Ее силы иссякли.
Она чувствовала себя душевно истощенной, и ей совсем не хотелось встречаться после представления с Малышом Чероки. Едва передвигая ноги, она тащилась к своему вагону. До нее донеслись вопли и бешеные аплодисменты, означающие, что краснокожий снова захвачен в плен.
И именно тогда, услышав эти оглушительные крики, Диана приняла окончательное решение.
Она должна освободить краснокожего со Скалистых гор.
Глава 11
Диана весьма неохотно отправилась ужинать с Малышом, когда шоу закончилось, и постаралась уйти как можно скорее, сославшись на головную боль.
Но на самом деле у нее отчаянно болело сердце.
Ее мучили сомнения. Она твердо решила отпустить на свободу индейца, но это привело к тому, что ее охватила странная смесь чувств… К спокойной уверенности примешивалась горькая тревога. Она была уверена, что совершит правильный поступок, и это утешало ее. Но в то же время она нанесет непоправимый вред успеху труппы и приведет в отчаяние полковника…
Ведь Диана приехала сюда из Вашингтона с единственной целью: помочь стареющим дедушке и бабушке спасти их любимое шоу. А открыв дверцу клетки, она тем самым захлопнет двери перед мечтами полковника…
Диана лежала без сна в своей узкой кровати, беспокойно ворочаясь. Было очень поздно; она рассталась с Малышом Чероки несколько часов назад. Должно быть, время приближалось к трем. Кэт Техаска, лежавшая на койке в противоположном конце купе, похрапывала. Свистящие звуки раздражающе действовали на и без того взвинченные нервы Дианы.
Вздохнув, Диана села, посмотрела на Кэт и стиснула зубы. Отбросив одеяло, она встала с кровати, взяла шелковый халат и, не зажигая света, осторожно прокралась в крохотную гостиную и плотно закрыла за собой дверь.
Надев халат, Диана поправила длинные растрепанные волосы и пошла к двери. Открыв ее, она высунулась наружу и огляделась.
Луна уже заходила, звезды побледнели. Было очень темно. Ни одно из окон вагонов длинного поезда не светилось.
Вся труппа спала.
Покрепче завязав пояс халата, Диана вышла. Августовская ночь оказалась на удивление холодна, а на Диане, можно сказать, почти ничего не было. Ее бледно-голубые ночная рубашка и халат были сшиты из тончайшего шелка и кружев. Сильный ветер проникал сквозь мягкую, легкую ткань. Диана запахнула халат и слегка вздрогнула.
Она прекрасно понимала, что ей бы следовало повернуться и уйти в вагон, она должна была лечь в постель…
Но вместо этого девушка спустилась по ступеням и босиком зашагала к северному краю арены. Она ни разу не посмотрела назад, уверенная, что в поезде все крепко спят.
Однако кое-кто все же бодрствовал.
В темном вагоне, расположенном ближе к концу поезда, не мог заснуть Древний Глаз. Он сидел в любимом кресле перед открытым окном; старый вождь ютов наслаждался предутренней прохладой, уйдя мыслями в прошлое. Его широкое некрасивое лицо было бесстрастно.
Внезапно черные глаза индейца расширились от удивления; он заметил, как стройная темноволосая женщина крадется в ночи. Вцепившись в обшарпанные подлокотники кресла, старый ют наклонился вперед, всматриваясь.
Потом едва слышно шепнул:
— Олененок!..
Тяжело сглотнув, он недоуменно следил за тем, как Диана быстро и уверенно обогнула огромную арену и скрылась в темноте. Снова шепнув: «Олененок…», — он подумал, что ему следовало бы пойти за ней.
Поднявшись с кресла, индеец поплотнее натянул на плечи пестрое одеяло, в которое завернулся. Но тут же снова сел. Малышка Бакхэннан была отчаянно независима, обладала взрывоопасным характером и могла впасть в ярость, если индеец примется следить за ней. Она взрослая женщина, которая решила отправиться куда-то среди ночи в одной лишь рубашке…
Сердце Древнего Глаза сжалось. Он догадывался, что все это значит. Олененок проводила все свое свободное время в компании Малыша Чероки. Похоже, сейчас она отправилась именно к нему. Старый ют печально покачал головой. Ему было больно; ведь девушка, которую он любил так, словно она была ему родной дочерью, портила себе жизнь, связываясь с таким типом, как Филипп Ловери. Ловери просто не достоин был Олененка.
Древний Глаз тяжело вздохнул. Он говорил полковнику — сразу после того, как Филипп Ловери появился в их труппе, — что считает этого молодого человека слишком честолюбивым и беспринципным, способным доставить одни лишь неприятности. Но полковнику Ловери понравился, и он не стал слушать вождя. А теперь, похоже, полковник одобряет растущую дружбу своей внучки с Малышом Чероки.
Что ж, это его дело.
И все же встревоженный ют отбросил одеяло, встал и торопливо оделся. Он бесшумно вышел из вагона и скрылся в окружающей ярмарочную площадь темноте.
Диана замерзла и едва дышала, когда добежала до клетки краснокожего. Рядом горел висящий на шесте фонарь. Он бросал широкий круг неяркого света, который освещал льва и лишь краем задевал индейца.
Диана остановилась, всматриваясь.
Ей видны были лишь длинные бронзовые ноги с крепкими мускулами. Световое пятно приходилось как раз на то место, где начиналась узкая набедренная повязка. Ноги упирались в решетку, примыкающую к клетке кугуара.
Невероятно, но мягкая пушистая лапа горного льва прижималась к голой подошве краснокожего. Зачарованный взгляд Дианы проследил за кошачьей лапой до того места, где заканчивался круг света, — до мощного мускулистого плеча. И Диана невольно улыбнулась.
Несколько долгих минут Диана молча стояла между фонарем и клетками, замерев в неподвижности, не издавая ни звука.
Однако краснокожий ощутил ее присутствие в темноте даже до того, как до него донесся аромат ее духов. Он бесшумно повернул голову. И стал наблюдать за рассматривающей его Дианой.
Ее волосы чуть отсвечивали синевой под мягким мерцающим светом фонаря. Черные как смоль локоны трепетали под легким ветерком, падая на бледное лицо и изящные плечи.
Темные полуприкрытые глаза краснокожего посмотрели на длинную шею цвета слоновой кости. Кружевные отвороты голубого шелкового халата Дианы разошлись. И внимательному взгляду индейца предстала пышная грудь…
Мускулы обнаженного живота напряглись, руки, свободно лежавшие вдоль боков, с силой прижались к дощатому полу клетки.
И в тo же мгновение сильный порыв ночного ветра ударил в лицо Дианы. Она машинально закрыла глаза и чуть наклонилась, сопротивляясь воздушной волне. Некрепко завязанный пояс голубого халата упал, его полы взвились за спиной Дианы, а кружевной подол ночной рубашки задрался, открыв голые колени. Диана шагнула к шесту, чтобы поддержать фонарь, яростно раскачивавшийся на ветру.
И пока она стояла, освещенная лучами мигающего фонаря, ее стройное тело просвечивало сквозь мягкий голубой шелк, и краснокожий мог видеть затвердевшие от холода соски ее прекрасной груди, натянувшие тонкую ткань. Прозрачный шелк плотно облегал тонкую талию, соблазнительный изгиб пышных бедер, обрисовал мягкую женственную линию между ногами…
Одной рукой придерживая шест с фонарем, другой пытаясь извлечь песчинку, залетевшую в слезящийся теперь глаз, Диана и не подозревала, что краснокожий давно не спит, что его горящий черный взор прикован к ней.
Наконец ветер утих. Диана выпустила угомонившийся шест, избавилась от соринки в глазу, потом тщательно запахнула халат и, подняв свалившийся пояс, плотно повязала его вокруг талии. Затем подняла голову и посмотрела на клетку краснокожего.
И тут же застыла в ужасе.
Она прижала ладонь к горлу и полными испуга глазами уставилась на индейца. Тот уже сидел; его обнаженные плечи и темноволосую голову заливал мягкий свет фонаря. И он смотрел на Диану в упор. Лицо его было неподвижно; жесткие губы сжались в тонкую прямую линию. Он выглядел зловещим, как ворон, сидящий на могильном камне.
Диану внезапно охватил панический страх. Она попятилась назад и продолжала отступать, спотыкаясь о разбросанные предметы реквизита, налетая на декорации, стоящие вокруг. Выбравшись из освещенного пространства, она остановилась, глядя на клетку. Краснокожий встал, выпрямившись во весь свой великолепный рост, и молча вглядывался во тьму, отыскивая Диану.
И Диана понимала, что, будь он хоть в клетке, хоть закован в тяжелые цепи, в нем все равно слишком заметно нечто дикое, необузданное, непредсказуемое. Диана судорожно втянула воздух, не отводя взгляда от индейца. Ей вдруг стало ужасно холодно, и в то же время она пылала…
Она поняла, что загадочный краснокожий излучает постоянную, осязаемую волну эротического притяжения… смешанного с угрозой стремительного насилия… Он был опасен. Но Диана, хотя и боялась свирепого, неукрощенного дикаря, все же поймала себя на том, что ее неудержимо влечет его сексуальная сила.
Она стояла, укрывшись в тени, наблюдая за индейцем и гадая, не слишком ли рискованно будет подойти поближе. Или ей лучше поскорее убежать отсюда, забыть эту странную минуту. Оставить свой глупый план освобождения дикаря.
Нет…
Нет, держать его в клетке — слишком бесчеловечно. Он был диким, прекрасным существом, которому следует скитаться на воле, в его любимых горах. Так же, как и горному льву, сидящему в соседней клетке. Им обоим следует быть свободными. Они должны стать свободными. И скоро ими станут.
Диана стояла, не обращая внимания на холодный ночной ветер. Она видела, что краснокожий вцепился в железные прутья решетки. Мощные мускулы его бронзового тела напряглись, все его существо, казалось, безмолвно взывает о помощи, стремясь на свободу. Да, это был искренний призыв. И он ранил ее сердце.
Подобную несправедливость следовало исправить.
И она намеревалась сделать это.
Она еще не знала точно, как и когда ей это удастся, но она твердо решила освободить обоих.
Наконец краснокожий снова медленно опустился на пол. Он сел, согнув колени и обхватив их руками, и опустил голову. Его длинные волосы упали на обнаженные руки. В такой позе он совсем не казался лютым или свирепым, он выглядел почти беззащитным.
Диана осторожно приблизилась к клетке. Голова индейца мгновенно поднялась. Он втянул воздух, как зверь. Он почуял запах ее тела. Диана сделала над собой усилие, чтобы сохранить спокойствие, и продолжала идти вперед. Она храбро шагнула к самой клетке, каждую секунду ожидая, что дикарь вскочит и перепугает ее до полусмерти.
Но, к ее облегчению, дикое существо продолжало сидеть. Индеец вытянул длинные ноги, скрестив их, и сложил руки на груди. Диана подкралась еще ближе. Он смотрел прямо на нее. Их взгляды встретились.
После нескольких напряженных секунд молчания Диана мягко спросила:
— Если я выпущу тебя на свободу, ты ведь не причинишь мне вреда, правда?
Краснокожий не произнес в ответ ни звука. Он поднял руку и длинными смуглыми пальцами коснулся расшитой бусами ленты, охватывающей горло. Темные глаза сверкнули, из груди вырвался странный, отчаянно прозвучавший стон.
Диана покачала головой. Он не понял ее. Или все-таки понял? Она не была уверена. И предприняла еще одну попытку: попробовала разозлить индейца — дразнила его, насмехалась…
Но он молчал и не двигался.
Диана осмелела. Она принялась беззастенчиво кокетничать с ним: облизывала губы кончиком розового языка, изображала поцелуй в каком-нибудь футе от его резко очерченного лица. Глубоко вздохнув, она выставила вперед одну ногу и изогнулась в соблазнительной позе.
Никакого отклика.
Диана улыбнулась и встряхнула головой, перебросив длинные распущенные волосы через плечо. Захватив пальцами прядь густых черных локонов, она поднесла их чуть ли не к самому лицу краснокожего. И наконец, с громко бьющимся от страха сердцем дерзко просунула руку сквозь прутья разделявшей их решетки.
Краснокожий не шевельнулся.
Лишь его странные прекрасные глаза неотрывно смотрели на Диану. Черные, пылающие глаза, которых ей до сих пор не доводилось видеть так близко. Холодные, угрожающие глаза, притягивавшие и порабощавшие Диану. Глубокие, бездонные глаза, которые в иные мгновения казались не черными, а темно-синими, цвета ночного неба…
Глава 12
Кэт Техаска вытащила из волос папильотки, бросила их на туалетный столик и уставилась на свое отражение в овальном зеркале. На лоб падала круто завитая кудряшка.
— Боже, как это здорово — быть молодой и хорошенькой, когда с волосами только одно и нужно сделать — вымыть их! — Она взглянула через зеркало на торопливо одевавшуюся Диану.
Едва она успела договорить, как раздался удар грома, от которого задрожали стекла вагона; он заглушил ответ Дианы. Кэт вздрогнула, потом покачала кудрявой головой. Утро было ясным, тихим. А теперь, после ленча, небо потемнело, над городом сгустились мрачные облака, стремительно несущиеся на восток. Солнце скрылось.
Была среда, двадцать восьмое августа. Прощальное выступление «Шоу „Дикий Запад“ полковника Бака Бакхэннана» было назначено именно на этот день, до него оставалось немногим больше часа. Гастроли в Денвере заканчивались. Но похоже, из-за грозы представление могло быть отложено до вечера.
— Такая молния напугает кого угодно… эй, а ты не рановато принарядилась, а? — Кэт наморщила брови. — Боже, детка, до начала шоу всего час, а с минуты на минуту может хлынуть ливень!
Натягивая черные кожаные штаны, Диана сказала:
— Мне нужно кое-куда сбегать.
— Сбегать? Ну, милая, если тебе нужно что-то купить или сделать, ты можешь попросить об этом кого-нибудь из наших ребят. Пошли Коротышку; он будет рад тебе услужить. Он всегда меня выручает.
Диана, глубоко вздохнув, застегнула последнюю пуговку обтягивающих кожаных штанов. Она подошла к Кэт, положила руку на крепкое плечо подруги, улыбнулась, глядя в зеркало, и сказала:
— Хотела бы я знать почему.
Кэт увидела в зеркале глаза Дианы.
— Ну, ты же знаешь Коротышку. Этот тощий конюх просто очень добр и любезен, только и всего.
— Да, это так, — согласилась Диана. — Но тебе не кажется, что дело не только в этом?
— Ох, ну тебя! Ты же знаешь, я порядочная замужняя женщина, а мой Тедди Рэй ужасно ревнив! — Кэт добродушно хихикнула, и ее крепко завитые седоватые кудряшки подпрыгнули. — Ох, молодежь… только и думаете, что о любви и приключениях!
Приключения и романтика, пожалуй, были последними вещами, которые могли прийти в голову Дианы в этот жаркий, облачный августовский день, но она усмехнулась и кивнула, протягивая Кэт левую руку. Кэт быстро застегнула манжету черной атласной блузы Дианы, потом схватила щетку для волос и энергично воткнула ее в кудри, обрамляющие ее лицо. Наконец, заканчивая приготовления, Кэт взяла кроличью лапку и, обмакнув ее в пудру, щедро напудрила обе румяные щеки.
Диана зачесала длинные черные волосы наверх, скрепила их серебряной заколкой и сказала:
— Мне нужно бежать. Увидимся после выступления.
— Если разразится ураган, выступления не будет. Диана не ответила. Она торопливо вышла наружу и подняла встревоженный взгляд к потемневшему небу. Ломаные зигзаги молний вспыхивали в сгустившейся тьме, исчезая за зубчатыми вершинами гор; отдаленные раскаты грома ударяли по натянутым нервам Дианы. В плотном неподвижном воздухе пахло дождем. Она торопливо шла вдоль длинного ряда вагонов, спеша к тому из них, что располагался совсем близко к концу поезда. Это было жилище Древнего Глаза.
Диана громко постучала в дверь, молясь о том, чтобы не услышать ответа. Молясь, чтобы из-за дождя не отложили дневное представление. Молясь, чтобы ее тайный замысел осуществился без сучка без задоринки.
Диана подождала, нервно притопывая по деревянным ступенькам. Она несколько раз окликнула индейца по имени.
Наконец она облегченно вздохнула. Вообще-то Диана знала, что Древнего Глаза в этот час не бывает в купе. Древний Глаз был человеком привычки. И одной из них было заранее одеваться в полное облачение индейского воина, в котором он выступал в шоу, и отправляться на арену или в стойла, где рабочие и конюхи готовили все к представлению. Ему нравилось болтаться там, рассказывая разные истории всем, кто готов был их выслушать, курить фабричные сигареты, которыми его угощали, и давать всем непрошеные советы.
Это был ее шанс. Не чувствуя себя слишком виноватой, Диана проскользнула в купе Древнего Глаза. Внутри было темно, и Диана обругала приближающуюся грозу, из-за которой ей было трудно рассмотреть что-либо вокруг себя. Из-за низко нависшего неба казалось, что уже наступили сумерки, а Диана не могла рискнуть зажечь свет. Закусив нижнюю губу, она стала искать ключ.
Ключ от клетки краснокожего.
Несколько минут она потратила на осмотр ящиков письменного стола, предметов, лежащих на обеденном столе, книжных полок. Мимоходом полистала толстый альбом с пожелтевшими газетными вырезками, улыбнувшись про себя сентиментальности старого индейца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39