
тою перед ней опозоренный и бессильный. Но, госпожа, будь милостива и будь
великодушна. Удовольствуйся тем, что уже имеешь. Молю тебя, не подвергай н
ас последнему поруганию. В память о предках твоих, об отце, о деде, не покры
вай мои седины еще и этим позором! Отпусти нас, ибо милосердие Ц лучшее ук
рашение дев и жен…
Он, наверно, долго еще говорил бы, но девушка перебила его:
Ц Я никогда не видела и не знала ни своего отца, ни своего деда, но будь по-
твоему: ступай.
Узкая ладонь указала на приоткрытую дверь.
Побледнев, римлянин опустился на колени, простонал сквозь зубы:
Ц Госпожа!
Движение ладони остановило его мольбу.
Девочка повторила:
Ц Ступай, Ц и добавила: Ц Если хочешь.
Не обращая более на него внимания, она повторно, не торопясь, оглядела пле
нников, остановилась взглядом на Валерии, некоторое время сосредоточен
но всматривалась в него, будто пытаясь что-то вспомнить, сделала знак рук
ой, чтоб подошел.
Пленник приложил ладонь к груди, как бы безмолвно спрашивая: не ошибся ли
он? Девочка кивнула, подтверждая: да, она зовет его.
Шаг, еще шаг… Пытливый взгляд ловит каждый жест госпожи. Вот он уже в полуш
аге от ложа.
Опять движение руки. Пальцы указывают на ковер.
Не выразив ни удивления, ни досады, юноша покорно опустился на колени. Вни
мательно, почти пристально рассмотрев его лицо, Лиина чуть кивнула, слов
но соглашаясь с чем-то, и спросила:
Ц Как твое имя?
Ц Валерий Цириний Гальба.
Ц Знатное имя.
Ц Да… госпожа, Ц бесстрастно согласился юноша.
Ц Расскажи мне, Валерий Цириний Гальба, кто ты, откуда родом и что привел
о тебя в этот шатер?
Помедлив какое-то мгновение, пленник заговорил, заглядывая в глаза свое
й госпоже:
Ц Родился я в консульство Марка Валерия Мессалы и Гнея Летула, в девятый
день до январских календ в усадьбе близ Гаррация. Мой отец Ц Сервий Галь
ба, консуляр и один из красноречивейших ораторов Рима, мать Ц Мумия Ахаи
ка, внучка Катулла, впрочем, известная в Риме лишь достойным поведением. М
атери я не помню, потому что потерял ее рано, но, лишив меня одной матери, су
дьба послала мне вторую, так как, назвав мачехой Ливию Оцелину, вторую жен
у моего отца, я бы проявил ничем не оправданную черную неблагодарность. Д
аже теперь, стоя перед лицом судьбы, принявшей ваш облик, госпожа, я не мог
у определить, кто из них больше сделал для меня: то ли та, что даровала мне ж
изнь, то ли та, что даровала разум. Когда мне исполнилось шестнадцать лет,
отец надел на меня белую тогу и предложил на выбор две карьеры: гражданск
ую и военную. Я выбрал войну. Я не был ни глуп, ни ленив. Влияние отца и его бо
гатство тоже значили немало, и к тому времени, когда Отец римского народа
и его Император разгневался на царя Эвхинора и послал свои легионы в зем
лю Камней, я командовал конной турмой
Турма Ц подразделение древнеримской конн
ицы (около 30 всадников), входившее в состав легиона; делилась на три декури
и (отделения).
и имел надежду на должность легата.
Неделю назад моя турма была передана во временное подчинение Помпонию Г
аю Луцию, легату первого легиона. Почти целую неделю мы искали боя с воина
ми госпожи и сегодня на рассвете нашли его. Сражение было долгим и тяжелы
м, но после полудня Боги отвернулись от нас, и весы судьбы склонились на ст
орону тех, кто жил на этой земле всегда. Видя неизбежность гибели, и всеми
силами желая спасти остатки своей турмы, я попытался увести ее…
Ц Ты бежал с поля боя? Ц перебила его девочка.
Ни единый мускул не дрогнул на лице пленника. Все тем же ровным голосом он
ответил:
Ц Я выполнял приказ.
Ц Приказ? Чей?
Ц Помпония Гая Луция. Единственного из людей, имевшего право приказыва
ть мне тогда.
Покосившись на Помпония, девушка кивнула:
Ц Хорошо, значит, ты отступил, а не бежал. Продолжай.
Ц Отражая удары бесчисленных отрядов…
Девочка опять перебила его:
Ц Бесчисленных?
В глазах ее пряталась усмешка, и пленник ответил, стараясь сохранить дос
тоинство:
Ц Госпоже смешно слышать мои слова. Она лучше, чем кто бы то ни было, знает
, сколько ее воинов участвовало в битве и во сколько отрядов они были объе
динены, мне же тогда показалось, что отрядов у госпожи бесчисленное множ
ество. А храбрость умножала это множество стократно.
Усмехнувшись, девушка разрешила:
Ц Продолжай.
Ц Теряя людей, мы пробились через перевал. По нашим следам шла конница. С
пеша оторваться от нее, мы не заметили засады. Целая туча стрел обрушилас
ь на наши ряды. Мы даже не успели перестроиться, а нас уже смяли, ударив с дв
ух сторон. Резня была чудовищная. Не думаю, что за десять наших голов славн
ые воины госпожи платили хотя бы одной. Подо мной убили коня, и я бросился
бежать вверх по склону. Да, госпожа, теперь я бежал с поля боя, если эту кров
авую бойню можно назвать боем. Рядом со мной бежали и другие. Вслед нам лет
ели копья, стрелы, а когда мы достигли вершины, то поняли, что спасались зр
я. Покончив с бывшими внизу, конница обходила гору, и, спускаясь, мы бы попа
ли под ее мечи и копья, а сзади не спеша шла пехота… Тогда я вышел и первым б
росил меч. Я видел лица воинов госпожи. Они светились радостью победы, и я
подумал, что, радуясь победе, воины будут милостивы к побежденным. Мне, как
и моим товарищам, не хватило мужества умереть в бою, и за это мы жестоко по
платились. Из более чем сотни в живых оставили только восьмерых. Остальн
ых перебили. А здесь, в лагере, знатный воин объявил нам, что все мы будем от
даны госпоже с тем, чтобы, выбрав из нас тех, кто покажется госпоже приятне
е остальных, она провела бы эту ночь в страстной неге наслаждения. Тот же,
кого госпожа выгонит этой ночью из своей палатки, будет подвергнут неслы
ханному поруганию, а потом предан мучительной казни…
Конец истории девочка слушала уже без усмешки. Время от времени она отры
вала взгляд от лица рассказчика, пробегала глазами по пленникам у входа,
по лежавшему на ковре полководцу: тот оставался в той же позе, как упал. Да
же шевельнуться не смел.
Жестокая схватка, поражение, резня, плен и вот теперь чья-то глупая шутка,
которая для них таковой не была. Слишком много для одного дня.
Взмах ладони Ц и ближайший из пленников повторяет жест Валерия, прижима
я руку к груди: «Меня?». Кивок в ответ. Большой палец и взгляд госпожи указы
вают сперва на широкое, низкое кресло в стороне, потом раскрытая ладонь и
взгляд устремляются на Помпония.
Пленник понял. Он поспешно подал старику кресло, помог подняться и сесть
в него. Благодарная улыбка юной госпожи стала ему наградой за догадливос
ть.
Ц Итак, ты сказал все?
Ц Да, Ц Валерий, как и все в шатре, не упустил ни единого жеста из этой кор
откой пантомимы и сделал логичный вывод: госпожа желает быть милостива к
ним.
Ц И больше ничего не хочешь добавить?
Юноша искательно улыбнулся:
Ц Госпожа, дозволь просить…
Ц О милости?
Робкая улыбка погасла. Валерий с трудом удержал на лице бесстрастное выр
ажение. Каким-то, чуть ли не двенадцатым чувством он определил, что ему пр
осить не следовало. В горле пересохло:
Ц Да.
Девушка чуть прикусила краешек губы, улыбнулась, скорее инстинктивно, не
жели сознательно отметив, что улыбка, в которой торопливо растянул губы
пленник, не коснулась его встревоженных глаз, сказала высокомерно:
Ц Ты очень красив, Валерий Цириний Гальба.
Пальцы властно тронули его щеку.
Глядя поверх ее руки в глаза госпоже, юноша прижал к губам краешек широко
го рукава. Как она отнесется к такому выражению покорности? Не рассердил
ась. Улыбнулась. Правда, едва-едва и почти презрительно, но все-таки…
Ц И еще мне кажется, что я где-то видела твое лицо, Валерий Цириний Гальба
, хотя это и вряд ли возможно.
Ц Почему, госпожа?
Ц Я никогда не покидала своего дома.
Что это? Намек? Но на что? Руку она не убрала. Повернуть голову Ц и губы косн
утся ее пальцев. Самых кончиков. В первый раз она ведь улыбнулась, пусть да
же и снисходительно, а он молод, красив, в Риме женщины были без ума от него
… Боги, как давно это было!
Прикосновение почти к ногтям заставило содрогнуться тело пленника: есл
и девочка сочтет такой поступок слишком вольным… Задержавшись у него в р
уке ровно столько, сколько длится легкое замешательство, пальцы равноду
шно избавились от его касания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
На обратном пути Авес должен был выслушивать ворчание Брааза:
Ц Зачем пленных брал? Кому они нужны? Только руки связывают. До лагеря Ц
далеко, а это волчье отродье едва ноги передвигает…
Лиис молчал, но и он был недоволен неожиданной добротой молодого полково
дца.
Авес не слушал Брааза и к Лиису не приглядывался, будучи весь во власти не
кой, вдруг возникшей мысли, сколь шальной, столь и крамольной. Когда путь о
тряда пересекся с крутой тропой, которая вела к верхнему лагерю, он загов
орил:
Ц Лиис, дай мне несколько человек и я сам разберусь с пленными.
Ц Ты что? Хочешь их… того? Ц Брааз чиркнул себя ребром ладони по горлу.
Ц Так я и говорю: зачем ты их сюда вообще волок?
Ц Не всех. Несколько пленных нам весьма пригодятся в верхнем лагере.
Ц Так бы и сказал сразу. Сколько тебе оставить?
Ц Десять или пятнадцать… Я сам их отберу.
Ц Факелы сюда! Ц приказал Лиис.
Авес шел вдоль выстроенных в шеренгу римлян. Следовавший за ним воин нес
факел. В быстро надвигавшейся темноте лица пленников казались белыми ги
псовыми масками.
Двое воинов отводили в сторону тех, на кого указывал их начальник, а еще пя
теро резали не удостоенных внимания. Теплая кровь, пенясь, стекала на еще
не остывшие камни, теплые тела тут же сталкивались с невысокого каменист
ого откоса.
Когда резня была закончена, Авес пересчитал оставшихся Ц их оказалось ч
етырнадцать.
Второй отбор он провел под водопадом. Здесь факелы не понадобились. Их за
менила луна.
Пленникам было приказано раздеться, искупаться самим, выстирать одежду.
Потом Авес с пятью воинами тщательно осмотрел каждого из них, ощупывая м
ышцы, проверяя зубы, выискивая не замеченные ранее изъяны. Под конец посл
е некоторого размышления он забраковал еще шестерых. Обоснованием посл
еднего убийства стала фраза: «Женщины нам не нужны».
И тут один из пленников не выдержал, бросился на Авеса, понося его последн
ими словами. Двое ближайших к нему римлян схватили беднягу, стараясь уде
ржать, заткнули рот. Спасло его то, что ни Авес, ни воины, его сопровождающи
е, не понимали даже латинской брани. Не утруждая себя раздумьем, Авес потр
ебовал перевода:
Ц Что он так складно говорит?
Римлянин, к которому он обратился, тот самый, что первым бросил меч, поперх
нулся. Ответил сквозь сжатые, чтобы не стучали, зубы:
Ц Он… стихи читает, Ц ничего умнее юноша просто не успел придумать, но А
веса его ответ озадачил:
Ц Стихи?
Ц Да… Он поэт…
Ц Поэт?
Ц Да.
Ц Помешанный что ли? Ц спросил один из воинов.
Ц Да… то есть… нет…
Ц Да или нет?
Ц Поэты… они такие… не как все…
Ц Прикончить его надо, Ц буркнул все тот же воин.
Ц Нет! Ц Авес окинул взглядом одинаково удивленных воинов и пленников,
заорал на римлян: Ц Чего топчетесь на месте, волчье отродье?! Шагайте быс
трее! До утра, что ли, с вами возиться здесь!
Толкаясь, пленники бросились в указанном направлении. Двое волокли това
рища. Он уже не ругался. Только всхлипывал тихонько сквозь зубы. Неожидан
но бег прервался, раздались крики, ругань. Авес бросился вперед, расталки
вая римлян:
Ц Кого ворон… Урл?!
Ц Авес? Кто это с тобой?
Ц Лидиец, Безухий, Волслав, Лолий, Висоцел и восемь пленников. А с тобой?
Ц Стафанион, Линий и старикашка, называющий себя Помпонием Гаем Луцием.
Госпоже да и нам будет небезынтересно побеседовать с ним завтра. А тебе з
ачем эти?
Пленник, понимавший речь победителей, осторожно приблизился к ним, вслуш
иваясь в разговор. Авес заметил его маневр и, отведя Урла от воинов поближ
е к пленникам, сказал товарищу почти на ухо, но достаточно внятно:
Ц Я думаю, нашей старухе будет небезынтересно побеседовать и с ними. Оди
н из них Ц поэт, а она любит развлечься стишками, да и другие не противны н
и лицом, ни телом…
Даже в черной тени скалы был заметен жесткий оскал зубов Урла:
Ц Ты кому-нибудь говорил о том, что придумал?
Авес улыбнулся. Лицо его напоминало счастливую мордочку лисы, запустивш
ей зубки в мышь:
Ц Конечно, нет. Зачем и кому нужны сплетни?
Ц А если госпоже не понравится такой подарок?
Ц Понравится. Римляне хотят жить. Старуха будет довольна ими.
Пленник скрипнул зубами. Авес обернулся на звук. Под его ласковым взгляд
ом юноша сжался и попятился.
Урл не обратил на это внимания. Он обдумывал услышанное:
Ц Госпожа целомудренна. Она всем отказывает…
С той же милой улыбкой Авес ответил:
Ц Она благоразумна и не хочет нарушать наши обычаи, но никакое благораз
умие не может помешать ей теперь.
Ц А что с ними будет потом?
Ц Не знаю, но заставить их замолчать Ц труда не составит. Да и велика ли б
еда? Женщина не может без мужчины. Госпожа Ц чужеземка, они Ц чужеземцы,
а мы промолчим. Такую услугу без благодарности не оставляют…
Ц Это так. Она Ц женщина… Сколько с тобой римлян?
Ц Восемь. Старухе будет из чего выбрать.
Ц Ну, Авес, какая же она старуха? Она молода и собой хороша. Порой мне кажет
ся, что слишком молода и слишком хороша.
Авес пренебрежительно хмыкнул:
Ц Да уж, юная дева.
Ц Авес, я вот что думаю: пусть мой старичок будет девятым. Девять Ц число
совершенное.
Ц Он не слишком стар?
Ц Нет. Я просто дразню его старикашкой. И потом не забывай: женщины порой
имеют странный вкус. А умных вообще не понять. Им седобородые слаще сосун
ков.
Ц Попробуем, Ц не стал спорить Авес. Взглядом он отыскал прислушивавше
гося пленника, поманил его пальцем. Ц Ты все слышал?
Ц Да.
Ц И все понял и запомнил?
Ц Да.
Ц Господин! Ц высокомерно поправил пленника Авес.
Ц Да, господин.
Ц Так запомни еще вот что: тот, кто не сумеет ублажить женщину, и тот, кого
она выгонит из шатра, Ц будет ублажать мужчин, а потом я сам привяжу его н
а солнцепеке, изуродую и оставлю подыхать. А теперь иди и перескажи все, чт
о слышал, остальным. Иди!
Пятясь, римлянин отступил. Урл громко окликнул своих воинов:
Ц Стафанион, Лолий, старикашку сюда!
Римлянин, которого Авесу назвали поэтом, спросил:
Ц Валерий, что они сделают с нами?
Ц Подарят.
Ц Не убьют?
Ц Потом Ц убьют.
Ц Как же так?!
Валерий повернул к товарищу перекошенное лицо, но ответить не успел.
Авес скомандовал: «Бегом!».
* * *
Верхний лагерь был невелик и состоял из пяти шатров. Пока Авес устраивал
своих воинов, пока те готовились к ночлегу, Урл еще раз, уже на латыни, повт
орил пленникам то, что они должны будут делать и что их ждет, если они не пр
иложат все старания для услаждения госпожи. Потом, видя, что пленные от ус
талости едва держатся на ногах, приказал принести им вина и хлеба с сыром,
а когда они подкрепились, указал на двойной шатер и велел:
Ц Идите.
Шатер оказался пуст. Римляне некоторое время топтались у входа, не решая
сь пройти вглубь. Слабый огонек масляного светильника еле-еле освещал в
нутренность шатра, поэтому пленники не сразу поняли, откуда раздался гол
ос: «Кто там?». Из полутьмы расплывчатой тенью выделилась невысокая фигу
рка в широком и длинном женском одеянии. Длинная, свободно подпоясанная
туника и почти такое же длинное покрывало лишали ее возраста. В одной рук
е она сжимала папирусный свиток, другой Ц отчаянно терла слипающиеся гл
аза. Голос ее звучал невнятно и сонно:
Ц Что вам надо?
Не дожидаясь ответа, она, встав на цыпочки, подтянула фитиль в горящем све
тильнике, от лучинки зажгла еще два (только теперь римляне увидели, что пе
ред ними Ц девчонка), спросила, обегая их лица цепким, но в то же время непр
оницаемым взглядом:
Ц Кто вы?
Глаза ее остановились на самом старшем. Ответа она ждала от него. Мужчина
поклонился и ответил:
Ц Помпоний Гай Луций, госпожа.
Ц Ты римлянин?
Ц Да.
Зябко поежившись, девочка подошла к ложу, забралась на него с ногами, укут
алась в покрывало, поправила выбившуюся прядь и, подперев щеку ладонью, в
елела на латыни:
Ц Подойди.
Помпоний сделал несколько неуверенных шагов.
Ц Ближе.
Ц Госпожа…
Она приподняла голову. Бесстрастные серые глаза уперлись в лицо легата.
Ц Госпожа, будь милостива к побежденным…
Девочка шевельнулась, желая что-то сказать, но промолчала, и Помпоний про
должил:
Ц Сегодня госпожа упивается победой. Великой победой, а я, старый воин, с
тою перед ней опозоренный и бессильный. Но, госпожа, будь милостива и будь
великодушна. Удовольствуйся тем, что уже имеешь. Молю тебя, не подвергай н
ас последнему поруганию. В память о предках твоих, об отце, о деде, не покры
вай мои седины еще и этим позором! Отпусти нас, ибо милосердие Ц лучшее ук
рашение дев и жен…
Он, наверно, долго еще говорил бы, но девушка перебила его:
Ц Я никогда не видела и не знала ни своего отца, ни своего деда, но будь по-
твоему: ступай.
Узкая ладонь указала на приоткрытую дверь.
Побледнев, римлянин опустился на колени, простонал сквозь зубы:
Ц Госпожа!
Движение ладони остановило его мольбу.
Девочка повторила:
Ц Ступай, Ц и добавила: Ц Если хочешь.
Не обращая более на него внимания, она повторно, не торопясь, оглядела пле
нников, остановилась взглядом на Валерии, некоторое время сосредоточен
но всматривалась в него, будто пытаясь что-то вспомнить, сделала знак рук
ой, чтоб подошел.
Пленник приложил ладонь к груди, как бы безмолвно спрашивая: не ошибся ли
он? Девочка кивнула, подтверждая: да, она зовет его.
Шаг, еще шаг… Пытливый взгляд ловит каждый жест госпожи. Вот он уже в полуш
аге от ложа.
Опять движение руки. Пальцы указывают на ковер.
Не выразив ни удивления, ни досады, юноша покорно опустился на колени. Вни
мательно, почти пристально рассмотрев его лицо, Лиина чуть кивнула, слов
но соглашаясь с чем-то, и спросила:
Ц Как твое имя?
Ц Валерий Цириний Гальба.
Ц Знатное имя.
Ц Да… госпожа, Ц бесстрастно согласился юноша.
Ц Расскажи мне, Валерий Цириний Гальба, кто ты, откуда родом и что привел
о тебя в этот шатер?
Помедлив какое-то мгновение, пленник заговорил, заглядывая в глаза свое
й госпоже:
Ц Родился я в консульство Марка Валерия Мессалы и Гнея Летула, в девятый
день до январских календ в усадьбе близ Гаррация. Мой отец Ц Сервий Галь
ба, консуляр и один из красноречивейших ораторов Рима, мать Ц Мумия Ахаи
ка, внучка Катулла, впрочем, известная в Риме лишь достойным поведением. М
атери я не помню, потому что потерял ее рано, но, лишив меня одной матери, су
дьба послала мне вторую, так как, назвав мачехой Ливию Оцелину, вторую жен
у моего отца, я бы проявил ничем не оправданную черную неблагодарность. Д
аже теперь, стоя перед лицом судьбы, принявшей ваш облик, госпожа, я не мог
у определить, кто из них больше сделал для меня: то ли та, что даровала мне ж
изнь, то ли та, что даровала разум. Когда мне исполнилось шестнадцать лет,
отец надел на меня белую тогу и предложил на выбор две карьеры: гражданск
ую и военную. Я выбрал войну. Я не был ни глуп, ни ленив. Влияние отца и его бо
гатство тоже значили немало, и к тому времени, когда Отец римского народа
и его Император разгневался на царя Эвхинора и послал свои легионы в зем
лю Камней, я командовал конной турмой
Турма Ц подразделение древнеримской конн
ицы (около 30 всадников), входившее в состав легиона; делилась на три декури
и (отделения).
и имел надежду на должность легата.
Неделю назад моя турма была передана во временное подчинение Помпонию Г
аю Луцию, легату первого легиона. Почти целую неделю мы искали боя с воина
ми госпожи и сегодня на рассвете нашли его. Сражение было долгим и тяжелы
м, но после полудня Боги отвернулись от нас, и весы судьбы склонились на ст
орону тех, кто жил на этой земле всегда. Видя неизбежность гибели, и всеми
силами желая спасти остатки своей турмы, я попытался увести ее…
Ц Ты бежал с поля боя? Ц перебила его девочка.
Ни единый мускул не дрогнул на лице пленника. Все тем же ровным голосом он
ответил:
Ц Я выполнял приказ.
Ц Приказ? Чей?
Ц Помпония Гая Луция. Единственного из людей, имевшего право приказыва
ть мне тогда.
Покосившись на Помпония, девушка кивнула:
Ц Хорошо, значит, ты отступил, а не бежал. Продолжай.
Ц Отражая удары бесчисленных отрядов…
Девочка опять перебила его:
Ц Бесчисленных?
В глазах ее пряталась усмешка, и пленник ответил, стараясь сохранить дос
тоинство:
Ц Госпоже смешно слышать мои слова. Она лучше, чем кто бы то ни было, знает
, сколько ее воинов участвовало в битве и во сколько отрядов они были объе
динены, мне же тогда показалось, что отрядов у госпожи бесчисленное множ
ество. А храбрость умножала это множество стократно.
Усмехнувшись, девушка разрешила:
Ц Продолжай.
Ц Теряя людей, мы пробились через перевал. По нашим следам шла конница. С
пеша оторваться от нее, мы не заметили засады. Целая туча стрел обрушилас
ь на наши ряды. Мы даже не успели перестроиться, а нас уже смяли, ударив с дв
ух сторон. Резня была чудовищная. Не думаю, что за десять наших голов славн
ые воины госпожи платили хотя бы одной. Подо мной убили коня, и я бросился
бежать вверх по склону. Да, госпожа, теперь я бежал с поля боя, если эту кров
авую бойню можно назвать боем. Рядом со мной бежали и другие. Вслед нам лет
ели копья, стрелы, а когда мы достигли вершины, то поняли, что спасались зр
я. Покончив с бывшими внизу, конница обходила гору, и, спускаясь, мы бы попа
ли под ее мечи и копья, а сзади не спеша шла пехота… Тогда я вышел и первым б
росил меч. Я видел лица воинов госпожи. Они светились радостью победы, и я
подумал, что, радуясь победе, воины будут милостивы к побежденным. Мне, как
и моим товарищам, не хватило мужества умереть в бою, и за это мы жестоко по
платились. Из более чем сотни в живых оставили только восьмерых. Остальн
ых перебили. А здесь, в лагере, знатный воин объявил нам, что все мы будем от
даны госпоже с тем, чтобы, выбрав из нас тех, кто покажется госпоже приятне
е остальных, она провела бы эту ночь в страстной неге наслаждения. Тот же,
кого госпожа выгонит этой ночью из своей палатки, будет подвергнут неслы
ханному поруганию, а потом предан мучительной казни…
Конец истории девочка слушала уже без усмешки. Время от времени она отры
вала взгляд от лица рассказчика, пробегала глазами по пленникам у входа,
по лежавшему на ковре полководцу: тот оставался в той же позе, как упал. Да
же шевельнуться не смел.
Жестокая схватка, поражение, резня, плен и вот теперь чья-то глупая шутка,
которая для них таковой не была. Слишком много для одного дня.
Взмах ладони Ц и ближайший из пленников повторяет жест Валерия, прижима
я руку к груди: «Меня?». Кивок в ответ. Большой палец и взгляд госпожи указы
вают сперва на широкое, низкое кресло в стороне, потом раскрытая ладонь и
взгляд устремляются на Помпония.
Пленник понял. Он поспешно подал старику кресло, помог подняться и сесть
в него. Благодарная улыбка юной госпожи стала ему наградой за догадливос
ть.
Ц Итак, ты сказал все?
Ц Да, Ц Валерий, как и все в шатре, не упустил ни единого жеста из этой кор
откой пантомимы и сделал логичный вывод: госпожа желает быть милостива к
ним.
Ц И больше ничего не хочешь добавить?
Юноша искательно улыбнулся:
Ц Госпожа, дозволь просить…
Ц О милости?
Робкая улыбка погасла. Валерий с трудом удержал на лице бесстрастное выр
ажение. Каким-то, чуть ли не двенадцатым чувством он определил, что ему пр
осить не следовало. В горле пересохло:
Ц Да.
Девушка чуть прикусила краешек губы, улыбнулась, скорее инстинктивно, не
жели сознательно отметив, что улыбка, в которой торопливо растянул губы
пленник, не коснулась его встревоженных глаз, сказала высокомерно:
Ц Ты очень красив, Валерий Цириний Гальба.
Пальцы властно тронули его щеку.
Глядя поверх ее руки в глаза госпоже, юноша прижал к губам краешек широко
го рукава. Как она отнесется к такому выражению покорности? Не рассердил
ась. Улыбнулась. Правда, едва-едва и почти презрительно, но все-таки…
Ц И еще мне кажется, что я где-то видела твое лицо, Валерий Цириний Гальба
, хотя это и вряд ли возможно.
Ц Почему, госпожа?
Ц Я никогда не покидала своего дома.
Что это? Намек? Но на что? Руку она не убрала. Повернуть голову Ц и губы косн
утся ее пальцев. Самых кончиков. В первый раз она ведь улыбнулась, пусть да
же и снисходительно, а он молод, красив, в Риме женщины были без ума от него
… Боги, как давно это было!
Прикосновение почти к ногтям заставило содрогнуться тело пленника: есл
и девочка сочтет такой поступок слишком вольным… Задержавшись у него в р
уке ровно столько, сколько длится легкое замешательство, пальцы равноду
шно избавились от его касания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20